В конце XX века в связи с развитием когнитивных наук термин «концепт» получил широкое распространение в отечественной лингвистике. В настоящее время он используется несколькими научными направлениями: когнитивной лингвистикой, когнитивной психологией, лингвокультурологией и лингвоконцептологией [2]. Использование данного термина оказалось продуктивным при лингвистическом исследовании художественных (и в частности поэтических) текстов. Концепт был воспринят «поэтологами, как существенная новация, позволяющая проникнуть в загадки и художественного мира вообще, и поэтического в частности» [5, с. 4].

Введение термина «концепт» в научный аппарат лингвистической поэтики позволило по-новому подойти к исследованию поэтического текста и обеспечило научный подход к исследованию поэтической картины мира. В фокусе исследований лингвистической поэтики находится поэтическое слово. Поэтическое слово служит средством доступа к поэтическому миру автора. Поэтический мир является моделью реального мира. Его физическим выражением является поэтический текст, состоящий их поэтических слов. Вне этого поэтического мира они не могут рассматриваться, так как теряют свой поэтический смысл и становятся обычными словами. Поэтическое слово, пройдя множественные процессы рассеяния и кристаллизации смысла в тексте, способно преобразоваться в поэтический концепт. Поэтический концепт реализуется при помощи разных лексических единиц либо на протяжении определ?нного произведения, цикла и т.д., либо на протяжении всего творчества поэта. Концепт, подобно поэтическому слову, рождается как образ. В структуре поэтического слова и концепта выделяются образный и ценностный компоненты. Они группируются вокруг некой ценностно акцентированной точки сознания, от которой расходятся векторы ассоциаций. Концепт и поэтическое слово эмоционально переживаются и оцениваются. Сферой их существования является поэтический текст.

Для лингвистической поэтики мы предлагаем следующие уточнения терминов «концепт» и «поэтический концепт». Концепт - ментальное многомерное образование, единица духовной культуры человека, созданная им для понимания самого себя и своего места в мире, отмеченная высокой образностью, предельным душевным напряжением, эмоциональным переживанием, материализующаяся при помощи языка, посредством слова. Поэтический концепт - частичное переосмысление или варьирование общекультурного концепта, реализованное в поэтическом мире автора и неотделимое от него.

Решающим при исследовании поэтического слова и поэтического концепта является понятие «смысл». Мы определяем смысл как понимание текста или его части (например, слова или поэтического концепта в данном корпусе текстов), реализованное читателем и (предположительно) предусмотренное автором.

Смысл поэтического концепта может «рассеиваться» и «кристаллизоваться». Процесс кристаллизации был подробно исследован И. П. Черкасовой [8; 9].

Под кристаллизацией смысла мы предлагаем понимать формирование однозначного непротиворечивого глобального смысла из частных, элементарных смыслов, подтверждающих и/или обновляющих его. Рассеяние - это процесс формирования смысла, при котором невозможно частные, элементарные смыслы объединить в один непротиворечивый глобальный смысл пут?м категоризации. При рассеянии основой сведения частных смыслов к единому смыслу служит не логическая и не ассоциативная связи. Элементом, объединяющим все частные элементарные смыслы, выступает имя концепта.

Поэтический концепт может быть репрезентирован в тексте двумя способами:

1) Поэтическое слово, наращивая свою смысловую энергию, становится концептом. В этом случае точкой входа в концепт служит ключевое слово, которое группирует вокруг себя остальную лексику. Примером таких концептов в творчестве Рильке служат концепты «бог» и «ангел» [3; 8; 9].

2) Поэтический концепт реализуется посредством многих лексических единиц и их сочетаний. Лексема, служащая точкой входа, не относится к ключевым, частотным лексемам текста. Поэтому при составлении частотных словарей данные концепты могут выпадать из поля исследования.

Данные два типа реализации поэтического концепта были рассмотрены И. В. Фоменко [10]. В своих работах И. В. Фоменко выделил два типа проявления смысловой структуры стихотворения: ключевое слово и ключевое понятие [Там же]. Они отличаются друг от друга отнес?нностью к разным сферам. Ключевое слово относится к сфере языка и обладает высокой частотностью. Ключевое понятие является ментальным образованием и принадлежит концептосфере; частотность лексем, выражающих ключевое понятие, может быть равна нулю [Там же, с. 44-54].

