Размещено на http: //www. allbest. ru/

Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х. М. Бербекова

Символы в сознании языковой личности как средство осмысления картины мира

Шогенова Марина Чашифовна, к. филол. н., доцент

shog-marina@yandex.ru

Аннотация

Шогенова Марина Чашифовна

СИМВОЛЫ В СОЗНАНИИ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ КАК СРЕДСТВО ОСМЫСЛЕНИЯ КАРТИНЫ МИРА

УДК 81.2

Филологические науки

В статье рассматривается символизация как одно из важнейших и действенных средств осмысления, понимания и оценки картины мира в сознании этнокультурной языковой личности. В качестве эмпирического материала использованы фразеологические и паремиологические единицы русского, кабардинского и балкарского языков с компонентами-символами шапка и платок, имеющими культурно-маркированное содержание. Их анализ позволяет выделить такие смысловые константы универсальных оппозиций, как «женщина-мужчина», «богатый-бедный», «хорошо-плохо», «свой-чужой», содержащие этнокультурную и лингвокогнитивную информацию, важную для понимания специфики миропонимания этносов.

Ключевые слова и фразы: символ; этнокультурная языковая личность; этнокультурная и лингвокогнитивная информация; когнитивное сознание; универсальные оппозиции.

Annotation

SYMBOLS IN CONSCIOUSNESS OF LINGUISTIC PERSONALITY AS MEANS OF COMPREHENSION OF WORLDWIEV

Shogenova Marina Chashifovna, Ph. D. in Philology, Associate Professor

Kabardino-Balkaria State University named after H. M. Berbekov shog-marina@yandex.ru

The article considers the symbolization as one of the most important and effective means of comprehension, understanding and evaluation of the picture of the world in the consciousness of the ethno-cultural linguistic personality. The phraseological and paroemiological units of the Russian, Kabardian and Balkar languages with the components-symbols hat and headscarf, having the cultural marked content, are used as the empirical material. Their analysis allows identifying such semantic constants of universal oppositions as “woman-man”, “rich-poor”, “good-bad”, “one's own-smb's else”, containing ethno-cultural and linguocognitive information important for the understanding of the specifics of ethnic groups' outlook.

Key words and phrases: symbol; ethno-cultural linguistic personality; ethno-cultural and linguo-cognitive information; cognitive consciousness; universal oppositions.

Как известно, в познавательной деятельности человека часто используются символы, в которых концентрируется его опыт, знания о мире, специфика восприятия и понимания им окружающей действительности. В них интегрируется модель, как индивидуального сознания личности, так и ментальности целого народа, что обусловливает укрепление прочности их смысловой позиции в пространстве культуры. В свою очередь незыблемый, устойчивый характер символов детерминирует константность их ценностно-смыслового содержания в контексте временной и пространственной парадигмы культуры. По определению Клиффорда Герца, «…понятие культуры... обозначает исторически передаваемую модель значений, воплощенных в символах, систему исследуемых представлений, выраженных в форме символов, при помощи которых люди общаются между собой и на основе которых фиксируются и развиваются их знания о жизни и жизненные [Цит. по: 2, с. 43]. Следовательно, символизация выступает одним из важнейших и действенных средств осмысления, понимания и оценки картины мира. фразеологический язык символ этнический

В сознании языковой личности символы фиксируются невербальным (предметным, вещественным) и вербальным (словесным) способами, последний из которых предопределяет специфику восприятия мира и его отражение в этническом сознании при помощи средств языка. По словам А. В. Медведевой, символ занимает значительное место в интеллектуальном развитии человека, а символическая теория ценностей в современной аксиологии рассматривает символ даже в качестве основного дифференциального признака человеческой деятельности [9, c. 4].

Человеческое сознание, как известно, предрасположено к постоянному поиску определения общности и специфики наблюдаемых им окружающих явлений, предметов, процессов, что детерминировано разными факторами, среди которых этническое восприятие при помощи средств языка часто определяет их культурносимволический статус. В словесном символе сосредоточена скрытая ментальность, семантика которой открывается лишь в процессе погружения языковой личности в этническую культурно-языковую среду. Такое «символьное прочтение» и понимание предлагает и В. Н. Телия, которая подчеркивает, что «…в отличие от собственно символов (когда носителем символической функции является предмет, артефакт или персона) роль языкового символа заключена в смене значения языковой сущности на функцию символическую» [11, с. 243]. В связи с этим актуализируется культурно-национальный характер символа, его специфика воплощать особенности восприятия индивидуальной или коллективной языковой личностью окружающего мира, концентрировать духовно-ценностное этническое содержание ментальности представляемого ею народа.

