Метаглоссные параметры языковой эволюции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Национальный исследовательский Томский политехнический университет

МЕТАГЛОССНЫЕ ПАРАМЕТРЫ ЯЗЫКОВОЙ ЭВОЛЮЦИИ

Юрий Викторович Кобенко, к. филол. н.

Аннотация

экзоглоссия языковый заимствование ксенизация

Целью статьи является описание противоположных эволюционных сценариев языкового развития посредством сегрегации параметров экзоглоссии и эндоглоссии, обобщенно обозначаемых метаглоссными. Экзоглоссия обосновывается как динамика ксенизации языковой формы в результате заимствования из определенного языка-донора на примере эволюционной динамики немецкого языка с 1950 года, эндоглоссия, напротив, как этап архаизации языкового состава.

Ключевые слова и фразы: языковое развитие; эволюционная динамика языков; метаглоссные параметры; экзоглоссия; эндоглоссия.

Annotation

METAGLOSSIC PARAMETERS OF LANGUAGE EVOLUTION

Yuriy Viktorovich Kobenko, Ph.D. in Linguistics Department of Foreign Languages Institute of Energetics of Tomsk Polytechnic University

The aim of this article is to describe the contrary evolution scenarios of language development with the help of the segregation of exoglossic and endoglossic parameters identified as metaglossic ones. Exoglossy is substantiated as the dynamics of the alienation of a language form as the result of the adoption from the definite language-donor by the example of the evolution dynamics of the German language since 1950. And endoglossy is substantiated as the stage of language composition archaizing.

Key words and phrases: language development; languages evolution dynamics; metaglossic parameters; exoglossy; endoglossy.

Основная часть

В отечественной лингвистике нет единого понимания терминов «развитие» и «эволюция». Зачастую они также рассматриваются как элементы трехчастной структуры понятия языковой динамики в купе с третьим терминоэлементом - «совершенствование языка» [11]. От автора к автору рознятся и парадигматические отношения между ними: от синонимических [13] до антонимических [6, c. 10; 14, c. 70]. Иная картина наблюдается в зарубежном языкознании, где перечисленные термины имеют скорее психолингвистический уклон или же чаще рассматриваются в ракурсе педагогики, ср. [17; 18; 21].

Достаточно полно описывает существующую понятийную разобщенность И. Т. Вепрева, приходя к выводу о том, что динамичный характер языкового развития обусловливает текущие изменения в системе языка [4, c. 72]. Следовательно, развитие языка имплицитно все же ставится выше структурных изменений, пусть даже и в один ряд с понятием «совершенствование», подразумевающим результат сознательного воздействия общества на язык, для которого (воздействия) Н. Н. Семенюк предлагает термин «институализация языков» [12, c. 43].

На наш взгляд, языковое развитие и языковая эволюция соотносятся как целое и частное, общее и промежуточное (стадиальное), абстрактное и конкретное. Языковое развитие следует понимать как непрерывное диалектическое изменение языковой сущности в системе пространственно-временных координат с учетом ментальных особенностей языкового коллектива, в то время как эволюцию языков - как определенное звено развития, на котором ожидаемы и закономерны приростные и трансформационные изменения языковой системы. Необходимо подчеркнуть, что та или иная трактовка данных понятий зависит от фокализации исследования: их сегрегация, данная в настоящей статье, в первую очередь, предполагает лингвосоциологический контекст рассуждений.

Очевидным является тот факт, что в основе обоих понятий лежит представление о(б) (видо)изменении языка и совершенствовании его сущности. Однако представление об изменении как выражении потребности в устранении неполноты (ср. [16]) или же снятии экзистенциальных ограничений в самой природе языка (к примеру, избыточных парадигм склонения) целиком зависит от выбранной перспективы его рассмотрения. Кардинальное изменение целого привело бы к его гибели, поэтому языковые изменения происходят постепенно, посредством устранения ущербных звеньев и репарации сегментов, «затрудняющих или искажающих подачу информации» [15, c. 96]. Таким образом, если развитие языков предполагает изменения типологического, т.е. сущностного плана, то эволюционные носят более локальный характер, направлены на усиление или изжитие определенных качественных или количественных явлений в системе языка и подчинены общей траектории развития языковой сущности. Как пишет К. Г. Краснухин, на синхронном уровне это восстановимые, а на диахронном уровне - невосстановимые изменения [7, c. 146].

