Типология языковых средств моделирования социальной самоидентификации персонажа (на материале англоязычной прозы XX века)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ТИПОЛОГИЯ ЯЗЫКОВЫХ СРЕДСТВ МОДЕЛИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ПЕРСОНАЖА (НА МАТЕРИАЛЕ АНГЛОЯЗЫЧНОЙ ПРОЗЫ XX ВЕКА)

Гусакова Татьяна Германовна

Российский государственный педагогический университет имени А.И. Герцена

В статье предлагается типология языковых средств моделирования социальной самоидентификации персонажа, основанная на типологии средств самоидентификации человека в реальной коммуникации. Художественный текст понимается при этом как вторичная моделирующая система, автор которой воспроизводит в общих чертах реальную действительность. Выделяются вербальные (эксплицитные и имплицитные) и невербальные средства социальной самоидентификации персонажа. К исследованию привлекаются данные социолингвистики и лексической семантики.

Ключевые слова и фразы: художественная модель; социальная самоидентификация; социальная идентичность; средства социальной самоидентификации; имплицитная самоидентификация; эксплицитная самоидентификация.

TYPOLOGY OF LANGUAGE MEANS OF THE MODELING OF CHARACTERS' SOCIAL SELF-IDENTIFICATION (BY THE MATERIAL OF THE ENGLISH PROSE OF THE XX CENTURY)

Gusakova Tat'yana Germanovna

The article proposes a typology of language means of the modeling of characters' social self-identification, based on the typology of the means of human self-identification in real communication. Literary text is understood here as a secondary modeling system, the author of which reproduces the reality in a general way. The author of the article singles out verbal (explicit and implicit) and non-verbal means of characters' social self-identification. The research involves the data of sociolinguistics and lexical semantics.

Key words and phrases: artistic model; social self-identification; social identity; means of social self-identification; implicit selfidentification; explicit self-identification.

В условиях активных социальных перемен в постколониальном пространстве внимание филологии справедливо фокусируется на языковой репрезентации процесса самоидентификации - формировании представлений индивида о своем социальном «Я». Культурно-исторический и социальный контекст создания и функционирования языкового произведения, отражение и преломление данного контекста в авторском мировидении и язык, как средство объективации индивидуально-авторского осмысления социальных реалий, признаются значимыми для описания текстового смысла. «В панязыковой и пантекстуальной позиции постмодернизма отчетливо прослеживается спецификация вербальных текстов, объективирующих идеологические, социальные, этические, этнические и прочие характеристики субъекта <…> В историческом плане тексты рассматриваются как риторические конструкты, интегрирующиеся с проблемами власти <…> Текстуальные исследования включаются в контекст институциональных практик и социальных структур [12, с. 81-82].

Целью данной статьи является разработка типологии языковых средств моделирования социальной самоидентификации в художественном тексте. Предлагается разграничить языковые (эксплицитные и имплицитные) и неязыковые (имплицитные) средства социального самопознания персонажа. Для достижения поставленной цели решаются следующие задачи: уточнить содержательное наполнение понятий «социальная идентичность» и «социальная самоидентификация» в современной социологии и социальной психологии; систематизировать научные описания средств реальной социальной самоидентификации в современной социологии, социолингвистике и лингвистике; охарактеризовать как сложное языковое средство авторской социальной самоидентификации художественный текст, традиционно трактуемый как вторичная моделирующая система (Ю. М. Лотман); уточнить специфику языкового наполнения художественной модели социальной самоидентификации в современной англо-канадской и англо-британской литературе; с целью выявления авторского эмоционально-оценочного отношения к моделируемым социальным процессам проанализировать семантику языковых средств, функционально направленных на моделирование социальной самоидентификации персонажа.

Социальная самоидентификация и социальная идентичность относятся к ключевым понятиям антропоориентированной лингвистики.