Очевидно, что для исследования поэтических концептов, имеющих разные типы реализации в тексте, необходимы разные методы. Мы предлагаем два метода, определяемых нами как герменевтиколингвистические. Их отличие друг от друга заключается в направленности исследования: в одном случае исследование движется от слова к смыслу, в другом - от смысла к слову.

Для исследования поэтического концепта, реализованного посредством ключевого слова, мы предлагаем метод, состоящий из следующих шагов:

• Определение ключевого поэтического слова путем составления частотного словаря.

• Установление конкорданса частотного слова.

• Определение контекстных смыслов частотного слова при помощи метода предикатных гнезд.

• Обобщение данных о кристаллизации и рассеянии смысла (метод герменевтического круга) [4].

Для исследования поэтического концепта, реализованного многими лексическими единицами, мы предлагаем метод, состоящий из следующих шагов:

1. Метод текстового анализа Р. Барта, который совпадает с процессом чтения, но происходит как бы в замедленной съ?мке. Этот метод состоит из тр?х этапов: 1) «текст расчленяется на короткие сегменты, 2) прослеживаются смыслы лексем, 3) производится последовательный анализ сегментов» [9, с. 16]. Данный метод был успешно использован для анализа «Дуинских элегий» Рильке И. П. Черкасовой [9]. Данный этап позволяет установить имплицитные смыслы и выявить концепты.

2. Путем количественного анализа выделяются частотные лексемы, репрезентирующие смыслы концепта, и определяется основная точка кристаллизации смысла.

3. Обобщение данных о кристаллизации и рассеянии смысла (метод герменевтического круга).

Итальянский исследователь поэзии А. Дестро (A. Destro) в одной из своих работ говорит о том, что имеется 2 типа поэтов: первые тяготеют к использованию «нормального», или «объективного» языка, а вторые склонны радикально персонализировать язык. Языку таких поэтов читателя необходимо учить. К их числу он относит австрийского поэта XX века Райнера Марию Рильке [11, S. 149]. Немецкие и российские исследователи творчества Рильке тоже придерживаются этой точки зрения и называют Рильке сложным поэтом.

Язык Рильке - это не просто язык в некотором употреблении, это целый внутренний мир поэта, выраженный при помощи системы языка. Поэтические тексты Р. М. Рильке относятся к «притязательным» текстам, то есть текстам, предъявляющим высокие требования к интеллектуальному уровню своего потенциального читателя. Толкование подобных текстов возможно при наличии знаний о более широком - культурном - контексте.

Слово и словоупотребление у Р. М. Рильке имеют свои особенности. Необходимо исследовать его словарь и создать конкорданс («алфавитный перечень всех слов [поэзии Рильке] с указанием контекстовых употреблений») [1, с. 449]. А. Дестро указывает, что для лучшего понимания языка Рильке необходимо создание синопсиса параллельных мест из его разных произведений [11, S. 146].

Исследование и моделирование концептосферы любого поэта предполагает рассмотрение концептов в их взаимосвязи. Как показала практическая работа, невозможно исследовать и интерпретировать какой-либо поэтический концепт, не затрагивая при этом другие концепты произведения.

Поэтическим концептом, реализованным многими лексическими единицами и их сочетаниями, мы считаем концепт «Закон тяготения» («Das Gesetz der Schwere») в цикле «Часослов» («Das Stunden-Buch»). Точкой кристаллизации этого концепта является существительное die Schwere (2 употребления в цикле). Прилагательное употребляется в тексте цикла 17 раз. Данное количество употреблений не позволяет отнести эту лексему к частотным. Кроме того, не все употребления этой лексемы служат смысловому наполнению концепта. Эти контексты мы оставляем за рамками данной статьи.

Описание результатов провед?нного исследования мы решили начать со стихотворения «Wenn etwas mir vom Fenster fдllt» [7, с. 95-96] / «Лишь из оконца что-нибудь обронится» [6]. На наш взгляд, в данном стихотворении исследуемый концепт репрезентирован наиболее полно. В «Часослове» речь ид?т не о физическом мире, а о духовном мире человека.

