Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

УДК 81

Белгородский государственный национальный исследовательский университет vmorsinskij@gmail.com

Эмотивная семантика колоративов в прозе Л.Н. Андреева

Морщинский Владислав Сергеевич

Аннотация

цветообозначение произведение андреев

Данная статья посвящена лингвокультурологическому исследованию особенностей функционирования цветообозначений в произведениях Л. Н. Андреева. Автор работы ставит своей целью выявление функций цветонаименований в индивидуальной авторской картине мира. В ходе проведённого анализа установлено, что цветообозначения, функционирующие в исследуемых произведениях Л. Н. Андреева, выполняют символическую функцию и в рамках символического противопоставления реализуют свое особенное эмотивное наполнение.

Ключевые слова и фразы: лингвокультурология; колоратив; цветонаименование; цветообозначение; эмотивная лексика; экспрессионизм.

Annotation

The article is devoted to linguo-culturological study of the peculiarities of colour term functioning in L. N. Andreyev's works. The paper aims to identify the functions of colour terms in author's individual worldview. According to the analysis, the colour terms used by L. N. Andreyev perform symbolic function and within the framework of symbolic opposition realize their own emotive content.

Key words and phrases: linguo-culturology; colour term; colour name; emotive vocabulary; expressionism.

Можно с уверенностью сказать, что одним из самых малоизученных аспектов творчества Л. Н. Андреева является проблема колоративов в его произведениях. Необходимость её изучения важна не только для углубления понимания художественного мира писателя, но и для изучения некоторых теоретических аспектов функционирования цвета в художественном тексте. Необходимость дальнейшего углубления понимания эстетики цвета в художественных произведениях невозможно недооценить. Проблема цвета при этом не является собственностью исключительно гуманитарных наук. Отмечаем, что проблема цветового спектра волнует ученых самых разных направлений.

Важно то, что, только учитывая синтетическую сущность проблемы, мы сможем установить сам метод исследования. Необходимо принимать во внимание огромное количество разных факторов, которые часто не замыкаются на какой-то одной отрасли лингвистики. Поэтому мы предлагаем использовать лингвокультурологический метод в данном исследовании, так как именно он позволяет взглянуть на эту проблему сразу с нескольких точек зрения.

В тексте художественного произведения цвет обладает рядом особых характеристик, среди которых можно выделить самые основные: изобразительность, символичность и знаковость. Особый интерес для нашего исследования представляет эмотивный аспект употребления цветообозначений. Эмоциональность пронизывает всю речевую деятельность человека. Она занимает огромное место и в художественном мире писателя. «Эмоции - реакции <...> на воздействие внутренних и внешних раздражителей, имеющие ярко выраженную субъективную окраску и охватывающие все виды чувствительности и переживаний» [6, с. 1078].

Существует огромное количество лингвистических теорий, касающихся сущности эмоций в художественном тексте. Профессор В. И. Шаховский считает, что «выражение эмоций - это непосредственная коммуникация самих эмоций, а не их обозначение, их языковое проявление» [10, с. 96]. Согласно данной концепции, лексика, называющая и описывающая эмоции, рассматривается как ассоциативно-эмотивная, то есть содержащая идею об эмоциях. Мы считаем, что многочисленные колоративы, присутствующие в творчестве Л. Н. Андреева, несут в себе определенную эмотивную семантику и служат определенным художественным целям.

XX век оказался переломной эпохой в истории европейской цивилизации. Начало столетия стало решающим для воцарения жутких тоталитарных режимов, установившихся в результате кровавых переворотов и гражданских войн. Трагические события этой эпохи также внесли свою лепту в творчество писателя. Л. Н. Андреев был одним из тех, кто заметил эти страшные и необратимые изменения. Тяготея к эстетике экспрессионизма, ставшей популярной как раз на заре нового века, Леонид Андреев насыщает свое произведение многочисленными колоративами, которые зачастую несут в себе глубокий символический смысл.

Именно с помощью цветонаименований Л. Н. Андреев синтезирует многохромную художественную реальность, в которой особую роль играют красный, черный, белый, серый и желтый цвета. При этом наиболее насыщенными являются красный и черный. Менее богат оттенками белый цвет. На цветовую периферию вынесены желтый и серый. Кроме того, нами было отмечено большое количество колоративов, помогающих автору выстроить свой самобытный художественный мир.

