Повествовательная форма как одна из основных категорий грамматики нарратива: к вопросу о свободно-косвенном дискурсе

Размещено на http://www.allbest.ru/

ISSN 1997-2911 Филологические науки. Вопросы теории и практики, № 1 (3) 2009 1

Повествовательная форма как одна из основных категорий грамматики нарратива: к вопросу о свободно-косвенном дискурсе

Вступление

Предметом настоящей статьи является свободно-косвенный дискурс (СКД). Специфика этого концепта заключается в том, что он относится как к лингвистике (грамматике, синтаксису), так и к литературоведению (стилистике, нарратологии). Многочисленные исследования в этой области носят подчас полемический характер, и до сих пор не существует единого, общепризнанного определения СКД. Проблемными представляются, по крайней мере, следующие вопросы. Какой критерий является решающим для диагностики СКД: грамматический или нарратологический? Следует ли разработать комплексный подход, учитывающий как грамматические, так и нарратологические аспекты?

Мы попытаемся ответить на эти вопросы в нашей статье. Мы проследим эволюцию концепта СКД с момента появления этого термина в научном дискурсе. В статье будет также предложена наша собственная трактовка СКД. Мы выделим и проанализируем фундаментальные характеристики СКД и попытаемся разработать определение СКД, наиболее адекватное для идентификации и анализа этой повествовательной формы в художественных текстах СКД долгое время рассматривался как чисто литературное образование. Некоторые современные исследователи (Fludernik 1993, Hodel 2001, Maingueneau 1991) отмечают, что СКД существует также в устных текстах. Мы не исключаем эту возможность, но в контексте нашего исследования мы ориентируемся исключительно на письменные (художественные) тексты и рассматриваем СКД как одну из повествовательных форм (ПФ). .

1. Становление понятия СКД: конец ХIХ в.-начало ХХ в.

В 1887 г. немецкий лингвист Тоблер отмечает, что существует особая форма косвенной речи (КР), своего рода гибрид между прямой речью (ПР) и косвенной речью Cр. «eigentьmliche Mischung direkter und indirekter Rede» [цит. по: Hodel, 2001, p. 19]. . Ее сходство с ПР заключается, с точки зрения Тоблера, в порядке слов, а с КР - в употреблении глагольных форм (времени и лица). Это наблюдение считается первым упоминанием СКД, несмотря на то, что этот термин не используется Тоблером.

Плодотворным периодом в развитии понятия СКД являются 1912-1914 годы, отмеченные полемикой между швейцарским лингвистом Балли и его немецкими коллегами (Калепки, Лерх). Подход Балли можно охарактеризовать как синтаксическо-стилистический. Балли вводит термин « style indirect libre » (cвободнокосвенный cтиль) - термин, использующийся во французском языке для обозначения СКД по сей день Наряду с DIL (discours indirect libre) = свободно-косвенный дискурс. 2 Термин «erlebte Rede» не раз подвергался критике как со стороны современников Лорка, так и со стороны современных лингвистов. Ср. [Jespersen, 1924, p. 415; цит. по: Poncharal, 2003, p. 21]: Mais l'auteur ne «vit» pas ces idйes ou ces paroles; il les reprйsente simplement … // Но автор не «переживает» эти идеи или эти слова; он попросту представляет их. Поншараль [Poncharal, 2003, p. 16] отмечает, что термин «erlebte Rede» имеет расплывчатый, двусмысленный характер и не позволяет определить, кто именно (повествователь или протагонист) является субъектом «пережитой речи». Мы считаем, что в СКД, действительно, не всегда возможно однозначно отнести высказывание к повествователю или протагонисту. Но именно эта двусмысленность и является одной из существенных характеристик СКД. . Подобно Тоблеру, Балли определяет СКД, исходя из его сходств и различий с ПР и КР и рассматривает СКД как особую разновидность КР, которая характеризуется, в частности, отсутствием союза que (что). Балли указывает на недостаточность синтаксического подхода самого по себе (анализа в рамках предложения) и на необходимость учитывать контекст (абзац или несколько абзацев).

