Виды метаметафор в немецкоязычном художественном дискурсе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 811. 112.2`42

Виды метаметафор в немецкоязычном художественном дискурсе

Аннотация

метаметафора художественный дискурс текстовый

В статье приведена классификация метаметафор в немецкоязычном художественном дискурсе. Анализируемые метаметафоры разделяются на четыре группы в зависимости от задач, выполняемых ими в дискурсе. Метаметафора трактуется как текстовое образование, которое создается автором в рамках определенного художественного произведения.

Ключевые слова: дискурс, код иносказания, концепт, метаметафора, метатроп, метафора, семантика.

Анотація

Корінь С.М. Види метаметафор у німецькомовному художньому дискурсі. У статті наведено класифікацію метаметафор у німецькомовному художньому дискурсі. Метаметафори, що аналізуються, розподілено на чотири групи в залежності від завдань, які виконуються ними в дискурсі. Метаметафора є текстовим утворенням, яке струкгурується автором в межах певного художнього твору.

Ключові слова: дискурс, код іносказання, концепт, метаметафора, метатроп, метафора, семантика.

Annotation

Korin S.N. Types of metametaphors in German discourse. The article describes the classification of metametaphors in German discourse. The analyzed metametaphors are divided into four groups depending on the tasks they perform in the discourse. Metametaphor is a text formation that the author creates within a specific piece of art.

Key words: allegory code, concept, discourse, metametaphor, metatrope, metaphor, semantics.

Актуальность работы обусловлена необходимостью изучения в художественном дискурсе образных языковых и речевых средств, выражающих интенции автора и служащих оценочной составляющей объектов, событий и явлений. Известные в настоящее время исследования практически не касаются лингвистической природы сложной иерархической метафоры, размещенной в больших фрагментах художественного текста. Цель исследования - классифицировать метаметафоры, обнаруженные в немецких и австрийских художественных романах. Объектом данной работы являются метаметафоры в немецкоязычном художественном дискурсе.

Под метаметафорой мы понимаем иерархическую структуру самостоятельных метафор, объединенных единой семантикой и целью. Метаметафора обеспечивает смысловую связность художественного дискурса, т. е. активно участвует в формировании основных художественных образов, концептов и обеспечивает связь между пространственно-временными структурами дискурса Функция метаметафоры заключается в иносказательном представлении различных сторон объекта описания в художественном дискурсе. Отдельные самостоятельные метафоры в составе метаметафоры создают иерархический код, позволяющий адресату воспринимать объект описания как цельную систему.

В исследовании за основу была принята классификация метаметафоры по Н. А. Фатеевой [3]. Концепция метаметафоры Н. А. Фатеевой исходит из принципа интертекстуальности, который выступает как свойство текста ассоциироваться с другими текстами, образующими вместе некий контекст, однако, при этом вовсе не имеется в виду непременное существование претекста для истолкования метаметафоры. Интертекстуальная активность, как следует из высказываний И. А. Фатеевой, мобилизуется только тогда, когда читатель оказывается не в состоянии разрешить языковую и дискурсивную аномалию на уровне системы метафорических и метонимических переносов языка [3 , с. 57].

Однако метаметафора не является непременным атрибутом интертекста, так же, как и не обязательно его порождает, что будет продемонстрировано на примерах. Для нас представляет ценность анализ метаметафоры в связи с ее способностью выполнять задачи концептуализации и оценки объектов, введенных в художественное произведение.

В исследовании Н.А. Фатеевой выделены ситуативные, концептуальные, операциональные и композиционные метаметафоры. При этом отдельная метаметафора может входить в несколько из названных классов.

