Психолого-риторические аргументы в защитительной речи

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Психолого-риторические аргументы в защитительной речи

Убеждение слушателей означает принятие ими позиции оратора, готовность осуществлять определенные действия в соответствии с этим убеждением. Нельзя достичь этого, используя лишь рациональные аргументы, необходимо также обращение к чувствам адресата. «Воздействие на чувство является естественной принадлежностью красноречия в уголовном процессе, - писал К.Л. Луцкий. - Где сердце не затронуто и чувства молчат, там нет всего человека, и потому тот, кто речью подчинил только ум, но не взволновал души, не всегда одержал полную победу; ему остается победить другую половину слушателя, часто более сильную, всегда более активную - его душу» [5, с. 180-181].

Психолого-риторическая аргументация призвана непосредственно оказывать воздействие и на разум, и на душу человека. Основная функция психолого-риторических аргументов в судебной речи - дополнение и усиление логической аргументации. Важная роль принадлежит риторической аргументации в защитительной речи, особенно когда контраргументов оказывается недостаточно для убеждения слушателей. По нашему же мнению, наиболее эффективной является речь, в которой органично соединяется рациональная и эмоциональная аргументация.

В подтверждение рассмотрим речь Г.П. Падвы в защиту В. Каулина [4], которая была произнесена в народном суде несколько десятилетий тому назад. Бытует мнение, что в советский период выступления судебных ораторов были «клишированными, стандартизованными» [2, с. 15], лишенными выразительности. Названная речь полностью опровергает это мнение, а заодно разрушает и другой стереотип - о том, что в советском суде оправдательных приговоров не случалось или почти не случалось: в результате блестящей защиты Г.П. Падвы его подопечный В. Каулин был оправдан.

Мы считаем, что риторические аргументы при правильном их применении имеют такую же силу воздействия, что и логические. Все зависит от мастерства оратора, его знаний, способностей. И в XIX, и в XX веке были ораторы, которые произносили «клишированные, стандартизованные», невыразительные речи, к сожалению, много таких обвинителей и защитников и сегодня. И всегда были и есть мастера слова, такие как Ф.Н. Плевако, В.Д. Спасович, И.Д. Брауде, Г.М. Резник и другие, у которых следует учиться ораторскому искусству. Таким мастером слова, несомненно, является и Г.П. Падва.

На наш взгляд, анализируемая нами речь может быть признана образцовой: в ней тщательно продуманы и выверены каждое слово, каждый знак препинания, каждая мысль, отточена каждая фраза, каждая композиционная часть. В ней нет ни одного лишнего слова.

Г.П. Падва вспоминает в одном из интервью, как он работал над выступлением в суде в первые десятилетия своей адвокатской деятельности: «Первые лет двадцать в моей адвокатской практике я… писал свои речи от и до. Все в них обдумывал, тщательно выверял. Вплоть до знаков препинания: долго взвешивал, что поставить в конце - точку, многоточие, восклицательный или вопросительный знак» [1]. Думается, что речь в защиту В. Каулина - результат именно такой работы.

Построено выступление строго в соответствии со всеми требованиями к защитительной речи. Внезапное начало позволяет оратору выразить охватившие его чувства, задать определенный эмоциональный тон, который выдерживается на протяжении всего выступления. Так, обращает на себя внимание обилие восклицательных предложений в тексте речи - их восемь (необычно много для судебного выступления). Шестнадцать вопросительных предложений, половина из которых - риторические вопросы, также способствуют усилению эмоционального накала речи.

Очень эмоционально, используя разнообразные средства выразительности (различные вопросы, виды повторов, эпитеты, метафоры и др.), оратор формулирует те вопросы, на которые следует найти ответ в ходе судебного разбирательства и на которые не ответило обвинение. И указывает главное, что не установило обвинение, - имеется ли причинная связь между самоубийством Алимовой и поведением Каулина.

Эмоциональный настрой создается обилием средств выразительности. Наиболее частотны во вступлении, да и во всей речи, повторы (обычно это анафора). Риторические вопросы в сочетании с анафорой (Что же увидели вы, товарищи судьи? Что узнали вы за эти дни? Что сможете именем Республики провозгласить людям [4]…) с первых же минут выступления активизируют мыслительную деятельность слушателей, а также помогают в эмоциональном плане убедить адресатов в необоснованности обвинения.

