Говоры старообрядцев-семейских Амурской области: к вопросу о неоднородности лексического состава

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГОВОРЫ СТАРООБРЯДЦЕВ - СЕМЕЙСКИХ АМУРСКОЙ ОБЛАСТИ: К ВОПРОСУ О НЕОДНОРОДНОСТИ ЛЕКСИЧЕСКОГО СОСТАВА

Архипова Нина Геннадьевна, к. филол. н.

Амурский государственный университет

В статье рассматриваются некоторые особенности словарного состава говоров старообрядцев (семейских) Амурской области, обусловленные рядом факторов как собственно лингвистического, так и экстралингвистического характера, главным из которых является степень близости взаимодействующих диалектных систем. Выделяются несколько пластов лексики, различной по происхождению: общеславянская, общесибирская, заимствованная и локальная, характерная преимущественно говорам семейских. Основное внимание автор акцентирует на диалектных различиях в области лексики в старообрядческих говорах разных территорий Амурской области.

Ключевые слова и фразы: старообрядцы; семейские; переселенческие говоры; лексика; синонимы; гетерогенность лексического состава.

говор лексика старообрядцы амурский

The article considers some features of the vocabulary structure of Old Believers` (Semeiskie) dialects in Amur region, conditioned by a number of factors of both linguistic and extralinguistic nature, the main of which is the closeness degree of interacting dialect systems. There are several layers of vocabulary, different in origin: common Slavic, common Siberian, borrowed and local, and typical mainly to Semeiskie dialects. The author pays special attention to the dialectal differences in vocabulary in Old Believers` different dialects within the different territories of Amur Region.

Key words and phrases: Old Believers; Semeiskie; resettlement dialects; vocabulary; synonyms; heterogeneity of lexical structure.

Старообрядцы Амурской области имеют сложную историко-этническую судьбу. Их переселение на Дальний Восток началось в 60-е гг. XIX в. До этого они проживали на территории Восточной Сибири, в Забайкалье и на Алтае, куда в 60-е гг. XVIII в. были выселены по указам Екатерины II во время второй «раскольничьей выгонки» из районов Ветки (Могилевская губерния) и Стародубья (северная часть Черниговской губернии), а также из других территорий Российской империи. До «ветковского» периода старообрядцы проживали в Московской губернии, охватывающей тогда всю центральную Россию, Новгородской и Белгородской губерниях (в последнюю входили не только Белгород и Курск, но и Орел, и Брянск), Смоленской, Воронежской, Нижегородской, Архангельской и др. губерниях [6, c. 12-25]. Таким образом, изначально старообрядческие говоры не были однородны: среди них выделялись как говоры с южнорусской основой, черты которых были близки, а иногда и тождественны говорам украинского и белорусского языков, так и говоры с севернорусской основой и среднерусские.

В результате неоднократных перемещений старообрядцев на территории Европы, в Сибири, Забайкалье, на Дальнем Востоке их говоры испытали белорусско-польское, украинское, бурятское воздействие, а также на их формирование оказали влияние русские старожильческие говоры Сибири, имеющие преимущественно севернорусскую основу.

А. М. Селищев отмечал, что «ответить на вопрос, с какими русскими говорами семейщина составляла одно языковое целое, затруднительно вследствие многих диалектных наслоений. Легче определить ту область, где некоторое время жили предки семейских до переселения в Сибирь. Это северная часть Черниговской губернии (Стародубье) или соседний край Могилевской губернии (Ветка). На говоры старообрядцев Ветки и Стародубья воздействовали говоры тамошних поселенцев - носителей белорусского наречия, смешанного с малорусским и, слабее, - с южно-великорусским» [9, c. 25-40].

