Классификации преступлений в их языковом преломлении

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Полевая организация лексики является одной из самых продуктивных форм ее упорядочения и систематизации. В данной статье мы, не касаясь теоретических нюансов в толковании этого понятия отдельными авторами, будем исходить из дефиниции поля, данной в Лингвистическом энциклопедическом словаре, где оно определяется как «совокупность языковых (главным образом лексических) единиц, объединенных общностью содержания (иногда также общностью формальных показателей) и отражающих понятийное, предметное или функциональное сходство обозначаемых явлений». Соглашаясь с тезисами относительно взаимосвязи «семантических полей в пределах всего словаря», системного характера связей слов или их отдельных значений, взаимозависимости и взаимоопределяемости лексических единиц, а главное непрерывности смыслового пространства при относительной автономности поля, в данной статье предметом нашего исследования мы выбрали собственно лексико-семантическую группу «наименования преступлений» как отдельную подъединицу поля «преступление».

Очевидно, что в классификации терминов тесно переплетаются лингвистические и экстралингвистические факторы, которые определяют их логико-понятийную основу. Поэтому наш языковой материал, а именно данные русских законодательных актов XIX века, а также некоторые наименования, отобранные нами из произведений русской литературы XIX века, и в частности Л.Н. Толстого и Ф.М. Достоевского, мы будем соотносить с категоризацией и систематизацией понятий и терминов, зафиксированных в действующем Уголовном кодексе Российской Федерации (далее - УК РФ).

В составе лексико-семантической группы (ЛСГ) «наименования преступлений» нами выделены 15 наименований.

Лексические значения слов взяты нами из «Большого толкового словаря современного русского языка» Д.Н. Ушакова и «Большого юридического словаря», также для разъяснения некоторых исторических понятий мы использовали «Энциклопедический словарь» под редакцией Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона.

В соответствии с «Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года» (далее - Уложение) мы можем распределить наименования преступлений, отобранных нами, по следующим группам:

1) преступления против веры (богохуление, скопчество, святотатство, кощунство);

2) преступления по службе государственной и общественной (мздоимство, лихоимство, взяточничество, лиходательство);

3) преступления против собственности частных лиц (воровство, кража, покража, похищение);

4) преступления против имущества доходов казны (корчемство);

5) преступления против жизни, здравия, свободы и чести частных лиц (клевета, диффамация).

Первая группа, которую мы выделили в соответствии с Уложением, - это «преступления против веры» - богохуление, скопчество, святотатство, кощунство. Надо сказать, что данная группа не выделяется в современном УК РФ и ни один из отобранных нами терминов преступления не квалифицируется как преступление в современном уголовном законодательстве. Однако в уголовном законодательстве XIX века наименования преступлений против веры являются одними из самых первых, рассматриваемых в Уложении, а также в уголовных делах.

Понятие скопчества упоминается в романе Л.Н. Толстого «Воскресение». «Он откладывал дело о скопцах за отсутствием совсем неважного и ненужного для дела свидетеля только потому, что дело это, слушаясь в суде, где состав присяжных был интеллигентный, могло кончиться оправданием».

В словаре Д.Н. Ушакова оскопить - ОСКОПИ ТЬ, оскоплю, оскопишь. Кастрировать. Кастрировать - удалить половые железы.

Надо сказать, что в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, одном из основных законодательных актов XIX века, оскопление относится к одному из видов сектантства.

В ст. 207 Уложения определен открытый перечень особо вредных сект: духоборцы, иконоборцы, молокане, иудействующие, скопцы. Данные объединения получили особенное распространение в первой четверти XIX века, в связи с покровительственной политикой Александра I.

В современном законодательстве РФ (Уголовный кодекс) такое понятие, как сектантство, не относится к видам преступлений. И оскопление (кастрация) не упоминается в Уголовном Кодексе РФ, а в юридической практике оно подводится под уголовно наказуемое «умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», что можно считать общим понятием оскопления и подобных деяний.

