Лексика со значением представления [7] обладает богатым изобразительно-выразительным потенциалом и в художественной прозаической речи активно участвует в формировании тропов. Это объясняется спецификой когнитивной категории представления, которая обеспечивает переход от чувственных форм познания действительности к абстрактным, совмещая их свойства и приобретая тем самым чувственно-наглядный характер: представление - уже не восприятие, но ещё не понятие.

Гармонизируя процессы воспоминания и воображения, соотнесённые с прошлым и будущим, представление как мыслительная операция/деятельность человека имеет своим результатом воспроизводимый или конструируемый чувственно-наглядный образ, воспринимаемый в настоящем внутренним взором / слухом / прикосновением.

Образная сущность представления, его живая - актуальная - зримость/слышимость/осязаемость в мыслях, апелляция одновременно и к чувственному опыту, и к творческим задаткам личности каузируют способность слов-носителей семантики воспоминания/воображения порождать в художественной прозе такие тропы, как эпитет, сравнение и метафора, употребление которых обусловливается стремлением автора отразить все - особенно едва уловимые - движения души и мысли литературных героев, "найти и использовать в произведении те языковые средства, которые в состоянии точно и неповторимо передать все аспекты, нюансы художественного замысла, максимально раскрыть потенциал речевого мастерства" [Там же, с.102].

Из трёх названных ранее тропов метафора вызывает у нас особый исследовательский интерес в когнитивном, лингвистическом и коммуникативном - эстетическом - аспектах.

Не углубляясь в основательно разработанную теорию метафоры и оперируя уже известными фактами о когнитивной взаимосвязи понятий "представление" и "метафора", мы вместе с тем стремимся подчеркнуть, что представление как объект ментальной действительности человека само может подвергаться мысленной манипуляции и метафоризации: воспоминания или воображаемые картины, непосредственно включённые в процесс мышления и работу сознания, обычно индивидом анализируются, сравниваются, модально и эмоционально окрашиваются, персонифицируются, кладутся в основу более сложных чувственнонаглядных образов и умозаключений.

Метафоризация представления как предмета мысленного манипулирования в художественной прозаической речи обнаруживается, прежде всего, в контекстах, содержащих слова со значением воспоминания/ воображения. Эти лексические единицы фиксируют статус представлений как объектов сравнения, когда сами чувственно-наглядные образы сравниваются с кем-чем-нибудь в процессе субъективного отражения автором объективной действительности в конкретном прозаическом произведении. Отсюда актуальность изучения лексем с семантикой представления как носителей потенциальных метафорических смыслов.

Абстрактный характер семантики этих лексических единиц - экспонентов впервые смоделированного нами лексико-семантического поля представления [8; 9] - определяет специфику чувственно-наглядных образов в структуре художественной - специально созданной автором - метафоры, особенности соотношения в ней чувственного и понятийного компонентов. Рассмотрение метафоры с такой точки зрения и определяет новизну нашего исследования.

Выстраивая логику рассуждений о корреляции понятий "метафора" и "представление" в указанном выше аспекте, обратимся к значимым для нас теоретическим положениям и выводам в научных трудах современных философов, когнитологов и филологов.

Образное - метафорическое - отражение действительности, несомненно, исторически предшествует логико-теоретическому и является для человека естественным, поскольку когнитивным фундаментом метафоры, в первую очередь, выступают формы чувственного познания мира - ощущения и восприятия.

Однако метафора - это такой способ психического отражения, который интегрирует чувственное и логическое познание, обусловливая преобразование, трансформацию первого во второе. Метафора благодаря когнитивному синкретизму расширяет границы человеческого познания через расширение границ категориальных структур в сознании индивида: она, как утверждает И.А. Угланова, формирует систему новых категорий [24, с.114-115].

По мнению Н.Н. Болдырева, метафоризация есть один из двух частных принципов (наряду с метонимическим) общего категориального принципа языковой репрезентации знаний [2, с.26], вследствие чего метафору рассматривают как способ мышления и начальный этап концептуализации [11, с.11].

В основе этой начальной концептуализации лежит одна из важнейших мыслительных операций - сравнение, которое и потенцирует возникновение метафоры. При этом в метафоре априори фиксируются очевидные дифференциальные признаки сравниваемых объектов и их сходства, что приводит к образованию тождества альтернатив. Метафорический перенос осознаётся человеком как чувственно осуществлённая аналогия и составляет базовый механизм понимания [18, с. 20].