В социологии и социальной психологии социальная самоидентификация понимается как самоопределение индивидов в социально-групповом пространстве относительно многообразных «своих» и «не своих» общностей [Там же, с. 163]. В основе социальной самоидентификации находится «сопоставление (или противопоставление) интересов, взглядов, ценностей, оценок, моделей поведения своей группы (общности) тем, которые полагаются не своими» [Там же, с. 164]. Социальное сравнение и отождествление себя с социальной группой проходит как сравнение и отождествление себя со «значимым другим»: родителем, учителем, сверстником, т.е. человеком, который воплощает присущие группе стереотипы поведения, нормы, цели, роли, установки и ценности. Результатом социальной самоидентификации называется социальная идентичность - «в разной степени артикулированное, переживаемое индивидом, группой, социумом чувство их принадлежности к “своему” миру: самоотождествление с определенной социокультурной средой, ее нормами и ценностями» [6]. В соответствии с выделяемыми социальными группами разграничивается ряд типов социальной самоидентификации и идентичности: расовая, гендерная, национальная, этническая, конфессиональная, имущественно-классовая, профессиональная, семейная, возрастная и т.д. [8, с. 17-20].

Социальное «Я» человека конструируется и становится объектом самопознания в процессе межличностного взаимодействия посредством символов. Слово или предмет вещного мира, «внешние символы роли» необходимы человеку для вхождения в роль [10, с. 39-40; 19]. Наиболее значимой среди знаковых систем человеческой социализации (жестовых знаков, стандартных телесных движений, различных систем материальных артефактов и т.д.) является система языковых знаков [1, с. 61-80].

Как показывает обзор лингвистических и социолингвистических исследований средств социальной самоидентификации личности в реальной коммуникации, они могут быть разделены на языковые (вербальные) и неязыковые (невербальные) средства.

Среди языковых (вербальных) средств, в свою очередь, могут быть выделены:

• графические (особенности орфографии, пунктуации, почерка, предпочтения шрифта, эмотикон и т.д.) [16, p. 15];

• фонетические (особенности сегментной фонетики - артикуляция звуков и звукосочетаний - и особенности просодии - тембр, темп, ритм, высотные характеристики, громкость речи, паузация) [7, с. 100-101; 16, p. 16];

• лексические (соционимы, предпочитаемые при социальной самокатегоризации (самонаименования) и социальной категоризации «Другого»; онимы, предпочитаемые при актах именования и переименования себя и «Другого»; топонимы как маркеры социального происхождения) [16, p. 25-28]; стилистически маркированная и немаркированная лексика, терминология [7, с. 97-98];

• грамматические (самоидентифицирующие высказывания, грамматические формы как маркеры социальных групп) [5, с. 9; 8, с. 152-158];

• текстовые (особенности тематики, жанровые и композиционные особенности текста, особенности использования прецедентных текстов и т.д.) [3, с. 358-362; 7, с. 103-104];

• дискурсивные (коммуникативные тактики и стратегии, формулы вежливости, речевые акты и т.д.) средства социальной самоидентификации [3, с. 358-362; 7, с. 103-104; 16, p. 28].

Языковые (вербальные) средства социальной самоидентификации можно далее подразделить на эксплицитные и имплицитные (в некоторых типологиях, - номинативные и импликативные, прямые и косвенные, описательные и выразительные [3, с. 362; 8, с. 31]), к которым соответственно относятся:

• субстантивные или адъективные предложения, образованные по модели: «I, we + глагол-связка + таксономический (классифицирующий) предикат, выраженный соционимом-номинацией социальной категории» [5, с. 9-11; 8, с. 152-156] (эксплицитные языковые средства социальной самоидентификации);

• социально-маркированные языковые формы разных уровней системы языка, ассоциируемые с определенными социальными группами (языковые «акты идентичности»); вербальное указание на собственные социально значимые умения, виды деятельности, личностные качества, особенности внешнего вида, иные фрагменты внеязыковой действительности, ассоциируемые с принадлежностью к той или иной социальной группе; различные языковые средства конструирования «Другого» [16, p. 7-8; 18, p. 182] (имплицитные языковые средства социальной самоидентификации).

Неязыковые (невербальные) средства социальной самоидентификации включают:

• «язык тела» (жесты, позы, мимику);

• внешность (цвет кожи, одежду, прическу);

• имущество, атрибуты исполняемой социальной роли;

• социально значимые личностные качества, умения, знания, виды деятельности, эстетические предпочтения и т.д.;

• «обстановку» - организацию личного пространства, ориентацию в общественном пространстве [2, с. 32-54; 21, p. 59-80].