Привлекает внимание большое количество эпитетов, которые помогают оратору охарактеризовать явления, лица, выразить к ним свое отношение. Особенно интересны во вступлении ряды эпитетов, призванных обрисовать жертву и совратителя (Вы должны были бы здесь увидеть сильного, сурового, нет, не сурового, а жестокого, своевольного человека и мысленно представить себе его слабую, глубоко несчастную, мятущуюся жертву [Там же]). Яркие художественные определения в сочетании с градацией (сурового, нет, не сурового, а жестокого), данные в противопоставлении, должны, по замыслу оратора, заложить в слушателях уже в начале речи мысль о невозможности между молодыми людьми отношений жертвы и совратителя.

«Где истина, в чем она?» - вопрошает оратор, переходя к основной части выступления. В главной композиционной части адвокат оспаривает обвинение в целом, доказывает невиновность подсудимого за отсутствием в его действиях состава преступления. В соответствии с поставленной целью он анализирует фактические обстоятельства дела, последовательно опровергает тезисы обвинения: рассматривает признаки состава преступления, «называемого доведением до самоубийства», и доказывает их отсутствие. Сначала защитник оспаривает положение обвинения о характере отношений между молодыми людьми (она - жертва, он - совратитель). Используя в качестве контраргументов факты, оратор убедительно доказывает невозможность таких отношений между Алимовой и Каулиным. Здесь используется полемический прием «да, но…», который позволяет выявить плюсы и минусы обсуждаемого вопроса, показать односторонность позиции оппонента. Заключающие этот прием риторические вопросы-утверждения усиливают его действенность.

Вновь отмечаем обилие тропов и риторических фигур: анафора (Разве эта связь… Разве все сказанное…), расширенный повтор (ничто в отношениях этих молодых людей, ничто в поведении Каулина), эпитеты (горькие ошибки), метафоры (жуиром, запутавшим в своих тенетах наивную девушку), закрытая и открытая фигуры умолчания (в местах лишения свободы…; впрочем, не будем порочить память умершей) и др.

Затем защитник обосновывает отсутствие унижения достоинства, принуждения со стороны Каулина. В доказательство приводится целый ряд аргументов: факты, письменные доказательства, многочисленные показания свидетелей. Здесь же приводится ссылка на прецедент. Это, как известно, риторический аргумент, однако в данном контексте он обретает силу логического доказательства.

К названным выше средствам выразительности здесь добавляется антитеза, которая помогает оратору лаконично и емко обрисовать типичные для подобных отношений в 18-20 лет легкомыслие и неосмотрительность, трудности и ошибки: «Они познали и радость первых поцелуев, и горечь размолвок, и счастье интимной близости, и трудность расставаний, они познали и сладость надежд, и боль разочарований» [Там же].

Несомненна аргументативная направленность повторов в этой части доказательства. Так, неоднократное повторение местоимения она на протяжении довольно большого фрагмента речи делается специально, чтобы обратить внимание судей на ряд фактов, свидетельствующих об отношении Алимовой к Каулину: «Она готова ждать и надеяться, она не желает прекращать свои взаимоотношения с Каулиным. ?…? …она пишет новое заявление директору техникума… она хочет быть снова с ним… она говорит, что ей хорошо с ним, весело, что она его любит». Не случайно этот фрагмент заканчивается эмоциональным обращением защитника к судьям: «Вы слышите, товарищи судьи, сама Алимова говорила, что ей хорошо с Вадимом, весело, а вас пытаются убедить в обратном!» [Там же].

Повторение усилительной частицы ни многократно умножает информацию об отсутствии унижения достоинства, принуждения со стороны Каулина: «Ни одной жалобы от Гали на Вадима не слышал никто: ни подруга, ни мать, ни брат, ни знакомый. Ни одного факта оскорблений, избиения, издевательства, ни одного случая умышленного унижения достоинства, принуждения» [Там же].

Далее проводится юридический анализ нормы, «предусматривающей уголовную ответственность за доведение лица, находящегося в материальной или иной зависимости, жестоким обращением или иным путем до самоубийства» (ст. 107) [3]. Дается подробное толкование закона. Оратор раскрывает не только юридический, но и исторический, классовый и социальный смысл данной нормы. Все это также работает на доказательство отсутствия признаков состава преступления, названных в этой норме. В подтверждение правильности своей позиции защитник вновь ссылается на прецеденты. И вновь эти ссылки воспринимаются как логические аргументы.

Доказав, что в отношениях между молодыми людьми не было ничего, что могло бы привести к самоубийству, оратор на этом не останавливается, он идет дальше, он ищет ответ на вопрос: что же послужило причиной самоубийства? Ответ находится в характере самой Алимовой. В обоснование своей позиции защитник приводит письменные доказательства, показания свидетелей, факты, исследует особенности социальной психологии, и снова факты.