Во время диалектологических экспедиций 2003-2010 гг. было обследовано более десяти амурских старообрядческих сел: Грибовка, Заган, Желтоярово, Новоандреевка, Ключи, Никольское и др. Анализ лексического материала выявил значительное единство словарного состава изучаемых говоров с некоторыми различиями между говорами сел Свободненского, Архаринского и Белогорского районов. Различия объясняются тем, что семейские села в Свободненском и Архаринском районах не были однородны в диалектном отношении. С одной стороны, в одном селе Свободненского района (например, в Загане и Желтоярово) изначально проживали представители разных старообрядческих толков и согласий (поморцы, нырки, самокрестцы, австрийцы и др.), уже к 20-м гг. ХХ в. осознавшие себя единой старообрядческой (семейской) общностью. Следовательно, говоры таких сел отличались более сильным диалектным варьированием от говоров, сформировавшихся на относительно единой диалектной основе. С другой стороны, село Грибовка Архаринского района одновременно заселялось представителями разных восточнославянских этносов: белорусами, украинцами и русскими, среди последних были и старообрядцы из Забайкалья. Нередки были смешанные браки. В говорах семейских, проживающих в этих селах, отмечены многочисленные заимствования из белорусского и украинского языков, не зафиксированные в говорах других старообрядческих сел.

Жители сел Белогорского района, помимо как «семейскими», именуют себя «кержаками», по словам информантов, «выходцами с реки Кержа» (река Керженец - Н. А.). Часть бежавших оттуда старообрядцев оказалась в Сибири, где проживала на территориях Тюменской, Омской, Томской областей, в Забайкалье. В литературе указывается, что кержаки - носители культуры северорусского и среднерусского типа (см. работы В. Богданова, Ф. Болонева, Т. Юмсуновой). По рассказам старожилов сел Белогорского района, старообрядцы насильственно были переселены в Забайкалье (в с. Десятниково Тарбагатайского района) из Новгородской губернии, а затем в 90-е гг. XIX в. они прибыли в Приамурье и основали села Ключи и Новоандреевку. Говоры этих территорий до сих пор отличаются относительной однородностью и практически не имеют заимствований из других восточнославянских языков, несмотря на то, что в 60-е гг. ХХ в. в эти села по переселению прибыло шесть украинских семей.

Таким образом, выделение диалектных групп в говорах семейских имеет исторические основания. Это и миграции старообрядцев в начале XVIII в. из северных губерний России, и переселение во время второй «раскольничьей выгонки» из Ветки и Стародубья в 1766-1767 гг. Одни из них осели в Западной Сибири и Забайкалье и получили названия «кержаки» и «семейские»; другие («поляки») была размещены на Алтае. В Амурскую область переселялись и семейские, и кержаки, и поляки. В связи со сложностью исторических судеб старообрядцев Амурской области выявление материнской основы их говоров вызывает определенные трудности и не всегда может быть осуществлено.

В структуре анализируемых диалектных систем условно можно выделить несколько пластов лексики, различной по происхождению: общеславянскую, общесибирскую (усвоенную семейскими в Забайкалье от старожилого русского населения), заимствованную и локальную, характерную преимущественно говорам семейских.

Обследование говоров семейских по «Программе собирания сведений для составления диалектологического атласа русского языка» [7] показало повсеместное распространение слов усбдьба ?участок земли, на котором находятся дом с хозяйственными постройками`; молотъло ?орудие для ручной молотьбы`; жнъво ?сжатое поле`; погуда ?плохая ветреная погода, ненастье`; в?дро ?солнечная ясная погода`; голосъть ?причитать над покойником, плакать`; голбйц ?полочка за печкой для сушки лука, хранения кухонной утвари`; збпадня ?крышка, закрывающая ход в подполье`; амббр ?постройка для зерна`; косовь? ?деревянная часть косы`; мурашъ ?муравьи`; поруз ?нехолощеный кабан, бык` и др. В исследуемых говорах севернорусская лексика особенно ярко проявляется в двучленной оппозиции «севернорусское» - «южнорусское»: избб - хбта ?жилой дом из одной комнаты (с русской печью)?; квашня^/ - дежб ?деревянная посуда, в которой замешивают тесто?; крънка - макътра ?узкий глиняный сосуд с широким горлом?; сковорудник - чапелб ?приспособление, которым держат сковороду?; ухвбт - рогбч ?приспособление, которым вынимают чугуны из печи? и др. [3; 7]. В говорах семейских Свободненского и Архаринского районов функционируют оба члена таких оппозиций, в селах Белогорского района зафиксированы только первые компоненты.