В контексте настоящей работы символ понимается нами как языковая единица, «внешний план» которой основан на ассоциативном восприятии предмета, а план его содержания детерминирован скрытой культурной информативностью, что придает словесному знаку статус этнической идейности, усиливающей феномен ценностно-смысловой и поведенческой направленности в структуре языковой личности. Ярким примером символов в культуре многих народов являются лексемы, которые номинируют названия одежды как фрагмент воплощения национально-культурного восприятия окружающего мира. К такой тематической группе относится, в частности, головной убор, который всегда считался «…знаком эпохи, социальной среды, моды; отражал исторические и культурные реалии, что и обусловило его особую символическую роль в языке» [8, с. 12]. Данный факт предопределил рассмотрение в настоящей статье лингвосимволического статуса лексем шапка и платок как словесных знаков, с которых «считываются» некоторые особенности ментального поведения и мышления этнокультурной языковой личности.

В прямом номинативном значении слово шапка обозначает «головной убор (преимущественно теплый, мягкий)», а платок - «предмет одежды - кусок ткани, обычно квадратный, или вязаное изделие такой формы». Однако при внешней ясности и прозрачности названий символичное значение лексем шапка и платок соотносится с более глубокой смысловой нагрузкой, экспликация которой становится возможной в контексте определения их позиций в системе этнокультурной парадигмы.

Семантика слов шапка и платок первоначально соотносится со значением антропоморфного символьного кода, а на ассоциативном уровне эти лексемы отождествляются с человеком, лицом, носящим шапку или платок. Следовательно, лингвистически оформленное и закрепленное в сознании языковой личности этнокультурное восприятие шапки и платка связано, прежде всего, со статусом их «хозяина» или «хозяйки» в контексте разной модальности, что и позволяет эксплицировать символы в гендерной оппозиции «мужчина-женщина». Так, шапка, будучи неотъемлемой частью мужской одежды, эксплицитно и имплицитно актуализирует прагматические качества мужского характера, а платок, обладая атрибутированной символикой именно женской одежды, обусловливает статус и поведение личности женщины. По словам исследователей, «…этнографические материалы позволяют утверждать, что наличие в языках образных выражений с элементом “шапка” показывает универсальность и общечеловеческий характер отдельных обрядов» [1]. Действительно, в сознании представителей разных этнических групп данная символика репрезентирует нечто большее, чем просто головной убор. Шапка позиционирует мужчину, что подтверждается, например, в русской пословице на парне да на мужике все та же шапка, а девка простоволоса, женка покрыта [3, с. 468], а в этнической культуре кабардинцев и балкарцев символика лексемы шапка ассоциируется с достоинством человека и мужской честью, является олицетворением мужества, храбрости и подчинена моральнонравственному кодексу кабардинцев и балкарцев. Например, устойчивые выражения: пыIэр зыщыгъыр лIыщ (каб.) [7] (кто носит шапку, тот мужчина (настоящий)); башына бёрк кийген (балк.) (носящий на голове шапку (о мужчине)); бёркюн тас этген да бир, бетин тас этген да бир (балк.) - (потерять папаху и потерять честь - одно и то же); бёркю аманны - бети аман (балк.) (у кого папаха плоха, у того и совесть плоха) [6, с. 240] воплощают национально-культурную коннотацию и символизируют традиции и обычаи народов. Ценность шапки для мужчины порой подтверждается и в таких выражениях, как узэчэнджэщын умыгъуэтмэ, уи пыIэм ечэнджэщ (каб.) [5, с. 170] (не с кем держать совет - спроси свою шапку) [4, с. 146]; адам табмасанг бёрк агъач бла да кенгеш (балк.) (если не с кем посоветоваться, то советуйся даже с (шляпной) болванкой).