Ситуативные метатропы (метаметафоры) выражают наложение реальности (памяти) и воображения. Эти метаметафоры передают всевозможные комбинации воспоминаний (предшествующий текст) и воображаемые ситуации. Типичный, но не единственный пример - воспоминания или впечатления адресанта об объекте на фоне эксплицитных или имплицитных воспоминаний о том же объекте другого адресанта [3, с. 59]. Под приведенное определение ситуативного метатропа подпадают многие метатропы. Согласно рассуждениям Н. А. Фатеевой и приводимым ею примерам ситуативных метатропов [3, с. 66], таковыми они могут считаться, если:

1) имеют семантику, существенную для понимания смысла текста; 2) код, расшифровка тропа (иносказания) содержится в дискурсе, породившем данный текст; 3) предшествующий текст (память) также содержится в дискурсе;

Приведем пример ситуативной метаметафоры:

Es war eine schwiile Nacht und ein scharfer Ritt bei sehr rauher Eskorte, der tins am friihen Morgen bis Warwick brachte. Dock istes unnotig, die Tagesreisen in vergitterten Stuben und Tiirmen zu beschreiben, bis wir endlich bei sinkender Nacht vor dem ersten Mai in London anlangten und ich von Hauptmann Perkins in eine halbunterirdische Zelle eingebracht wurde...

... Und dieser breit hohnenden Anrede folgte ein peitschendes Geldchter und zugleich murrte von drauben ein femes Donnern herein, das

sofort mit heftigem betcmbendem Gewitterschlag

krachend und drohnend das unheimliche Lachen verschlang...

... Gleich darauf zerrili ein Blitz jah die Finsternis des Kerkers, aber was ich im Schwefelschein des Wetterfeuers nur einen Augenblick lang sah, durchzuckte mich wie eine eiskalte Nadel vom Scheitel des Kopfes bis tie f hinab in die Wirbelsdule... [l,c. 243]. Метаметафора грома создает атмосферу напряжения. Знания и опыт реципиента в сочетании с воспоминаниями главного героя создают контекстную основу для понимания данной метаметафоры. Раскаты грома и молния предвещают тревожные события. Суть метаметафоры может быть заимствованной, но языковые средства, которыми она создана, являются авторскими.

Концептуальные метатропы создают из отдельных референциально-мыслительных комплексов целостную картину мира, которую описывает художественный текст. Средствами метатропов создается концепт в том смысле, в каком его понимают в когнитивной лингвистике.

Рассмотрим концептуальную метаметафору:

Stammbaum - so wuchert das heraldische Wortbild weiter in meiner griibelnden Phantasie - hat seltsam verknorrte Aste iiberfeme Lcinder

gestreckt. In Schottland hat er gewurzelt und

iiberall in England gebliiht; mit einem der

dltesten Geschlechter in Wales soil er

blutsverwandt gewesen sein. Krdftige Schossen

fab ten Boden in Schweden, in Amerika, zuletzt

in Steiermark und in Deutschland. Uberall sind

die Zweige abgestorben; in Grobbritannien

verdorrte der Stamm. Einzig bei uns hier im

siidlichen Osterreich schob ein letzterAst in Soft:

mein Vetter John Roger. Und diesen letzten Ast

hat - England erwiirgt! [1, c. 75].

Главный персонаж задумывается о своих предках, размышляет о своем генеалогическом древе, его род предстает как настоящее дерево с корня- ми, ветвями, способное цвести или погибнуть. В данной метаметафоре наблюдаются признаки концептуальной метафоры. В ней о геральдическом символе рода (генеалогическом дереве) говорится так, как будто это живое растение: его род - дерево с корнем, ветками и ростками / gewurzelt, Aste, Schosse, которое может расти или погибнуть; сильные ростки укоренились / kraftige Schossen fasten Boden; ветки погибли / die Zweige sindabgestorben; ствол засох/ der Stamm verdorrte; последняя ветка с налитыми плодами / ein letzterAst in Soft.

Концептуальные отождествления - кузен = последний росток; генеалогическое дерево = живое растение - даны эксплицитно. В то же время метаметафора является операциональной, поскольку быстро и эксплицитно вводит код иносказания.