Калепки использует термин «verschleierte Rede» (завуалированная речь). Этот термин выбран не случайно: по мнению Калепки, в СКД автор выражает свое собственное мнение голосом персонажа. Балли подвергает эту точку зрения критике. Лерх, в свою очередь, предлагает формулировку «eine Rede oder ein Gedanke als Tatsache» (речь или мысль как факт) и считает, что это - дискурс, находящийся под контролем автора или повествователя. Благодаря этому контролю дискурс имеет объективный характер. Несколькими годами позже Лорк вводит термин «erlebte Rede» - «пережитая речь», который утверждается в немецком языке для обозначения СКД.²

Заключая этот обзор, отметим, что на ранней стадии исследований в области СКД возникают и обсуждаются вопросы, актуальные и по сегодняшний день. К ним мы относим, в первую очередь, вопрос о cубъекте СКД, который является одним из важных аспектов изучения СКД на современном этапе. Кроме того, можно констатировать, что для диагностики СКД современные нарратологи и лингвисты часто исходят из его сходств и различий с ПР и КР, т.е. основываются на том же принципе, что Тоблер и Балли.

2. 60-70-ые годы: нарратологический подход

Следующий важный этап становления концепта СКД вписывается в контекст нарратологических исследований, которые развиваются, в свою очередь, в русле французского структурализма. Определение СКД, предложенное Женеттом в его работе Figures III (1972), тесным образом связано с понятием нарративной дистанции («distance narrative»). С этой точки зрения, СКД как разновидность КР занимает промежуточную позицию между диегетическим (рассказ в чистом виде; наибольшая дистанция между персонажем и повествователем) и миметическим (дискурс в чистом виде; наименьшая дистанция между персонажем и повествователем) повествованием. Отличие СКД от КР заключается, с точки зрения Женетта, в отсутствии вводного глагола, что может создавать двойную двусмысленность (double confusion): во-первых, двусмысленность между произнесенным и непроизнесенным дискурсом; во-вторых, между дискурсом персонажа и дискурсом повествователя.

Дюкро и Тодоров (1972), авторы Энциклопедического словаря наук о языке (Dictionnaire encyclopйdique des sciences du langage), также отмечают двусмысленный характер СКД: c одной стороны, маркеры времени и лица в СКД соответствуют дискурсу автора; с другой стороны, в семантической и синтаксической структуре СКД ощущается присутствие персонажа.

Очевидно, что теме субъекта СКД, присутствующей уже на ранних стадиях развития теории СКД, отводится в рамках нарратологических исследований центральное место. Итак, кто является субъектом СКД: повествователь или персонаж? Иными словами: Что представляет собой СКД? а) мысли, восприятия, непроизнесенную речь персонажа или б) комментарий повествователя? Представители теории «двуголосия» (the dual voice), в частности, Р. Паскаль (1977) исходят из того, что в СКД читатель слышит два голоса, которые ему сложно отличить друг от друга. Итак, в поле зрения включается читатель, его воспрятие текста.

В контексте нарратологических исследований намечаются новые перспективы изучения СКД. Дискуссия перемещается в литературную область; речь идет о художественных текстах Отметим, что уже Бахтин (1929) уделяет важное внимание стилистическим функциям СКД (в его терминологии: «несобственно прямой речи»). . Тема субъекта СКД занимает на этом этапе исследования центральное место.

3. 80-ые годы до наших дней

Выход в свет монографии А. Банфилд «Непроизносимые предложения» (Unspeakable Sentences) (1982) отмечает начало нового этапа в области исследований, посвященных СКД. Концепция Банфилд отличается радикальным образом от предшествующих концепций, в частности, от моделей французских структуралистов, которые уделяют важное внимание литературоведческим аспектам. Исследование Банфилд развивается в строго лингвистическом ключе; его теоретической базой является генеративная грамматика Н. Хомского. Остановимся на некоторых пунктах концепции Банфилд.