Символ платок отличается также гендерной характеристикой и является атрибутом только женской одежды. В когнитивном сознании многих народов чаще платок - это подарок, сувенир, который является знаком признания, уважения, преклонения, любви. Так, в знаменитой песне на слова Г. Пономаренко в исполнении Л. Зыкиной создается образ русской женщины-матери, глубокие чувства любви и признания к которой передаются при помощи символа оренбургского пухового платка: «…Ты накинь, дорогая, на плечи Оренбургский пуховый платок… И тебя, моя мама, согреет Оренбургский пуховый платок» [10]. Метафорично представляется символ синего платочка, который является памятью, оберегом, придающим уверенность в борьбе с врагом, и в другой русской песне в исполнении К. Шульженко: «…Сколько заветных платочков Носим в шинелях с собой. Нежные речи, девичьи плечи Помним в страде боевой…» [Там же]. В то же время в кавказской лингвокультуре платок - символ чистоты и достоинства женщины-горянки, символ скромности и смирения, предписывающий соблюдение нравственных и религиозных принципов поведения. Например, такой обычай, как надевание платка (IэлъэщI зэтелъхьэн) - это целая этнокультурная традиционная система, в которой отражаются нормы поведения женщины, нормы взаимоотношения между старшими и младшими, между мужчиной и женщиной, а также некоторые этнические особенности обычаев культурной жизни народов Кавказа. А обычай ввода невесты в «жилой, большой дом» (келинни юйге кийирген), который символизирует приобщение невесты к семейному очагу, связан с обрядом открытия лица невесты (бет ачхан) путем снятия с головы невесты платка-покрывала (келинни баш ауун алыу). Очевидно, поэтому юной девушке желают дорогой платок - ауругъаннга - киийк саулукъ, жетген кызгъа - чилле жаулукъ (балк.) (больному - турье здоровье, девушке - шелковый платок).

Следует отметить, что символика цвета платка дает информацию о возрастном статусе его носителя. К примеру, белый цвет платка - символ чистоты - характеризует юную, молодую девушку, невесту. Платок нейтрального, более спокойного, темного цвета чаще носят замужние и пожилые женщины. Интересными являются и приметы, связанные с платком, которые определяют семейный статус его носителя: завязанный спереди узелок платка - признак незамужней женщины (IэлъэщI кIапэхэр жьэгъум щызэрыдзауэ бзылъхугъэм телъмэ (каб.)); завязанные сзади концы платка - признак замужней женщины (адыгэ бзылъхугъэм и IэлъэщI кIапэхэр щхьэ щIыбым, щхьэц лъабжьэм щызэрыдзамэ (каб.)); завязанные на лбу концы платка символизируют многодетную мать (адыгэ цIыхубзым и IэлъэщI кIапэхэр и натIэм деж щызэрыдзамэ ар бынунэ хъуащ (каб)).

Значимость шапки усиливается и в контексте определения социального статуса человека, оценки его возможностей, то есть лексема шапка вербализуется и концептуализируется в оппозиции «богатый-бедный». Так, фразеологическая единица русского языка по Сеньке и шапка, по Ерёме и колпак со значением «кто-либо того и достоин, что-либо того и заслуживает» [12, с. 532] несет национально-культурную информацию, ведь раньше среди русских бояр степень состоятельности определялась по высоте шапки. Или же ср: шапочка в две денежки - и та набекрень. В русском сознании шапка обязательно должна прикрывать голову обычного простого мужика, крестьянина. Так, говорили: Со всем Максим и шапка с ним (и Аксинья с ним); без рубля как без шапки; баранья шапка на бараньей голове [3, с. 308]. Балкарское выражение - мене бёркюмю тюбюнде менден онглу жокъду (балк.) (под моей шапкой никого нет зажиточнее меня) - свидетельствует о том, что шапка в сознании языковой личности ассоциируется с материальным достатком, означает - крепко стоять на ногах.

Символику шапки можно рассмотреть и в координате «свой-чужой». В этом контексте интересным представляется репрезентация при ее помощи запрета на чужое. Так, в этическом кодексе балкарского народа «Ёзден адет» [6], в котором закреплены и отражены особенности этнического мировосприятия, в том числе и символики шапки (папахи), лексема проявляется в контексте уважения к чужому, проявления толерантности. Например, выражение: биреуню атын чайнама, бёркю бла ойнама [балк.] (не склоняй чужое имя, не играй с чужой папахой) [Там же, с. 240] утверждает особое отношение и уважение к чужому в любой форме его проявления. В то же время фразеологизм снять шапку или снимаю шляпу в русском языке означают «выражать свое почтение, уважение кому-либо» [12, с. 441], проявить внимание к чужому, другому и используется в ситуации, когда необходимо подчеркнуть его значимость, а пословица в какой народ попадешь, такую и шапку и наденешь [3, с. 429] символизирует утверждение принципа «при необходимости принимать условия чужой стороны, соблюдать ее обычаи».

