Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 811.111-26

Набережночелнинский государственный педагогический университет

ГЕНДЕРНЫЕ АСПЕКТЫ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ НАРРАТОРА (НА МАТЕРИАЛЕ СОВРЕМЕННЫХ БРИТАНСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ)

Понятие «языковая личность» - комплексное, многогранное и является одним из центральных в современной лингводидактике. Е. В. Иванцова отмечает, что термин «языковая личность» «только начинает находить свое отражение в лингвистических справочниках», в связи с чем «отсутствует его единая трактовка» [2, с. 24]. Согласно определению, данному в «Новом словаре методических терминов и понятий», языковая личность - это «любой носитель того или иного языка, охарактеризованный на основе анализа произведенных им текстов с точки зрения использования средств данного языка для отражения окружающей действительности (картины мира)» [6, с. 47].

К анализу понятия языковой личности следует подходить с разных позиций. Одним из таких аспектов являются гендерные различия мужской и женской устной и письменной речи. Гендерная лингвистика, сравнительно новое направление в лингвистике, прошла свое развитие от этапа феминистской лингвистики до собственно гендерных исследований, изучающих проявление пола в языке.

За несколько десятилетий существования гендерных исследований были выявлены наиболее общие особенности мужской и женской речи. Как правило, при исследованиях гендера в лингвистике анализируется либо язык, то есть то, какое отражение различия пола находят в лексике, синтаксисе, грамматических категориях языка; либо же анализу подвергается мужская и женская речь, то есть различия в осуществлении живой коммуникации мужчинами и женщинами. Здесь необходимо упомянуть исследования Робин Лакофф, автора одной из первых работ в этом направлении, анализировавшей речевое поведение женщины, а также одну из наиболее известных в этой области работ Деборы Таннен - «Ты меня просто не понимаешь...», в которой автор также исследует тактики речевого поведения мужчин и женщин. Кроме того, стоит отметить работы П. Фишман, анализировавшей диалоги супружеских пар, и М. Хартман, изучавшей речь пожилых людей.

Несмотря на имеющийся набор проведённых исследований в области гендерной лингвистики, некоторые исследователи отмечают неполную сформированность в ней ряда значимых составляющих. Так, А. В. Кирилина отмечает «недостаточную разработанность понятийного аппарата и категорий» лингвистической гендерологии, что является характерной чертой «любого нового направления» [4]. И. Н. Кавинкина, в свою очередь, отмечает почти полное отсутствие исследований, посвященных построению письменных текстов мужчинами и женщинами [3]. Исключение составляют имеющие практическую направленность труды по криминалистической экспертизе. Их основной целью является выявление факта имитации речи противоположного пола. Здесь необходимо отметить работы Е. И. Горошко по судебно-автороведческой экспертизе, Е. И. Галяшиной в области криминалистического исследования речи, а также Т. В. Гомон и ее «Исследование документов с деформированной внутренней структурой».

В мужской письменной речи Т. В. Гомон отмечает частое употребление вводных слов со значением констатации («очевидно», «несомненно», «конечно»); употребление нецензурных слов как вводных и их однообразие. Женская письменная речь, по ее мнению, характеризуется наличием множества вводных слов, выражающих различную степень неуверенности и неопределенности («может быть», «по-видимому», «по-моему»); использованием коннотативно нейтральных слов и выражений, эвфемизмов («нецензурно выражался» вместо «матерился»; «в нетрезвом виде» вместо «пьяный»); большой образностью речи [1, с. 96-97].

Следует отметить, что некоторые из вышеуказанных признаков отмечаются и другими лингвистами. Так, например, Е. А. Земская, М. А. Китайгородская, Д. И. Шмелев, А. В. Кирилина говорят об использовании эмоционально-оценочных прилагательных в женской речи; Е. С. Ощепкова, занимавшаяся определением пола автора при искажении письменных текстов, также отмечает более высокую эмоциональность женской речи по сравнению с мужской [7, с. 102]. Кроме того, Т. Б. Крючкова, автор одной из первых отечественных работ, посвященных особенностям мужского и женского стилей письма, говорит о более частом использовании эллиптических предложений и конструкций в женской письменной речи по сравнению с мужской, что тоже указывает на более высокую степень эмоциональности женской речи [5].

