Роль метафоры в формировании русских и французских военно-технических терминов

Размещено на http://www.allbest.ru/

РОЛЬ МЕТАФОРЫ В ФОРМИРОВАНИИ РУССКИХ И ФРАНЦУЗСКИХ ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКИХ ТЕРМИНОВ

Гаврилов Лев Алексеевич

Под военно-техническим языком мы будем понимать в настоящей работе совокупность лексико-синтаксических средств, относящихся к сфере боевого применения и обслуживания военной техники и вооружения.

Используемая здесь лексика носит конкретный характер и служит для обозначения и описания внушительной номенклатуры военно-технических изделий, которые используются в боевой обстановке и в ходе выполнения определенных задач по поддержанию боевой готовности войск. Функция военно-технического языка заключается в ознакомлении личного состава с определенными инструкциями и указаниями, необходимыми для правильной эксплуатации военной техники и эффективного использования вооружения в бою.

Яркой особенностью военно-технических текстов является наличие в них специальной терминологии. Это обусловливается стремлением к наиболее полному соответствию форм языка содержанию высказывания. В этих текстах специальная лексика выполняет в первую очередь денотативную функцию. Этим она, как правило, и ограничивается. Практически не используются (или очень редко используются) абстрактные термины, характерные для сферы эпистемологических понятий и употребляемые в процессе рассмотрения и доказательства научных положений [6, с. 154].

В инструкциях, наставлениях и других текстах военно-технического содержания обычно указывается, как именно должен действовать личный состав в конкретной боевой обстановке. Пример: «Исходные данные (установки) для стрельбы определяются с помощью пристрелки». При этом обычно не сообщается, почему данное указание является желательным, оптимальным или даже единственно возможным. Все ограничивается передачей только релевантной для данного случая информации. В результате военно-технический текст носит терминированный и стереотипный характер.

Используемые в военно-технических текстах соответствующие термины редко встречаются в языке повседневного общения, хотя формируются в процессе метафоризации из слов именно этого языка. Иначе говоря, метафора оказывается средством терминологизации общеупотребительных лексических единиц. Изучение метафоры позволяет увидеть «сырье, из которого делается значение слова. Рассматриваемый в перспективе механизм действия метафоры ведет к конвенционализации смысла. Этим определяется роль метафоры в развитии техники смыслообразования, которая включает ее в круг интересов лингвистики» [1, с. 10].

Всякий раз, когда слово или словосочетание из общего языка, укорененное в сознании человека и отражающее культурные и языковые традиции общества, в котором он живет, используется в качестве военно-технического термина, мы вправе говорить о метафоре как механизме речи, который состоит «в употреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений и т.п., для характеризации или наименования объекта, входящего в другой класс, либо наименования другого класса объектов, аналогичного данному в каком-либо отношении» [2, с. 296].

Метафоризация представляет собой процесс применения метафоры для выражения новой сущности. Формирование специальной лексики чаще всего опирается на определенные аналогии, ассоциации, сравнения, которые позволяют узнавать в новом нечто уже известное. Можно сказать, что метафора делает термин мотивированным, а мотивированный термин «легче запоминается, устанавливает ассоциативные связи с другими терминами и именуемыми явлениями» [12, с. 89].

Французские военно-технические термины chambre или chambre а explosif, berceau, jaquette и их русские эквиваленты «камора» или «зарядная камора», «люлька», «кожух» вышли из языка устного общения. Для человека, который впервые сталкивается с подобными терминами, они звучат в этом качестве по меньшей мере неожиданно и придают всему тексту излишнюю образность. Реципиенту потребуется время, чтобы она его не отвлекала, чтобы ее не замечать, «соединяя при этом в сознании имеющиеся представления об одном предмете с представлениями о другом, в результате чего эти представления включаются в качестве значений в смысловое содержание нового слова» [Там же, с. 91]. В нашем случае речь идет об использовании слова chambre («комната»), относящегося к сфере «жилое помещение» и обозначающего «отдельное помещение для жилья в квартире» [10, с. 252], для номинации с помощью этого слова специального военнотехнического термина chambre, chambre а explosif («камора», «зарядная камора» в русской военнотехнической терминологии), который определяет полость в казенной части ствола орудия. Обычно там помещаются при заряжании метательный заряд и запоясковая часть снаряда [5, с. 313].

