Анатомия стыда (этическая семантика соматизмов в славянских языках)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Анатомия стыда (этическая семантика соматизмов в славянских языках)

Одна из интереснейших задач славянской этимологии и диалектной лексикологии заключается в выявлении регулярных семантических связей между различными лексико-семантическими полями и терминологическими группами, за которыми стоят сближения разных фрагментов действительности, возникающих в процессе номинации. Последовательное языковое осмысление одного участка реальности через другой, реализующееся в продуктивных мотивационных моделях, дает возможность говорить о существовании кода, интерпретирующей системы знаков, используемой при назывании. В формировании лексико-семантического поля этики, являющегося предметом настоящей работы, в славянских диалектах задействовано несколько кодов, с помощью которых происходит обозначение моральных понятий: пространственный, гастрономический, цветовой и др. Одной из таких моделирующих семантических систем, участвующих в образовании моральных оценок, является анатомическая терминология, элементам которой в славянских языках свойственно развивать этические значения Телесный код, как и другие упомянутые выше коды, относится к базовым средствам языковой интерпретации действительности, он функционирует в целом ряде лексико-семантических полей: терминологии родства [Бjелетић 1999], географической [Толстой 1969], ботанической терминологии [Бjелетић 1999] и т. д.. Мы рассмотрим функционирование этого кода в праславянской лексико-семантической системе и системах отдельных современных славянских говоров, главным образом, сербохорватских.

Особенности соматической интерпретации нравственного определяются противопоставлением внутреннего и внешнего, нравственно-религиозного и социального, которое лежит в основе традиционной этической системы. Наличие двух оценочных систем, субъектом первой из которых является Бог, а второй - люди, отчетливо осознается народной традицией и широко отражено в славянской паремиологии: нит се Бога боjи, нит се од људи срами <ни Бога не боится, ни людей не стыдится> [Елезовић]; преступио си све законе, и љуцке и боже <нарушил все законы и человеческие, и божеские> [Станић]; не треба ни богу, ни свиту <не нужен ни Богу, ни миру> `пропащий человек' [Peiж, Baиlija]. Божий суд интерпретирует негативные действия как грех, а людской - как позор, устойчиво противопоставляемые в пословицах: ср. с.-х. од људи срамота, од Бога грехота, русск. перед Богом грех, перед людьми сором [Даль, sv сором]. Стыдное противопоставлено греховному не только по субъекту оценки, но и по симптоматике: оно тяготеет к внешнему выражению [Арутюнова 1997] и внешнему наблюдению (ср. русск. не стыдно, коли не видно), в противоположность греху, коренящемуся внутри человека, являющемуся объектом его внутренней рефлексии и подчас ведомому одному Богу. Заслуживают внимание формулы, выражающие параллелизм устройства этической системы и строения человеческого тела, в которых анатомическое пространство разделяется: честь и стыд проявляются через внешнего человека - лицо и глаза, а грех - через внутреннего - душу: ђе jе образ ту jе и душа, што jе срамота то jе и грехота <где лицо, тут и душа, что позорно, то и грешно> [Караџић 1996 : 84]. Соматическая интерпретация «внутренней» этики носит наиболее регулярный характер, ее категории универсально, в том числе и за пределами славянского языкового пространства, связываются с такими органами, как душа и сердце. Подробно касаться вопроса анатомического кодирования «внутренней» этики вследствие его общеизвестности и изученности [Ристић, Радић-Дугоњић 1999 : 155-211; Урысон 2000] мы не будем. Отметим лишь, что внутренние этические «органы» входят в парадигму понятий добро и зло, формируя абсолютный нравственный облик человека, а не его соответствие нормам приличия или этикету; они являются индикаторами милосердия, добродетельности их обладателя: душа `добрый, отзывчивый человек' [Peiж, Baиlija], `благородство' [Станић], бит без срца `не быть отзывчивым' [Peiж, Baиlija], стећи душу <«приобрести» душу>, изгубити душу <потерять душу>, ђаволу душу поклонити <подарить душу дьяволу> [Ристић, Радић-Дугоњић 1999 : 197].

Существенно реже обращают внимание на анатомическое кодирование «социо-оценочных концептов, регулирующих отношение человека к другому» [Арутюнова 2000 : 56-57], а именно чести, достоинства, позора, стыда, срама. Эти понятия обслуживают поведенческий кодекс, сформировавшийся в сословном обществе, в основе которого лежит идея суда, выносимого человеку другими людьми за социально унижающий, неприличный поступок или облик, наносящий вред его репутации. Полем взаимодействия судьи и судимого становится, естественно, не внутреннее пространство человека, как при диалоге с Богом, а наружная поверхность тела, граница, отделяющая человека от внешнего мира - лицо и глаза.

