Социально-психологический характер языка в теориях лингвистов XIX-XX столетий

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социально-психологический характер языка в теориях лингвистов XIX-XX столетий

Интерпретация самого понятия «язык» на рубеже XIX-XX вв. была различной в психологии и языкознании. Доминирующим методологическим принципом в лингвистике данного периода стал психологизм. Характерный пример психологической трактовки языка представляют идеи Г. Штайнталя и В. Вундта, сформулированные под влиянием В. фон Гумбольдта.

Г. Штайнталь (1823-1899) считал язык не недвижной сущностью, а деятельностью со своим бытием (Dasein) и способностями. Ученый в возвышенном стиле интерпретировал язык в качестве посредника человеческого духа: «Язык проявляется таким необычным образом как спутник и медиум каждого духовного движения, как средство для обучения и узнавания, как собственная энергия сознания, что сразу охотно признаешь за его изучением высшее значение для психологии, чем за любой другой деятельностью духа» [11, S. 42]. Уже в одной этой формулировке отчетливо показано, что исследование языка в концепции Г. Штайнталя имеет насквозь психологизированный характер.

В. Вундт (1832-1920), в отличие от Г. Штайнталя, в основу психологической интерпретации языковых фактов положил апперцепцию (активный умственный процесс структурирования внутреннего опыта). Эти идеи отражены в книге В. Вундта «Vцlkerpsychologie» («Психология народов»). Он отвергал теорию Г. Пауля (1846-1921) об индивидуальном развитии языка, который резко высказался против существования психологии народов. В «Prinzipien der Sprachgeschichte» («Принципах истории языка») Г. Пауль писал: «Основная мысль, которая все пронизывает, та, что психология народов именно так относится частично к отдельным народам, частично к человечеству как целому, как то, что просто называют психологией, - к отдельному человеку» [10, S. 13]. Г. Пауль считал эту основную идею фикцией, основанной на многократной логической подмене.

К чему же В. Вундт относил свою народную психологию? По этому поводу исследователь безапелляционно заявлял: «Естественно, народно-психологические проявления, поскольку они участвуют в общем историческом развитии человечества, все без исключения также относятся к содержанию истории» [12, S. 2]. В. Вундт подчеркнул полную независимость языка от его носителей. Как одна из форм выражения народной психологии (как нравы и мифы), язык отличается от литературы и искусства отсутствием личного начала. О коллективистской тенденции в языке свидетельствует, в частности, следующее утверждение: «Регулярное и постоянное звуковое изменение - это всегда то, о котором одновременно можно предполагать, что оно охватывает языковое сообщество в широком объеме, что оно, значит, в своем общем течении является коллективным процессом» [Ibidem, S. 404]. Итак, если у Г. Пауля язык зависел от людей, то у В. Вундта, соответственно, - от коллектива, исключающего индивидуализм. На основе интроспективного метода В. Вундт узаконил последовательность генетически связанных психологических единиц: ощущения, восприятия, представления и понятия, проверяя их формирование на деятельности сознания.

В статье «Памяти A. Meillet» Л. В. Щерба (1880-1944) выразил критичное отношение в лингвистической среде к теориям В. Вундта. Русский ученый прямо заявлял: «Уже то разочарование, с которым лингвисты встретили первый том ЇVцlkerpsychologie Вундта, объективно показывает, что в ней желали найти нечто другое, чем приложение основ индивидуальной психологии к явлениям языка. Передовые лингвисты были, несомненно, вполне готовы к восприятию социологической трактовки языка» [9, с. 407]. Тем не менее сам Л. В. Щерба не избежал влияния психологических теорий.

Психологизм стал доминирующим методологическим принципом в лингвистике середины XIX - начала XX века. Лингвопсихологические идеи Г. Штейнталя и В. Вундта воздействовали не только на младограмматиков. Сказались они и на представителях русского языкознания, повлияв на А. А. Потебню, И. А. Бодуэна де Куртенэ, В. А. Богородицкого, Л. В. Щербу и других лингвистов.

В духе психологизма И. А. Бодуэн де Куртенэ (1845-1929) выделял в языке физическую и психическую стороны. В работах многих представителей бодуэновско-щербовского направления, у Ф. де Соссюра (1857-1913), у представителей Женевской школы и французской школы социологического течения наблюдается сочетание психологизма с социологизмом. Отход от психологизма представлен в глоссематике Л. Ельмслева и в поздний период развития американского дескриптивизма. Возвращение к психологизму отмечается в позднем генеративизме и в функционально-деятельностной (антропологической) лингвистике.