Следует отметить, что слово chambre из общего языка оказалось очень продуктивным для образования терминов со значением cavitй, vide («полость»). К ним можно отнести уже упоминавшийся термин chambre а explosif или просто chambre, а также такие термины, как chambre а air («вентиляционная камера»), chambre а bulles («пузырьковая камера»), chambre claire («камера-люцида»), chambre d'eau («водозаборная камера»), chambre d'ionisation («ионизационная камера»), chambre sourde («звукопоглошающая камера») и т.д. Приведенный перечень, который легко можно продолжить, свидетельствует о том, что во французском техническом, научно-техническом и военно-техническом языках обогащение словаря идет, прежде всего, за счет комбинаторных ресурсов языка, позволяющих создавать новые термины на базе существующих, а не за счет терминов-неологизмов [4, с. 32-42]. Так, комбинаторные возможности слова chambre в сочетании со словом explosif приводят к его метафорическому преобразованию в артиллерийский термин chambre а explosif со значением «камора» или «зарядная камора».

Слово «камора» представляет собой вышедшую из широкого употребления разновидность слова «камера» и служит для обозначения закрытого пространства внутри какого-либо прибора, устройства или помещения [13, с. 372]. Отметим в этой связи, что термин «камора» в русском техническом языке используется редко. Во всяком случае, его нет во «Французско-русском техническом словаре» Л. И. Барона [3]. Нет его и в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова [10], хотя производное от этого слово «каморка» там есть [Там же, с. 231]. Как единица военно-технического языка «камора» встречается во «Французско-русском военном словаре» [11, с. 169] в значениях «зарядная камора», «пороховой (зарядный) погреб» и др., во «Французско-русском словаре» В. Г. Гака и К. А. Ганшиной [7, с. 181] с пометой «воен.» и в «Русско-французском словаре военных терминов» [8, с. 277] с пометой «арт.» (артиллерия).

Следует подчеркнуть, что, хотя термин как единица специального языка лежит вне эмоционального плана, он может в ряде случаев сохранять некоторую, пусть небольшую образность слова в первоначальном значении. В результате вместе с основной информацией реципиент получает еще и дополнительные семантические наслоения, которые могут лишать термин необходимой четкости. В отдельных случаях chambre в первичной номинации может, на наш взгляд, сохранять определенную образность и во вторичной, терминологической, номинации. Что же касается русского эквивалента этого термина, то он, как правило, лишен какой бы то ни было образности, так как это слово («камора») редко встречается не только в техническом языке, но и в общем.

И наоборот, отдельные термины могут со временем приобретать значительную экспрессивность. Так, chambre а gaz («газовая камера»), установленная на автомашине, использовалась немецкими захватчиками на территории СССР в годы Великой Отечественной войны для зверского истребления людей путем их удушения газом. Это немецкое «изобретение» вошло в историю под наименованием «душегубка» [10, с. 157]. Последнее слово происходит от слова «душегуб», которое презрительно обозначает убийцу в разговорной речи.

К разговорной речи в прямом значении относится и слово berceau, обозначающее le lit de bйbй qui le plus souvent peut кtre balancй [14, p. 243], то есть кроватку для младенца, которую обычно качают. В русском языке слову berceau соответствуют сразу три слова: «колыбель», «люлька», «зыбка».

В переносном значении слово berceau в русской военной терминологии обозначает часть артиллерийского орудия, на которой устанавливается ствол с затвором и которая вместе с последними образует качающуюся часть (masse oscillante во французской военно-технической терминологии). Прием создания артиллерийского термина berceau может быть представлен в виде определенной схемы, «отображающей связь одной концептуальной сферы с другой в сознании человека» [9, с. 42]. В нашем случае речь идет о связи элемента концептуальной сферы «детская мебель» с элементом концептуальной сферы «артиллерийское орудие» для наименования и характеристики последнего. Эта связь приводит к метафорическому переносу и когнитивному преобразованию слова berceau («люлька»). При этом хотелось бы отметить, что слово berceau в первоначальном значении и термин berceau при всех различиях обладают и некоторыми общими свойствами. Во-первых, в обоих случаях «люльки» оказываются качающимися, то есть обладают качающейся массой. Во-вторых, также в обоих случаях в «люльке» подразумевается размещение предмета для качания.