В архаической славянской лексико-семантической системе была широко представлена модель `без глаз, безо лба' > `бесстыжий, наглый', отраженная в таких образованиях, как праслав. *bezoиitъ, *bezoиivъ(jь), *bezoиьnъ(jь), *bezokъ(jь), *bezиelьnъ(jь) [ЭССЯ]. Ср.: ст.-сл. БЕЗОЧИТЪ, БЕЗОЧИВЪ, с.-х. безочит, чеш.диал. bezoиivэ `бесстыдный', слвц. диал. bezoиivэ `наглый', русск. ц.-сл. безочивый `безглазый, бесстыдный', болг. безочный, с.-х. безочан `бесстыдный, наглый', словен. bezoиen `распущенный'; польск. bezczelny `наглый, дерзкий' [ЭССЯ]. Слав. номинации бесстыдного человека имеют типологическую параллель в греч. бнбйдЮт `бесстыдный' и перс. би-чдшм-о-ру `бесстыжий, наглый', образованных по той же модели `отрицание + название глаз, зрения' [ЭССЯ 2 : 13].

С формальной (деривационной) точки зрения прилагательные с основой *bezok- / *bezoи- и *bezиel- представляют собой регулярные для праславянской лексики сложения префикса *bez- и анатомических терминов, обозначавшие признак отсутствия у человека или животного какого-либо органа, ср.: *beznogъ, *beznosъ, *bezpalъ, *bezuхъ [ЭССЯ]. В процессе семантического развития у целого ряда анатомических сложений с *bez- значение отсутствия некоторой части тела трансформировалось в оценочное значение невыполнения им его прототипических функций: `лишенный головы' > `не умеющий рассуждать', `лишенный руки' > `не имеющий трудовых навыков': *bezgolvъ `безрассудный', *bezrukъ `неумелый' [ЭССЯ]. Сходный семантический путь прошли слова с основами *bezok- / *bezoи- и *bezиel-. Первоначально отсылавшие к области телесных аномалий (ср. русск. ц.-слав. безочивый `безглазый', с.-х. безок `безглазый, кривой' [ЭССЯ]), данные основы приобрели семантику отрицания функций соответствующих частей тела - глаз и лба. Так, основа *bezoи- стала использоваться для обозначения слепоты, неспособности смотреть, ср. русск. безочесный, безочный `слепой, незрячий' (ср. безглазый в том же значении) [Даль], польск. bezoczny, bezoczy `слепой' [ЭССЯ]. Этическую семантику основ *bezok- / *bezoи- и *bezиel- сформировало, однако, особое назначение лица и его частей Значения `лоб', `щека' и `лицо' в слав. языках часто лексически не дифференцируются, образуя синкретичное слияние. Ср. семантику продолжений слав. *иelо: `лоб', `лицо', `щека', `видное место, передняя сторона', `фасад' [ЭССЯ], а также с.-х. очи `лицо': уjутру кад се дигнеш, наj пре оми руке и очи <утром, как встанешь, сначала умой руки и лицо> [Марковић].: внешнее выражение внутренней жизни человека, прежде всего чувства стыда и чести (ср. глаза - зеркало души; с.-х. погледаj ме у очи, да видим льжеш ли <посмотри мне в глаза, чтоб я увидел, не лжешь ли ты>; по око га познавам <я это по глазам вижу> [Форски, sv око], а также доброе лицо, умное лицо, сердитое лицо и т. д).