В 1881-1882 гг. И. А. Бодуэн де Куртенэ предпринял заграничную командировку в Венецию, Париж и Лейпциг. В Париже ученый мог познакомиться с Ф. де Соссюром. Хотя термин «фонема» и был, действительно, заимствован у Ф. де Соссюра, но не само понятие. На этот факт И. А. Бодуэн де Куртенэ указывал в «Некоторых отделах сравнительной грамматики славянских языков». В этой работе дано следующее определение фонемы: «Итак, фонема есть сумма обобщенных антропофонических свойств известной фонетической части слова, неделимая при установлении коррелятивных связей в области одного языка и корреспондентных связей в области нескольких языков» [3, с. 121]. Фонему И. А. Бодуэн де Куртенэ рассматривал как фонетическое неделимое понятие со стороны сравнения фонетических частей слова. Самим же Ф. де Соссюром термин «фонема» был употреблен в 1878 г. в работе «Трактат о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках».

С этим фактом можно связать факт ограниченного влияния «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра на языкознание в СССР 20-х гг. XX столетия. Казанская лингвистическая школа стала первой в мировой лингвистике социально-психологической школой языкознания. В исследовании социальной сущности языка казанские ученые стали предшественниками французской и Женевской школ социальной лингвистики А. Мейе и Ф. де Соссюра, заложив основы нового направления в языкознании - социолингвистики, громко заявившей о себе в науке XX столетия.

По теории Ф. де Соссюра, язык, как социальный продукт речи, - «совокупность необходимых условий, усвоенных общественным коллективом для осуществления этой способности у отдельных лиц» [6, с. 34]. Язык, по Ф. де Соссюру, представлял систему, все части которой должны рассматриваться в их синхронической взаимосвязи.

Но здесь необходимо принять во внимание то, что на разграничение синхронии и диахронии Ф. де Соссюром, несомненно, повлияло его знакомство с теориями ученых Казанской лингвистической школы. В. А. Богородицкий в сноске к своей работе «Этюды по татарскому и тюркскому языкознанию» прокомментировал это следующим образом: «Итак, идею - синхронизма при лингвистических сопоставлениях я выдвинул за целую четверть века до появления - Cours de lingustique gйnйrale (1916) де Соссюра, который имел в своем распоряжении вышеназванную мою немецкую брошюру (Einige Reformvorschlдge ), и если нет в его книге упоминания о ней, то это я объясняю посмертным изданием его книги, отчасти составленной по записям слушателей» [2, с. 154-155].

Одним из основных положений в исследовании социальной стороны языка казанские ученые считали признание равноправия всех языков. В Казанской лингвистической школе отстаивалась необходимость изучения языков местных народов - татар, марийцев, чувашей и других. В начале нынешнего столетия Г. А. Николаев подчеркнул: «Бодуэн говорил, что Казанский университет самой историей поставлен в исключительные условия, которых не имеет ни один университет России: он расположен в крае, населенном представителями минимум трех языковых семей - славянской, тюркской и финно-угорской, а потому должен стать центром по изучению языков, культуры, истории народов, носителей этих языков» [4, с. 9]. И. А. Бодуэн де Куртенэ настоял на восстановлении в университете кафедры тюркских и финских языков, организовал факультативное преподавание татарского языка для желающих. Проблемами тюркологии вслед за основателем Казанской лингвистической школы глубоко занимался В. А. Богородицкий, а продолжать эти традиции должен был Г. Шараф.

На психологизм в теории В. А. Богородицкого указывают, прежде всего, названия самих его работ. К ним относятся, например, его лекция 11 «Морфологический анализ слов в психологическом освещении» и «Этюд по психологии речи». Лекция 10 «Психофизиология речи» и лекция 14 «Психо-физиологическое изучение индивидуальных явлений речи» относятся непосредственно к психолингвистике, поскольку смешаны с биолингвистикой мозга (нейролингвистикой).

