Ораторское искусство в суде: элементы лингвориторического анализа вступления защитительной речи Ф.Н. Плевако по делу П.П. Качки

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ораторское искусство в суде: элементы лингвориторического анализа вступления защитительной речи Ф.Н. Плевако по делу П.П. Качки

Е.С. Булгакова

Россия, г. Орёл

Орловский государственный университет

Ф.Н.Плевако - крупнейший русский адвокат второй половины 19 - начала 20 столетия. Его речи звучали на крупнейших политических и уголовных процессах того времени: в деле люторических крестьян, в деле игуменьи Митрофании, на процессах об убийствах и др.

Большинство речей Плевако отличает использование психологического анализа, «глубинный разбор человеческих чувств, складывающихся к периоду возникновения преступления». В.И.Смолярчук. Фёдор Никифорович Плевако. - С. 12 // Ф.Н.Плевако. Избранные речи. - Тула: Автограф, 2000. - 368 с. Во многом это свойственно и его знаменитой речи в защиту П.П.Качки.

Любая защитительная речь начинается со вступления. И здесь обычно следует обращение к составу суда. Вступления в речах Плевако почти всегда начинаются следующим образом: "Господа судьи и господа присяжные заседатели!" (например, обращения в речах по делу Первушиных, обвинённых в уничтожении духовного завещания, или Гаврилова и Беклемишева, обвинённых в подделке билетов Государственного казначейства). Но в речи по делу П.П.Качки иное вступление: "Господа присяжные!" Состав суда не упоминается из-за того, что далее адвокат выражает своё несогласие с мнением председателя этого суда. Плевако использует во вступлении особый приём (кстати, довольно распространённый для начала защитительных речей) - это т.н. апелляция к речи предыдущего оратора. Имеется в виду реплика господина председателя при допросе экспертов.

Защитник не упоминает председателя во вступлении не из желания проигнорировать его присутствие, не заметить вовсе и т.д. Он преследует совсем иные цели. Его задача сейчас, видя почти полное согласие председателя с прокурором, - убедить присяжных согласиться со своей точкой зрения: "вы, не разделите того обвинения против науки (имеется в виду, безусловно, не только наука, но и подозреваемая П.Качка), какое сделано во вчерашнем вопросе господина председателя". Забегая вперёд, следует отметить особое пристрастие Плевако к сложным предложениям, к периодам. Приведённый выше пример - это 2 придаточных предложения, соединённых последовательным соподчинением, в составе сложного синтаксического целого (см. схему ниже). Но, взятые отдельно, они имеют смысл, по сути, самостоятельного высказывания, своеобразного вывода, целевой установки. И здесь следует обратить внимание на начало и конец информативного ряда, которые, по закону Эббингауза, являются самыми сильными позициями в высказывании. Вначале - обращение к присяжным - "вы", в конце - имя того, с кем соглашаться не следует: "господин прокурор". В середине высказывания четырежды выражена сема отрицания: трижды - в виде отрицательной частицы "не", один раз - в виде наречия "нельзя" в значении "невозможно". Это, безусловно, не случайно.

Для примера полностью возьмём уже рассматриваемое нами только что предложение. Так графически выглядит его схема:

плевако речь защита качка

1-я смысловая часть

почему? где именно?

{ [ ?? ] , (ибо - ?? там), (где ?? ? ) }, но

2-я смысловая часть

на что? какое именно?

{ [ ?? ] , (что - ?? ) , (какое ?? ) }.

Перед нами сложное синтаксическое целое. В первой смысловой части сема отрицания выражена трижды: нельзя, не, не. Но в первом случае наречие "нельзя" стоит рядом с отрицательной частицей, что, по сути, выражает утверждение: "нельзя не признать уместность вопроса…" Во втором случае мы имеем дело с одиночным употреблением отрицательной частицы. Но и эта часть высказывания, как это ни парадоксально, содержит семантику утверждения, хотя по всем законам грамматики должно было бы быть наоборот: "ибо правосудие не имело бы места там, где царило подобное учение…" Следовательно, несмотря на троекратное употребление отрицания, первая смысловая часть содержит в себе семантику утверждения.

И совсем другое - вторая смысловая часть. Здесь главное отрицание: "не разделите обвинения". Т.е. Плевако, по сути, предлагает слушающим сделать выбор. И к правильному выбору (точке зрения адвоката) их подталкивает употребление союза "но". Благодаря употреблению этого союза перед второй смысловой частью, она и получает большую смысловую значимость. Из-за использования этого союза акцентируется также внимание именно на второй части, в которой, собственно, и содержится отрицание.

В одном и том же предложении, содержащем и утверждение, и отрицание, но не кажущемся от этого бессмысленным, Плевако отдаёт дань уважения председателю суда (очевидно, ещё не теряя надежды склонить его на свою сторону), и открыто заявляет о собственной позиции, безусловно, желая, чтобы с ним согласились присяжные. Ведь именно "перед судом присяжных произносил свои речи великий русский адвокат Ф.Н.Плевако. К присяжным всегда относился с благоговением, подчас с умилением. Суд присяжных - кумир Плевако, а он кумир суда присяжных". Г.Резник. Рыцарь правосудия.// Ф.Н.Плевако. Избранные речи. - М: Юридическая литература, 1997. - С.13.

Развёрнутое вступление в речи по делу П.П.Качки было, безусловно, необходимым, преследовало определённые цели. Вообще, хорошее вступление, по сути, - залог успеха, ведь именно в нём судебный оратор заявляет о своей позиции, именно здесь в миниатюре раскрываются все обстоятельства дела, и нередко уже после вступления присяжные могут сделать (и делают!) свой выбор.