Наблюдения за эволюционной динамикой немецкого языка с 1950 года доказывают вопреки мнению Т. П. Ломтева [8, c. 311], что отдельные события в генезисе языка могут и зачастую имеют одну общую причину, объединяющую внутренние (имманентные) и внешние (социальные) факторы языковой эволюции: обнаружившую себя неактуальность отдельных либо многих сегментов языкового механизма, препятствующую в той или иной мере полноценному функционированию языка в новых (измененных) условиях, или, словами Э. Г. Туманяна, «передачи содержания в удобной и доступной форме» [Там же]. Симптомом и залогом назревшей потребности в изменении в широком смысле выступает, как уже отмечалось, определенный ориентир дальнейшего развития языка-реципиента (ЯР). Такой ориентир зачастую внешней природы, т.е. представлен другим языком и может быть приравнен к языку-донору (ЯД). Следует особо подчеркнуть, что ни языковая эволюция, ни развитие вообще невозможны без ориентира на конкретный язык, наделяемый атрибутом «более развитый» и в силу этого являющегося привлекательным для ЯР. Формируемый в последнем социальный престиж ЯД (как следствие выбора самих носителей ЯР и поэтому лишенный претензии на универсальность) и есть упомянутый залог того, что в ЯР ожидаются приростные и/или трансформационные изменения. В случае разрешения развития в той или иной траектории (архаизации или ксенизации) ориентир становится стандартом развития, а его функция показательности может инициировать конвергенцию ЯД и ЯР.

Таким образом, константой языковой эволюции является языковой сдвиг, подразумевающий смену языка-стандарта. Анализируя мотивирующие факторы языкового сдвига, Н. Б. Вахтин также приходит к выводу, что наиболее частой его причиной выступает «возникновение рядом более привлекательной модели жизни или кажущейся таковой» [3, c. 16]. Такой моделью стал, к примеру, для послевоенной Германии американский стиль жизни, приобретший характеристику популярного, на фоне глубокого разочарования немцев в собственной культуре.

Но одни лишь социальные факторы еще не обусловливают языковой сдвиг. Анализ языкового материала, заимствованного в немецком языке из САБА (стандартного американо-британского английского, термин С. Пинкера [18]), позволяет заключить, что последний представляет для немцев не просто язык более привлекательной культуры и модели жизни, а более развитую языковую форму, генетически связанную с немецким языком, но достигшую в условиях американской культуры ряд решающих преимуществ. Именно преимущества САБА, конституирующие, в сущности, степень развитости, и служат собственным ориентиром дальнейшего развития.

Итак, данные внешние и внутренние факторы и составляют вышеупомянутую общую причину эволюционного сдвига, наблюдаемого с 1950 г. в немецком языке. Наличие языка-стандарта, или ориентира развития, представленного в данном случае САБА, является неотъемлемой частью языковой эволюции. Как замечает М. В. Панов, «одна система устремлена к другой, предполагает вероятность определенных перемен» [10, c. 12]. Сам сдвиг при этом является фактом осуществляемого либо осуществленного перехода к новому состоянию, или, когда «состояние М перейдет в состояние М1 или М2» [Там же], а регулярность функционирования языковой системы утрачивается [7, c. 146].

Схематично сдвиг можно представить как точку «aB» в следующей последовательности эволюционного (трансформационного) превращения явления «А» в явление «В»:

A > Ab > AB >aB > B,

где А - исходное состояние трансформирующегося явления в диахронии, Ab - фаза приобретения им ре-

цессивного признака будущего состояния, АВ - диглоссия, aB - становление А рецессивным признаком, а В - доминантным, В - новое состояние эволюционировавшего А. За основу взята шкала переходности, предложенная В. В. Бабайцевой [1, c. 14-16] и отражающая наряду с другими явлениями динамику развития языковой системы.