Wenn etwas mir vom Fenster fдllt und wenn es auch das Kleinste wдre wie stьrzt sich das Gesetz der Schwere gewaltig wie ein Wind vom Meere auf jeden Ball und jede Beere und trдgt sie in den Kern der Welt [7, с. 95-96].

Лишь из оконца что-нибудь обронится, предмет паденья закон звериный тяготенья, весь трепеща от нетерпенья, подхватит, словно ветер пенье. Каменья, тени и растенья несет он миру прямо в суть [6].

Лирический герой говорит о законе, которому подчиняется вс? сущее на земле, - законе тяготения, или гравитации / auf jeden Ball und jede Beere, das Kleinste. Этому закону подчинена как живая, так и неживая природа. Сравнение с ветром указывает на смыслы «неизбежность» и «естественное происхождение», которые объясняют эпитет gewaltig. Слова in den Kern der Welt допускают двойственность смысла: как центр земли, ядро, и как центр, суть, середина. В средневековой онтологии имелось два термина для описания понятия веса: gravitas и pondus. Под gravitas понимался вес как груз и определялся на весах, считался присущим всему в мире [12, S. 185]. Благодаря gravitas все вещи в мире находятся во взаимном притяжении.

Ein jedes Ding ist ьberwacht von einer flugbereiten Gьte wie jeder Stein und jede Blьte und jedes kleine Kind bei Nacht [7, с. 95-96].

И у летучей доброты любая вещь живет в опеке, как по ночам кусты и реки, младенцы, камни и цветы [6].

Эта добрая сила / einer flugbereiten Gьte, которая притягивает к себе, одновременно является защитой и укрытием. Эта доброта наблюдает и укрывает вс? сущее, в том числе и реб?нка. У Рильке ребенок имеет иной статус, чем человек вообще. Объекты живой и неживой природы обладают pondus. Под pondus понималась вес как тяжесть, то есть стремление тела к своему онтологическому месту во взаимосвязанной структуре бытия [12, S. 185]. Это не движение вниз, как под действием сил гравитации, а движение к своему месту; например О. Олциен (O. Olzien) приводит в качестве примера слова Августина Блаженного об огне, который стремится вверх, и камне, который стремится вниз [Ibidem].

Nur wir, in unsrer Hoffahrt, drдngen aus einigen Zusammenhдngen in einer Freiheit leeren Raum, statt, klugen Krдften hingegeben, uns aufzuheben wie ein Baum. Statt in die weitesten Geleise sich still und willig einzureihn, verknьpft man sich auf manche Weise, - und wer sich ausschlieЯt jedem Kreise, ist jetzt so namenlos allein [7, с. 95-96].

Лишь мы из связей постоянства надменно странствуем в пространстве и к вольности в пустую стать.

А нужно, вверясь силам умным, широкошумным древом стать.

В сетях обочин и тропинок бегут от столбовых дорог, в круг замыкаются на срок,

а кто уйти из круга смог, так станет одинок, что инок бывает меньше одинок [6].

В отличие от всего сущего, мы / wir, то есть люди, не подчиняемся этой силе из-за своего высокомерия / Hoffahrt. Мы противопоставляем себя всему сущему, исключаясь из общего бытия / aus einigen Zusammenhдngen. Взамен мы получаем свободу и пустоту / in einer Freiheit leeren Raum. Вместо покорного и добровольного / still und willig включения, встраивания / einzureihn в бытие, люди ищут иных путей включения / auf manche Weise. Те же, кто не пытается это сделать, остаются одни / namenlos allein.

Da muss er lernen von den Dingen, anfangen wieder wie ein Kind, weil sie, die Gott am Herzen hingen, nicht von ihm fortgegangen sind [7, с. 95-96].

Он должен у вещей учиться тому,

что некогда забыл.

Не может с Богом разлучиться,

кто в Божьем сердце прежде жил [6].