Лексическая система говоров свободненских и архаринских старообрядческих сел включает многие слова, распространенные преимущественно на территории южнорусских материнских говоров: хмбрно ?пасмурно`; омшбник/овшбник ?помещение для зимовки пчел`; лбтка ?заплатка`; вбга, вбжить ?вес, взвешивать`; рушнък ?полотенце` и др. [3].

Диалектные различия между исследуемыми говорами носят собственно лексический и семантический характер. Например, в с. Заган название колыбели, которая подвешивалась к потолку, - это преимущественно лю^/лька наряду с зы^/бкой («У нас люлька висела в хате» [12, с. 43], «В избе зыбки качалися» [13, с. 34]). В с. Новоандреевка - только зы^/бка («Позыбаешь - позыбаешь, потом зыбку очепом держишь» [14, с. 75]). Для обозначения пасмурной погоды в говоре с. Заган активно функционирует лексема хмбра (хмбрно, хмбрить) («Хмара будить - с вечера всю нотш парить» [12, с. 9]). В селах Новоандреевка и Ключи для названия подобного состояния природы употребляется лексема морук (морушно) («Морок будет, морошно сегодня» [15, с. 4]; «Нынци лето-то не было - все морок да морок» [Там же, с. 5]). Так, тъна в говоре с. Заган - это ?стебли огурцов, моркови, редиса`; в с. Новоандреевка - ?ботва картофеля` [3]. В с. Заган постройку для зимовки пчел называют овшбник/омшбник, в с. Новоандреевка в этом значении функционирует лексема стбйка, а омшбнник - в значении ?постройка для зимовки домашних животных (обычно овец)` [Там же]. В этом же селе мякъна - ?стебли огурцов; шелуха от обмолачивания зерна; ботва картофеля`. В с. Заган ботву картофеля называют бульбйшником [Там же]. Здесь же зафиксированы многочисленные пары и ряды слов, разнородных по происхождению: пря^/сла - жердъна ?звено, часть изгороди от одного вбитого в землю столба до другого?, заплут - забур ?плотный забор из бревен, толстых жердей или бревен?, пострйл - ургэль ?растение подснежник?, плетйнь - городьбб ?изгородь?, мутука - вес?лка ?посуда для замешивания теста?, шептуны^/ - ъчиги ?род кожаной без каблуков мужской и женской обуви без каблуков, на мягкой подошве?, заскр?быш - отхун ?последний ребенок в семье?, збяц - куржбк ?иней?, городьбб - поскутина ?огороженное место для выпаса скота?, кошенъна - поскутина ?скошенный луг, выкошенный участок?, ломуть - лэсточка - лэста ?ломоть хлеба?, тбрки - шбньги ?род дрожжевой выпечки с начинкой?, назьму - наз?м ?навоз?, несэшка - клохтэха ?курица-наседка? и др. [3; 9].

Известно, что лексика - наиболее проницаемый и подверженный интерференции языковой уровень, она отражает процессы формирования говора. По лексическому составу можно выявить следы междиалектного и межъязыкового контактирования говоров в прошлом. «Процессы соприкосновения различных культур находят отражение, прежде всего, в лексических заимствованиях. Взаимодействие словарных составов языков приводит к лексической гетерогенности, под которой следует понимать формальную неоднородность вокабуляра языка. Прежде всего, в качестве примера лексической гетерогенности может послужить одновременное параллельное сосуществование в языке исконных лексем и заимствований, обозначающих одни и те же референты» [17, с. 214]. «Появление подобных заимствований при одновременном сосуществовании исконных слов свидетельствует о лингвотолерантности и способствует лексической гетерогенности» [Там же, с. 213].