По толковому словарю Д.Н. Ушакова святотатство, богохульство и кощунство в современном языке в своих прямых значениях - синонимы. «СВЯТОТА ТСТВО - кощунство, богохульство, поругание церковной святыни». Синонимичны они и в переносных значениях (если таковые отмечены в словарях) или, по меньшей мере, в узусе. Между тем святотатство этимологически связано с церковнославянским татьба - «воровство» и членится на два корня, буквально означая «похищение святыни».

Большой юридический словарь определяет святотатство как явление истории права, а именно как реалию Русского государства XV-XVIII вв., «название особо тяжкого преступления, направленного против церкви», которое наказывалось смертной казнью.

Не менее тяжким, согласно Большому юридическому словарю, считалось - в том числе и в России - богохульство, которое включало неверие, отрицание православной веры, поношение, оскорбление святынь и за которое также в 1738 году была установлена смертная казнь. В словаре Д.Н. Ушакова богохуление определяется как «брань, поношение бога». «В отношении обвинения его, Иванова, в богохульстве в присутствии чиновников Архангельскаго губернскаго правления…». Однако третье слово из этого ряда близких в современном русском словоупотреблении лексем - кощунство, которое по статье 182 Уложения о наказаниях определялось как «язвительные насмешки, доказывающие явное неуважение к правилам или обрядам церкви православной, или вообще христианства», в Большом юридическом словаре вообще не отмечено. В то же время изначально оно также имело специфическое правовое содержание и соответственно дифференциальные признаки в значении: объектом кощунства могли быть церковные правила и обряды, но не сама вера, оскорбление которой считалось предметом собственно богохуления. По толковому словарю Д.Н. Ушакова кощунствовать - «оскорблять религиозное чувство верующих насмешками над предметами культа».

В юридической терминосистеме современного русского языка эти слова представлены как историзмы (святотатство, богохульство) или отсутствуют, так как в современном уголовном законодательстве деяния против церкви и веры не являются преступлениями, а за оскорбление религиозных чувств верующих в РФ существует административная ответственность.

Следующая группа наименований преступлений, которую мы выделили, - это преступления по службе государственной и общественной: мздоимство, лихоимство, лиходательство и взяточничество.

В толковом словаре Д.Н. Ушакова лихоимство и мздоимство определяются как «взяточничество», т.е. все указанные слова являются синонимами. В настоящее время слова лихоимство, мздоимство и лиходательство являются устаревшими, а в указанном значении употребляется слово взяточничество. Оно же является доминантой в юридической терминосистеме как в стилистическом, так и понятийном планах. Так, Большой юридический словарь дает небольшую историческую справку, которая объясняет нам отличие состава одного преступления от другого и тем самым специфицирует термины: «В Русском государстве вплоть до XVI в. существовал посул - плата подсудимого судье "за прилежание". Размер посула нормировался, поэтому получение лишнего являлось уже "лихоимством". С XVI в. был запрещен и стал рассматриваться как взятка». В качестве примера можно рассмотреть выдержки из юридических документов: «Обвиняется по должности Пристава - во взяточничестве и лихоимстве и в оскорблении действием солдата Чупрова… Но Губернское Правление находит, что этих единичных показаний недостаточно для признания Пристава Верцинскаго виновным во взяточничестве». Или: «Под лихоимством закон понимает требование подарка или вознаграждения за такое действие, которое требующий обязан исполнить безвозмездно, по долгу лежащей на нем обязанности. Закон различает два вида взяточничества - мздоимство и лихоимство, причем получение должностным лицом от частного в дар денег или другого какого либо имущества относится к тому или другому из этих видов, смотря по роду служебного действия, за которое должностное лицо получает вознаграждение: так, если действие это не составляет нарушения обязанностей службы, то получение вознаграждения относится к первому виду взяточничества, т.е. мздоимству, если составляет, то к лихоимству… Лиходатели, изобличенные в склонении состоящих в службе государственной или общественной похитить, скрыть, истребить или же в чем либо изменить одну или несколько из принадлежащих к делам бумаг или же сделать сего или иного рода подлог, подвергаются высшей мере наказаний, определенных за подлоги или похищение сего рода в статьях 362 и 364 сего Уложения. Лиходательство составляет преступление лишь в том случае, когда лиходатель склонит должностное лицо к совершению одного из действий, положительно указанных в приведенной статье закона».