Начала речей Ф.Н.Плевако всегда сделаны мастерски. Во вступлении к защитительной речи по делу Качки, Плевако прибегает к такому риторическому приёму, как ссылка на авторитетные источники.

Защищая подсудимую, адвокат в своей речи цитирует следующие источники: Библию, "Курс психиатрии", ссылается также на исторический опыт русского народа.

К Библии Плевако апеллирует в первую очередь. Безусловным в деле была доказанность факта совершения преступления. И добиться освобождения Качки представлялось возможным, только доказав суду её невменяемость. По сути, ей инкриминировалось совершение убийства в состоянии аффекта.

Состояние сильного душевного волнения, вызванного виктимным (противоправным или аморальным) поведением потерпевшего, в психологии и психиатрии носит название физиологического аффекта (от лат. affectus - переживание, волнение, страсть). От физиологического аффекта отличается т.н. патологический аффект, который представляет собой временное расстройство психики. "При нём наступает глубокое помрачение сознания, и человек утрачивает способность давать себе отчёт в своих действиях и руководить ими. Лицо в таких случаях признаётся невменяемым". Уголовное право. Словарь - справочник (автор - составитель Т.А.Лесниевски - Костарёва). - М: НОРМА ИНФРА, 2000. - С.363.

И на этом, в основном, и была построена вся защита. Обращение к Библии в самом начале речи, во вступлении, конечно же, не случайно. Издавна на Руси было особое отношение к сумасшедшим, юродивым. Считалось, что, если Бог лишает человека разума - это высшее наказание, кара небесная за совершённые грехи. И Плевако исподволь подводит присяжных к мысли, что девушка уже достаточно наказана тем, что лишена разума. Её вина несомненна, но и наказание вкупе с муками совести неизмеримо.

Защита ссылается здесь на примеры мучеников. Следует обратить особое внимание на семантику этого слова.

"Мученик. 1.Тот, кто подвергается мучениям, страданиям; тот, кто перенёс муки, тяжёлые испытания.

2. Канонизированный христианской церковью святой, подвергшийся мучениям за веру." Словарь русского языка: В 4-х томах. - М: Русский язык, 1986. - Т.2.- С.135

Плевако как бы соединяет воедино два значения этого слова. В контексте, несомненно, имеется в виду 2-е значение ("ссылаясь на примеры мучеников"). Но, рисуя образ Качки в трагическом ключе, рассказывая присяжным о страданиях, тяжёлых испытаниях, выпавших на её долю, адвокат в дальнейшем использует 1-е значение слова "мученик".

Используются также такие выражения, как " слабость душевных сил, " "расстройство организма прирождёнными и приобретёнными болезнями" и т.д. Т.е. адвокат вновь исподволь склоняет суд присяжных принять его точку зрения: признать подсудимую виновной в совершении преступления в состоянии тяжёлой душевной болезни.

Далее идут ссылки на авторитетные источники, о которых мы уже упоминали выше. И апелляция к Библии - в первую очередь.

Вопросы, касающиеся очерёдности цитируемых изданий, закономерны. Почему именно Библия вначале? Потому что Плевако, вне всяких сомнений уловил особую специфику дела: при доказанном факте совершения преступления нужно было уповать исключительно на милосердие присяжных. А потому адвокату нужно было вызвать у них жалость к своей подзащитной, "ударял" он прежде всего по их христианскому долгу: готовности оказать снисхождение, проявить сострадание к человеку, попавшему в беду. А Прасковья - девушка, несомненно, заслуживающая жалости. Она слишком много страдала в жизни, и это не могло не отразиться на общем состоянии её рассудка, "ведь…лишения мешают росту человеческого духа".

Следующая ссылка - на исторический опыт народа. Плевако как опытный психолог почувствовал уже невольно сложившееся предубеждение к Качке со стороны присяжных заседателей. И он сознательно рассказывает об исторически сложившемся предубеждении к Ольговичам, унаследовавших от прародичей хищнический инстинкт, и о расположении к Мономаховичам, которые заботились о вверенном им государстве и оберегали его. Так в максимально конкретной форме Плевако определил свою точку зрения на вопрос о наследственности и вербально обозначил то, что на эмпирическом уровне чувствовали многие присяжные. А когда тебя публично уличают в предубеждённости, ты нередко резко меняешь свою точку зрения на противоположную. Это был, безусловно, очень сильный психологический ход со стороны защиты.

Далее Плевако апеллирует к доктору Шюлэ из Илленау и его книге "Курс психиатрии". 2-я и 3-я ссылки семантически связаны, они посвящены вопросам наследственности. И, если в 1-м примере адвокат обращается к историческому опыту народа, то во 2-м он рассказывает о трудах современного исследователя, занимающегося той же самой проблемой. В обоих случаях выводы одинаковые: неправильное воспитание ребёнка, невнимание к нему родителей, плохое обращение не могут не сказаться в дальнейшем на общем состоянии его психического здоровья (вернее, нездоровья). И это не вина ребёнка, это его беда. А вся ответственность за совершённые им поступки (точнее, проступки) должна ложиться на воспитателей и опекунов: это они не привили своему воспитаннику понятий о нравственности, это они не рассказали ему, что есть добро и что есть зло, личным примером не научили добропорядочной жизни.

Из пересказа издателей следует, что цитаты, приведённые Плевако были настолько удачно подобраны, что произвели совершенно особое впечатление и на присяжных, и на публику в зале суда: всем им показалось, что всё произносимое сегодня, касалось именно П.П.Качки, а не каких - то абстрактных детей - наследственников, о которых писал доктор Шюлэ.

Размещено на Allbest.ru