В мужской речи, в частности, И. Н. Кавинкина, А. В. Кирилина отмечают рациональность и уверенность. К вышеперечисленным признакам можно добавить еще несколько существенных особенностей. Так, И. Н. Кавинкина говорит о преобладании причастных оборотов в мужской речи по сравнению с женской, что, очевидно, указывает на логичность речи [3].

Попытаемся на материале художественной литературы проследить следующее:

- проявляется ли имитация речи противоположного пола через чрезмерное использование психолингвистических признаков, характеризующих мужскую или женскую речь;

- приближается ли речь, передаваемая автором противоположного пола, к мужскому или женскому нарративу.

Таким образом, правомерно говорить о языковой личности нарратора, отражающей характеристики языковой личности автора.

Чтобы получить наиболее полную картину «повторяющихся признаков» мужского и женского нарратива и сделать наиболее обоснованные выводы относительно имитации речи противоположного пола, проведем анализ пяти случаев речи нарратора:

- и автор, и нарратор - мужчина;

- и автор, и нарратор - женщина;

- автор - мужчина; нарратор - женщина;

- автор - мужчина; нарратор - ребенок; произведения одного автора (Ника Хорнби) - автор - мужчина; нарратор - мужчина.

Сравнив выбранный набор признаков в женском, детском и мужском нарративах, необходимо проследить, являются ли выявленные особенности авторским стилем или объективным отражением речи нарратора. При этом так называемые «чистые» модели, то есть те, в которых пол автора и нарратора совпадает, будут служить «отправной точкой» для нашего анализа. Также необходимо отметить, что прямая речь нарраторов не включена в анализ, чтобы максимально объективно проанализировать гендерные характеристики языковой личности нарратора, а не автора.

В основу анализа легли наиболее «общепринятые» характерные особенности женской и мужской письменной речи: эмоциональность и неуверенность, с одной стороны, и логичность и уверенность - с другой. Мы попытаемся сравнить степень эмоциональности женской и мужской речи через анализ следующих лексикосинтаксических аспектов:

- образность речи;

- эллиптические предложения.

Степень рациональности и уверенности будет проанализирована через:

- наречия и фразы констатации и утверждения (certainly, obviously, no doubt и др.) или различную степень неопределенности (perhaps, could be и др.).

Степень логичности мы рассмотрим посредством:

- вводных слов, имеющих функцию «логического мостика» (first of all, secondly, finally и др.); - причастных и деепричастных оборотов.

Также будет проанализирована степень корректности речи.

В качестве материала для анализа из художественной литературы нами взяты девять произведений современных британских авторов, в четырех из которых автором и нарратором выступает женщина (в общей сложности примерно 13 395 лексических единиц); в трех других автор и нарратор - мужчина (около 13 425 лексических единиц), еще в одном произведении автор романа - мужчина (Ник Хорнби), а повествование ведется от лица женщины (в общей сложности примерно 13 440 лексических единиц). И наконец, в последнем произведении (автор - Ник Хорнби) нарратор-ребенок (13 500 лексических единиц) чередуется с нарратороммужчиной (13 500 лексических единиц).

Итак, анализ письменной речи нарратора на материале 9 художественных произведений современных британских авторов дал следующие результаты.