Банфилд расширяет значение СКД. Термин, который она использует для обозначения СКД - represented speech and thought - включает в себя не только мысли, но и категорию субъективного восприятия. Это - новый момент в интерпретации СКД. Он представляется нам важным и конструктивным.

Существенное значение имеет для Банфилд оппозиция между планом повествования (histoire) и планом речи (discours) восходящая к Э. Бенвенисту (1959). План речи характеризуется присутствием говорящего и слушающего, а также экспрессивностью; в повествовании нет ни говорящего, ни слушающего, ни повествователя. Исходя из этих предпосылок, Банфилд критикует теорию «двуголосия»: поскольку предложения в СКД лишены повествователя («narratorless sentences» [Banfield, 1982, p. 211]), двуголосие в них невозможно. Ср.: «The text speaks, not the author in it» [ibid.] // Говорит текст, а не его автор Ср. Бенвенист: «Personne ne parle ici; les йvйnements semblent se raconter eux-mкmes» [цит. по: Poncharal, 2003, p. 47]. Здесь никто не говорит; похоже, что события рассказывают себя сами. .

В отличие от своих предшественников, Банфилд рассматривает СКД как особую, самостоятельную форму, отличающуюся радикальным образом как от ПР (т.к. в ней нет говорящего), так и от КР (т.к. СКД - это главное предложение). СКД допускает экспрессивность, но исключает возможность коммуникации между Я и ТЫ Ср. [Banfield, 1982, p. 141] «Represented speech and thought is, then, a sentence type which falls outside any framework structured by the communicative relation between I and you». и, более того, само присутствие мест. ТЫ.

Банфилд занимается также вопросом исследования нарративных времен («the narrative tenses») и выделяет два типа повествования: а) повествование per se, которому соответствует во французском простое прошедшее (passй simple) и б) СКД («sentences which represent consciousness» - предложения, в которых выражается сознание). Как повествование per se, так и СКД относятся к плану повествования, а не к плану речи.

Итак, между лингвистической концепцией Банфилд и концепциями французских нарратологов существуют принципиальные противоречия. Они обусловлены различными исходными позициями авторов и различным выбором приоритетов исследования. Несмотря на то, что в концепции Банфилд присутствуют, на наш взгляд, некоторые спорные моменты (так, правомерность анализа СКД исключительно в рамках предложения вызывает у нас сильные сомнения), очевидно, что Банфилд внесла существенный вклад в развитие теории СКД.

В самом деле, во многих работах конца ХХ в., посвященных СКД, присутствуют многочисленные ссылки на Банфилд. Ее концепция подчас подвергается критике. Так, Мак Хэйл (1983) и Тулан (1994) считают одним из основных недостатков концепции Банфилд тот факт, что она исходит из анализа предложения. Ср.:

One basic problem with Banfield's argumentation seems to lie in the fact that her methodology and grammar are resolutely sentence-based [Toolan, 1994, p. 135]. Помимо того, Тулан приводит примеры, взятые из художественных текстов, которые никак не вписываются в концепцию Банфилд и тем самым опровергают ее Например: «Lily asked where were her paints»; «Clarissa insisted that, concerning Peter Walsh, she was never wrong» [Toolan, 1994, p. 131]. Руководствуясь синтаксическим критерием (присутствие вводного глагола), Тулан относит эту и подобные ей фразы к КР. Поншараль [Poncharal, 2003, p. 54] считает, что эти фразы занимают промежуточное место между КР и СКД. С точки зрения эффекта, производимого на читателя, они более близки к СКД. . В свою очередь, Женетт считает гипотезу Банфилд об исчезновении повествователя из повествования абсолютно необоснованной и подвергает ее резкой критике: «Votre rйcit sans narrateur existe peut-кtre, mais depuis quarante sept ans que je lis des rйcits, je ne l'ai rencontrй nulle part» [Genette, 1983, p. 68; цит. по: Poncharal, 2003, p. 54] // Ваш рассказ без повествователя, может быть, и существует, но вот уже сорок семь лет, как я читаю рассказы, и я его еще нигде не встретил.