Из большого числа тематических групп слов в говорах семейских Амурской области обращает на себя внимание лексика, образованная на основе заимствований, семантика которых отражает понятия, связанные с животноводством. Это названия домашних животных по актуальным признакам, продуктов питания из мяса и молока животных, предметов из их шкур. Также к лексике, образованной на основе заимствований, относятся названия некоторых растений, болезней и болезненных состояний. Главным образом это лексика, образованная на основе заимствований из бурятского языка. Активное контактирование семейских с бурятами в Забайкалье объясняет причины таких заимствований. В говорах семейских отмечается фонетическая, морфологическая и словообразовательная трансформация бурятских слов: гурбн ?дикий козел, самец косули?, гурбнчик/гуран?нок ?детеныш гурана?, гурбний ?относящий к гурану?, гуранъна ?мясо гурана?, ?шкура гурана?, гуранъха ?самка гурана? - из бурятского гураа(н) ?дикий козел? [18, c. 176]; бурэн/бурэнчик/бурушук ?теленок второго года жизни? - из бурятского буруу(н) ?теленок до года? [Там же, с. 126]; имбн ?домашний козел?, иманэха ?домашняя коза?, иман?нок ?детеныш домашней козы?, имбний ?козий? - из бурятского ямаа(н) ?коза? [Там же, с. 799]; куцбп ?некастрированный баран?, куцбпчик ?ягненок? - из бурятского хуса ?баран-производитель? [Там же, с. 604] и др. Отсутствие в русских говорах однословных наименований реалий делает предпочтительным употребление бурятизмов: двухгодовалый теленок - бурэн, дикий лук или чеснок - мандър/мангър, боль в суставах и мышцах - хуън и т.п. В результате влияния бурятского языка в говорах семейских возникли избыточные семантические варианты: дагбн ?двухлетний жеребенок` - из бурятского даага(н) ?жеребенок по второму, третьему году? [1, с. 176] (ср. сев.-рус. лоньшбк - то же значение [10, с. 129]), барахчбн ?однолетний теленок` - из бурятского барахчаа(н) ?теленок первого года? [1, с. 23] (ср. сев.-рус. селйток ?домашнее животное (обычно жеребенок или теленок) в возрасте до одного года? [11, с. 133]).

Отметим, что в старообрядческих говорах Амурской области заимствований из бурятского языка меньше, чем в говорах семейских Забайкалья [4, с. 125-127], что обусловлено отсутствием постоянных контактов с бурятским населением и иными природно-климатическими условиями Приамурья по сравнению с Забайкальем.

Необходимо подчеркнуть, что наиболее заметный пласт лексики, образованной на основе заимствований из бурятского языка, зафиксирован в селах Новоандреевка и Ключи Белогорского района. В селах же Архаринского и Свободненского районов преобладает лексика, образованная на основе заимствований из белорусского и украинского языков. При этом в сознании говорящих практически не имеет места дифференциация по языковой принадлежности слова, что указывает на полную адаптацию такой лексики к системе говора и непрерывный процесс пополнения словаря старообрядцев за счет восточнославянских заимствований.

Так, украинским влиянием можно объяснить наличие лексемы сухбрить в значении ?дружить с парнем, ходить с женихом` [16, c. 627] («Пошли с ребятами сухарить» [14, с. 53]); лексем цибу<sup>/</sup>ля - ?лук` [16, c. 668], кужлънки - ?конопляные очески` (укр. кэжиль, кужелъна [16, c. 297]); чибухбть - ?толочь семена конопли, подсолнечника для получения масла` [Там же, c. 676] («Семя конопли в ступке чибухали» [14, с. 23]). Последние две лексемы имеют распространение только в говоре с. Заган. Слова печеръца (укр. печеръця [16, c. 445]), печ?рка, пичуръца, бечуръка, бечеръка, бечеръца употребляются в значении ?шампиньоны`.

Воздействие белорусского языка (или его диалектов) на говоры семейских с. Заган подтверждается наличием лексем драч?ны ?картофельные оладьи`[8, c. 170]; ббхонь - ?буханка хлеба` [Там же, c. 21], лэста/лэсточка ?отрезанный ломоть хлеба` [Там же, c. 309], водя<sup>/</sup>нка ?кадушка` [Там же, c. 111], макутра/макътра ?узкий глиняный горшок` [Там же, c. 313], кожбн ?летучая мышь`[Там же, c. 282], бэльба ?картофель` [Там же, c. 46]. В активном словарном запасе говора активно функционируют производные лексемы бульбйшки ?семена картофеля`, бульбйшник ?ботва картофеля`, бульбешня<sup>/</sup> ?поджаренная толченая картошка`. От украинского громадъти ?сгребать сено` [16, c. 139] образованы производные громадъльщик, громадъльщица. «Наличие производных слов, которые созданы по законам русского словообразования от основ, заимствованных из украинского и других языков, - свидетельство их полной лексической и грамматической адаптации в русских говорах» [2, c. 16].