Чтобы включиться в бытие, человек должен снова стать таким, как реб?нок / anfangen wieder wie ein Kind, он должен научиться у вещей / lernen von den Dingen быть с богом, не уходить от него / nicht von ihm fortgegangen sind, как это сделал человек. В этой строфе впервые упоминается бог, который в «Часослове» является центральным концептом.

Eins muss er wieder kцnnen: fallen, geduldig in der Schwere ruhn, der sich vermass, den Vцgeln allen im Fliegen es zuvorzutun [7, с. 95-96].

Одно уметь он должен -- падать,

смиренно погружаясь в вес,

-- тот, кто дерзал полетом прядать,

превыше птицы, до небес [6].

Стремление человека к своему онтологическому центру, т.е. богу, выражается в fallen. Человек должен научиться fallen / падать. Это падение не означает движение вниз под влиянием гравитации, а связано с приближением к онтологическому центру, к своему месту в бытии. Эта способность была дана ему изначально / wieder kцnnen. Реб?нок, взрослея, утрачивает эту способность, а, следовательно, и близость к богу. Движение к центру сравнивается с полетом птицы. Движение падения превосходит пол?т птиц, для которых это естественное умение. Здесь мы наблюдаем сравнение человека и птицы по их врожд?нным умениям. Как для птицы естественно умение летать, так для человека естественно умение падать, то есть стремиться к своему месту в бытии. Падение означает для человека обретение покоя / geduldig in der Schwere ruhn, с одной стороны, и, с другой стороны, - это свидетельство доверия богу.

(Denn auch die Engel fliegen nicht mehr. Schweren Vцgeln gleichen die Seraphim, welche um ihn sitzen und sinnen; Trьmmern von Vцgeln, Pinguinen

gleichen sie, wie sie verkьmmern [7, с. 95-96]...)

(Ведь не летают больше и ангелы. Серафимы подобьями грузных птиц сидят вкруг Него, размышляя, - останки птичьи, пингвинья стая, осевшая в чахлом обличье [6]…)

В этой строфе упоминается другой вид живых существ - ангелы. В соответствии с библейской мифологией, они являются совершенными, превосходящими человека существами, находящимися возле бога. В этих словах нам открывается иное, противоположное понимание. Лирический герой говорит, что ангелы, как и люди / auch, больше nicht mehr / не могут летать. Это ведет к их упадку, к их разрушению / verkьmmern. Лирический герой провозглашает превосходство человека над ангелом. Своей кульминации эта идея достигнет в «Дуинских элегиях».

Движение к своему месту в бытии обозначается как inclinatio, что переводится на немецкий язык как neigen [12, S. 186] (сгибать, склонять), например: ich neigte mich nach leisem Streit [7, c. 48] / я склонился после тихого спора (перевод автора - И. В.); zu dem sich alle Dinge neigen, von seiner Stдrke Strahlen schwer [Там же, c. 79-81] / к которому склоняются все вещи, тяжелые от сияния его силы (перевод автора - И. В.). Выражается это движение через fallen / падение.

Противоположным fallen (падать) является состояние schwanken (качаться, колебаться): aus der Zeit, in die ich schwankend stieg [Там же, c. 48] / из времени, в которое я поднялся (перевод автора - И. В.); wir fьhlen schon in sanftem Schwanken den ruhigen Puls des Hintergrunds [Там же, c. 46] / мы чувствуем уже в плавном колебании спокойный пульс фона (перевод автора - И. В.). Колебание противоположно спокойному бытию, оно - способ бытия человека в мире, в его временной ограниченности. Ich komme aus meinen Schwingen heim, mit denen ich mich verlor [Там же, c. 55-56] / я возвращаюсь из моего колебания, в котором я себя потерял - освобождение от этого колебания; избавление от временности бытия сравнивается с возвращением домой / heim, то есть возвращением к спокойному состоянию.