Особый интерес для изучения языковых средств социальной самоидентификации представляет художественный текст, в котором автор при помощи языковых средств моделирует процесс социальной самоидентификации и его результат - социальную идентичность персонажа-квазисубъекта, т.е. вымышленного «Другого».

Заметим, что в текстах современной литературы авторская рефлексия и эксплицитная оценка тех ценностей социальной идентичности, которые, согласно авторской интенции, конструирует персонаж, обычно отсутствуют. Так, в текстах психологической прозы XX в., где доминирует имплицитно-подтекстовый способ повествования, они уходят в подтекст [11, с. 16], а в текстах постмодернистской прозы, реализующих иронический модус повествования, - высмеивается и девальвируется, хотя и предлагается читателю активно [4, с. 6-8]. В этом случае особую значимость для выявления оценки конструируемой социальной идентичности в индивидуально-авторской картине мира обретают актуализируемые в сознании читателя окказиональные и оценочные семы импликационала языковых единиц, посредством которых автор моделирует процесс социальной самоидентификации персонажа.

Предлагаемая ниже типология языковых средств моделирования социальной самоидентификации персонажа в англоязычной художественной прозе XX в. учитывает изложенную выше типологию средств социальной самоидентификации реального субъекта и включает три типа: 1) эксплицитную языковую, 2) имплицитную языковую и 3) имплицитную неязыковую социальную самоидентификацию. Типология основывается на понимании художественного текста как вторичной языковой моделирующей системы, воспроизводящей в общих чертах фрагменты реальной действительности [9 с. 21-27; 12, с. 72-73; 13, с. 88-187]. 1) Эксплицитная языковая социальная самоидентификация персонажа.

Характеристика типа самоидентификации: персонаж, согласно авторской интенции, прямо причисляет себя к той или иной социальной группе (прямо номинирует себя). Текстовый фрагмент имитирует социальную рефлексию или прямую речь главного персонажа.

Языковые маркеры самоидентификации:

• соционим (лексема, номинирующая социальную группу, с которой отождествляет себя персонаж);

• субстантивное или адъективное предложение, образованное по модели: «местоимение 1 лица ед. или мн. числа I, we + глагол-связка + таксономический (классифицирующий) предикат, выраженный соционимом». 2) Имплицитная языковая социальная самоидентификация.

Характеристика типа самоидентификации: персонаж, согласно авторской интенции, конструирует социальную идентичность посредством речи, не называя прямо социальную категорию, к которой себя относит. Языковые маркеры самоидентификации:

• «языковые акты идентичности» - графические, лексические, грамматические, текстовые и дискурсивные языковые единицы в речи персонажа, указывающие на принадлежность к социальной группе.

3) Имплицитная неязыковая социальная самоидентификация персонажа.

Характеристика типа самоидентификации: персонаж, согласно авторской интенции, конструирует социальную идентичность невербальными средствами.

Языковые маркеры самоидентификации:

• языковые единицы, формирующие портретную характеристику персонажа и косвенно указывающие на его социально-групповую принадлежность: обозначения частей тела и лица, мимики, жестов, прически, одежды, а также психологических качеств, умений, особенностей поведения и т.д.;

• языковые единицы, формирующие интерьерные и пейзажные описания и косвенно указывающие на социально-групповую принадлежность: обозначения пространственных объектов и пространственных характеристик действительности, например, лексические единицы с семантикой абстрактного отношения частей или сторон объекта к самому объекту (верх\низ, центр\периферия, стороны, внутренность\поверхность); лексические единицы, обозначающие место или пространство; наречия и предлоги с пространственной семантикой; топонимы и географические термины; глаголы со значением местонахождения и движения в пространстве; лексемы, обозначающие форму пространства и наполняющих его предметов; лексемы непространственного значения, которые могут функционировать как таковые в контексте.

Проиллюстрируем предложенную типологию на материале фрагментов романов М. Этвуд “Cat's Eye” («Кошачий глаз») и Э. Уокер “The Color Purple” («Цветы лиловые полей»), в которых моделируется расовая, имущественно-классовая, гендерная и профессиональная социальная самоидентификация персонажа. Пример 1. Эксплицитная языковая социальная самоидентификация персонажа: “I'm pore, I'm black, I may be ugly and can't cook… But I'm here” [23, p. 102] / «Я бедная, я чернокожая, может, я уродина и не умею готовить… Но я здесь».