Когнитивной основой метафоры является двучленный параллелизм (то, что сравнивается, и то, с чем сравнивается), который в рамках компаративной оппозиции может объединять не только объекты действительности, но и их образы - чувственные, чувственно-наглядные или логические.

Это становится принципиально важным для выявления соотношения понятий "метафора" и "представление".

метафора художественное представление

Ссылаясь на А. Пауля, К. Бюлер пишет о метафоре как об одном из важнейших средств "обозначения комплексов представлений" [6, с.317] (подчёркнуто нами. - Л. Г.), которые не получили ещё адекватных названий. Метафора, будучи образной номинацией, указывает "направление процессов концептуализации и категоризации", стремится "пробудить" знание соответствующих категорий и отношений репрезентации между ними [2, с. 19].

Продуцирование метафор предполагает использование, как правило, самых ярких и актуальных для индивида представлений. Поэтому метафора наглядно характеризует сравниваемые объекты действительности или их образы и помогает живо представить когнитивные сущности [3, с.108]. Например:

Как вспышка зигзагистой молнии, перерезало мысли короткое воспоминание: лес, бурые стволы деревьев в белом пышном уборе… (М. Шолохов. Тихий Дон) [29] - воспоминание как нож;

…детское воображение то застывало, то кипело… (И. Гончаров. Обломов) [10] - воображение как вода. В метафоре прослеживается интеграция воспоминания и воображения и всё большее отвлечение чувственно-наглядного образа от непосредственно воспринимаемого объекта действительности.

Исходным материалом для метафоризации всегда являются энграммы - "следы" памяти, которые трансформируются и по-новому комбинируются под влиянием аффективных стратегий, а это уже начальный этап творческого мышления - воображения. Последнее ближе всего находится к понятию и мотивирует предпонятийный характер представления в целом.

В художественной прозе много ярких и выразительных иллюстраций когнитивного перехода воспоминания в воображение. Вот одна из них:

Он долго ходил по комнате, и вспоминал, и улыбался, и потом воспоминания переходили в мечты, и прошедшее в воображении мешалось с тем, что будет (А. Чехов. Дама с собачкой) [28].

Смыслы, порождаемые воображением, посредством метафоры уточняются и продвигаются к логическому выражению в понятии и слове. Это объясняется тем, что метафора выявляет общее в единичных чувственно-наглядных образах и объединяет их в одно целое. Такое новое - обобщённое, абстрагированное - представление становится новым знанием. Например:

При социализме не будет ни богатых, ни бедных, ни русских, ни евреев, ни поляков, - убедительно рисовал он картину всеобщего счастья (И. Ратушинская. Одесситы) [16].

Метафора - феномен языкового мышления: она актуализирует роль чувственного познания в формировании и реализации языковых смыслов [17, с.214]. В связи с этим очень значимо звучит утверждение И.В. Сибирякова о том, что с точки зрения языка метафора представляет собой фигуру речевого мышления [18, с.10], инициирующую новые смыслы в результате переработки и модификации уже известных смыслов, которые осваиваются человеком как фундаментальные и осознаются как обычные, стереотипные. Трансформация последних приводит к обогащению знаний личности о мире и себе самой:

Ах, зеркало воспоминаний! Прошёл год. Как смешно мне вспоминать про ту лунку! (М. Булгаков. Записки юного врача) [5];

…и ещё на сотню лет заснёт дом - от подпольных ходов, где бродит мышиный король, до высоких чердачных сводов, откуда берёт бег бесплотная конница наших сновидений (Т. Толстая. Самая любимая) [22].

В лингвистике под метафорой понимается семантическое преобразование [20, с.416] в результате переносного употребления слова или сочетания слов на основе какого-либо сходства между сопоставляемыми объектами действительности. Причём при развёртывании метафоры метафорическое словосочетание приобретает реальные признаки того образа, который кладётся в основу уподобления. Например:

…так бесплодны были усилия вспомнить, выкопать корешок воспоминания, связать его с тканью существования, что она по привычке отмахнулась (Л. Улицкая. Казус Кукоцкого) [26];

В то же мгновение толпы несвязных, но родственных видений с новой силой обступили его, приняли в свои волны и понесли куда-то туда, в свободную и прекрасную область мечтания (Л. Толстой. Альберт) [23].