Приведем пример концептуальной метаметафоры из романа П. Зюскинда “Das Parfum. Die Geschichte eines Morders“:

Der kleine Mann in seinem blauen Rock aber sei plotzlich einfach dagewesen, wie aus dem Boden herangewachsen, mit einem kleinen Fldschchen in der Hand, das er entstopselte. Dies war das erste, woran sich alle erinnern konnten; dass da einer stand und ein Fldschchen entstopselte.

Und dann habe er sich mit dem Inhalt dieses Flaschchens iiber und iiber besprenkelt und sei mit einem Mai von Schonheit iibergossen

gewesen wie von strahlendem Feuer.

Fur einen Moment wichen sie zuriick aus Eifersucht und bassem Erstaunen. Aber im selben Moment spiirten sie schon, dass das Zuriickweichen mehrwie ein Anlaufnehmen war, dass ihre Eifersucht in Begehren umschlug, ihr

Erstaunen in Begeisterung. Sie fiihlten sich zu

diesem Engelmenschen hingezogen [3, c. 165]. В романе формируется концепт ЧЕЛОВЕК, ЧУЖДЫЙ ОБЩЕСТВУ Главный персонаж - маленький одинокий клещ {der kleine hafiliche Zeck), который не хочет умирать, поэтому проявляет упорство и упрямство, ожидая свою жертву. Метаметафора дает возможность читателю понять сущность героя, проследить этапы его эволюции от «нечеловека» / Unmensch до «человека-ангела» / Engelmensch.

Понятие концептуальной метаметафоры согласуется с традиционным понятием концептуальной метафоры в научных, художественных и других типах текстов [і;2].

Операциональные метатропы преобразуют смысл в вербальные структуры речи. В широком смысле, следовательно, любой троп можно назвать операциональным. Однако, согласно примерам и разъяснениям в работе Н.А. Фатеевой [3, с. 73], «операциональность» метатропа есть, на наш взгляд, выполнение им «иносказательной функции» в тексте, т. е. быстрое введение нового «иносказательного кода».

Приведем пример операциональной метаметафоры:

... Er erzahlte mir von Baron Stroganoffs philosophisch anmutendem Tod, auch einiges Gleichgiiltige iiber seine eigenen Scherereien als Nachlafiverwalter von ein paar Kleidungsstiicken, die an der verddeten Kammerwand herumgehangen hatten wie - Schmetterlingslarven. Esfiel mir auf, dafi Lipotin ein ganz ahnliches Bild gebrauchte, wie das war, das mir in den Tagen meiner Wanderungen nicht aus dem Sinn wollte. Undheimlich durchliefmich eine Ameisenschar von eiligen, fliichtigen

Gedanken, ob denn das Erlebnis des Sterbens

viel anders sein diirfte als das Gefiihl, man gehe

durch eine Tiir ins Freie, indes die leere Puppe

hdngenbleibt - das abgelegte Kleid - die Haut,

die wir auch hier im Leben - wie mich meine eigene jiingste Erfahrung gelehrt - manchmal als etwas uns Fremdes mit dem Gefiihl des Grauens

hinter uns gelassen finden, wie etwa ein Toter, der imstande ist, auf den Leichnam zuriickzuschauen, den er liegengelassen hat [l,c. 243].

С помощью приведенной метаметафоры вводится код иносказания (смерть = выход из личинки на свободу). В контексте романа данная тема играет не последнюю роль и вспоминается постоянно. Семантика метаметафоры актуальна для всего текста. Операциональной она является в том смысле, что быстро и очевидно вводит код иносказания; ее концептуальность также очевидна.

Композиционные метатропы способствуют связности большого текста, обеспечивают его ритм и смысловое членение. Композиционную роль может играть метатроп с любой шкалы классификации, если он распределен по тексту.

Н.А. Фатеева приводит пример композиционной метафоры, которая возникла в произведении А. Белого «Петербург» [3, с. 86-88]. Метаметафора «отсутствие позвоночника» своими частями встречается в нескольких фрагментах этого романа, выстраивая его композицию, в этом смысле она является композиционной по Н. А. Фатеевой.