Известно, что в русской языковой картине мира лицо [Арутюнова 1997; Утехин 1999, 107] и глаза выступают как основной индикатор ощущаемого человеком стыда. Этот фрагмент наивной психологии широко отражен в литературной и диалектной фразеологии разных славянских языков, демонстрирующей не только цветовую и тепловую как в литературном русском, но и деформационную симптоматику. Ср. с.-х.: паде му мраз на образ <у него прошел мороз по лицу (щеке)> `ощутить стыд, растеряться', промиjенити се у лицу <измениться в лице> `ощутить стыд' [Караџић 1996 : 250], образ од образа стиди се <щека щеки стыдится>, запали се образ од образа <щека от щеки загорелась> `у человека одна щека стыдится другой' [Караџић 1996 : 235], не гори образ од сунца, већ од поштениjих људи <лицо горит не от солнца, а от честных людей> [Караџић 1996 : 203], obroz mi olpalo kad vidin da жeљ bit zapripovist <у меня лицо отпало (мне стало стыдно), когда я увидел, что ты опозорился> [Dulиiж, sv obroz]; русск. смол. глаза лупятся `становится стыдно': не хочу, чтоб из-за тебя у меня глаза лупились [СРНГ]; с.-х. очи му отекоше льжеjечи <у него глаза распухли от лжи> [Златковић : 227]; затрљуjе очи да се не примети да jе льгала <трет глаза, чтоб не заметили, что она врала> [Златковић, 227], замочам очи <замочить глаза> `потерять стыд': он не знаjе што jе срам, одамна jе замочаjа очи <он не знает, что такое стыд, давно замочил глаза> [Златановић, vs очи]. В ю. и ю.-з. сербских говорах, в которых особенно устойчиво прослеживается связь глаз с этической сферой, встречаются фразеологизмы, внутренняя форма которых совпадает с мотивационным признаком, представленном в праслав. *bezoиivъ(jь), *bezoиьnъ(jь) и пр. Ср.: нема очи <не имеет глаз> `ни га jе стра, ни га jе срамота' <Бога не боится и людей не стыдится> [Златковић : 197]: Рђо jедна! Срам те било! Немаш очи! Не мож се девоjчетиjата окупу од тебе! А мож да ним будеш деда! <Поганец! Как тебе не стыдно! «Глаз» (совести) у тебя нет! Девкам от тебя спасенья нет! А в деды им годишься!> [Златковић : 112]. Составители сербских диалектных словарей в с.-х. продолжениях слова *bezoиьnъ ощущают этот признак как живую внутреннюю форму, связывая ее с симптоматикой стыда: безочан `дерзкий, бесстыдный, который не опускает глаз, когда совершает постыдное дело, как будто их нет', безочница `бесстыдница, женщина, которая в известных случаях не опускает глаз, как будто у нее их нет' [Елезовић]. Испытывающий стыд стремится избежать зрительного контакта с другим человеком, оценивающим его поведение: ср. опустить, спрятать глаза, с.-х. жими очи па у очи `зажмурься и скажи в глаза' [Караџић 1996 : 368]. Человек, лишенный чувства стыда, напротив, не боится такого контакта: ср. врать в глаза, с.-х. лагати у очи `бесстыдно врать', кое очи чине, оне и гледаjу <какие глаза делают, те и смотрят> `о бесстыдном, дерзком человеке'; у безочности срама нема <у наглости стыда нет> `виноватый, вор смотрит открыто, свободно, а честный человек стесняется, прячет глаза' [Станић], коjе очи зло чине оне и по свиjету гледе <какие глаза зло делают, те и на мир смотрят> [Караџић 1996 : 150]. Признаку «слепоты» в значении бесстыдства синонимичен признак `нечеловеческие глаза', актуализирующийся в таких номинациях как: с.-х. узети у куче очи <взять у собаки глаза> `потерять стыд' [Златковић], русск. псков., твер. волчьи глазы `бесстыдник, бесстыдница' [СРНГ, sv волчий].

Возможны, однако, и иные трактовки мотивационного признака в слав. образованиях от корня *оk-. А. Ф. Журавлев внутреннюю форму праслав. *bezoиьnъ связывает с ситуационной схемой `ведущий себя так, как если бы был без очевидцев или невидим' и представлением о бесстыдстве «как манере общественного поведения, осуществляемого как бы без свидетелей» [Журавлев 1999 : 26-27]. Эта версия коррелирует с логической структурой ситуации посрамления, представляющей собой оценку поведения субъекта наблюдающими за ним окружающими людьми, а также с наименованиями стыдного, мотивированными глаголом зрети: русск. позор, зазорно, с.-х. зазор `срам, позор', ср. также русск. посл. не стыдно, коли не видно. Нельзя не отметить, что в слове *bezoиьnъ также возможно усматривать связь с ситуацией, когда человек намеренно не замечает стимула к некоторому поступку, закрывая глаза перед фактом его существования, ведя себя так, как будто этого стимула нет и на него не надо реагировать. Ср. безочан `тот, «у которого нет глаз», кто не смотрит, что делает, не обращая внимания на предписываемое нормой' [RJAZU], а также безобзиран `дерзкий' [МС], производное от обзир `осторожность, осмотрительность', восходящего к *zьreti.

