Ценностная фильтрация как фактор художественного стиля произведений средневековой словесности (на материале Жанра Фабльо)

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 81/112

Российский государственный педагогический университет

им. А.И. Герцена

ЦЕННОСТНАЯ ФИЛЬТРАЦИЯ КАК ФАКТОР ХУДОЖЕСТВЕННОГО СТИЛЯ ПРОИЗВЕДЕНИЙ СРЕДНЕВЕКОВОЙ СЛОВЕСНОСТИ (НА МАТЕРИАЛЕ ЖАНРА ФАБЛЬО)

Вышенская Юлия Павловна

В новейших трудах в области дискурс-анализа, стилеведения, текстологии, теории текста и его интерпретации большое внимание уделяется взаимосвязям составляющих триединство феноменов стиля, дискурса и текста.

Предлагаемое исследование ставит своей целью изучение особенностей процессов формирования стиля произведений средневековой словесности, имевших место в художественной дискурсивной среде европейского Средневековья, на основе применения положения о ценностной фильтрации.

Достижение поставленной цели обусловливает необходимость решения некоторых задач частного характера: анализ имеющихся на настоящий момент точек зрения относительно языковой функции текстопорождения, сопряжённой с функциями «обеспечивания» этнически отмеченного дискурса с учётом триединства `текст - стиль - дискурс'; вычленение этнокультурных закономерностей порождения и интерпретации текста; установление взаимосвязи жанра и стиля как феноменов, порождаемых средой художественной речи; толкование конкретных примеров стилистических приёмов, моделируемых согласно законам художественной концепции эпохи позднего Средневековья.

Путём осуществления языком функции порождения текстов, по мысли В. Б. Касевича, «обеспечивается» дискурс, отмеченный печатью этноса, которому присущи свои собственные закономерности, не тожественные грамматике и лексикону данного языка [9, с. 168].

Текст, появляющийся по выполнении языком своей функции, в равной степени предназначен для восприятия, в основу закономерностей процесса которого заложены также культурно-обусловленные различия [Там же, с. 171].

Абстрактная модель `текст - стиль - дискурс' по своём перенесении в плоскость исторической стилистики и проецировании на конкретный текстовый материал получает особое содержание.

Процесс изучения культуры сопряжён с процессом овладевания исследователем умения «говорить о культуре в тех категориях, с теми акцентами, в той последовательности, как это делает сам носитель культуры» [10, с. 108].

Специфика ситуации европейского искусства XIV-XV вв., сформировавшейся вслед за искусством Италии в эпоху позднего Средневековья, получает освещение в работах М. Дворжака. Особенность сложившихся обстоятельств заключается в активизации в это время процессов превращения собственно художественной формы в «драгоценное духовное достояние человеческой жизни», которые достигают особой интенсивности именно в литературной среде. В результате статус автора-ремесленника заменяется статусом творца, а создаваемого им художественного произведения - статусом стимула поисков «разъяснения окружающего мира и духовного овладения им» путём апелляции к чувственному опыту [6, с. 21].

Спектр известных средневековому человеку миров замыкался посюсторонним, ограниченным и потусторонним, непреходящим мирами. Эпоха Возрождения знаменует собой открытие мира художественного произведения, или мира художественной концепции, который существует по своим собственным законам.

В искусстве слова, литературе, намечается тенденция переосмысления искусства, классических художественных образцов на основе новых духовных начал [Там же, с. 56].

Подобной точки зрения придерживается и С. С. Аверинцев. Значимость античной традиции, указывает он, подразумевает не её неизменность, а лишь факт соизмерения с нею всех изменений [1, с. 146]. В античной традиции было принято сопоставление живописи, ваяния и зодчества с ораторским искусством на условиях субординации всех прочих видов искусства по отношению к искусству ораторскому, то есть риторике. Проявление отмеченного феномена наблюдается, в частности, «в приноравливании описания внутреннего членения пластического искусства к риторическим схемам… Сближение ручного художества и риторической культуры в эпоху Возрождения усиливается появлением нового типа художника: гуманист как художник и художник как гуманист» [Там же, с. 149].