«Отсутствие позвоночника» имеет ключевую семантику для характеристики состояний персонажа, поэтому, по Н.А. Фатеевой, это метаметафора. Составные части этой метаметафоры являются метафорами в традиционном смысле. Данная метаметафора создана автором, а не заимствована из других текстов. Разумеется, можно сказать, что свойства позвоночника, сравниваемые с психологическим состоянием персонажей, известны читателю из каких-то предыдущих текстов, но это уже не подпадает под строгое определение интертекстуальности. В этом случае, чтобы избежать произвола в трактовках, в лингвистике принято понятие - «фоновые знания» читателя.

Н.А. Фатеева приводит примеры того, как метаметафора «позвоночник», но не отсутствие позвоночника, используется в других текстах (у В. Маяковского и О. Мандельштама). Этот факт не отменяет предыдущий факт создания метаметафоры в отдельном произведении А. Белого без опоры на предшественников; к тому же, у О. Мандельштама метаметафора - «наличие позвоночника», а не «отсутствие позвоночника». Семантика, смысл - разные; общее - лишь конструкция позвоночника, а функции разные. У В. Маяковского также возникает метаметафора «наличие позвоночника», но не для скрепления художественного произведения (как у О. Мандельштама), а для вызова ассоциаций с музыкальным инструментом.

В романе Г. Майринка “Der Golem“ персонаж не раз остается в городе один на один с домами, которые живут своей жизнью, хранят тайны, выглядят так же, как и их обитатели. Приведем пример композиционной метаметафоры, с помощью которой автор описывает дома, приписывая им человеческий облик:

...An eine niedrige, gelbe Steinmauer, den einzigen standhaltenden Uberrest eines friiheren, langgestreckten Gebaudes, hat man sie angelehnt - vor zwei, drei Jahrhunderten, wie es eben kam, ohne Riicksicht auf die iibrigen zu nehmen. Port ein halbes, schiefwinkliges Hans mit zuriickspringender Stim, - ein andres

daneben: vorstehend wie ein Eckzahn.

Unter dem triiben Himmel sahen sie aits, als lagen sie im Schlaf, itnd man spiirte nichts von dem tiickischen, feindseligen Leben, das zitweilen von ihnen ausstrahlt, wenn der Nebel der Herbstabende in den Gassen liegt itnd ihr leises,

kaitm merkliches Mienenspiel verbergen hilft. In

dem Menschenalter, das ich nun hier wohne, hat sich der Eindruck in mirfestgesetzt, den ich nicht loswerden kann, als ob es gewisse Stunden des Nachts und im friihesten Morgengrauen fur sie gabe, wo sie erregt eine lautlose, geheimnisvolle Beratung pjlegen. Und manchmal fcthrt da ein schwaches Beben durch ihre Mauern, das sich nicht erklctren lafit, Gerdusche laufen iiber ihre Dacher und fallen in den Regenrinnen nieder - und wir nehmen sie mit stumpfen Sinnen achtlos

hin, ohne nach ihrer Ursache zu forschen.

Oft trciumte mir, ich hcitte diese Hauser belauscht in ihrem spukhaften Treiben und mit angstvollem Staunen erfahren, dab sie die heimlichen eigentlichen Herren der Gasse seien,

sich ihres Lebens und Fiihlens entauliern und

es wieder an sich ziehen konnen - es tagsiiber

den Bewohnern, die hier hausen, borgen, um es in kommender Nacht mit Wucherzinsen wieder zuriickzufordem. ... [2, c. 30-31].

Согласно классификации H. А. Фатеевой, приведенная метаметафора является прежде всего композиционной, связывающей относительно боль- шиє фрагмента текста. Данная метаметафора также объединяет несколько образов, выражающих единый смысл: попытку распознать грозное и таинственное явление по его неуловимым признакам. Эта метаметафора является также ситуативной, т. к. содержит игру воображения рассказчика и одновременный самоанализ, завершающий фрагмент текста не-метафорическим резюме: «наша душа против воли истощает себя с единственной целью - выразить образ фантома в пластической форме»I... dafi wisereigenstesInneres mit Vorbedacht und gegen unsern Willen ausgesogen wird, nur damit die Gestalt des Phantoms plastisch werden konne...).