В контексте изучения особенностей цветонаименований нами были проанализированы повести «Жизнь Василия Фивейского» (1903), «Красный смех» (1904), «Иуда Искариот» (1907), а также рассказы «Бездна» (1901), «Стена» (1901), «Вор» (1904), «Губернатор» (1905), «Полет» (1913). Посредством сплошной выборки из указанных текстов нами было обнаружено около 500 контекстов, в которых употребляются цветонаименования. В процессе их непосредственного анализа выявлены особенности и роль колоративов в трудах Андреева. В качестве конкретных примеров использования колоративов и их эмотивных особенностей приведем рассказы «Губернатор» и «Стена» и повесть «Жизнь Василия Фивейского».

Рассказ «Стена» открывается безжизненным пейзажем, будто настраивающим читателя на нужное восприятие рассказа. Уже тут мы можем наблюдать, насколько важны здесь цветообозначения: И наша половина неба была буро-черная, а к горизонту темно-синяя, так что нельзя было понять, где кончается черная земля и начинается небо [1, с. 59].

Бесконечная, до горизонта, равнина пересекается гигантской стеной - центральным образом произведения и главным препятствием для его действующих лиц: Она <…> мигала огненными страшными глазами, озарившими черные бездонные пропасти, мрачную стену… [Там же, с. 61].

В повести «Жизнь Василия Фивейского» символическая значимость черного цвета выражает себя наиболее полно. Сам по себе черный цвет подается здесь, как и в большинстве других произведений автора, в мрачном эмотивном русле. Глаза черного цвета почти всегда являются символом закрытости человека, его непознаваемости в творчестве Л. Н. Андреева. Глаза о. Василия были маленькие, ввалившиеся, черные, как уголь, и ярким светом горел в них отразившийся небесный пламень [2, c. 491]. Его глаза - два черных пятна [Там же, c. 500], в которых невозможно ничего разглядеть, они как будто глядят не вовне, а внутрь, и кто бы ни видел его, всякий спрашивал себя: о чем думает этот человек [Там же, c. 504].

О. Василий резко не похож на окружение именно своей чернотой. Собственная дочь видит его огромным и черным [Там же, c. 509]. Мрак в фигуре о. Василия вызывает у Ивана Порфирыча настоящий ужас: На него смотрели бездонно-глубокие глаза, черные и страшные, как вода болота, и чья-то могучая жизнь билась за ними, и чья-то грозная воля выходила оттуда, как заостренный меч [Там же, c. 546].

В рассказе «Губернатор» тоже присутствуют описания глаз героев: …глаз, выбитый пулей, неестественно и глубоко чернел и плакал чем-то черным, похожим в темноте на деготь [1, с. 102]. Состояния героя также очень часто связаны цветовым наполнением произведения: …каждый раз, очнувшись от глубокой думы, он чувствовал так, как будто пережил он в эти часы бесконечно долгую и бесконечно черную ночь [Там же, с. 116].

Красный цвет тоже является достаточно частотным в повести «Жизнь Василия Фивейского». В произведении это цвет угрозы, крови, насилия: Все высокие стрельчатые окна <…> и в них смотрело меднокрасное, угрожающее небо [2, c. 531]. Даже лица выглядят зловеще: …свечи <…> бросали на лица красноватые отсветы… [Там же, c. 536].

Красный довлеет и над персонажами в рассказе «Губернатор». Всюду губернатор видит следы своего злодеяния: …треугольник белой стены, как кровью окропленный красными листьями дикого винограда [1, с. 118]. В рассказе «Стена» мы можем увидеть пример использования авторского значения красного цвета: Она <…> мигала огненными страшными глазами, озарившими черные, бездонные пропасти, мрачную стену… [Там же, с. 61]. При этом эмотивная основа цветообозначения остается связанной с угрозой или насилием.