В приведенном фрагменте романа Э. Уокер “The Сolor Purple” автор моделирует эксплицитную языковую социальную (имущественно-классовую и расовую) самоидентификацию персонажа Сели. Согласно авторской интенции, персонаж идентифицирует себя с социальными группами «класс неимущих» и «негроидная раса».

Языковыми маркерами эксплицитной языковой социальной самоидентификации персонажа выступают:

• соционимы pore (графон poor / (бедный)) и black / (чернокожий), обозначающие значимые для персонажа социальные группы:

Poor [adj 1] lacking sufficient money see concept 334 financial quality («не имеющий достаточно денег; см. понятие 334 финансовое положение») [22, p. 610, 920];

Black [n, adj] African-American see concept 380 ethnic group: nationality, people, race, strain, tribe («афроамериканец; см. понятие 380 этническая группа: национальность, народ, раса, род, племя») [Ibidem, p. 81, 924];

• адъективное предложение: местоимение первого лица единственного числа I в функции подлежащего, глагол-связка am, соционимы pore и black в функции предикатива.

Отрицательная оценка персонажем номинируемой расовой и имущественно-классовой идентичности имплицирована:

• прилагательным отрицательной оценочной направленности ugly и отрицательной формой модального глагола умения can (can't cook - не умею готовить) в тождественных соционимам pore и black синтаксических позициях однородных сказуемых;

• антонимическими отношениями соционимов pore и black и наречием положительной оценочной направленности наречия here в значении alive - in the present life or state («живой - находящийся на этом свете, здравствующий») [20], которые воспринимаются читателем как контекстуальные антонимы в тождественных синтаксических позициях предикативов в параллельной конструкции предложений, связанных противительной союзной связью (I'm pore, I'm black… But I'm here);

• дистанционным повтором идентификационной формулы в речи антагониста Сели, безымянного Мистера, где pore и black выступают контекстуальными синонимами словосочетания nothing at all (ничто) («Who you think you is? he say. <…> Look at you. You black, you pore, you ugly, you a woman. Goddam, he say, you nothing at all» [23, p. 102]) / «Да что ты о себе возомнила? - говорит он. <…> Ты посмотри на себя Ты черная, ты бедная, ты уродина, ты женщина. Черт побери, - говорит он, - ты ничто»). Пример 2. Имплицитная языковая социальная самоидентификация персонажа:

So I am left to the girls, real girls at last. But I am not used to girls, or familiar with their customs <…> A girl called Carol Campbell makes friends with me. <…> Carol invites me to her house after school <…>The living room has a sofa and two chairs and matching drapes, all of a flowered <…> material Carol says is chintz. She pronounces this word with awe, as if it's the name of something sacred, and I repeat it silently to myself: chintz [15, p. 56].

Her [Mrs. Campbell's] hair is <…> done in a cold wave all over her head. It's Carol who points out that this is a cold wave. <…> `You didn't know what a cold wave is?' She says delighted. She's eager to explain things to me, name them, display them. <…> “You've never seen a coat tree [Ibidem, p. 56-60].

/ Итак, наконец-то я предоставлена девочкам, настоящим девочкам. Но я не привыкла к девочкам, не знакома с их обычаями. <…> Девочка по имени Кэрол Кемпбел теперь дружит со мной <…> После школы она приглашает меня к себе домой. <…> В гостиной диван и два стула и шторы в цвет, все из ткани в цветочный <…> рисунок, ткани, которую Кэрол называет ситцем. Она произносит это слово с благоговением, словно это название чего-то священного, и я повторяю про себя: ситец.

У нее (Миссис Кэмпбелл) химическая завивка. Кэрол уточняет, что это химическая завивка <…> «Так ты не знала, что такое химическая завивка? - произносит она довольно. Она с жадностью все мне объясняет, все называет, все показывает. <…> «Ты никогда не видела вешалку.