Помимо стыда, лицо коннотирует представление о репутации человека, будучи «визитной карточкой», которая представляет человека миру Ср. компонент семантики слав. *lico - `передняя, лучшая часть какого-либо объекта' [ЭССЯ]., «носителем информации о сущности человека» [Утехин 1999 : 107] (ср. выражение вот твое лицо в значении `этим ты показал, что ты есть на самом деле'). Чаще, однако, обозначения лица реализуют значение положительной репутации и внутренней установки на ее поддержание, т. е. чувства чести и достоинства, и регулятора нравственной жизни - совести. Ср. с.-х. образ `щека' [Караџић], `лицо' [Станић; Ћупић; Вуjичић], `стыд, совесть' [Караџић]: и ти имаш образ некому нешта да речеш <и у тебя хватает совести кому-то что-то говорить> [Златковић]; он да има образ не би смео да ми погледа у очи <если бы у него была совесть, он бы не смел мне в глаза взглянуть> [Елезовић], `честь, достоинство' [Станић; Ћупић; Вуjичић; Елезовић]: има образа да ни гледа у очи <хватает совести смотреть мне в галаза> [Станић], `уважаемый человек' [Елезовић], образлиjа, образник `честный, хороший, благородный человек' [Станић]: нико ка они не умиjе чоека да дочека, таквиjа образлиjа нема надалеко <никто не умеет встретить человека, как они, таких благородных людей нет далеко вокруг> [Ћупић]; образан `совестливый' [Елезовић], собразан `честный, спокойный, тот кто «имеет образ»': собразни су и поштени сви они <они все честные и достойные> [Ћупић] Мотивационная модель `лицо' > `честь' встречается не только в славянских, но и в других европейских языках: ср. англ. face `лицо' и `достоинство, смелость' [Рябцева 2000 : 182].. Совмещение в основе образ- анатомической и этической семантики в паремиях служит источником языковой игры: ко више себе (на небо) пљуjе на образ му пада <кто плюет вверх (на небо), тому <плевок> падает на лицо (на честь)> [Караџић 1996 : 145, 165], пљуни врх себе, кад ли на образ <плюнешь вверх, упадет на лицо (на честь)> (о человеке, который позорит другого) [Караџић 1996 : 254]

Отсутствие внутреннего регулятора нравственности, стыда [Булыгина, Шмелев 2000 : 227], выражается в языке через отрицание наличия лица: русск. безличье `нравственное ничтожество человека, бесхарактерность' [Даль], с.-х. нема образа `бессовестный' [Караџић]; безобразан `бесстыдный' [Караџић; Стиjовић], безобразуља `бесстыдная женщина': она се не срамуjе ни пред татка, права jе безобразуља <она не стыдится даже отца, настоящая бесстыдница> [Златановић]; утверждения его малого размера: образа више нема, него два прста (а гузице има два аршина) <лица (совести) на два пальца, а зад в два аршина> [Караџић]; уродства, нарушения привычных форм: безобразан `внешне изуродованный, не имеющий своего настоящего обличья'; `бесстыдный': безобразан ко пашче [RJAZU]. Физическое безобразие как стандартный объект посрамления закономерно развивает семантику позора и значение негативной оценки человека: обличjе `внешний вид', `уродство' [Станић], обличjе му да га не погледаш <у него рожа, смотреть не хочется>; у, как'в облик има оваj баба <что за рожа у этой бабы> [Митровић], `позор' [Форски; Станић]; облич, обличница `злая, вздорная женщина': немо е дират, то е облич, па те може нагрдит <не тронь ее, это злыдня, может и обругать> [Стиjовић].