Лексема шапка предопределяет и оценочную сферу жизнедеятельности человека, символизируя признаки «хорошо-плохо». Такие выражения, как по шапке встречают; красивую шляпу на умную голову; если есть голова, то есть и шляпа и другие позиционируют человека с точки зрения оценки достоинств и недостатков личности, внутреннего и внешнего мира человека и т.п.

Ношение шапки предопределяет выполнение ряда обязательств, среди которых можно назвать умение доводить дело до конца, держать данное слово, что и оценивается с точки зрения «истинного мужчины в шапке»: «Как много папахи носящих и как мало мужчин настоящих!». Оценочной является и кабардинская пословица пыIэ жьынэ (каб. разг.) - о слабом человеке (чаще о мужчине), который проявил слабость в словах и поступках. Есть ассоциации и с платком, которые также несут в себе положительные и отрицательные смысловые оттенки. Например, выражение снять платок идентично фразе снять шапку, то есть имеет негативную окраску. Это выражение объясняется как «публично пристыдить, опозорить кого-либо; выразить комунибудь недоверие». В связи с этим вспоминается и слово «опростоволоситься», то есть лишиться головного убора - букв. оказаться с непокрытой головой - попасть впросак, ошибиться, осрамиться. В контексте оппозиции «хорошо-плохо» можно рассмотреть и положение шапки на голове: тот не пьян еще, коли шапка на голове, а если шапка набекрень, то человек уже пьян и плохо соображает. В данном контексте можно рассмотреть и приметы с шапкой: не играй шапкой, голова будет болеть (плохая примета) [Там же, с. 251].

Таким образом, рассмотрение процесса символизации как одного из важнейших и действенных средств осмысления, понимания и оценки картины мира в сознании этнокультурной языковой личности позволяет заключить, что символы обладают не только вещественным, предметным значением, но отражают и культурные особенности народов в виде когнитивных дефиниций. Так, эмпирический материал с компонентом шапка и платок, проанализированный нами, позволяет заключить следующее:

1) функция лексем шапка и платок неоднородна: будучи носителем прямой номинации в языке, они являются символом концентрации этнически и культурно насыщенной информации;

2) символика шапки и платка в когнитивном сознании этнической языковой личности детерминирована морально-этической, оценочной и поведенческой направленностью;

3) языковые единицы с компонентами шапка и платок позволяют выделить культурно-этнические коннотации, в частности в таких универсальных оппозициях, как «мужчина-женщина», «богатый-бедный», «свой-чужой», «хорошо-плохо».

Список сокращений

Балк. - балкарский язык;

каб. - кабардинский язык.

Список литературы

1. Аликаев Р. С., Башиева С. К., Ашинова И. В. Стратификация пола как этно- и социокультурный феномен // Русский язык в полиэтнической среде: состояние и перспективы: мат-лы междунар. конф. Нальчик, 2003. С. 5-15.

2. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М.: Языки славянской культуры, 2001. 288 с.

3. Даль В. И. Пословицы русского народа. М.: Эксмо, 2004. 616 с. 4. Жабаги сказал // Предания о Жабаги / сост. А. Т. Шортанов, пер. с кабард. М. Сокурова. Нальчик: Эльбрус, 1985. С. 146-147.

5. Жэбэгъы жиIащ // Къэзэнокъуэ Жэбэгъы. Нальшык: Эльбрус, 1984. C. 170-172 (на кабардинском языке).

6. Ёзден Адет: этический кодекс карачаево-балкарского народа / сост. М. Ч. Джуртубаев. Нальчик: Эльбрус, 2005. 576 с.

7. Кабардинские пословицы / сост. З. П. Кардангушев. Нальчик: Эльбрус, 1982. 148 с. (на кабардинском языке).

8. Кузьминова И. А. Языковая репрезентация понятия «головной убор»: лексико-семантический и лингвокультурологический аспекты: автореф. дисс. … к. филол. н. Ростов н/Д, 2013. 22 с.

9. Медведева А. В. Символическое значение как тип значения слова (на материале русских и английских обозначений обиходно-бытовых ситуаций, предметов и явлений материальной культуры): дис. к. филол. н. Воронеж, 190

10. Русские советские песни (1917-1977) / сост. Н. Крюков, Я. Шведов. М.: Художественная литература, 1977. 751 с.

11. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 288 с.

12. Фразеологический словарь русского языка / под ред. А. И. Молоткова. М.: Русский язык, 1986. 543 с.

Размещено на Allbest.ru