Несомненно, лингвистическое понимание метафоры проявляет её когнитивную - чувственно-наглядную - природу: метафорическое содержание каузируется сходством зрительных, слуховых, вкусовых, психологических, пространственно-временных и др. представлений [19, с.305], в форме которых сравниваемые предметы, явления, события отражаются в человеческом сознании:

Гуськова засветили эти воспоминания, он улыбался, душа его, казалось, отогрелась и ублажилась (В. Распутин. Живи и помни) [15];

…у меня всё это время так напугано воображение этими ужасами за тебя… (И. Гончаров. Обломов) [10].

В поэтике метафора - троп, "скрытое сравнение" [1, с.88], "сокращённое сравнение" [27, с.91], в рамках которого выражаются устойчивые сходства сопоставляемых объектов действительности, отождествляемых и называемых одним словом. Последнее обусловливает семантическую ёмкость и образность словесного употребления, что фундирует такое использование метафоры в художественных произведениях, когда при описании предметов подчёркиваются их малозаметные свойства, дабы представить изображаемое под необычным углом зрения.

Приведём очень показательные примеры из художественной прозы В.В. Набокова - великолепного стилиста, настоящего мастера образного слова:

Память не могла найти фокуса и разобраться в том, что ценно, а что сор (В. Набоков. Защита Лужина) [13];

Когда наконец Зоммер сказал, что через три дня даст окончательный ответ, Пильграм решил, что мечта вот сейчас, сейчас из куколки вылупится (В. Набоков. Пильграм) [14].

Подчеркнём, что процесс создания метафоры весьма субъективен, поскольку автор выражает в ней "индивидуальный опыт концептуализации и категоризации мира" [2, с.25]. Творцу метафоры приходится выбирать то вспомогательное представление, с помощью которого былые ощущения, восприятия, представления интерпретируются, посредством образного подобия перколируются, перерабатываются и преобразуются в новые - сконструированные или модифицированные - чувственно-наглядные картины.

Вместе с тем, если бы метафоры носили исключительно субъективный характер, они не были бы понятны слушателю/читателю и "выпадали" бы из устного/письменного общения, образуя коммуникативные лакуны и провоцируя коммуникативные коллапсы. Когнитивная природа представления, лежащего в основе метафоры, обусловливает рост обобщённости чувственно-наглядной картины, составляющей фундамент понятия.

Семантическое преобразование языковой единицы в речи, приводящее к возникновению метафоры, осуществляется по такой когнитивной модели, которая, как утверждает Е.А. Юрина, через концептуализацию явления по аналогии с уже имеющейся системой понятий потенцирует возникновение типового представления - устойчивого ассоциативного метафорического образа [30, с.15].

Очевидно, что типовые представления, экранируя понятийную систему говорящего/пишущего и соотнося её словесный инструментарий с прототипами, имеющимися в языковом сознании, суть частные проявления базовых метафорических моделей. Эти типовые представления обнаруживаются в лексике, кумулирующей фундаментальные, традиционные образы языковой культуры. Благодаря этим устойчивым представлениям становится возможным адекватное понимание и декодирование в речи [Там же] не только стереотипных, культурно обусловленных и национально окрашенных, но и субъективных, индивидуальных и уникальных языковых образов.

По мнению З.И. Резановой, любая окказиональная метафора априори представляет собой такое видоизменение "концептуальной метафорической модели", которое расширяет её образный потенциал [17, с.215].

Например:

После этой неудачи она из разных келеек памяти стала извлекать людей, которых случайно встречала и которые могли ей теперь пособить (В. Набоков. Защита Лужина) [13];

…он… очутился в зале… с… потаённо зреющей жизнью, сочащейся воспоминаниями и любовью… (Ю. Буйда. Ермо) [4, с.137];

…по выражению её мордочки было видно, как она усиленно пытается включить своё тупенькое воображение (Ф. Искандер. Кролики и удавы) [12];

…всю, понимаешь, мечту разворотила (Т. Толстая. Кысь) [21].

Обобщив теоретические положения учёных, можно утверждать, что представление является одновременно и когнитивной базой, и когнитивным продуктом метафоризации. Прежде всего, это относится к письменной речи, в частности художественной прозаической, поскольку в условиях устной коммуникации метафора может возникать на основе собственно чувственного образа восприятия. Автор письменного текста оперирует только представлениями: письменная речь вторична, опосредована тщательно отобранными языковыми средствами и потому "более абстрагирована" по сравнению с устной от ситуации общения "здесь и сейчас".

