О многообразии проявлений конвергенции славянских языков

Россия г. Москва

Доклад посвящен проблеме языковых сходств, которой Н. М. Шанский уделял много внимания. Развивая идеи своего учителя, автор доклада рассматривает различные формы проявления конвергенции славянских языков (на материале русского, чешского и других славянских языков), в том числе аналогию переносных значений как факт конвергенции их номинативных систем.

This paper reports on the problem likeness of languages, which was given much prominence by N. Shanskyi. Developing his ideas authoress consider different forms of convergence manifestation in the Slavonic languages (mainly on the Russian and Czech language material), including typological character of the metaphorical meanings words as a triking demonstration of convergence their nominative systems.

Крупнейший лингвист современности, занимавшийся вопросами словообразования, лексикологии, фразеологии, автор этимологического словаря русского языка, тонкий и наблюдательный исследователь слова, Н. М. Шанский много внимания уделял и сопоставительному изучению языков, считая билингвальное описание языков одной из актуальнейших проблем современного языкознания. Как неоднократно подчеркивал Н. М. Шанский, «инвентаризация и классификация всего сопоставляемого (по шкале «тождество - различие») материала являются чрезвычайно важными и полезными не только … для системного изучения языков в лингвистических целях, но и для лингводидактики» [Шанский 1985]. В своих работах он отмечал, что мнение о коренных расхождениях между языками - «одно из многих укоренившихся заблуждений. С привлечением данных языковой периферии, диалектных и устаревших фактов, функционально и стилистически маркированного материала … становится ясно, что национальная специфика картины мира во многом сильно преувеличена» и номинативные системы языков обнаруживают значительное сходство, «коль скоро под номинативной системой понимать не только лексический и фразеологический инвентарь языка, но и характер его организации и принципы номинации… Особенно ярко это проглядывается в базисной лексике и фразеологии современного активного и частотного употребления» [Шанский 1991]. Взгляд на родной язык через призму другого, родственного или неродственного языка, открывает большие возможности не только для выявления специфики своего языка, но и установления единообразия, сходства, типологических черт, присущих языкам. При этом ученый настаивал на том, что положительных результатов можно добиться, лишь «проанализировав каждый элемент и его эквивалент или аналог отдельно, особо, «поштучно» [Шанский 1985]. Увидеть в конкретных языковых фактах общие закономерности устройства и развития языков, в частностях найти отсвет глобальных и поэтому единых сил, действующих в языках, - в этом состоит задача исследователя, занимающегося билингвальным описанием языка.

Конвергенция номинативных единиц в славянских языках обусловлена прежде всего наличием у них общего языка-источника. Ядром их лексических систем является праславянская лексика, сохранившаяся с древнейшего периода: наименования родства, животных, деревьев, веществ, частей дня, недели, года, названия жилищ и их частей, земной поверхности и т. д. Важным проявлением конвергенции служит и интернациональная лексика, общая для многих языков. К конвергенции языковых систем приводят также параллельные образования, или «омоморфемные лексемы» (В. В. Виноградов), как результат наличия в славянских языках общего корпуса корневых и аффиксальных морфем. Изоморфные лексемы, созданные на базе самостоятельных языков, как правило, соотносятся с разными денотатами. Общее между ними - признаковая модель, обусловленная семантикой общего корня. Параллельными изоморфными образованиями являются, например, рус. младенец «грудной ребенок» и чеш. mladenec «молодой человек»; рус. повар (Nom. Agentis) и чеш. povar (Nom. Actionis «варение»); рус. ручник «ручной тормоз» и чеш. ruиnнk «полотенце» (ср. с рус. рушник); рус. рыбник, известное в значениях «владелец рыболовных промыслов», «торговец рыбой», «работник рыбного предприятия», «пирог с рыбой», и чеш. rybnнk «пруд» (т. е. водоем, в котором водится рыба); рус. прачка и чеш. praиka «стиральная машина», рус. памятка «инструкция» и чеш. pamбtka «память», «памятник», рус. калач (из коло под влиянием произношения) и чеш. kolби в значении «круглая лужа» (в основе которых общеславянское коло - «круг») и др.

К конвергенции языков приводят и заимствования из одного славянского языка в другой. Так, в русских язык из чешского пришли такие слова, как замок, местечко, мещанин, обыватель, табор, колготы, поручик, слова спортивно-гимнастической лексики. К заимствованиям из русского в чешском принадлежат baboиka, zбliv, ъsluha, ъtes, vzduch, pшнroda, plody, vkus, pyl («пыльца цветов и растений»), pшнbor, podnos, љum, zбvod и другие. Из русского в чешский язык было заимствовано и слово prщmysl в значении «промышленность».

Фактором языковой конвергенции является сходство в номинационных моделях лексем разных языков. Мотивировка наименований одних и тех же объектов действительности может иметь сходный характер в разных языках. Так, быстро бегающую охотничью собаку в русском языке называют борзой (а быстрого, резвого коня - борзый), так как в общеславянском языковом пространстве борзый означает «быстрый». Именно в таком значении употреблялось слово борзый в древнерусском языке. В чешском, польском языках наречия brzy (пол. barzy), brzo до сих пор употребляются в значениях «быстро, скоро». В чешском языке борзая собака обозначается словом chrt также общеславянского происхождения, имеющим параллели и в других славянских языках: пол. chart, с.-х. hrt (из праславянского *chъrtъ). В русских диалектах также встречается слово хорт, хортица в значении «борзая собака, ловчая, для травли» (Даль). Данная лексема образована по аналогичной номинативной модели, так как, по мнению чешских этимологов Й. Голуба и Ф. Копечного, она связана либо с лат. currere «бежать», лит. kurti, либо с общеславянским skorэ «быстрый, скорый» (рус. скорый) (из индоевропейского корня *(s)ker), что объясняет и chrt // хорт как «быстро бегущую» собаку.