Здесь нельзя не обратить внимание на употребление эпитетов, которым принадлежит особое место в обосновании причин и мотивов совершения самоубийства Алимовой. Мотивы, по мнению защитника, обнаруживаются в характере самой Алимовой. Множество эпитетов, характеризующих особенности ее темперамента, психики, постепенно создают определенное впечатление о ней как о человеке психически неуравновешенном и вполне способном на «близкое к безумию решение уйти из жизни»: порывистая, безудержная натура; яростный темперамент, эмоциональный накал; девушка чрезвычайно неуравновешенная, вспыльчивая, грубоватая, нервная, легко возбудимая; неуравновешенная девушка; ее повышенная возбудимость; ее воспаленное воображение; трясущиеся от возбуждения руки; необузданное и так легко ранимое сердце этой девушки.

Заканчивается доказательственная часть защитительной речи, на наш взгляд, очень эффектно: приводится аргумент (последняя записка Алимовой), безусловно подтверждающий невиновность Каулина в самоубийстве Алимовой.

Заключительная часть речи небольшая по объему. Оратор кратко повторяет основные тезисы защиты и делает вывод о невиновности Каулина. Здесь представлен ряд психологических аргументов: аргумент к лицу с целью вызвать сочувствие к подзащитному, аргумент к лицу с целью вызвать сострадание к матери подзащитного, побуждающий аргумент к судьям.

Нельзя не отметить еще одну особенность ораторского стиля Г.П. Падвы - мастерское применение приемов диалогизации судебного монолога. Оратор создает ощущение непосредственного и постоянного общения с судьями и всеми присутствующими, он направляет внимание слушателей, заставляет их думать, размышлять, искать истину вместе с ним. Защитник активно использует прием адресации (конструкции с местоимениями и глагольными формами 2-го лица мн. ч., конструкции с обращением, императив и побудительные конструкции). При обращении к главному своему адресату - судьям оратор обычно употребляет местоимение вы в разных падежных формах (вам, ваш, вами, вас). Нередки в речи глагольные формы 2-го лица в повелительном наклонении (вдумайтесь, прочтите), побудительные конструкции (давайте посмотрим). Довольно часто оратор напрямую обращается к судьям с целью выделить какой-то очень важный момент в речи. Иногда обращение усиливается употреблением рядом с обращением-названием лиц местоимения вы (Вы слышите, товарищи судьи).

Все эти средства диалогизации монолога работают на установление контакта с аудиторией, активизацию ее мыслительной деятельности и, соответственно, на усиление убедительности речи.

Таким образом, в защитительной речи Г.П. Падвы гармонично сочетаются логические доказательства и риторическая аргументация. Оратор формирует убеждение, воздействуя как на разум, так и на чувства слушателей. Рациональные и эмоциональные аргументы так крепко сплетены, что их невозможно отделить друг от друга. Психолого-риторическая аргументация воспринимается как неотъемлемая часть логической операции доказательства. Оратор мастерски использует все многообразие психолого-риторических аргументов: психологические доводы, аргументы к лицу с целью вызвать сочувствие, сострадание; ссылки на прецедент, на самих слушателей, на пословицы и поговорки. Особая роль в решении всех задач, связанных с убеждением слушателей, в анализируемой речи принадлежит средствам выразительности (тропам и фигурам речи). Умело применяемые оратором, они нередко становятся аргументирующим приемом, обладающим большой убеждающей силой. В целом в основе создания подобной эффективной судебной речи, на наш взгляд, лежит профессионализм оратора, преданность своему делу, знание родного языка.

Список источников

ораторский адвокат троп речь

1. Выжутович В. Защищайте, сударь [Электронный ресурс]. URL: http://www.rg.ru/2011/11/18/padva.html (дата обращения: 02.04.2017).

2. Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия (риторика для юристов): учебное пособие. М.: Юристъ, 2002. 384 с.

3. Об утверждении Уголовного кодекса РСФСР [Электронный ресурс]: Закон РСФСР от 27.10.1960 (с изменениями и дополнениями от 30.07.1996 №103-ФЗ) (утратил силу). Доступ из СПС «КонсультантПлюс».

4. От сумы и от тюрьмы… Записки адвоката [Электронный ресурс]. URL: https://biography.wikireading.ru/163927 (дата обращения: 03.04.2017).

5. Судебное красноречие русских юристов прошлого / сост. Ю.А. Костанов. М.: Фемида, 1992. 286 с.

Размещено на Allbest.ru