Характерная черта гуманистической филологии складывается из сочетания «углублённого изучения античности, что порою приводит к попыткам её возрождения, примером которых можно считать реставрацию классической латыни, а также новых принципов и методов филологической и исторической критики текста, …чему сопутствует стремление к высокой языковой культуре и идеям совершенствования языка» [11, с. 27].

Рассуждения подобного рода предвосхищают принятое в дискурс-анализе положение о ценностной фильтрации мира, - «установлению ценностных соответствий между его сущностями в соответствии с запросами субъекта, …сопряжённой с интенсивной деятельностью языкового сознания» [3, с. 54].

Отмеченное выше несоответствие закономерностей дискурса закономерностям грамматики и лексикона наблюдается в недостаточности терминологии детерминистической (классической) логики для описания отношений между высказываниями дискурса. Объяснение подобного феномена кроется в отсутствии ограничений в логических законах построения в текстах художественных произведений и произведений фольклора, где они подменяются законами парадокса и абсурда. Особенность процессов моделирования реальных и нереальных образов заключается в использовании одних и тех же языковых мер [Там же, с. 56-57].

Следует отметить тесную связь законов восприятия текста с социальным характером «обеспечиваемого» им дискурса, который, по замечанию А. Греймаса, в свою очередь, имеет отношение к проблеме «изменчивости оценок текстов», иными словами, отличию интерпретаций одного и того же текста в эпоху порождения от интерпретаций, возникающих в последующие эпохи. Причина расхождения интерпретационных версий усматривается в изменчивости исторических социокультурных контекстов, в которые интерпретируемые тексты «последовательно вписываются». Интерпретация подобного рода подразумевает у текста наличие «инвариантности», выделяемой в качестве имманентной текстовой черты, а сам текст «подлежит разнообразным прочтениям», характер которых определяется изменениями экстратекстовой природы, которые происходят в адресатах. Количество изотопий (возможных осмысленных вариантов) прочтения одного и того же текста, между тем, является ограниченным в силу «его сопротивляемости определённым контекстным вариациям» [4, с. 208]. художественный текст лексикализация жанр

Выделенными особенностями текстового целого обусловлен и сам метод лингвистического исследования, в рамках которого постулируется «привлечение всевозможных культурно-лингвистических традиций для анализа языковых фактов» [15, с. 7], фиксируемых в текстовом материале древних памятников.

Текст как документ, по замечанию С. д'Арко Авалле, являет для исследователя единство всех его составляющих во всей целостности, одной из которых выступает стиль [16, р. 59] - связующее звено между текстом и дискурсом.

Реализация дискурса как «категоризации универсума» происходит «благодаря классифицирующим лексикализациям, наилучшим образом представленным “теориями жанров”, изменяющимся при переходе от одной культуры к другой» [15, с. 2].

Взаимосвязь жанра и стиля заключается в том, что, по наблюдениям В. П. Григорьева, зарождение стиля наряду с другими понятиями (норма, художественность) происходит в подсистеме художественной речи и является в большей мере производной от её жанровой дифференциации. Появление самого жанра обусловлено «необходимостью… речевого воспроизведения определённой или иной ситуации в общих целях, когда жанр предстоит как своего рода аналог необходимой бытовой ситуации» [5, с. 2], репрезентация которой возможна посредством особого словарного инвентаря единиц с последующим созданием особого рода руководства по их использованию. Иными словами, в конкретных исторических условиях общественного развития модификатором речевой ситуации в ситуацию литературного произведения выступает жанр, уникальное языковое приспособление, благодаря которому появляется литературный текст [Там же] с присущим ему стилем.

Европейские культуры эпохи «осени Средневековья» вступают в новую эру эволюции, в рамках которой возникают и бурно развиваются литературы на народном языке. С одной стороны, по мысли Н. Г. Елиной, это свидетельствует о демократизации духовной жизни города. Иными словами, латинский язык последовательно исчезает из духовного быта горожан, а в их сознании происходит оттеснение универсума, то есть воспоминаний о римской империи, муниципицием, что в конечном итоге приводит к нарушению языковой традиции [7, с. 13].