В этом примере наблюдается один из видов лексического и общеязыкового семантического противопоставления - здания города наделяются чертами, характерными для человека.

В следующем примере дано сложное переплетение смыслов, отраженное также в композиционной метаметафоре:

... Ja,ja, erhatrecht, er sprach nichtimFieber, fiihlte ich - das unfabbare Gespenstdes Verbrechens ist es, das durch diese Gassen schleicht Tag und

Nacht imd sich zu verkorpem sucht.

Es liegt in der Luft und wir sehen es nicht. Plotzlich schlagt es sich nieder in einer Menschenseele, wir ahnen es nicht - da, dort, und ehe wir es fassen konnen, ist es gestaltlos geworden und alles langst voriiber. Und nur noch dunkle Worte iiber irgendein entsetzliches Geschehnis kommen an uns heran.

Miteinem Schlage begriffich diese rdtselhafien

Geschopfe, die rings um mich wohnten, in ihrem innersten Wesen: sie treiben willenlos durchs

Dasein, von einem unsichtbaren magnetischen

Strom belebt - so, wie vorhin das Brautbukett in dem schmutzigen Rinnsal voriiberschwamm.

Mir war, als starrten die Hauser alle mit tiickischen Gesichtern voll namenloser Bosheit auf mich heriiber - die Tore: aufgerissene schwarze Mauler, aus denen die Zungen

ausgefault waren, Rachen, die jeden Augenblick

einen gellenden Schrei ausstoflen konnten.

so gellend und hafierfullt, dafi es uns bis ins Innerste erschrecken miisste... [2, c. 43].

Эта композиционная метаметафора содержит концептуальную и ситуативную метаметафоры. В концептуальной речь идет о «тени преступления» / das unfafibare Gespenst des Verbrechens ist es и ее дальнейших метафорических проявлениях. Реальное преступление и его следы концептуально отождествляются с «тенями», которые «несет по жизни». Воображение рассказчика приписывает домам «злобные лица, черные пасти» / tiickische Gesichter, schwarze Mauler (ситуативная метаметафора).

Таким образом, нами было показано, что рассмотренные метаметафоры в немецкоязычном художественном дискурсе подлежат классификации, предложенной Н. А. Фатеевой. Метаметафоры являются текстовыми образованиями, т. е. созданными автором, а не заимствованными из других произведений.

Перспективным является изучение когнитивного аспекта метаметафоры в рамках интертекстуальности и дальнейшее уточнение классификации метатропов.

Литература

1. Болдырев Н.Н. Проблемы концептуального анализа / Н.Н. Болдырев // // Междунар. конгресс по когнитивной лингвистике (29 сент.-10 окт. 2010 г.) : тезисы докл. / [отв. ред. Н.Н. Болдырев]. - Тамбов : Изд. дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2010. - С. 34-38.

2. Телия В.Н. Метафора как модель смыслопроиз- водства и ее экспрессивно-оценочная функция / В.Н. Телия // Метафора в языке и тексте. - М. : Наука, 1988. - С. 26-51. 3. Фатеева Н.А. Контрапункт интертекстуальности, или интертекст в мире текстов / Наталья Александровна Фатеева. - М. : Агар, 2000. - 280 с.

Источники иллюстративного материала

1. Meyrink G. Der Engel vom westlichen Fenster / G. Meyrink. - Ztirich : Diogenes Verlag, 1983. - 248 S.

2. Meyrink G. Der Golem / G. Meyrink. - Mtinchen - Berlin : Langen Mtiller, 1994. - 320 S. 3. Stisskind P. Das Parfum. Die Geschichte eines Morders / P. Stisskind. - Ztirich : Diogenes Verlag, 1994. - 189 S.

Размещено на Allbest.ru