В письменной - художественной - метафоре как минимум два представления: исходное, воспроизводимое в памяти (обобщённый образ того, что сравнивается), и новое, конструируемое в воображении (субъективированный образ того, с чем сравнивается). При этом эстетически маркированным является второе, поскольку метафора и создаётся писателем для того, чтобы раздвинуть границы познаваемой художественной действительности и активизировать воображение читателя, который должен мысленно нарисовать картину, соответствующую коммуникативному замыслу и идейному смыслу произведения.

Адекватная интерпретация индивидуальных авторских метафор становится возможной благодаря реализации универсальной схемы чувственно-наглядного сопоставления и метафорического уподобления [17, с.215], которая мотивируется системой типовых представлений, зафиксированных в соответствующей языковой культуре.

Будучи в познании образом образа-восприятия и когнитивной основой метафоры, представление само может подвергаться метафоризации. Это происходит в речи, чаще всего художественной, когда описываемое автором представление - процесс воспоминания/воображения и/или его результат - приобретает свойства художественного образа как специфической формы творческого отражения действительности. В таком случае перед читателем возникает образ образа-представления образа-восприятия:

Они принялись произносить слова, которые… наполняли воздух вокруг них, изменяли его состав и создавали голосовое облако живого воспоминания (Л. Улицкая. Искренне ваш Шурик) [25];

…воображение вновь вылепило страшную картину атаки и того момента, когда он поднялся с убитого коня и упал, срезанный пулями (М. Шолохов. Тихий Дон) [29].

Очевидно, что во всех приведённых отрывках метафоризируется представление, понятие которого выражается соответствующим словом (воспоминание, воображение), формирующим метафору и выступающим в качестве её лексико-семантической и грамматической доминанты.

Будучи в русском языке именами абстрактной семантики, слова со значением представления в художественной прозаической речи "служат целям репрезентации… языкового (инферентного)" знания и "выступают в качестве когнитивных точек внутриязыковой референции" [2, с.21], маркируя тем самым абстрактное языковое/речевое мышление. В результате заданная этими словами метафора становится отражением всё более растущей отвлечённости составляющих её чувственно-наглядных образов. В структуре метафоры понятийный компонент начинает доминировать над чувственным, что обусловливается специальным - эстетически мотивированным - характером её производства. Такую метафору сначала необходимо понять адекватно авторскому замыслу.

Организуя метафорическое время и пространство художественного произведения, слова со значением воспоминания/воображения, репрезентируя в том числе и оценочное языковое знание [Там же], функционируют как текстовые знаки, которые, с одной стороны, сигнализируют о переводе художественного повествования в область максимально абстрагированных чувственно-наглядных образов, с другой - мотивируют читателя к активному - живому - представлению и оцениванию того, что вспоминают/воображают литературные герои. Каждое слово со значением представления становится интерпретационным кодом фрагмента художественной действительности, созданной автором произведения.

Итак, метафора в современной науке квалифицируется как способ познания действительности и феномен человеческого - языкового/речевого - мышления, средство обозначения системы представлений и типичный троп. Имея исходную образную, в том числе чувственно-наглядную, основу и базируясь на сравнении, она порождает новые образы и новые смыслы, участвующие в концептуализации языковых аналогий в рамках определённой языковой культуры.

Представление же, являясь когнитивным фундаментом метафоры, само активно участвует в метафоризации, прежде всего в письменной речи и особенно ярко в художественной. Это наблюдается в тех случаях, когда лексико-семантической и/или грамматической доминантой метафоры выступает слово или словокомплекс со значением воспоминания/воображения. Контекст, содержащий такую метафору, рисует картину, в центре которой образ образа-представления образа-восприятия.

Поскольку слова со значением представления - имена абстрактной семантики, которые функционируют в качестве опорных точек "для формирования и передачи необходимого смысла" и наиболее типичных средств "языковой передачи знания" [Там же, с. 19] о соответствующем ментальном объекте, чувственнонаглядные образы в структуре метафоры приобретают более отвлечённый когнитивный характер: понятийный компонент в ней начинает превалировать над чувственным.

В художественной прозе широко распространены индивидуально-авторские метафоры, однако они поддаются "расшифровке" благодаря системе типовых представлений, закреплённых в сознании носителей русского языка. Субъективность метафор, их индивидуальность связана не столько с уникальной образной системой писателя, сколько с необычной, непривычной для читателя интеграцией представлений, с новым - свежим - аспектом их художественного воплощения.

Список источников