Несмотря на то, что В. А. Богородицкий признавал основной единицей речи предложение, он проводил психофизиологический анализ речи на примере слов как более простых явлений. Тем не менее и в слове он видел целую систему ассоциаций. Он задавался вопросом, что представляет собой слово с психолингвистической стороны. В лекции 10 исследователь напоминал: «Мы уже знаем, что слово есть звуковой символ представления или понятия, который проявляется произношением у говорящего и слышанием как у говорящего, так и у слушающего» [1, с. 143]. От этого положения ученый переходил к исследованию системы ассоциаций слова.

Экспериментальные исследования фонетики тюркских языков В. А. Богородицким также имеют большое теоретическое и практическое значение. В диссертации «Фоносемантические особенности личных имен в татарском языке» Л. Ф. Осипова отмечала: «В. А. Богородицким с помощью экспериментально-графических приборов получены сведения, какие недоступны невооруженному наблюдению, как например, о длительности элементов слова в сотых долях секунды; о движении тона и амплитуды по отдельным звонким элементам и т.п.» [5, с. 38]. Опыты В. А. Богородицкого непосредственно демонстрируют методологическую ценность лингвистического эксперимента, изменяющего мнение о языке, который, при сопричастности процессу его познания, превращается из пассивного объекта в субъект исследования.

Л. В. Щерба считал язык не столько социальным, сколько психологическим феноменом. Психология была для Л. В. Щербы средством, позволявшим через языковое сознание носителей языка лучше понять его сущность и структуру. Психологическую природу инвариантных представлений он противополагал физической природе их реализаций в речи. Поэтому Л. В. Щерба единым фонетическим методом признавал субъективный метод. В статье «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании» Л. В. Щерба заявлял лишь о частичном выявлении процессов речевой деятельности при психологической интроспекции. Все языковые уровни словаря и грамматики не даны в прямом психологическом (физиологическом) опыте, а получаются лишь из процессов говорения и понимания, из речевого материала, обозначенного Л. В. Щербой как «совокупность всего говоримого и понимаемого в определенной конкретной обстановке в ту или другую эпоху жизни данной общественной группы» [8, с. 26]. Под этим материалом он понимал тексты, а именно литературу, рукописи, книги. Материализм в лингвистике воздействовал на трактовку фонемы Л. В. Щербой в 1937 г. как диалектического единства общего и частного. В этот период он понимал фонему как звуковой тип, способный дифференцировать слова и их формы, а оттенок фонемы - как ее частную реализацию.

Психологизация фонетики была присуща не только представителям Казанской и Ленинградской лингвистических школ. Подобным образом и Н. С. Трубецкой считал, что при исследовании произносительной стороны речевого акта фонетист имеет дело с психологией автоматизированных действий. Тем не менее в «Основах фонологии» он утверждал: «Однако, несмотря на то, что область фонетики лежит в сфере психического, методы фонетики являются естественнонаучными» [7, с. 17]. Рассуждения Н. С. Трубецкого об экспериментальной психологии сближают его фонетическую теорию с концепцией В. А. Богородицкого, значительная роль в которой отводится именно фонетическим экспериментам.

Таким образом, развитие социально-психологических представлений в западной лингвистике происходило при взаимодействии с концепциями русских ученых. В современной лингвистической науке именно эксперимент является эффективным приемом лингвистической аргументации. Без эксперимента не представляется возможным полное выявление социально-психологических установок языка. Но видимая ограниченность экспериментального подхода в лингвистике препятствует должной оценке его методологического статуса в научной среде.

психологизм лингвистика язык

Список литературы

1.Богородицкий В. А. Лекции по общему языковедению Изд-е 3-е. Серия «Лингвистическое наследие XX века». М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2010. 312 с.

2.Богородицкий В. А. Этюды по татарскому и тюркскому языкознанию / вступ. ст. П. Кузнецова. Казань: Татиздат, 1933. X[2]+156 с.

3.Бодуэн де Куртенэ И. А. Некоторые отделы сравнительной грамматики славянских языков // Бодуэн де Куртенэ И. А.

Избранные труды по общему языкознанию. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963. Т. 1. С. 118-126.

4.Николаев Г. А. Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ. Казань: Изд-во Казан. ун-та, 2001. 20 с.

5.Осипова Л. Ф. Фоносемантические особенности личных имен в татарском языке: дисс. к. филол. н. Елабуга: Елабужский государственный педагогический университет, 2008. 150 с.

6.Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики / пер. с фр.; под ред. и с примеч. Р. И. Шор. Изд-е 2-е, стереотипное. М.: Едиториал УРСС, 2004. 256 с.

Размещено на Allbest.ru