Таким образом, с учетом того, что законодательство XIX века четко дифференцировало правовой смысл этих понятий, складывается ситуация, в чем-то схожая с «религиозной» юридической терминологией. Сходство мы видим в том, что существовавшие когда-то самодостаточные термины со временем частично или полностью утрачивают свой терминологический статус, уступая место одному или некоторым из них. «Взяточничество - собирательный термин, охватывающий два самостоятельных состава должностных преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления - получение взятки и дачу взятки». В лексико-парадигматическом же отношении если они и сохраняют свою узуальность, то преимущественно в переносных нетерминологических значениях, где отношения между ними носят характер не гипонимии, как это имеет место в терминосистеме (взяточничество - родовое понятие, мздоимство и лихоимство - его виды), а синонимии и частичной, а иногда и полной взаимозаменяемости.

Несколько иной представляется нам динамика парадигматических отношений между лексемами, представляющими терминологическую сферу «преступления против собственности частных лиц». Эта терминосистема формировалась в течение длительного периода и включает как термины, сложившиеся в древнерусском и церковнославянском языках, так и собственно русские лексические единицы, а именно: воровство, кража, покража, похищение.

В старину воровство означало всякое преступное действие: поджог, подлог, преступления государственные и т.д. Нередки случаи, когда законодатель того времени, не означая точно рода преступлений, выражением «затеет какое воровское дело» указывал на преступное действие вообще. В этом широком значении термин воровство употребляется в Уложении царя Алексея Михайловича. Но в XIX в. термин воровство и слова, связанные с ним словообразовательными связями, - воровской (набег), письмо сочинено воровски - стали употребляться не только как гиперонимы, соотносимые с различными видами похищения чужого имущества, но и в смысле видового, равнозначного собственно краже. Разбой же, хотя и отнесен в Своде к преступлениям против прав на имущество, не обозначается термином воровство. В изданиях Уложения 1885 г. сложные термины совершенно исключены и под похищение чужого имущества подведены: разбой, грабеж, кража и мошенничество, при том что в ст. 1645 сохранился термин воровство («за кражу, когда она учинена составившейся для того или вообще для воровства шайкой...»).

Сопоставляя узуальные нетерминологические значения слов воровство, кража, похищение, покража, следует отметить все те же синонимические отношения, проявляющиеся, в частности, в толковании того или иного слова ряда через другое. Так, в словаре Д.Н. Ушакова воровство определяется как «хищение чужого имущества, кража; расхищение общественной собственности»; кража - как «тайное присвоение чужого, похищение, воровство»; похищение - это действие по глаголам похитить-похищать, а сам глагол похитить имеет значение «тайно унести или увести, украсть, выкрасть».

Взаимозаменимы они даже в своих терминологических или квазитерминологических значениях и в деловых документах XIX века.

«Не могу сказать; но меня интересует при этом другое обстоятельство, так сказать, целый вопрос. Не говорю уже о том, что преступления в низшем классе в последние лет пять увеличились; не говорю о повсеместных ограблениях и пожарах».

«За покражу денег из столбов или кружек, выставленных без образов и крестов при церквах и часовнях, для сбора не на церкви, а для пособия бедным или же на другое благотворительное употребление виновные подвергаются: наказаниям, определенным за кражу со взломом в статье 1659 сего Уложения». «Обвиняемому по делу ограбления Норвежских судов крестьянину Онежского уезда Матвею Логинову…».

«…Предлагаем рассмотреть уголовное дело об Иване Таурьянине, обвиняемого в кражах и присвоении и растрате чужой собственности…».