В приведенном примере моделируется имплицитная языковая социальная (гендерная) самоидентификация протагониста романа М. Этвуд “Cat's Eye” восьмилетней Элейн. Героиня идентифицирует себя с подругой Кэрол - значимым «Другим», который воплощает желанные для Элейн и присущие женскому гендеру стереотипы поведения, нормы, цели, роли, установки и ценности (So I am left to the girls, real girls at last. But I am not used to girls, or familiar with their customs <…> A girl called Carol Campbell makes friends with me [Ibidem, p. 62]). Так, имитируя речь подруги, Элейн осваивает новые лексемы - языковые обозначения новых реалий женского мира.

Языковыми маркерами имплицитной языковой социальной самоидентификация персонажа выступают:

• лексемы “chintz”, “cold wave”, “coat-tree” («a flowered <…> material Carol says is chintz» / («ткани, которую Кэрол называет ситцем»), «I repeat it silently to myself: chintz» / («я повторяю про себя: ситец»), «`You didn't know what a cold wave is?'» / («Так ты не знала, что такое химическая завивка?»), «“You've never seen a coat tree?”» / («Ты никогда не видела вешалку?»));

• курсив - индикатор специального просодического выделения данных языковых единиц в речи персонажей (логического ударения, эмоционально окрашенного кинетического тона, паузы перед словом и снижения темпа речи);

• глаголы цитирования и характеризующие их наречия, а также номинативные словосочетания в функции обстоятельств образа действия («says is chintz» / (называет ситцем), «pronounces with awe» / (произносит с благоговением), «I repeat it silently to myself» / (я повторяю про себя). Перечисленные языковые средства включены в речевые сегменты Кэрол и Элейн.

О значимости лексем “chintz”, “cold wave”, “coat-tree” для гендерной самоидентификации персонажа свидетельствуют их многократные дистанционные повторы в тексте романа. Лексемы включаются автором в описания развивающейся дружбы девочек (главы 9, 10), сюжетов картин тридцатилетней Элейн (глава 60), города детства, в который она возвращается в шестьдесят лет (главы 64, 67) [Ibidem, p. 56-62, 164, 173, 189]. В речи Элейн лексемы имплицитно указывают на женский гендер, с которым героиня хочет быть идентифицирована (“I begin to want things I've never wanted before: braids, a dressing gown, a purse of my own. Something is unfolding, being revealed to me. I see that there's a whole world of girls and their doings that has been unknown to me, and that I can be part of it without making any effort at all” [Ibidem, p. 65] / «Я начинаю хотеть вещи, которые никогда не хотела раньше: косы, платье, собственную сумочку. Что-то открывается мне, показывается мне. Я наблюдаю целый мир девочек и их дел, до сих пор мне неизвестный, частью которого я могу стать, не прикладывая никаких усилий». Положительная оценка персонажем конструируемой идентичности объективирована:

• эпитетами положительной оценочной направленности, которыми характеризуются сами лексемы “chintz”, “cold wave” и “coat-tree”, а также обозначаемые ими предметы и манера произнесения лексем персонажами («to be admired» / (достойный восхищения), «required» / (необходимый), «with awe» / (с благоговением), «sacred» / (священный), «delighted» / (радостно, довольно), «eager» / (жадно).

Пример 3. Имплицитная неязыковая социальная самоидентификация персонажа:

<…> This woman's got about ten heavy silver rings strung onto her fingers like knuckle dusters. <…> There are two more women; each of them looks five times more artistic than I do. They have abstract art earrings, hair arrangements. I am feeling dowdy. <…> Andrea <…> has red hair out of a spray can and no apologies, cut into a cap like an acorn [Ibidem, p. 41]. / <…> На этой женщине порядка десяти массивных серебряных колец, натянутых на ее пальцы как кастеты <…> Там еще две женщины; каждая из них раз в пять больше похожа на художницу, чем я. У них абстрактные серьги, прически сложной конфигурации. Я чувствую себя неказистой <…> У Андреа <…> красные волосы оттенка краски из баллончика и, никаких извините, они острижены под горшок наподобие жёлудя.

Имплицитная неязыковая социальная (профессиональная) самоидентификация моделируется в цитируемом тексте посредством элементов портретной характеристики персонажей. Сравнивая свой внешний вид с обликом более претенциозных коллег (each of them looks five times more artistic than I do - каждая раз в пять больше похожа на художницу, чем я), Элейн совершает акт профессиональной самоидентификации.