В последние десятилетия спектр вопросов, связанных с изучением СКД, существенно расширяется. Мы уже упомянули тот факт, что СКД в устной форме все чаще попадает в поле зрения исследователей

[Fludernik, 1993, Maingueneau, 1991]. Другим важным направлением являются сопоставительные исследования в области СКД [Kurt, 1999; Poncharal, 2003]. Развиваются также новые методы анализа СКД. Так, Поншараль [Poncharal, 2003] строит сопоставительный анализ СКД на основе теории операции высказывания. Флудерник [Fludernik, 1993] пытается совместить лингвистический и литературоведческий подходы.

В отечественной лингвистике фундаментальные разработки в области СКД принадлежат Е. В. Падучевой (1996). Отметим некоторые важные моменты ее концепции. Падучева считает, что в СКД право на повествование передается персонажу. Итак, СКД связан с устранением повествователя из нарратива или, по крайней мере, с уменьшением его роли. Мы видим, что Падучева не разделяет теорию « двуголосия». К синтаксическим маркерам СКД Падучева относит неутвердительный речевой акт (например, вопрос); обращение; любой первичный эгоцентрик Имеются в виду эгоцентрики, которые могут употребляться лишь в условиях полноценной речевой коммуникации, предполагающей присутствие говорящего и слушающего. , относящийся к персонажу, а не к повествователю. СКД является, с точки зрения Падучевой, средством выражения полифонии, эмпатии и иронии и позволяет охарактеризовать персонаж изнутри.

4. СКД: современное состояние

В этом разделе мы предложим нашу трактовку термина СКД. Эта трактовка во многом основывается на исследования в области СКД Особое значение для нас имеют концепции Женетта и Падучевой. , но содержит также и некоторые самостоятельные элементы. Напомним, что в контексте нашего исследования СКД трактуется применительно к художественному тексту, т.е. как чисто литературное образование.

Термин СКД относится одновременно к лингвистике и нарратологии и представляет собой языковой феномен, который характеризуется определенными грамматическими и нарратологическими параметрами и для диагностики которого нельзя ограничиваться одним предложением и необходимо учитывать более широкий контекст На этот аспект указывают многие современные лингвисты и литературоведы, занимающиеся исследованием СКД, cр.

[Poncharal, 2003; Toolan, 1994]. .

С нарратологической точки зрения, СКД может характеризоваться как устранением повествователя из повествования, так и слиянием голосов повествователя и персонажа. Мы отводим важное место концептам двуголосия (dual voice) и двусмысленности (ambiguпtй), которые проявляются как переплетение голосов повествователя и персонажа В этом плане мы близки к Женетту (см. выше). Для Ходеля «неопределенность речевой инстанции» (“Irritation der Redeinstanz“) также представляет отличительный признак СКД [Hodel, 2001, p. 49]. . Эта двусмысленность особо ощутима в автодиегетическом нарративе, который предполагает единство повествователя и персонажа. Мы считаем, что СКД является сферой выражения субъективности. Конкретно: СКД приспособлен для передачи мыслей, внутренних состояний, субъективного восприятия, эмоциональных переживаний и непроизнесенной речи За непроизнесенной речью стоит, за редкими исключениями, сознание персонажа, т.е. его мысли и/или восприятия. персонажа и (в автодиегетических текстах) повествователя-протагониста. Таким образом, СКД приспособлен для характеристики субъекта изнутри (и в этом его сходство с внутренним монологом и с потоком сознания).