Проведенный анализ «чистых» моделей позволяет прийти к выводу о том, что женщины действительно гораздо чаще прибегают к использованию эллиптических конструкций и образности, что подтверждает мысль о более высокой степени эмоциональности женской речи: выявлено 156 случаев образности в женском нарративе относительно 102 случаев образной речи в мужском. письменный речь нарратор лексикосинтаксический

Частотность употребления вводных слов и наречий, выражающих высокую степень уверенности, действительно несколько выше в мужском нарративе (6 случаев у нарраторов-мужчин и 3 - у нарраторовженщин). Женская же речь изобилует вводными конструкциями, выражающими различную степень неуверенности. Причем вводных слов со значением неуверенности у нарраторов-женщин значительно больше (21), чем вводных слов, выражающих констатацию, - в мужской (6).

Нарраторы-женщины, с одной стороны, не склонны прибегать к вводным словам, выражающим логическую последовательность, в отличие от нарраторов-мужчин (зафиксировано 10 случаев в речи нарраторовмужчин и отсутствие таковых в женской письменной речи). С другой стороны, причастные и деепричастные обороты - еще один показатель связности, а следовательно, и логичности речи - гораздо более характерны для женской речи: употребляются чаще практически в два раза (167 относительно 85).

И наконец, анализ не позволяет подтвердить теорию о корректности женской речи: зафиксировано 3 случая употребления вульгарной лексики в женском нарративе и отсутствие таковой в мужском.

Проведенный анализ трех нарраторов одного автора позволяет прийти к следующим выводам (при этом нарратор-мальчик и нарратор-мужчина - нарраторы одного произведения).

Речь нарратора-женщины Ника Хорнби в произведении “How to Be Good” («Как стать добрым») [10] по ряду характеристик приближается к мужскому нарративу. Так, неполных предложений, которые являются показателями эмоциональности, здесь существенно меньше, чем в проанализированных «чистых» моделях (15 к 85). Степень образности также в значительной мере уступает женскому нарративу авторовженщин (85 относительно 156). Прослеживается более высокая степень уверенности, логичности и структурированности речи нарратора-женщины Ника Хорнби. Что касается корректности речи, в обоих случаях нарраторов-женщин количество вульгаризмов практически совпадает (3 случая употребления в «чистой» модели и 2 - у нарратора-женщины Ника Хорнби).

И наконец, сравнивая между собой трех нарраторов одного автора, необходимо отметить следующее.

Во-первых, можно сделать вывод, что четкой отнесенности к женскому или мужскому нарративу здесь не прослеживается. Так, в аспекте эмоциональности (эллиптические предложения) мужская и детская речь гораздо ближе к женскому нарративу, чем собственно женский. И наоборот, женский нарратив приближается к мужскому, в частности, в аспекте вводных слов констатации и утверждения, которых здесь значительно больше, чем слов, выражающих неуверенность (28 и 6 соответственно).

Единственным параметром, по которому женский нарратив Ника Хорнби по сравнению с его же мужским нарративом отвечает «общепринятым», наиболее частым характеристикам женского нарратива, является образность. Степень образности действительно значительно выше в женской речи (85 случаев относительно 34 в мужской речи и 10 - в детской). Однако, если сравнивать этот результат с результатами так называемых «чистых» моделей, то мы увидим, что в этом показателе «смешанная» модель уступает и мужскому нарративу (102 случая), и тем более женскому (156 случаев), то есть в данном аспекте женский нарратив Ника Хорнби также носит скорее «мужской» характер, чем «женский».

Стоит также отметить схожесть трех нарративов между собой в ряде анализируемых характеристик. В частности, это сходство можно проследить в схожести набора вводных слов (ряд наречий со значением уверенности употребляется в обоих произведениях: obviously (очевидно), of course (конечно), clearly (явно), apparently (по-видимому). При этом женский нарратив Ника Хорнби несколько отличается от двух других его нарраторов как по набору вводных слов, выражающих уверенность, так и по частотности их использования. Следует отметить особое сходство мужского и детского нарративов: и в том и в другом наблюдается примерно равное количество вводных слов констатации и утверждения, вводных слов неуверенности. Более того, в случае с нарратором-мужчиной и нарратором-мальчиком можно проследить практически либо абсолютно одинаковую частотность употребления одних и тех же вводных слов: obviously (очевидно) (4 случая употребления у нарратора-мальчика и 3 - у нарратора-мужчины); of course (конечно) (6 и 5 случаев употребления соответственно); surely (несомненно) (дважды у нарратора-мальчика и один раз - у нарраторамужчины); probably (возможно) (по 8 случаев у каждого); maybe (может быть) (12 случаев у каждого); could be; might be (может быть) (1 случай употребления у каждого).