Белый цвет в повести «Жизнь Василия Фивейского», как и в рассказе «Губернатор», является важным эмотивным символом, вызывающим у читателя определенный мрачный настрой. Белый цвет в «Жизни Василия Фивейского» в первую очередь связан с образом попадьи. После смерти их сына белый цвет начинает преобладать в ее образе: упоминается ее рука, как мраморная: белая и тяжелая [2, c. 490], белые пальцы, озаренные ярким светом лампы [Там же, c. 497], а в финале произведения лицо ее превращается в сплошной белый пузырь [Там же, c. 526].

«Губернатор» открывается сценой казни восставших: выплыли белые пятна лиц… [1, с. 102]. Белый цвет ассоциируется с массовым убийством, устроенным губернатором: …неподвижно стоит окаменевший, изваянный образ: взмах белого платка, выстрелы, кровь [Там же, с. 105].

Редкие представители человечества в рассказе «Стена» представлены более «живыми» цветами: Я обнимал ее, а она смеялась, и зубки у нее были беленькие, и щечки розовенькие-розовенькие [Там же, с. 62].

Голубой или синий цвета у Л. Н. Андреева всегда семантически наполнены. В творчестве голубой цвет всегда выступает как некое благо или надежда. В повести «Жизнь Василия Фивейского» голубой несколько раз встречается в описании пламени лампады как некоего неземного, божественного и в тоже время хрупкого света и достигает смысловой глубины в финале повести, когда о. Василий бежит к голубой полоске [2, c. 520], светлеющей на западе. Видим, что полоска голубого цвета в повести выступает как своеобразная возможность побега из бесконечной спирали горя и боли мрачной реальности произведения.

Единственным персонажем, сочувствующим губернатору из одноименного рассказа, является молодая гимназистка. Она жалеет убийцу и периодически присылает ему письма, полные сострадания и надежды: Небольшой листок был также нежно окрашен, и наверху была голубая незабудка [1, с. 139].

Синий как вариация голубого цвета в рассказе «Стена» также связан с небом - символом недоступного для героя покоя: И наша половина неба была буро-черная, а к горизонту темно-синяя, так что нельзя было понять, где кончается черная земля и начинается небо [Там же, с. 59].

В «Словаре русского языка» С. И. Ожегова мы имеем следующие толкования слов-цветонаименований, наиболее частотных для произведений Л. Н. Андреева.

«Красный - 1. Цвета крови, спелых ягод земляники, яркого цветка мака. К. галстук (пионерский). 2. полн. ф. Относящийся к революционной деятельности, к советскому строю, к Красной Армии. 3. Употр. в народной речи и поэзии для обозначения чего-н. хорошего, яркого, светлого. К. денек. Долг платежом к. (посл.).

4. полн. ф. Употр. для обозначения наиболее ценных пород, сортов чего-н. (спец.). К. рыба (осетровые). 5. красный, -ого, м. Сторонник или представитель большевиков, их революционной диктатуры, военнослужащий Красной Армии. *Красная Армия - название советской армии в период 1918-1946 гг. и т.п.» [8, с. 401].

«Черный - 1. Цвета сажи, угля. Ч. краска. 2. Очень темный, в противоп. чему-н. более светлому. Ч. хлеб. 3. В старину: курной. Ч. изба. 4. Перен. Мрачный, безотрадный, тяжелый. Ч. мысли. 5. Перен. Преступный, злостный. Ч. измена. 6. Не главный, подсобный. Ч. ход. 7. Физически тяжелый и неквалифицированный. Ч. работа. 8. Принадлежащий к эксплуатируемым классам общества. Ч. народ. 9. В Древней Руси: государственный. Ч. земли» [Там же, с. 1180].

«Белый - 1. Цвета снега или мела. Противоп. черному. Б. флаг. 2. Светлый. Б. вино. 3. Перен. Контрреволюционный. Б. гвардия. 4. Со светлой кожей» [Там же, с. 56].

«Голубой - 1. С окраской небесного, светло-синего цвета. Г. глаза. 2. Притворно-наивно сказать что-либо (На голубом глазу)» [Там же, с. 180].

Далее в «Русском ассоциативном словаре» обнаруживаем следующие реакции на слово красный: «флаг (15); свет (11); цвет (8); галстук (7); помидор (4); квадрат (3); нос (3); перец (3); шар (3); белый (2); комиссар (2); петух (2); светофор (2/1); автобус (1); <…> яркий (1)» [9, с. 275].