Языковыми маркерами имплицитной неязыковой социальной самоидентификации выступают языковые единицы, формирующие портретную характеристику художниц и обозначающие:

• необычную прическу («hair arrangements» (прически сложной конфигурации), “red hair out of a spray can and no apologies, cut into a cap like an acorn” (красные волосы оттенка краски из баллончика и никаких извините, остриженные под горшок на подобии жёлудя));

• яркие авангардные украшения (“ten heavy silver rings <…> like knuckle dusters” (десять массивных серебряных колец <…> как кастеты), “abstract art earrings” / (абстрактные серьги)).

Оценка персонажем собственной профессиональной идентичности и идентичности коллег в цитируемом тексте носит амбивалентный характер.

Персонаж проигрывает коллегам при сравнении внешних проявлений профессионализма. Положительная, на первый взгляд, оценка «Другого» объективирована сравнением «looks five times more artistic than I do»; отрицательная самооценка объективирована эпитетами отрицательной оценочной направленности dowdy / (неказистый, старомодный) («I am feeling dowdy» / Я чувствую себя старомодной/неказистой: dowdy - not neat or becoming in appearance: shabby; lacking smartness or taste / неказистый - неаккуратный или внешне нелестный; потрепанный; не обладающий элегантностью или стилем [20]).

В то же время существительное arrangements / (конфигурации), перифрастически обозначающее прически, указывает на ироническое отношение Элейн к чрезмерному подчеркнутому вниманию коллег к внешнему виду (arrangement - the way that things or people are organized for a particular purpose or activity; the way that things or people are arranged; something made by arranging parts or things together <a floral arrangement> / способ организации вещей или людей для специальной цели или деятельности; нечто, составленное из частей или нескольких вещей в единое целое [Ibidem]). Языковые единицы в составе портретной характеристики художниц (стилистическое сравнение “rings <…> like knuckle dusters” / (кольца <…> как кастеты), эпитет heavy / (тяжелый, массивный) («heavy silver rings» - массивные серебряные кольца), эпитет “no apologies” / (никаких извините) имплицитруют отрицательную оценку персонажем того типа профессиональной идентичности, который конструируют коллеги. Данные языковые единицы актуализируют отрицательные узуальные и окказиональные значения:

heavy (especially of something unpleasant) of very or especially great force, amount, or degree; used to describe something such as a situation that is dangerous or unpleasant / тяжелый - (особенно о чем-либо неприятном) очень большой или необычайной силы, объема или степени; используется для описания чего-либо опасного или неприятного [17]; knuckle dusters - a metal weapon that is worn over the knuckles and is intended to increase the injuries caused when hitting a person / кастет - металлическое оружие, которое надевается на кулак и предназначено для увеличения повреждений, наносимых людям при побоях [Ibidem]; apology - an act of saying that you are sorry for something wrong you have done / (извинение - акт высказывания сожаления о чем-либо неправильном, что было сделано) [Ibidem].

Развитие сюжетной линии Главы 17 (интервью, которое молодые коллеги берут у состоявшейся в профессии Элейн в честь открытия ее персональной выставки) обнаруживает предвзятый, жесткий и поверхностный взгляд художниц на творческий процесс. Итогом моделируемой имплицитной неязыковой профессиональной самоидентификации персонажа становится эксплицитное заключение: «they are a species of which I am not a member» / они - вид, которому я не принадлежу [15, p. 42].