Результаты нашего исследования приводятся в Таблице.

Итак, по итогам исследования можно наблюдать большую по сравнению с мужской речью степень эмоциональности женского нарратива, а также большую степень уверенности и рациональности мужской письменной речи. Подводя итоги анализа женского нарратива, созданного автором-мужчиной, можно сказать, что этот смешанный случай нельзя однозначно отнести к женскому или мужскому типу речи, поскольку здесь наблюдаются признаки как рациональности и логичности, так и достаточно высокой эмоциональности. Однако можно констатировать, что этот женский нарратив, созданный автором-мужчиной, по совокупности признаков все же тяготеет к мужскому нарративу. При сравнении этого «смешанного» типа нарратива с мужским и детским нарративами того же автора обнаружилось значительное сходство по ряду анализируемых аспектов, что дает определенное основание говорить об идиостиле автора. Более того, анализ двух нарраторов одного произведения (нарратора-мужчины и нарратора-мальчика) и выявленные при этом многочисленные сходства, выражающиеся в выборе лексических единиц и частотности их употребления, позволяют говорить о единстве стиля одного произведения.

Список литературы

1. Гомон Т. В. Исследование документов с деформированной внутренней структурой: дисс. … к.ю.н. М., 1990. 182 с.

2. Иванцова Е. В. О термине «языковая личность»: истоки, проблемы, перспективы использования // Вестник Томского государственного университета. Томск: ТГУ, 2010. № 4 (12). С. 24-32.

3. Крючкова Т. Б. Некоторые экспериментальные исследования особенностей использования русского языка мужчиной и женщиной // Проблемы психолингвистики. М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1975. С. 186-200.

4. Новый словарь методических терминов и понятий (теория и практика обучения языкам) / отв. ред. Э. Г. Азимов, А. Н. Щукин. М.: ИКАР, 2009. 448 с.

5. Ощепкова Е. С. Идентификация пола автора по письменному тексту (лексико-грамматический аспект): дисс. … к. филол. н. М., 2003. 192 с.

6. Contemporary British Stories. Oxford: Perspective Publications, Ltd., 2005. 204 p.

7. Hornby N. About a Boy. L.: Penguin Books, 1998. 278 p.

8. Hornby N. How to Be Good. L.: Penguin Books, 2001. 244 p.

Аннотация

Статья посвящена анализу гендерных характеристик языковой личности нарратора. Предпринимается попытка выявить особенности письменной речи нарратора при ее передаче автором противоположного пола. Установлено, что женский нарратив, созданный автором-мужчиной, по совокупности признаков (в частности, в аспектах рациональности и уверенности) тяготеет к мужскому типу речи; выявлено значительное сходство мужского, женского и детского нарративов этого же автора в выборе лексикосинтаксических средств, что позволяет прийти к выводу об идиостиле.

Ключевые слова и фразы: языковая личность; нарратор; автор; гендерная лингвистика; мужской/женский нарратив.

The article deals with the analysis of gender characteristics of a narrator's language personality. The attempt is made to reveal the peculiarities of the narrator's written speech while rendering it by an author of the opposite sex. It is found out that a female narrative, created by a man-writer, on the set of signs (in particular in the aspects of rationality and certainty), tends to the male type of speech; significant similarity of the male, female and childish narratives of the same author in the choice of lexical and syntactic means is revealed, that allows drawing a conclusion about the idiostyle.

Key words and phrases: language personality; narrator; author; gender linguistics; male/female narrative.

Размещено на Allbest.ru