Мотивационной базой для негативных нравственных оценок с семантикой наглости и подлости служат признаки, характеризующие кожу лица В русской языковой картине мира лицо и кожа изоморфны, будучи «пограничными» органами, выполняющими «представительскую» функцию [Утехин 1999 : 107].: `твердость', `грубость', `толщина'. Ср. ђонобразан (< ђон `подошва' + образ `лицо') `наглый и бесчестный человек' [Митровић], а также гнездо слов с основой печобраз-, которую в диалектной лексикографии связывают с глаголом пећи `обжигать' [Ћупић]: печобразник `человек печена, тврда образа, безобразник, наглец': нема онаквога печобразника ка шта jе он, украшће ти, слагаће те, свашта ће учињет а да се не трепне <большего наглеца, чем он, не найти: украдет, соврет, все сделает и глазом не моргнет> [Ћупић]; печобразан `человек печена образа, наглый, бесчестный, бесстыдный' [Ћупић; Станић; Стиjовић]: печобразниjега чељадета ниjесам виђела од ње, очи наочи те лаже <более наглого человека, чем она, я никогда не видела, врет в глаза> [Ћупић]. Такого рода наименования соотносятся с целым рядом фразеологизмов, манифестирующих семантическую модель `грубая кожа' > `бесчестность': девет чарапа има на образу <у него на лице девять носков> [Караџић 1996 : 69], кожа му jе на образу као ђон (тврда као у вола) <у него кожа на лице, как подошва (твердая, как у вола)> [Караџић 1996 : 146], образ му jе као опанак <у него лицо, как сапог> `о бесчестном человеке' [Караџић 1996 : 235]. Другие осязательные признаки в процессе взаимодействия с анатомическим кодом индуцируют те же понятия, что и в процессе самостоятельной метафоризации. Ср. `мягкое лицо' > `снисходительность': с мека образа девето копиле <от мягкого лица девятый внебрачный ребенок> `когда человек видит, что ему причиняют убыток, но по доброте не противится' [Караџић 1996 : 292] и `мягкий' > `нестрогий, снисходительный; лишенный резкости, грубости' [СРЯ].

Вторая группа признаков, задействованных в номинациях чести и бесчестья, - цветовые характеристики. Значение хорошей и плохой репутации выражается через представления о темном или светлом цвете кожи или ее чистоте и загрязненности: благо добром чину и свијетлом образу! <счастье хорошему поступку и светлому лицу (совести)> [Караџић 1996 : 29], тако ми образ не поцрнио (као Арапу) <чтоб мое лицо не почернело, как у арапа> [Караџић 1996 : 304], по твом образу цвиjеће расло! <чтоб у тебе на лице цветы расли> `как тебе не стыдно' [Караџић 1996 : 260].

В ряде сербских говоров как средоточие стыда, репутации человека осмысляются глаза. В ю.-серб. говорах зафиксированы фразеологизмы с семантикой позора, лишения чести, мотивированные признаком `портить, уничтожать глаза'. Ср.: ставља чкембе на очи <класть на глаза требуху> `позорить, лишать чести': «Нечестная невеста ставља родителям чкембе на очи, из-за чего они сильно страдают» [Ђорђевић 1958 : 480], вади очи <лишать глаз, ослеплять>: «Для нечестной невесты в понедельник <после свадьбы> наступает тяжелое время. Муж бьет ее, пытая, с кем она «вадила очи» <извлекала глаза>, т. е. имела половые сношения» [Ђорђевић 1958 : 479], а также русск. смол. глаза драть `упрекать': за тебя мне на деревне глаза дерут [СРНГ].

Та же схема прослеживается в диалектных номинациях наглого человека: ситуация проявления бесстыдства описывается как нанесение вреда глазам наблюдателя безнравственного поведения. Ср. с.-х. очовадник (< вадити очи `лишать глаз') `дерзкий, наглец', очовадно `дерзко, грубо': очовадно се таj моj приjатељ, не боjи се никога <дерзко ведет себя мой приятель, никого не боится> [Митровић], коррелирующее с душевадник (< вадити душу `вытаскивать душу') `мучитель', `злодей', русск. глазобивец, глазоубивец, глазобитный `нахал, буян, наглец, бесстыжий неслух, своевольник' [Даль]. Уничтожению глаз синонимично лишение человека лица или его попрание: узети образ <взять лицо, честь> `опозорить', `иметь сношение с женщиной; изнасиловать': узо jоj образ <забрал у не честь> [Станић], метнути образ под ноге [Караџић 1996 : 184].

Анатомическому кодированию подвергается и специальное значение этико-социальных оценок - `девичья честь'. В эту денотативную сферу в ю.-сл. говорах вовлекаются слова с первичной семантикой `лицо' и `глаза' (у мушкога је срамота под петом а у женскога међу очима <у мужчины стыд под пятой, а у женщины меж глаз> [Караџић 1994 : 333]. Ср: болг. момино лице, момско лице, невестино лице `девичья честь' [Узенева 1999 : 145], с.-х. обљубити лице `лишить чести; иметь половое сношение': обљуби jоj лице младо [Станић] (ср. формальную дифференциацию широкого и узкого значений чести: образ и лице). В диалектной фразеологии лишение девушки чести выражается через признак лишения ее глаз, ср. приводившуюся выше идиому вади очи [Ђорђевић 1958 : 479].