Итак, в соответствии с интересами современной парадигмы научного знания, в фокусе внимания которой находится человек, ключевыми элементами личности человека и значимыми понятиями при научном описании реальной и изображенной коммуникации признаются социальная идентичность и социальная самоидентификация. Средства социальной самоидентификации многообразны и могут быть классифицированы на языковые и неязыковые. К языковым средствам социальной самоидентификации оправданно отнести художественный текст - индивидуально-авторскую художественную модель действительности, в которой автор воспроизводит значимые социальные реалии и процесс становления представлений индивида о себе и своем месте в мире. Автор художественного текста идентифицирует себя, моделируя процесс социальной самоидентификации персонажа. Эксплицитная авторская оценка социальной идентичности, которую, согласно авторской интенции, конструирует персонаж, в текстах современной литературы обычно отсутствует. Читатель делает вывод об эмоционально-оценочном отношении к социальной идентичности персонажа и опосредованно автора, интерпретируя импликационал языковых единиц, функционально направленных на моделирование процесса социальной самоидентификации. С учетом выделяемых в лингвистической науке средств реальной самоидентификации, понимания художественного текста как вторичной моделирующей системы и в соответствии с уровнем экспликации и вербализации моделируемого процесса целесообразно разграничивать: эксплицитную языковую, имплицитную языковую и имплицитную неязыковую социальную самоидентификацию персонажа.

социальный самоидентификация персонаж языковый

Список литературы

1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / пер. Е. Руткевич. М.: Медиум, 1995. 323 с.

2. Гофман И. Представление себя другим в повседневной жизни / пер. с англ. и вступ. ст. А. Д. Ковалева. М.: КанонПресс-Ц; Кучково поле, 2000. 302 с.

3. Гриценко Е. С. Язык как средство конструирования гендера: дисс. … д. филол. н. Нижний Новгород, 2005. 407 с.

4. Ильин И. П. Постмодернизм: словарь терминов. М.: ИНИОН РАН - INTRADA, 2001. 384 c.

5. Катанова Е. Н. Функциональный анализ самоидентифицирующих высказываний (на материале американских и британских парламентских дебатов): автореф. дисс. … к. филол. н. Воронеж, 2009. 24 с.

6. Косолапов Н. А. Идентичность // Глоссарий по политической психологии. М.: РУДН, 2003. С. 102.

7. Крысин Л. П. Современный русский интеллигент: попытка речевого портрета // Русский язык в научном освещении. 2001. № 1. С. 90-106.

8. Лаппо М. А. Самоидентификация: семантика, прагматика, языковые ресурсы: монография. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2013. 180 с.

9. Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Об искусстве. СПб.: Искусство-СПб, 1998. С. 14-285.

10. Сорокин П. А. Символы в общественной жизни. Рига: Наука и жизнь, 1913. 48 с.

11. Щирова И. А. Психологический текст: деталь и образ. СПб.: Изд-во Филологического факультета СПбГУ, 2003. 120 с.

12. Щирова И. А. Текст сквозь призму сложного. СПб.: Политехника-сервис, 2013. 216 с.

13. Щирова И. А. Художественное моделирование когнитивных процессов в англоязычной психологической прозе XX в. СПб.: Изд-во СПбГУЭФ, 2000. 210 с.

14. Ядов В. А. Социальные и социально-психологические формирования социальной идентичности личности // Мир России. 1995. № 3-4. С. 158-181.

15. Atwood M. Cat's Eye. London: Virago Press, 2008. 502 p.

16. Auer P. Style and Social Identities: Alternative Approaches to Linguistic Heterogeneity. Berlin - N. Y.: Mouton de Gruyter, 2007. 513 p.

17. Cambridge Dictionary Online [Электронный ресурс]. URL: http://dictionary.cambridge.org/ (дата обращения: 17.03.2016).

18. Le Page R., Tabouret-Keller A. Acts of Identity. Cambridge: Cambridge University Press, 1985. 285 p.

19. Mead G. H. Mind, Self, and Society from the Standpoint of a Social Behaviorist [Электронный ресурс] / Edited by Charles W. Morris. URL: http://www.brocku.ca/MeadProject/Mead/pubs2/mindself/Mead_1934_toc.html (дата обращения: 17.03.2016).

20. Merriam Webster Dictionary Online [Электронный ресурс]. URL: http://www.merriam-webster.com/ (дата обращения: 17.03.2016).

21. Proshansky H., Fabian A., Kaminoff R. Place Identity: Physical World Socialization of the Self // Journal of Environmental Psychology. London: Academic Press, 1993. № 3. P. 57-83.

22. Roget's 21^st Century Thesaurus. 2^nd edition. N. Y.: Barnes & Noble, 1999. 957 p.

23. Walker A. The Color Purple. N. Y.: Open road integrated media, 2011. 142 p.

Размещено на Allbest.ru