Состояние «В» можно также обозначить как ориентир развития «А», причем данное состояние может быть как экзо-, так и эндоглоссного образца, т.е. являться заимствованным у другой формы языка или быть состоянием прошлых периодов функционирования, воспринимаемым как показательное. Данный параметр эволюционного изменения языка обозначается как метаглоссный [5, c. 79] и предполагает либо экзоглоссную, либо эндоглоссную динамику языкового функционирования. Параметр (греч.: parбmetro = соразмеряю) понимается в настоящей статье как переменная величина, значения которой служат для различения противоположных признаков определенного явления.

Метаглоссный параметр эволюционной динамики взят в качестве основного для описания особенностей развития литературного немецкого языка с 1950 г. Необходимость в его экспликации может быть вызвана как условиями языкового сдвига, так и диспутами о смене языковой генетики (ср. дискуссию 60-х гг. о признании английского языком романской ветви ввиду наличия в его составе около 70% слов галльского происхождения [20]), он является отправной величиной для определения таких антиномических параметров языковой эволюции, как «характера развития» (ксенизация vs. архаизация), «пропускной способности лингвокультуры» (пермиссивность vs. рестриктивность), «модели языковой политики» (языковой национализм vs. демократия) и т.д. Тем самым, параметр выступает как инвариант вышеназванных антиномий, а совокупность параметров, образующих определенный понятийно-терминологический аппарат, можно определить как параметрология.

Итак, говоря о метаглоссном параметре эволюции определенного языка в конкретный период его онтогенеза, мы подразумеваем либо экзоглоссию, либо эндоглоссию.

Под экзоглоссией (греч.: exo = внешний и glхssa = язык, речь) подразумевается такая эволюционная динамика определенного языка, при которой стандартом для него выступает некая экзогенная лингвокультура. Эндоглоссией (греч.: endo = внутренний) обозначается противоположная динамика языковой эволюции, предполагающая ориентацию на одно из прошлых состояний языка, которое считается образцом языкового функционирования (стандартом). У развитых языков степень языковой развитости напрямую зависит от заимствования языкового материала языка-стандарта, или ксенизации. В толще интралингвистического уровня все они имеют целые страты иноязычного, или экзоглоссного, происхождения. Это и является их основным отличием от бытовых (самобытных) языков, которые фактически «консервируют» собственный корпус, т.е. склонны к архаизации как мере предотвращения разрушения историко-культурной среды в результате экзоглоссного влияния более развитых языков. Гомологичность контактирующих языков в ряде случаев может затруднять определение метаглоссного параметра, однако феномен усиленного заимствования позволяет точно выявить экзоглоссную динамику эволюции.

Как вытекает из рассуждений, на эволюционную динамику языка существенно влияет выбор социально престижной языковой формы - ЯД. По типу опосредуемой эволюционной динамики языковой выбор бывает также экзоглоссным либо эндоглоссным.

Экзоглоссный выбор равен признанию определенной формы языка социально престижной для ЯР. В определенном смысле выбор отдельного языка связан с его историческим влиянием (воздействием) на ЯР. Тем самым, факту выбора всегда предшествует формирование престижа ЯД на лингвотерритории ЯР. В конечном итоге, данный тип выбора связан с признанием роли других языков и в частности их материала для дальнейшего развития автохтонного языка. Экзоглоссный выбор обусловливает соответственно экзоглоссный характер развития ЯР и зачастую реализует лингвополитическую модель языковой демократии. При выборе экзоглоссии акцент делается преимущественно на развитие статусных характеристик ЯР, ср. массовое заимствование англо-американизмов в состав современного немецкого языка после 1950 года.

Однако престиж для ЯР не всегда ассоциируется с экзоглоссией. В модели языкового национализма престижным, как правило, выступает прошлая формация развития титульного языка либо его исторически наилучшее состояние, являющиеся предпосылкой эндоглоссного выбора, который эксплицирует потребность в развитии корпусной составляющей языка, ср. заимствование полонизмов в состав современного украинского языка как ориентир на прошлое его состояние (в XVIII в.).

Известны случаи экзо-эндоглоссного выбора, предполагающего избрание престижного языка, повлиявшего на наилучшее состояние ЯР в прошлом. Примером может служить избрание галлицизмов, престижных в период конца XVIII - начала XIX вв., для обозначения спортивных терминов в современном немецком языке с целью недопущения употребление англо-американизмов.