Среди разнообразных средств воплощения этических понятий с помощью предметной лексики телесный код занимает особое место, являясь метаязыком традиционной этики, с помощью которого происходит экспликация структуры этической системы в таком виде, в каком она осознается носителями традиции. Основным элементом этого метоописания является оппозиция души и лица, двух частей тела, которые формируют человека как индивидуальность (ср., использование соответствующих слов для метонимического обозначения человека) и ассоциируются с двумя родами этических реакций человека, возникающих вследствие оценки Высшим судьей и наружным наблюдателем.

Литература и сокращения

славянский стыд лексический

1.Арутюнова 1997 - Арутюнова Н. Д. О стыде и стуже // Вопросы языкознания 1997, № 2.

2.Арутюнова 2000 - Арутюнова Н. Д. О стыде и совести // Логический анализ языка: языки этики. М., 2000.

3.Бјелетић 1999 - Бјелетић М. Кост кости (делови тела као ознаке сродства) // Кодови словенских култура, бр. 4. Делови тела. Београд, 1999, с. 48-67.

4.Булыгина, Шмелев 2000 - Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Грамматика позора // Логический анализ языка: языки этики. М., 2000.

5.Вуjичић -Рjечник говора Прошћења (код Моjковца). Подгорица (ЦАНУ), 1995.

6.Даль -Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1956, I-IV.

7.Ђорђевић Др. М. Живот и обичаjи народни у Лесковачкоj Морави. Београд, 1958 [СЕЗб, књ. 70].

8.Елезовић - Елезовић Г. Речник косовско-метохиjског диjалекта, књ. I-II [СДЗб IV, Београд, 1932; VI, Београд, 1935].

9.Златановић - Златановић М. Речник говора Jужне Србиjе. Врање, 1998.

10.Златковић - Златковић Д. Фразеологиjа омаловажавања у пиротском говору // СДЗб XXXVI, Београд, 1990, с. 423-740.

11.Журавлев 1999 - Журавлев А. Ф. Древнеславянская фундаментальная аксиология в зеркале праславянской лексики // Славянское и балканское языкознание. Проблемы лексикологии и семантики. Слово в контексте культуры. М., 1999.

12.Караџић - Караџић В. С. Српски рjечник истумачен њемачкиjем и латинскиjем рjечима. Београд, 1935.

13.Караџић 1996 - Вукове народне пословице с регистром кључних речи. Београд, 1996.

14.Марковић - Марковић М. Речник народног говора у Црноj Реци, књ. I-II // СДЗб XXXII, Београд, 1986, с. 3-258; СДЗб XXXIX, Београд, 1993, с. 3-398.

15.Митровић - Митровић Б. Речник лесковачког говора. [Библиотека народног музеjа у Лесковцу, књ. 32], Лесковац, 1984.

16.Ристић, Радић-Дугоњић 1999 - Ристић С., Радић-Дугоњић М. Реч. Смисао. Сазнање. Београд, 1999.

17.Рябцева 2000 - Рябцева Н. К. Этические знания и их «предметное» воплощение // Логический анализ языка: языки этики. М., 2000.

18.Станић - Станић М. Ускочки речник, књ. 1-2, Београд, 1990.

19.Стиjовић - Стиjовић Р. Из лексике Васоjевића // СДЗб XXXVI, Београд, 1990, с. 119-381.

20.Толстой 1969 - Толстой Н. И. Славянская географическая терминология. Семасиологические этюды, М., 1969.

21.Ћупић - Ћупић Д., Ћупић Ж. Речник говора Загарача [СДЗб XLIV, Београд, 1997].

22.Форски - Форски Манић Др. Лужнички речник. Бабушница, 1997.

23.Узенева 1999 - Узенева Е. С. «Бъчва без дъно». К символике девственности в болгарском свадебном обряде // Кодови словенских култура, бр. 4. Делови тела. Београд, 1999, с. 145-157.

24.Урысон 2000 - Урысон Е. В. Голос разума и голос совести // Логический анализ языка: языки этики. М., 2000.

25.Утехин 1999 - Утехин И. В. Представления русских о коже // Кодови словенских култура, бр. 4. Делови тела. Београд, 1999, с. 98-110.

26. Dulиiж J., Dulиiж P. Rjeиnik bruљkoga govora // HDZb, knj. 7, sv. 2, Zagreb, 1985.

27. Peiж M.; Baиlija G. Reиnik baиkih Bunjevaca / Saradnik i redaktor Dr. Petroviж. Novi Sad - Subotica, 1990.

Размещено на Allbest.ru