Отсюда и специфика этой группы: сравнивая документы законодательства XIX века с документами современного законодательства (в особенности Уголовным кодексом РФ), можно увидеть, что именно в последних слова кража, похищение терминологизируются, а именно: перестают быть синонимами и служат названиями разных видов преступлений. Что касается слова покража, то оно устарело: в узуальном смысле оно архаично для современного литературного языка, а специального правового содержания оно так и не обрело.

Тем не менее в современном русском языке «пальма» терминологического «первенства» принадлежит всетаки слову воровство. В Большом юридическом словаре терминологическое значение этого слова определяется как «вид преступной деятельности, заключающийся в совершении краж. В этом, криминологическом, смысле термин воровство употребляется в научной литературе и отдельных нормативных актах РФ». Само же понятие кража представлено более детально, в том числе и квалифицирующими его признаками: «повторность, совершение кражи по предварительному сговору группы лиц или с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище, а равно с причинением значительного ущерба потерпевшему».

Слово похищение более остальных рассмотренных слов процессуально и соответственно более облигаторно требует замещения объектной валентности, которая в современном терминологическом словоупотреблении заполняется только одним словом - человек; «похищение человека» относится к группе преступлений против свободы, чести и достоинства личности, и его предписывается «отграничивать от незаконного лишения свободы». В «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года» эта валентность замещается также словами бумаги, вещи, предметы. «Когда похищение бумаг или умышленное истребление каких-либо хранившихся в присутственном месте бумаг, вещей или иных предметов учинено с намерением скрыть следы… подвергается наказанию, как пособник онаго преступления по правилам, для сего в статье 121 сего Уложения постановленным…». Интересное указание на возможную конкретизацию и, соответственно, дальнейшее видовое уточнение (более дробное, чем в официальных законодательных документах) мы находим в художественной литературе. В романе «Воскресение» Л.Н. Толстого: «Прежде изложения дела он очень долго объяснял присяжным, с приятной домашней интонацией, то, что грабеж есть грабеж, а воровство есть воровство и что похищение из запертого места есть похищение из запертого места, а похищение из незапертого места есть похищение из незапертого места».

Еще одна из групп, подробно рассмотренных в Уложении, - это преступления «против жизни, здравия, свободы и чести частных лиц»: диффамация и клевета.

Если брать современное, собственно правовое содержание этих терминов, то они имеют четкое различие: «Диффамация (от лат. diffamo - порочу) - в праве ряда государств распространение (разглашение) сведений, позорящих честь конкретного лица или учреждения: от клеветы отличается достоверностью распространяемых сведений». «Клевета - по уголовному праву РФ распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию (ст. 129 УК РФ)». И это разграничение восходит, как минимум, к XIX веку: «Ни в каком случае не может иметь место обвинение в клевете и диффамации по поводу не только одной и той же статьи, но и при том одних и тех же частей…».

Показательно, что эти два слова, притом что в их значениях есть интегральная семантическая информация (опубликование/оглашение не подлежащей разглашению информации), ни в коей мере не синонимичны и в своем узуальном употреблении, вне терминосистем. Но, может быть, именно потому, что в лексиконе, покрывающем наивное представление о мире, диффамация находится на периферии, а ее значение целиком и полностью входит в значение клевета (здесь мы имеем дифференциальную сему «ложные (сведения)», эти слова, пренебрегая этим различием, иногда относят к одному синонимическому ряду). В «Словаре русских синонимов»: «Диффамация - напраслина, наклеп, сплетня, пасквиль, оговор, извет, облыг, инсинуация, наговор, клевета, навет, обговаривание».

Следующая группа преступлений - это преступления против имущества доходов казны (корчемство). «Четвертая, стоявшая у окна, была отбывающая наказание за корчемство невысокая, коренастая деревенская женщина с очень выпуклыми глазами и добродушным лицом».