Слово berceau в прямом значении обнаруживает определенные связи не только с военной сферой. Например, berceau может использоваться в качестве традиционной метафоры в следующих выражениях: La Corse, berceau de Bonaparte («Корсика, родина Бонапарта»);

On se demanda si l'Afrique n'a pas йtй le berceau de l'humanitй («Спрашивается, а не была ли Африка колыбелью человечества?») [14, p. 243].

Добавим, что слово «люлька» и «зыбка» в подобных выражениях, как правило, не используются.

Далее мы рассмотрим использование слова jaquette. В прямом значении это «жакет», «куртка», «визитка» и т.п. [7, с. 396]. Как военно-технический термин jaquette обозначает наружную трубу скрепленного артиллерийского орудия, обеспечивающую более равномерное напряжение металла ствола при выстреле [5, с. 338]. Русский эквивалент этого термина - «кожух» - в прямом значении обозначает верхнюю одежду из кожи, овчинный тулуп [10, с. 246]. Таким образом, и jaquette, и «кожух» в прямом значении относятся к сфере «одежда», а в переносном значении обозначают наружную трубу ствола артиллерийского орудия. Связь этих терминов с соответствующими словами в первоначальном значении заключается в их функции: в обоих случаях они защищают (в первом случае - от холода, во втором - от перенапряжения металла отдельных участков канала ствола) и укрывают «объект» сверху.

При знакомстве с военно-техническим словарем часто обнаруживается, что целый ряд терминов кажется одновременно знакомым и незнакомым. Происходит это потому, что термин, сохраняя внешнюю форму слова, полностью размежевывается с ним по своему содержанию в результате метафорического преобразования.

Это преобразование происходит, как правило, в пределах одного языка, и это необходимо учитывать при переводе на иностранный язык. Случаев, когда слова на разных языках совпадают в прямом и переносном значениях, немного. Например, одинаковые переносные значения дают такие пары слов французского и русского языков, как aile и «крыло», berceau и «люлька», traineau и «салазки». Однако в большинстве случаев слово и его эквивалент из другого языка не могут одинаково использоваться в прямом и переносном значениях. Как видно из предлагаемой таблицы, французское слово в прямом значении преобразовывается во французский военно-технический термин, но преобразовываться на базе этого значения в аналогичный русский военный термин не может (см. Табл. 1).

В заключение отметим следующее. Использование слова из общего языка в качестве термина, обладающего совсем другим значением, не всегда улавливается реципиентом. Coiffer для него по-прежнему «причесывать», и это мешает в поиске правильного значения термина. То, что это значит «накрывать цель огнем», человеку, далекому от военной сферы, вне соответствующего контекста понять трудно. Иначе говоря, хорошо знакомое слово в прямом значении мешает восприятию этого слова в необычном для реципиента переносном значении.

Таблица 1. Французские военные термины и их русские эквиваленты

военный метафора французский когнитивный

Список литературы

1.Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры: сборник / под ред. Н. Д. Арутюновой, М. А. Журинской. М.: Прогресс, 1990. С. 3-20.

2.Арутюнова Н. Д. Метафора // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М.: Большая Российская энциклопедия, 2002.

3.Барон Л. И. Французско-русский технический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1967. 808 с.

4.Винье Ж., Мартэн А. Язык французской технической литературы. М.: Высшая школа, 1981. 120 с.

5.Военный энциклопедический словарь. М.: Воениздат, 1983. 864 с.

6.Гаврилов Л. А. Стилистика французского языка: учебное пособие. М.: Военный университет, 2004. 196 с.

7.Гак В. Г., Ганшина К. А. Новый французско-русский словарь. М.: Русский язык, 1993. 1194 с.

8.Гарбовский Н. К. Русско-французский словарь военных терминов. М.: Изд-во МГУ, 2008. 960 с.

9.Зарипов Р. И. Метафорическое моделирование образа России в современном французском политическом дискурсе: монография. М.: Р. Валент, 2016. 220 с.

10.Ожегов С. И. Словарь русского языка. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1952. 848 с.

11.Остапенко В. П., Поляков В. А., Редозубов К. Н. Французско-русский военный словарь. М.: Воениздат, 1976. 880 с.

12.Суперанская А. В., Подольская Н. В., Васильева Н. В. Общая терминология: Вопросы теории. М.: УРСС, 2003. 280 с.

13.Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2-х т. М.: Русский язык - Медиа, 2007. Т. 1. 621 с.

Размещено на Allbest.ru