Указанное нарушение вовсе не является принципиальным разрывом с традициями как таковыми, поскольку культурные, в частности литературные, традиции - «своеобразная форма общности», что значительно затрудняет окончательный отказ от них [Там же].

Для характеристики ситуации в сфере художественной коммуникации, прежде всего, в поэзии, сложившейся на исходе Средневековья, часто используется термин Б. Кроче «столетие без поэзии» [2, с. 49]. Словесность переходит на позиции филологии, комментирования или теоретизирования, утратив характерную в предшествующем веке способность «подчинять своему стилю и настроению всё, что в природе было способно ей подчиниться» [Там же].

Восприятие традиции или преемственности по-разному трактовалось Средневековьем и Возрождением. Средневековое понимание традиции заключается, прежде всего, в создании «сумм высокой схоластики… с намерением на века информировать, по выражению тех времён, сознание людей» [Там же, с. 50]. Иного плана преемственность ренессансного типа, свободная по отношению к материальной традиции, причём уровень свободы настолько высок, что «внешне складывается впечатление разрыва с прошлым» [Там же].

Возрождение, сложившееся в средневековом европейском городе, как отмечается в работах М. С. Кагана, оказалось качественно отличным от формировавшейся в городе субкультуры [8, с. 476]. Суть западноевропейского Ренессанса заключается в диалогическом совмещении христианской и античной форм мифологического сознания с реалистическим и гуманистическим сознанием нарождавшегося буржуазного общества; в результате разные позиции сливались в одну целостную, «снимавшую» непримиримые противоречия участников диалога [Там же, с. 477].

Собственно буржуазная субкультура и стала той питательной средой, в которой произошёл расцвет нового жанра фабльо. Считается, что идейный склад широко популярных в Провансе и Франции XII-XIII вв. произведений «куртуазной лирики» и куртуазно-рыцарских романов стал предвосхищением гуманистических литератур позднего Средневековья и раннего Возрождения [12, с. 133].

Жанр фабльо, стихотворных новелл с разнообразными бытовыми ситуациями, в большинстве случаев комическими, но также и не менее часто серьёзными, появляется во французской литературе, начиная с XIII в. В этих произведениях находит отражение «идейное миросозерцание городских буржуазных слоёв общества» [Там же, с. 250].

В литературе наблюдается чёткое разделение высокой лирики, примером которой можно считать поэзию нового сладостного стиля с характерным для неё тяготением к абстрактности, и «шуточной» поэзии с присущим для неё сатирическим изображением отдельных персоналий. Жанр сатиры получил необычайное признание в буржуазной городской среде, прежде всего, в купеческой и ремесленной. В известной степени изображение человека в «шутовской поэзии» носит, по сравнению с высокой лирикой, уничижительный характер, но, вместе с тем, «её сатирическая трезвость как контраст мистической идеализации, подготавливает разрушение средневекового сознания» [7, с. 36].

Таким образом, именно жанры фабльо и средневековых фарсов становятся сферой существования иронии и комического в литературе Средневековья, однако в XV в. эти стилистические приёмы получают статус маркеров как романов, так и новелл [19, р. 131].

В исследованиях более позднего периода [14] выделяются основополагающие сатирические черты сатирического жанра, являющего собой шутливо-игровую форму выражения особого менталитета, полемичную по отношению к поэтическим моделям, считавшимся наиболее авторитетными образцами в рассматриваемое время. Полемичный характер шутовской лирики, как отмечается А. В. Топоровой, находит проявление в том, что основу образуют категории «низкой» поэзии, противопоставляемой «высокой» поэзии нового сладостного стиля. При этом появление указанной черты как «возможности выбора альтернативного поэтического языка обусловлено не только практическим опытом, но имеет также теоретическую базу в средневековых поэтиках, примером которых можно считать широко известные в Европе в рассматриваемый период времени `Documentum de arte versificandi' Гальфрида Винсальвского и `Rhetorica' Бонкоманью» [Там же, с. 45].