Как явствует из рассуждений, в соответствии с преобразуемым уровнем языка следует различать также выбор экстралингвистического (статус) и интралингвистического плана (корпус). Оба данных типа действительны лишь непосредственно в момент выбора, ибо впоследствии корпусные и статусные характеристики тесно переплетаются. В особенности данный вывод справедлив в отношении статуса заимствованных единиц, за которыми в ЯР закрепляются статусные характеристики ЯД, могущие измениться в процессе осмысления престижа данного ЯД носителями ЯР.

Любой из вышеназванных типов выбора имплицирует неудовлетворение носителями либо субъектами языкового регулирования текущим состоянием языка как симптомом эволюционной динамики последнего периода. Выбор дает возможность исправить ущербные звенья в языковом развитии, заложить фундамент для роста возможностей языковой системы и оптимального функционирования единиц языка в постоянно изменяющихся условиях языковой эволюции. Известно, что главным двигателем эволюции является экономия собственных усилий. Как отмечают В. И. Беликов и Л. П. Крысин, данная экономия достигается двумя способами: «повышением эффективности собственных средств и созданием новых эффективных средств» [2, c. 16].

Так как рост возможен, как правило, посредством интеграции «чужого», то повышение эффективности собственных средств языковой формы достигается в фазе экзоглоссии, т.е. активного подражания определенному ЯД. Создание же новых средств происходит в фазе эндоглоссии, после того как произошел количественный прирост языковых средств. Таким образом, экзоглоссию можно охарактеризовать как количественную, а эндоглоссию - как качественную фазу языковой эволюции.

Список литературы

1. Бабайцева В. В. Переходные конструкции в синтаксисе: конструкции, сочетающие свойства двусоставных и односоставных (безличных именных) предложений. Воронеж, 1967. 392 c.

2. Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика. М., 2001. 439 c.

3. Вахтин Н. Б. Условия языкового сдвига // Вестник молодых ученых. Серия: Филологические науки. 2001. № 1. С. 11-16.

4. Вепрева И. Т. Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху. М., 2005. 384 с.

5. Виноградов В. А., Коваль А. И., Пархомовский В. Я. Социолингвистическая типология. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2008. 136 с.

6. Котюрова М. Н. Многоаспектность явлений стереотипности в научных текстах // Текст: стереотип и творчество. Пермь, 1998. С. 5-30.

7. Краснухин К. Г. Введение в историческую лингвистику // Проблемы лингвистической прогностики. Воронеж, 2000. Вып. 1. С. 146-152.

8. Ломтев Т. П. Общее и русское языкознание. М., 1976. С. 302-311.

9. Панов М. В. История русского литературного произношения XVIII-XX вв. М., 2007. 457 с.

10. Рождественский Ю. В. Лекции по общему языкознанию. М., 2000. С. 223-239.

11. Семенюк Н. Н. Формирование литературных норм и типы кодификационных процессов // Языковая норма: типология нормализационных процессов. М., 1996. С. 23-44.

12. Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка (СОШ). М., 1999. С. 906.

13. Стернин И. А. Коммуникативное поведение в структуре национальной культуры // Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 2000. С. 97-112.

14. Туманян Э. Г. О природе языковых изменений // Вопросы языкознания. 1999. № 3. С. 86-97.

15. Ярков А. Н. Неполнота как условие диалога мировоззрений: автореф. дис. … канд. филос. наук. Н. Новгород, 2005.

16. Berk L. E. Language development // Child development. 8th ed. Pearson, 2006. Chapter 9. Р. 356-395.

17. Liebe R. Herkunft und Entwicklung der Sprachen - Linguistik contra Evolution. Holzgerlingen, 2003. 304 S.

18. Pinker S. Words and rules: the ingredients of language. NY, 1999. Р. 349.

19. Pisani V. Entstehung von Einzelsprachen aus Sprachbьnden // Kratylos. XI. H., 1966. S. 125-141.

20. Tomasello M. Origin of human communication. Cambridge, 2008. Р. 393.

Размещено на Allbest.ru