Следует отметить, что лексема fallen (падать) в первой строке стихотворения «Wenn etwas mir vom Fenster fдllt» / «Лишь из оконца что-нибудь обронится» имеет смысл «физический процесс движения вниз под действием сил тяготения», который, однако, не противоречит смыслу «движение к онтологическому центру» вследствие того, что и духовное и физическое притяжения возможны при наличии притягивающего объекта. В физическом мире - это Земля, в духовном мире «Часослова» - это бог. Бог / Gott является для лирического героя «Часослова» онтологическим центром, к которому стремится вс? сущее. Подобно тому, как в физическом мире закон тяготения является необходимой связью между элементами природы, в духовном мире такой необходимой связью является бог. Это объясняет метафорическое обозначение бога в строке: Ich liebe dich, du sanftestes Gesetz, an dem wir reiften, da wir mit ihm rangen [Там же, c. 30] / Люблю Тебя, Закон сладчайший. Ведь с тобой сражаясь, мы росли и зрели [6]. Лексема Gesetz (закон) встречается в цикле всего три раза: sanftestes Gesetz (нежный закон), das Gesetz der Schwere (закон тяготения) и deinen Gesetzen (твои законы). Это позволяет говорить о том, что бог и есть закон тяготения. Каким образом это возможно? Лирический герой называет его GroЯes dunkelndes Gewicht an mir und an der Welt [7, c. 48] / повис Ты гирей пудовой на мире и на мне [6]. Подобно тому, как в физическом мире большие космические объекты создают гравитационные поля, так и у Рильке в «Часослове» бог обладает самой большой массой и притягивает к себе вс? сущее. Метафорическое сравнение бога с камнем / Stein также основано на этом смысле: Und wie ein Stein bist du, welcher ihn tдglich in die Tiefe zieht [Там же, c. 116] / И как камень Ты, который его ежедневно тянет в глубину (перевод автора - И. В.).

Одной из качественных характеристик бога является безмолвие. Безмолвие, тишина бога противопоставляются экзистенциальному шуму (ср. «Wenn es nur einmal so ganz stille wдre» [Там же, c. 11] / «Когда бы сразу тишиной пахнуло» [6]), который производит и в котором жив?т человек. Лирический герой говорит о боге: der Leiseste von Allen [7, c. 50] / самый тихий из всех; die Kraft, die immer leise mit mir schafft [Там же, c. 68] / сила, которая постоянно тихо со мной творит (перевод автора - И. В.). Безмолвие тоже имеет характеристику тяжести: und in den Mдnteln, schwer von ihrem Schweigen [Там же, c. 112] / в плащах, тяжелых от их молчанья; er des Schweigens schwere Summe in Stirnen und Gebirge schreibt [Там же, c. 49] / он пишет тяжелую сумму молчания в светила и горы (перевод автора - И. В.) .

Настоящая жизнь заключается в поиске своего места в структуре бытия: Das waren Reiche, die das Leben zwangen unendlich weit zu sein und schwer und warm [Там же, c. 134-135] / Это были богатые, что принуждали жизнь быть бесконечно широкой и тяжеловесной и теплой (перевод автора - И. В.). В прошлые времена люди были встроены в бытие, а в настоящее время они служат иным целям. Они живут в индустриальных городах, которые разрушают жизнь человека, подчиняют его себе. Поэтому эти люди исключаются из общего равновесия: Und ihre Menschen dienen in Kulturen und fallen tief aus Gleichgewicht und MaЯ [Там же, c. 151] / И люди их служат в культурах и выпадают из равновесия и меры (перевод автора - И. В.). Из равновесия бытия, в котором пребывает бог: Falle nicht, Gott, aus deinem Gleichgewicht [Там же, c. 117-118] / Не выпадай, бог, из своего равновесия (перевод автора - И. В.). Нарушение закона тяготения приводит к нарушению равновесия бытия. Нарушить его может человек своими действиями, отдалением от бога, природы, служением собственности и индустрии (это является темой третьей части «Часослова» - «Книги о бедности и смерти»).