В основе «шутовской» лирики - антистильновисткое, шире ? смеховое мировоззрение и эстетическая концепция. Эти тенденции, в основе которых принцип а l'envers (обратности), определяют специфические черты поэтического языка, иными словами, стилистические различия обусловливаются концептуально. Для характерного набора стилистических приёмов типично использование диалектных и просторечных выражений, грубой и непристойной лексики, пословиц и поговорок, грамматически неправильных форм, гипербол, подчас переходящих в гротеск, но, вместе с тем, иронии и игры смысловых форм [Там же].

Собственно, именно в языковой игре и проявляются следы феномена, детерминируемого Г. Николсом как cogito risible (когнитивно смеховое) [18, р. 333]. Ярким примером жанра фабльо в английской литературе по праву считаются рассказы «брачного» цикла в незаконченной поэме Дж. Чосера «The Canterbury Tales» (Кентерберийские рассказы).

Ярким примером жанра фабльо в английской литературе по праву считаются рассказы «брачного» цикла в незаконченной поэме Дж. Чосера «The Canterbury Tales» (Кентерберийские рассказы).

Содержание художественных произведений в их целом изменчиво во времени. Процессу изменения содержания сопутствует процесс изменения особенностей стиля, то есть их формы во всей её эстетически значимой целостности. На этом основании можно говорить о развитии жанра «в самых различных стилях, в частности, в самых различных стилях сюжетно-композиционных приёмов» [Там же, с. 254].

Одним из типичных стилистических приёмов, способствующих созданию комического эффекта, считается каламбур.

Предпосылки возникновения этого стилистического приёма, как указывается в работе немецкого исследователя М. Гёрлаха, существовали уже в древнеанглийский период. Наиболее известной иллюстрацией в древнеанглийской поэзии этого положения можно считать рассказ, сохранившийся в латинской версии, о встрече в Риме папы Григория и английских юношей. Приветствуя паломников из Англии, папа отмечает, что молодые люди по справедливости зовутся англами (Angli), ввиду очевидности их сходства с ангелами (angeli) [17, S. 183]. На завершение процесса формирования стилистического приёма каламбура понадобилось длительное время. Самые ранние примеры полноценных каламбуров, не самого любимого стилистического приёма Дж. Чосера, можно встретить в его творчестве, в частности, в поэме «Troilus and Criseyde» («Троил и Крисеида»):

Причины, очевидно, кроются в описанном выше балансировании между следованием традиции и новаторским тенденциям.

Предпринятый в статье анализ показал, что применение положения о ценностной фильтрации, принятого в современном дискурс-анализе, предлагает новый ракурс исследования специфики процессов формирования стиля произведений средневекового словесно-художественного творчества, в частности, жанра фабльо.

Художественная дискурсивная среда европейского Средневековья, появляющаяся в результате осуществления характерной для языка функции порождения текстов, наряду с присущей ей универсальностью, отмечена также этнической по природе печатью, тем обусловливаются этнокультурные закономерности порождения и толкования текста. Стиль, как «мост» между текстом и дискурсом, тесным образом связан с жанром, модифицирующим речевую ситуацию в ситуацию литературного произведения, что является определяющим в использовании номенклатуры стилистических приёмов.

Анализ зафиксированных в произведениях Дж. Чосера стилистических приёмов демонстрирует необходимость учитывать ряд параметров, связанных с эволюцией литературных жанров, собственно стилистического арсенала, обладающего как чертами универсального характера, так и субъективных, авторских предпочтений.

Список литературы

1. Аверинцев С. С. Античный риторический идеал и культура // Античное наследие в культуре Возрождения. М.: Наука, 1984. С. 142-154.