Рассматривая языковые соответствия в масштабе общенационального языка, с его диалектами, во всем его функционально-стилистическом многообразии, нетрудно обнаружить в языках много конвергентного, общего. Утраченные литературным языком, сходные, конвергентные факты сохраняются на языковой периферии, в диалектах, в топонимике, в составе архаической лексики, продолжают «жить» во фразеологизмах, в составе производных; выпавшее из живого языка слово может сохраниться в поэтической речи. Так, общеславянское слово вежа «башня», утратившееся в русском языке, но сохранившееся в чешском (vмћ «башня»), выделяется в названии Беловежская пуща. Значение чеш. ъљlэ «уставший от ходьбы», деривата от глагола ujнt «устать от ходьбы», соотносится с семантикой глагола уходить/уйти в выражении уходили Сивку крутые горки. Утраченное современным русским языком слово коло, известное в других славянских языках с праславянского периода (чеш. kolo «колесо; велосипед»), выделяется в производных колесо, кольцо, колея, около, колоб, колобок, калач, прост. колобродить «шататься без дела, мешать всем», в выражении нести околесицу. Продолжает бытовать оно в диалектах, где коло «круг, обруч, колесо», «казачий круг, сходка», кола «повозка, телега», коловращенье «вращение по кругу», коловорот «водоворот, пучина» «сверло» и др. Лексема обилие, ставшая в русском языке обозначением «большого количества чего-л.», изначально служила наименованием «большого количества зерна, урожая». Поэтому в ряде славянских языков она получила конкретное значение «зерно, урожай» (напр., чеш. obilн «урожай»). Подобная семантика была свойственна данной лексеме и в древнерусском языке, «отголоски» чего обнаруживаются в поэзии С. Есенина: «Давно уж нет таких обилий» («Анна Снегина»).

В диалектах, живой разговорной стихии нередко обнаруживается то, что утрачено в литературной речи. Диалекты сохраняют «отпечатки» более ранних этапов развития литературного языка. Поэтому данные диалектов позволяют говорить не о различиях, а о сходствах в лексико-семантических системах родственных языков. В диалектах, составивших основу русского языка, выявляются специфические для него лексические связи с группой западнославянских языков. Так, в диалектах известны слова кошуля «сорочка, рубашка, тулуп, овчинная шуба», соответствующее литер. чеш. koљile «рубашка»; кабат «кофта, широкая длинная рубаха, куртка» - чеш. литерат. kabat «пальто»; сукня «платье, сарафан» - литерат. чеш. suknм; шата «оклад иконы, риза» - чеш. љaty «платье, одежда»; ногавицы «род чулок, носки, штанины» - чеш. nohavice «штанина у брюк» и др.

Сравнение семантической эволюции единиц праславянского лексического фонда в разных славянских языках обнаруживает общность тенденций внутреннего развития, конвергентный характер основных семантических трансформаций лексем. Фактом конвергенции является и аналогия переносных значений у слов одной тематической группы, т. е. «синонимическая деривация», или «семантическая аналогия». Слова ландшафтной тематики часто развивают переносное значение «большое количество чего-л.»: гора, лес, туча, пропасть, бездна, прорва, поток, море, чеш. kopec «холм» (ср. рус. копна). Универсальным является и перенос названий природных явлений на явления социальной жизни: болото, омут, яма, дрязги (первоначально «лес, кустарник», в диалектах «болото, поросшее лесом»). Слово вертеп «притон (преступников, развратников)» в древнерусском языке (вьртепъ) означало природное явление - «пещеру», а, по мнению некоторых этимологов (Виноградов), еще раньше - «извилистый овраг, пропасть или ущелье» и восходит к глаголу вертеть. Это значение доныне сохраняется в диалектах украинского языка и в болгарском языке, где врътопъ - «ущелье с извилинами, кривая балка», а также «водоворот», «обитель», «жилище». В значении «притон, вертеп» было известно и слово пещера в старославянском языке.

Конфигурация предметов может стать основой некоторых качеств человека. Слово лука, т. е. «изгиб реки, излучина», стало обозначением и «кривизны души, лукавства» (ср. его современные дериваты излучина > лукавство), подобно тому, как признак прямой послужил основой наименования такого качества человека, как прямота.

Типичным семантически переносом является изменение «скот» - «имущество, богатство, деньги» (примерами является семантическая история слов скот, товар, белка, чеш. dobytek, чеш. statek, рус. и чеш. bydlo), а также «зерно» - «богатство, достаток» (рус. жито, жир, хлеб, чеш. zboћi, чеш. obilн, strava).

Сходство в типах переносных значений слов свидетельствует о том, что механизмы отпочкования, развития и перестройки значений имеют много общего в разных языках. Это связано с общностью мыслительных процессов, которые, в свою очередь, обусловлены самой реальной действительностью.

славянский лексика конвергенция морфема

Литература

1. Шанский Н. М. Сопоставительное изучение языков и обучение русскому языку нерусских // В кн.: Н. М. Шанский. Русское языкознание и лингводидактика, Избранные работы. - М., 1985. С. 224-227.

2. Шанский Н. М. Сходство и различие в номинативных системах языков // Русский язык в школе.- 1991.- №2.- С. 72-74.

Размещено на Allbest.ru