Существуют также формальные признаки СКД. Они могут быть как универсальными, так и специфическими для каждого конкретного языка. Согласно классическому определению, СКД представляет собой повествование в прош. вр. от 3-го л. Мы полностью разделяем точку зрения лингвистов, считающих, что СКД возможен и от 1-го л. (например, в автодиегетическом повествовании) Ср. [Pascal, 1977]. . Для диагностики СКД следует учитывать видо-временную глагольную систему (так, во французском языке канонической формой для выражения СКД является имперфект, а употребление простого прошедшего (passй simple) невозможно), наклонения глагола (большей частью, СКД оформлен в изъявительном наклонении; тем не менее, в немецком языке в СКД возможен кондиционалис; претерит в СКД не употребляется); дейктическую систему языков (невозможность употребления мест. 2-го л.). В большинстве случаев, СКД - это самостоятельное, синтаксически независимое предложение. В СКД возможны вопросы, восклицания, паузы (выраженные графически многоточием). СКД характеризуется отсутствием кавычек.

Завершая наш обзор, приведем два примера СКД, взятых их художественных текстов. Источником первого примера является роман Джейн Остин Мэнсфилд парк (Mansfield Park); второй пример представляет собой фрагмент романа Гюстава Флобера Мадам Бовари (Madame Bovary).

(1) He was gone as he spoke; and Fanny remained to tranquillise herself as she could. She was one of his two dearest - that must support her. But the other! - the first! […] Could she believe Miss Crawford to deserve him, it would be - Oh! How different would it be - how far more tolerable! (270 ff.) // Сказав эти слова, он вышел, а Фанни осталась, стараясь всеми силами совладать c собой. Она была одним из двух самых дорогих для него существ - это должно придать ей мужества. Но та другая! Первая! […] Если бы она могла уверовать в то, что мисс Кроуфорд достойна его, все было бы - о! все было бы совсем иначе, несравнимо легче!

(2) ... Elle se rappela des soirs d'йtй tout pleins de soleil. Les poulains hennissaient quand on passait, et galopaient, galopaient… Il y avait sous sa fenкtre une ruche а miel, et quelquefois les abeilles, tournoyant dans la lumiиre, frappaient contre les carreaux comme des balles d'or rebondissantes. Quel bonheur dans ce temps-lа! quelle libertй! quel espoir! quelle abondance d'illusions! Il n'en restait plus maintenant! […] (244) // … Ей вспомнились летние вечера, залитые солнечным светом. Проходишь, бывало, мимо молодых лошадок, а они ржут и резвятся, резвятся... Под ее окном был улей, и иногда пчелы, кружась в луче света, ударялись об оконное стекло, как золотые пружинистые мячики. Какое счастье в этом прошлом! Какая свобода! Сколько иллюзий! От них сейчас ничего не осталось!

В обоих пассажах СКД служит для непосредственной передачи эмоций персонажей. Как Фанни Прайс (1), так и Эмма Бовари (2) выражают в СКД свое субъективное восприятие и свои интимные переживания. Структурирующим элементом их дискурса являются не логические, а ассоциативно-эмоциональные связи.

Заключение

Анализ подтверждает комплексность СКД как языкового феномена / нетрадиционной повествовательной формы. По мере развития лингвистики и нарратологии этот концепт претерпел существенные изменения в его толковании. Тем не менее, и на сегодняшний день СКД является предметом многочисленных, порой принципиальных, разногласий. Именно поэтому дальнейшие исследования в этой области представляются нам одним из перспективных направлений современной лингвистики и нарратологии.

Проведенный анализ подтверждает также нашу исходную предпосылку, согласно которой для диагностики и изучения СКД в художественных текстах необходимо учитывать как грамматические (лексические и синтаксические), так и нарратологические критерии.

СКД является универсальным языковым феноменом, существующем во всех (или, по крайней мере, в очень многих) языках. Однако, наряду с некоторыми общими для всех языков характеристиками СКД, существуют формальные маркеры, специфические для того или иного языка. Мы уже отметили выход в свет в последние годы работ в сопоставительном ключе [Kurt, 1999; Poncharal, 2003] Этот подход, продуктивность которого не вызывает никаких сомнений, не является, однако, новым. Он присутствует уже на ранних этапах исследований в области СКД: так, уже в 1929 г. Бахтин предпринимает попытку сопоставительного анализа СКД в немецком, французском и русском языках. . Подчеркнем еще раз важность и перспективность сопоставительного подхода в области исследования СКД.