2. Бибихин В. В. От поэтической философии к художественной науке // Образ и место Возрождения в истории культуры. М.: АН СССР, Ордена Трудового Красного Знамени, Институт философии, 1987. С. 47-69.

3. Борботько В. Г. Принципы формирования дискурса: от психолингвистики к лингвосинергетике. Изд-е 4-е. М.: ЛИБРОКОМ, 2011. 288 с.

4. Греймас А. Договор верификации // Язык. Наука. Философия. Логико-математический и семиотический анализ. Вильнюс: АН ЛитССР, Институт философии, социологии и права, 1986. С. 205-217.

5. Григорьев В. П. Жанрово-стилистическая определённость текста и становление языка испанской национальной литературы: автореф. дисс. … д. филол. н. Л., 1983. 34 с.

6. Дворжак М. История итальянского искусства в эпоху Возрождения. М.: Искусство, 1978. 175 с.

7. Елина Н. Г. Поэтика «Новой жизни» и «Стихотворений» Данте: автореф. дисс. … д. филол. н. М., 1973. 50 с.

8. Каган М. С. Эстетика как философская наука. СПб.: Петрополис, 1997. 544 с.

9. Касевич В. Б. Когнитивная лингвистика: в поисках идентичности. М.: Языки славянской культуры, 2013. 192 с.

10. Лурье С. В. Историческая этнология. М.: Академический проект; Гаудеамус, 2004. 624 с.

11. Мечковская Н. Б. Ранние восточнославянские грамматики. Минск: Университетское, 1984. 158 с.

12. Поспелов Г. В. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1978. 351 с.

13. Сепир Э. Градуирование // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1985. Вып. 16. Лингвистическая прагматика. С. 43-79.

14. Топорова А. В. Поэтический язык тосканской `шуточной' лирики (poesia giocosa) XII-XIV вв. // Проблемы поэтического языка: конференция молодых учёных: тезисы докладов. М.: МГУ им. М. В. Ломоносова, 1989. Т. II. Поэзия Западной Европы. С. 43-45.

15. Черняк А. Б. Древнейшие французские тексты как источник лингвистического исследования: автореф. дисс. … к. филол. н. Л., 1971. 25 с.

16. Avalle D'Arco S. Ai Servizio del Vocabulario della Lingua Italiana. Firenze: Presso L'Academia della Crusca, 1979. 189 p.

17. Goerlach M. Next Types and the History of English. Berlin ? N.Y.: Walter de Gruyter, 2004. 334 S.

18. Nickols S. G. Aux Frontiиres du rire mйdiйval // L'Hostellerie de Pensй. Йtudes sur l'art littйraire au Moyen Ages offerts а Daniel Poirion par ses anciens йlиves. Cultures et cicvilisations Mйdiйvals XII. P.: Press de l'Universitй de Paris. Sorbonne, 1995. P. 315-345.

19. Rasmussen J. La Prose Narrative Franзaise du XV-e siйcle. Лtude esthetique et stylistique. Copenhague: Munksgaard, 1958. 198 p.

Аннотация

Настоящая статья обращена к исследованию процессов формирования художественного стиля, полагаемого связующим звеном текста, понимаемого как документ, и дискурса, трактуемого как «категоризация универсума», результата действия классифицирующих лексикализаций, представленных «теориями жанров». Языковые факты анализируются на основе разнообразных культурно-лингвистических традиций. В качестве иллюстративной базы используется текстовый материал произведений английской средневековой словесности.

Ключевые слова и фразы: дискурс; жанр; стиль; мир художественной концепции; моделирование; языковые меры.

The present article addresses the study of processes of the artistic style formation, which is believed to be a connecting link of a text, understood as a document, and a discourse, interpreted as “categorization of the universe”, the result of actions of classifying lexicalizations, presented by “the theories of genres”. Linguistic facts are analyzed on the basis of various cultural and linguistic traditions. A textual material of the works of English medieval literature is used as an illustrative foundation.

Key words and phrases: discourse; genre; style; the world of artistic concept; modeling; linguistic measures.

Размещено на Allbest.ru