В случае с черным цветом: «белый (75); кот (72); кофе (42); день (39); цвет (35); ворон (23); хлеб (9); квадрат (8); негр (6); ящик (6); ночь (5); темный (4); ход (4); шар (4); глаз (3); дым (3); конь (3); красный (3); волос (2); дом (2); дьявол (2); <…> апрель (1)» [Там же, с. 432].

Белый: «снег (127); черный (49); цвет (27); Бим (19); аист (18); пудель (15); лист (14); свет (11); заяц (10); чистый (10); медведь (9); клык (8); красный (7); конь (6); Андрей (5); дом (5); гриб (4); серый (3); альбинос (2); билет (2); кот (2); айсберг (1); <…> яблоня (1)» [Там же, с. 520].

Голубой: «цвет (68); небо (48); шар (43); синий (24); мальчик (21); вагон (13); экран (12); автобус (1); <…> ясный (1)» [Там же, с. 302].

Синий: «туман (12); цвет (12); небо (8); иней (6); автомобиль (1); <…> шар (1)» [Там же, с. 446].

Судя по реакциям, на первый план выступает именно цветовое значение. Мы выявляем некоторые расхождения между этнокультурной и индивидуально-авторской картинами мира. Красный цвет в художественной картине мира автора лишен положительной коннотации и соотносится в большей степени с концептуальным полем «Смерть», нежели с полем «Жизнь». В то же время обнаруживается влияние на авторское мировоззрение религиозной культуры. Так, известно, что синий (голубой) в христианской культуре символизирует небо, является цветом вечности, знаком смирения, благочестия, выражает идею самопожертвования и кротости, в то время как красный цвет мог символизировать неправедную кровь, ад [3, с. 89], что находит отражение в авторском дискурсе.

Наряду с номинациями красного цвета, активно используется писателем прилагательное черный, символизируя картину распада и запустения. Черный у Л. Н. Андреева - это цвет рока, неизбежности. Черный цвет проникает в образы персонажей, в описание природы, становится постоянным спутником, предвестником смерти.

Известно, что черный в христианской культуре - это традиционный цвет зла, греха (красный в определенных ситуациях также символизировал грех - неправедную кровь), дьявола и ада, а также смерти. В символических значениях черного у индоевропейцев, как и у первобытных народов, сохранился и даже развился аспект «ритуальной смерти», смерти для мира [5, с. 124]. Отражение данной традиции в реализации обозначенной символики мы обнаруживаем и в произведениях Л. Н. Андреева: ...я вишу в воздухе над черной пропастью безумия... [2, c. 184].

Жизнь ассоциируется у автора с белым цветом и оттенками серого, что, например, проявляется в символическом употреблении прилагательного седой. Известно, что белый в традиционном богословии - это символ святости, чистоты и духовности. Важным представляется такое религиозно маркированное значение белого цвета, как чистота и непорочность, освобождение от грехов, а следовательно, вечная жизнь, то есть не сама смерть, а то, что, по мнению христиан, должно следовать за ней [4, с. 99].

В произведениях Л. Н. Андреева также проявляется индивидуально-авторская специфика в символическом наполнении обозначений белого цвета. Эту особенность как характерную для раннего творчества писателя отмечает в своей статье и Е. А. Копысова. Во всех рассмотренных примерах белый цвет несет на себе отрицательную экспрессию, и нет ни одного примера, где бы белый цвет соответствовал традиционному значению: ясный, светлый, чистый [7, с. 75].

В целом нами было проанализировано 522 контекста, в которых употребляется колоративная лексика. Информативным оказывается соотношение цветообозначений и их частотность в произведениях писателя: репрезентанты белого цвета составили около 100 словоупотреблений (белый, бледный), серого (серый, седой, серо-пепельный, зеленовато-серый, исчерна-седой) - 22, красного (красный, кровавый, огненный, багровый, огнистый, золотисто-красный, огненно-рыжий, медно-красный) - 61, черного (черный, темный, бурочерный, ясно-черный, мрачный) - 239, синего (синий, голубой, темно-синий, светло-голубой) - 74, желтого (желтый, золотой) - 26 словоупотреблений.