Таким образом, словарный состав анализируемых говоров демонстрирует их диалектную неоднородность. В говорах семейских «появляются процессы, характерные для переходных диалектных зон: активизация образования синонимов и межговорных соответствий, трансформация семантической структуры лексем, изменение формальной структуры слова. <…> Этноязыковая основа и типологические черты материнских говоров ярко выражены в явлениях гиперкоррекции, образовании синонимических рядов, вариативности, отсутствии реализации сем или семантических смещениях» [5, с. 92]. Изменения в словарном составе русских старообрядческих говоров, находящихся в контактировании с другими языками и диалектными системами, определяются рядом факторов как собственно лингвистических, так и экстралингвистических, главным из которых представляется степень языковой близости взаимодействующих диалектных систем.

Список литературы

1. Аникин А. Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков. М.: Наука, 2000. 772 с.

2. Баранник Л. Ф. Наблюдения над лексикой русских говоров юга Украины // Актуальные проблемы русской диалектологии и исследования старообрядчества: тезисы докладов международной конференции (19-21 октября 2009 г.) М.: ИРЯ РАН, 2009. С. 14-16.

3. Картотека «Словаря старообрядческих говоров Амурской области». Фонд хранения - лаборатория региональной лингвистики Амурского госуниверситета.

4. Козина О. М. Говоры старообрядцев Бурятии - семейских: генезис, диалектный тип. Улан-Удэ: Бурят. научн. центр СО РАН, 2006. 166 с.

5. Кукса Т. П. Русско-украинская межъязыковая интерференция в украинских говорах Крыма (на материалах сельскохозяйственной лексики) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 3 (21). Ч. I. C. 91-94.

6. Погодные ведомости состояния и учета сектантов в Амурской области. 1900-1902 гг. Благовещенск: Зея, 1903. 46 с.

7. Программа собирания сведений для диалектологического атласа русского языка. М.: ИРЯ РАН, 2005. 31 с.

8. Расійска-беларускі слоўнік / укладальнікі М. Байкоў, С. Некрашэвіч. Менск: Дзяржаўнае выдавецтва Беларусі, 1928. 706 с.

9. Селищев А. М. Забайкальские старообрядцы. Семейские. Иркутск: Иркут. гос. ун-т, 1920. 81 с.

10. Словарь русских народных говоров. Л.: Наука, 1981. Вып. 17. Лесокаменный - масленичать. 385 с.

11. Словарь русских народных говоров. СПб.: Наука, 2003. Вып. 37. Свято - скимяга. 416 с.

12. Старообрядческий архив диалектных текстов. Фонд хранения - лаборатория региональной лингвистики Амурского госуниверситета. Дневник 15. 2001-2010 гг. 64 с.

13. Старообрядческий архив диалектных текстов. Фонд хранения - лаборатория региональной лингвистики Амурского госуниверситета. Дневник 16. 2001-2010 гг. 39 с.

14. Старообрядческий архив диалектных текстов. Фонд хранения - лаборатория региональной лингвистики Амурского госуниверситета. Дневник 300: в 2-х ч. 2001-2010 гг. Ч. I. 93 с.

15. Старообрядческий архив диалектных текстов. Фонд хранения - лаборатория региональной лингвистики Амурского госуниверситета. Дневник 300: в 2-х ч. 2001-2010 гг. Ч. II. 78 с.

16. Украпнсько-росiйський словник. Кипв: Дoвiра, 2003. 703 с.

17. Шемчук Ю. М. Заимствование как проявление гетерогенности и следствие лингвотолерантности // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2013. № 6 (24). Ч. I. C. 213-215.

18. Черемисов К. М. Бурят-монгольско-русский словарь. М.: ГИИНС, 1951. 852 с.

Размещено на Allbest.ru