Концепт «Das Gesetz der Schwere» репрезентирован в цикле «Часослов» следующими лексическими единицами и их сочетаниями:

1) существительными die Schwere (тяготение), das Gewicht (вес), das Gleichgewicht (равновесие), das Gesetz (закон), der Wind (ветер), der Stein (камень), das Kind (дитя), das Ding (вещь), die Gьte (доброта), das MaЯ (мера), der Engel (ангел), der Vogel (птица), das Leben (жизнь), der Zusammenhang (связь), der Kreis (круг), die Menschen (люди), der Leiseste (самый тихий), das Schwingen (качание, колебание), die Freiheit (свобода);

2) глаголами sich neigen (cгибаться), fallen (падать), tragen (нести), ziehen (тянуть), schweigen (молчать), einreihen (встраиваться), schwanken (колебаться), fliegen (летать), drдngen (толкаться), anfangen (начинать), lernen (учиться), fortgehen (уходить), ruhn (покоиться, отдыхать);

3) прилагательными schwer (тяжеловесный), geduldig (терпеливый), still (безмолвный, спокойный), leise (тихий), groЯ (большой), sanft (нежный), gewaltig (могущественный), flugbereit (готовый к пол?ту), warm (т?плый), weit (широкий), leer (пустой).

Смысл концепта «Das Gesetz der Schwere» рассеивается в следующих направлениях:

1. тяжесть - груз;

2. тяжесть как характеристика бога: а) точка притяжения всего сущего; б) равновесие бытия;

3. тяжесть как характеристика сущего: а) стремление к онтологическому центру; б) движение к онтологическому центру.

Концепт «Das Gesetz der Schwere» («Закон тяготения») обнаруживает в своей структуре множественные смыслы, которые входят в состав смысловой структуры других концептов цикла: Ding (вещь), Kind (дитя), Engel (ангел), Schweigen (безмолвие), Leben (жизнь), Stadt (город), Armut (бедность), Welt (мир) и т.д.

Перспективой дальнейших исследований может стать разработка рабочих определений, а в дальнейшем, возможно, и терминов для двух типов реализации поэтических концептов, уточнение метода исследования поэтических концептов и моделирования поэтической концептосферы.

Список литературы

рильке концепт поэтический часослов

1. Большой толковый словарь русского языка. СПб.: Норинт, 1998. 1536 с.

2. Воркачев С. Г. Концепт как «зонтиковый термин» // Язык, сознание, коммуникация. М.: Макс-Пресс, 2003. Вып. 24. С. 5-12.

3. Воробей И. А. «Бог» и «ангел» в поэзии Р. М. Рильке: монография. Пятигорск: ПГЛУ, 2007. 120 с.

4. Воробей И. А. О рассеянии поэтического текста в связи с процессами его кристаллизации // Герменевтический круг: текст - смысл - интерпретация / отв. ред. И. П. Черкасова. Армавир: РИЦ АГПА, 2011. C. 118-125.

5. Литвинов В. П. Трудности поэтики // Герменевтика поэзии: коллективная монография. Армавир: РИЦ АГПУ, 2007. С. 4-16.

6. Рильке Р. М. Часослов [Электронный ресурс] / пер. с нем. С. В. Петрова. URL: http://www.sky-art.com/rilke/poetry/ prayer_book/prayer_book2_1_ru.htm#t216 (дата обращения: 16.09.2013).

7. Рильке Р. М. Часослов. Книга для чтения на немецком языке. СПб.: КОРОНА принт; КАРО, 2004. 160 с.

8. Черкасова И. П. Концепт «ангел» и его реализация в тексте: дисс. ... д. филол. н. Армавир, 2005. 296 с.

9. Черкасова И. П. Лингвистический анализ элегий Р. М. Рильке (лексика и синтаксис «Дуинских элегий»): дисс. ... к. филол. н. Пятигорск, 1995. 242 с.

10. Фоменко И. В. Введение в практическую поэтику: учебное пособие. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2003. 151 с.

11. Destro A. Die Rilke-Forschung und Rilkes Wortschatz. Einige methodologische Ьberlegungen // Rencontres Rainer Maria Rilke: internationales Neuenburger Kolloquium 1992 / J. Sцring, W. Weber (Hrsg.). Frankfurt am Main - Berlin - Bern - N. Y. - Paris - Wien - Lang, 1993. S. 141-152.

12. Olzien O. H. Rainer Maria Rilke: Wirklichkeit und Sprache // Stuttgarter Arbeiten zur Germanistik. Stuttgart: Akad. Verl. Heinz, 1984. Nr. 143. 594 S.

Размещено на Allbest.ru