СКД является отличительной функциональной характеристикой многих художественных текстов конца XIX в. и, в особенности, XX в. и, соответственно, идиостиля их авторов. Мы привели в работе примеры СКД в текстах Дж. Остин и Г. Флобера. Оба этих автора относятся к общепризнанным «классикам» СКД. СКД является также одной из важнейших дистинктивных черт идиостиля таких авторов, как, например, Э. Золя, Дж. Джойс, В. Вульф, А. Шницлер. Тем не менее, вопрос изучения СКД в художественных текстах далеко не исчерпан. Он представляется нам одной из насущных задач нарратологии.

Список литературы

дискурс свободный косвенный лингвистический

1. Падучева Е. В. Семантические исследоввания. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика нарратива. М.: Языки русской культуры, 1996.

2. Bakhtine M. Le marxisme et la philosophie du langage. Paris: Les Editions de Minuit, 1929.

3. Bally Ch. Le style indirect libre en franзais moderne I // Germanisch-Romanische Monatsschrift. Heidelberg, 1912. IV.

4. Bally Ch. Le style indirect libre en franзais moderne II // Ibidem.

5. Banfield A. Unspeakable Sentences. Narration and Representation in the Language of Fiction. Boston: Routledge & Kegan Paul, 1982.

6. Benveniste E. Les relations de temps dans le verbe franзais // Bulletin de la sociйtй linguistique. Paris: Gallimard, 1966.

7. Ducrot O., Todorov T. Dictionnaire encyclopйdique des sciences du langage. Paris: Seuil, 1972.

8. Fludernik M. The Fiction of Language and the Languages of Fiction: the Linguistic Representation of Speech and Consciousness. London: Routledge, 1993.

9. Genette G. Figures III. Paris: Seuil, 1972.

10. Genette G. Nouveau discours du rйcit. Paris: Seuil, 1983.

11. Hodel R. Erlebte Rede in der russischen Literatur. Vom Sentimentalismus zum Sozialistischen Realismus.

12. Frankfurt am Main: Peter Lang, 2001.

13. Jespersen O. The Philosophy of Grammar. London, 1924.

14. Kalepky Th. Zum „Style indirect libre“ („Verschleierte Rede“) // Germanisch-Romanische Monatsschrift. Heidelberg, 1913. V.

15. Kurt S. Erlebte Rede aus linguistischer Sicht: Der Ausdruck von Temporalitдt im Franzцsischen und Russischen.

16. Bern: Peter Lang, 1999.

17. Lerch E. Die stilistische Bedeutung des Imperfektums der Rede („style indirect libre“) // GermanischRomanische Monatsschrift. Heidelberg, 1914. VI.

18. Lorck E. Die «Erlebte Rede». Eine sprachliche Untersuchung. Heidelberg: C. Winter, 1921.

19. Maingueneau D. L'йnonciation en linguistique franзaise: embrayeurs, temps, discours rapportй. Paris: Hachette Supйrieur, 1991.

20. McHale B. Unspeakable Sentences, Unnatural Acts. Linguistics and Poetics Revisited // Poetics Today. 1983. 4.1.

21. Pascal R. The Dual Voice: Free Indirect Speech and its Functioning in the Nineteenth-Century European Novel. Manchester: Manchester University Press, 1977.

22. Poncharal B. Linguistique contrastive et traduction. № spйcial: La reprйsentation de paroles au discours indirect libre en anglais et en franзais. Paris: Ophrys, 2003.

23. Tobler A. Vermischte Beitrдge zur Grammatik des Franzцsischen // Zeitschrift fьr romanische Philologie. Halle, 1887.

24. Toolan M. J. Narrative: a Critical Linguistic Introduction. London-New York: Routledge, 1994.

Размещено на Allbest.ru