Употребляя данный термин в своем романе, Л.Н. Толстой дает определение корчемства, совпадающее с проанализированными нами определениями толковых словарей - «тайная торговля предметами, составляющими монополию казны, или не оплаченными акцизом товарами, обложенными акцизом» [Там же]. «Большой толковый словарь современного русского языка» Д.Н. Ушакова определяет корчемство как «тайную беспатентную продажу спиртных напитков», и в этом своем значении оно синонимично также приведенному в данном словаре слову шинкарство - «незаконное хранение и торговля спиртными напитками». На синхронном срезе оба эти слова являются устаревшими, однако по-разному представлены в общеязыковом и специально языковом (терминологическом) планах. В узуальном плане корчемство является устаревшим даже больше, чем его производящая основа корчма. Дело в том, что корчма в ряду других аналогичных названий может и сейчас, вероятно, с целью пиар-стилизации быть использовано как название - имя собственное. Однако очевидно, что его семантическая природа в данном случае коренным образом трансформируется, иными словами - оно, если определить этот процесс в самых общих чертах, десемантизируется.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона определяет корчемство как «тайное изготовление, провоз и продажу предметов, обложенных акцизом или составляющих регалию казны (вино, пиво, табак, соль); всего чаще под корчемством подразумевают тайный провоз и продажу вина», т.е. деятельность, интерес к которой с некоторыми изменениями продолжает быть стойким и в наши дни. Однако корчемством этот род занятий сейчас вряд ли кто-либо назовет в силу архаичности этого наименования. лексема терминологический парадигматический

В терминологическом же отношении корчемство является скорее историзмом - словом, которое перестало быть юридическим термином (в «Большом юридическом словаре» определение корчемства отсутствует) в силу того, что его исконное значение утратило правовой смысл. Тем не менее действия, обозначаемые этим термином, продолжают в российском законодательстве соотноситься с правонарушениями, подлежащими административной и уголовной ответственности. Так, в историческом очерке таможни мы находим упоминание «корчемной стражи», которая в конце XIX в. создавалась «на западной сухопутной границе России в дополнение к пограничной и таможенной страже… с целью пресечения контрабанды заграничных напитков посредством устройств засад, досмотра обозов, транспортов». Сейчас, с одной стороны, подобная деятельность должна квалифицироваться как «административные правонарушения в области торговли и финансов» в гл. 15 КоАП РФ, с другой - не утрачивают своей актуальности уголовные санкции (законопроекты типа «Об усилении уголовной и административной ответственности за нарушения в сфере производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции»). Однако если говорить о специальных терминах, связанных собственно с правонарушениями, условно говоря, на «алкогольной почве», то кроме метафорического собирательного наименования «сухой закон», включающего в себя полный или частичный запрет оборота этанолосодержащих веществ, вряд ли в лексике современного русского языка можно назвать «преемника» или «сородича» корчемства.

На основе проведенного анализа можно сделать заключение, что в динамике языкового бытования юридических терминов нет однообразия (по меньшей мере, это можно утверждать относительно рассмотренных нами групп), т.е. при их диахроническом сопоставлении мы имеем различную конфигурацию соответствия, а именно исторически различающиеся правовые понятия могут выражаться словами:

- синонимичными вне терминологического употребления: святотатство, кощунство, богохульство;

- синонимичными в узуальном употреблении и/или близкими вплоть до взаимозаменяемости в современном праве: 1) святотатство, кощунство, богохульство, 2) диффамация, клевета и 3) взяточничество, мздоимство, лихоимство, лиходательство;

- устаревшими как юридические термины (своего рода терминологические историзмы) в силу изменения правовых норм (святотатство, кощунство, богохульство, корчемство) или в плане соответствия лексической норме - терминологические архаизмы (мздоимство, лихоимство, лиходательство);

- находящимися друг с другом, помимо синонимических, в гиперо-гипонимических отношениях: так, клевета является видом диффамации.

Размещено на Allbest.ru