При этом наименования белого (белые волосы, зубы), красного (огонь, кровь, смех), желтого (цвет золота и мертвой плоти) и синего цвета (символ спокойствия и - одновременно - безучастности небес) амбивалентны и соотносятся в произведениях писателя как с концептуальным полем «Жизнь», так и с полем «Смерть». Наименования черного и серого цвета в своем символическом употреблении соотносятся с полем «Смерть» (символ отчаяния и отсутствия света).

В целом количественное соотношение колоративных репрезентантов полюсов оппозиции ЖИЗНЬ - СМЕРТЬ в произведениях Л. Н. Андреева оказывается следующим: ЖИЗНЬ - 187 колоративных словоупотреблений, СМЕРТЬ - 335, что позволяет сделать вывод о том, что в творчестве Л. Н. Андреева, помимо сюжетной линии, выстраивается символическая перспектива, которая реализуется посредством противопоставления колоративной лексики. В качестве промежуточного вывода мы можем сказать, что возникает своеобразная контекстуальная антонимия. В случае с произведениями Л. Н. Андреева мы видим индивидуально-авторскую оппозицию, которая, однако, по прошествии времени получит внешнюю, экстралингвистическую мотивационную основу.

Интересен тот факт, что равное количество слов-колоративов, соотносимых с полюсами анализируемой оппозиции, которая реализуется в рассказе «Стена», создает своеобразный баланс проявлений жизни и смерти в произведении, однако такой баланс оказывается при этом символически напряженным противопоставлением (противостоянием), что детерминирует особый трагизм рассказа. Данная особенность рассказа «Стена», по нашему мнению, нисколько не мешает выстраиванию символической эмотивной колоративной лексики по принципу неравной оппозиции, а, скорее, углубляет это противостояние.

Таким образом, трагический пафос художественных произведений писателя значительно усиливается с помощью реализации ключевой оппозиции жизнь - смерть, символически развернутой в теле его произведений. Все это убеждает нас в том, что Л. Н. Андреев, используя в своих произведениях цветообозначения, добивается глубокого эмоционального погружения читателя в свои произведения. Колоративы в его творчестве выполняют роль значимого языкового средства, служащего для реализации авторских установок и репрезентации его художественного мировидения.

Список источников

1. Андреев Л. Н. Избранное / сост., вступ. ст. и примеч. В. А. Богданова. М.: Советская Россия, 1988. 336 с.

2. Андреев Л. Н. Собрание сочинений: в 6-ти т. / редкол.: И. Андреева, Ю. Верченко, В. Чуваков; сост. и подгот. текста Е. Жезловой; коммент. А. Богданова. М.: Художественная литература, 1990. Т. 2. Рассказы. Пьесы. 1904-1907. 559 с.

3. Брагина A. A. Красный, серый, голубой // Русский язык за рубежом. 1976. № 2. С. 89-91.

4. Василевич А. П. Категоризация цветонаименований в английском, болгарском, русском и сербохорватском языках // Лингвистические и психолингвистические структуры речи. М.: Наука, 1985. С. 94-109.

5. Василевич А. П. Основные цветонаименования // Тезисы VII Всесоюзного симпозиума по психолингвистике и теории коммуникации. М.: Наука, 1982. С. 124-125.

6. Ефремова Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка: 3-х т. М.: АСТ: Астрель, 2006. Т. 2. 1168 с.

7. Копысова Е. А. Особенности цветописи в раннем творчестве Л. Андреева // Вестник Удмуртского университета. Филологические науки. Серия: История и филология. 2006. № 5: в 2-х ч. Ч. 2. С. 73-78.

8. Ожегов С. И. Словарь русского языка: ок. 60000 слов и фразеологических выражений / под общ. ред. проф.

Л. И. Скворцова. 25-е изд-е, испр. и доп. М.: Оникс, 2007. 1328 с.

9. Русский ассоциативный словарь: в 2-х т. / Ю. Н. Караулов, Г. А. Черкасова, Н. В. Уфимцева, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов. М.: АСТ; Астрель, 2002. Т. I. От стимула к реакции: ок. 7000 стимулов. 784 с.

10. Шаховский В. И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. 3-е изд. М.: Либроком, 2009. 208 с.

Размещено на Allbest.ru