Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

73

Субъективно-оценочные мотивы в русских обозначениях обычая^*

Т.В. Леонтьева

Аннотация

обычай говор народный лексический

Рассматриваются лексические репрезентанты понятия «обычай» в русских народных говорах и общенародном языке. Работа выполнена в рамках ономасиологического подхода. Характеризуется одна группа мотивов, выявляемая в русских обозначениях обычая, - субъективно-оценочные мотивы. Носители русского языка обращаются к производящим основам нрав, прихотовать, привередничать, притворяться, загудать, чудо. Образованные от них наименования обычая принадлежат оценочной лексике и рисуют «необычный обычай, странную особенность быта». Может казаться, что восприятие обычая как причуды, странности противоречит сути феномена, выступившего объектом номинации. В сущности же подобные номинации актуализируют такую характеристику обычая, как его специфичность, своеобразие, закрепленность за определенным временем и местом. Оценка обычая как странного явления может быть обусловлена, с одной стороны, осознанием контраста между особенностями быта, характерными для разных человеческих сообществ (жителей разных деревень, регионов), с другой стороны -- забвением основ крестьянского быта, дистанцированием от традиционного общества и изменениями в быту. Слова, представляющие анализируемую мотивационную модель, принадлежат преимущественно русским народным говорам. Выделено три варианта субъективно-оценочных смыслов, актуализированных во внутренней форме слов: мотивы специфичности, выдуманности, причудливости.

Ключевые слова: этнолингвистика; семантика; русские народные говоры; обычай; традиция; обряд.

1. Вводные замечания

В русском языке функционирует множество слов со значением `обычай': литер. обычай, обыкновение, обряд, традиция, нравы, смол. повуд `заведенный порядок; обычай' (Ведется такей повод) [СРНГ, вып. 27, с. 248], карел. покун `обычай, традиция' (Все знают, какой был покон, как раньше жили) [СРГК, т. 5, с. 44], ворон., перм. запрбва `обычай, привычка' (Уж здесь в этом селе издавна такая заправа: бабы ходят с кичками и в поневах; У нас не было такой заправы, чтобы вечером девок пускать -- гулять) [СРНГ, вып. 10, с. 351], пск. нбция `обычай, обыкновение' (У нас такая нацыя: девушка далжна кравать купить, шкаф) [ПОС, т. 20, с. 411], волог. порйдня `домашнее хозяйство, распоряжение и обычаи' [Дилакторский, с. 391] и т. д. Слова этой тематической группы весьма любопытны в отношении мотивации, однако на данный момент их описанию уделено недостаточно внимания, несмотря на то что отдельные слова оказывались предметом научного описания [Грицкевич и др., 2011; Колесов, 1986, с. 124-130; Мустайоки и др., 2006; Степанов, 2004, с. 591-620; Федяева, 2010; Чурсина, 2008; Шацкая, 2006 и др.]. Исследование этой лексики в ономасиологическом аспекте позволяет выявить четыре группы регулярно реализующихся в ней мотивов: ментально-психологические (подробнее о них см. [Леонтьева, 2014]), нормативнорегулятивные, онтологические и субъективно-оценочные. В данной статье мы остановимся на актуальных для народной трактовки обычая мотивах, которые можно назвать субъективно-оценочными.

Восприятие обычая как причуды, странности, может показаться, противоречит сути феномена, выступившего объектом номинации. Носители русского языка обращаются к производящим основам нрав, прихотовать, привередничать, притворяться, загудать, чудо. Образованные от них наименования обычая принадлежат оценочной лексике и рисуют «необычный обычай, странную особенность быта». В сущности же подобные номинации актуализируют такую характеристику обычая, как его специфичность, своеобразие, закрепленность за определенным временем и местом. Оценка обычая как странного явления может быть обусловлена, с одной стороны, осознанием контраста между особенностями быта, характерными для разных человеческих сообществ (жителей разных деревень, регионов), с другой стороны -- забвением основ крестьянского быта, дистанцированием от традиционного общества и изменениями в быту. В этих условиях особенности организации быта в прошлом, а тем более обрядовые действия начинают критически оцениваться с позиций изменившейся действительности, становятся непонятными, кажутся результатом странной выдумки, блажью, чудачеством, сумасбродством.

2. Мотив характерности, своеобразия в обозначениях обычая

Номинатор обращается к производящей основе нрав. Поскольку слова нрав, норов являются прежде всего индивидуальными характеристиками человека или животного, можно предполагать, что употребление этих лексем применительно к социальным общностям объясняется восприятием таких сообществ как имеющих отличительные черты, «характеры». Идентифицирующий потенциал обычая, идея его уникальности выходит здесь на первый план: пск., твер. пуноров и понорув `обычай, нрав' [СРНГ, вып. 29, с. 267], свердл. понуров `обычай' (Поноров-то прежде лучше был) [ЭИС, вып. 3, с. 131], смол. нурот `обычай, привычка' (Что город -- то норот) [СРНГ, вып. 21, с. 284], свердл. нурок `обычай' (Где какой город, там такой и норок [поговорка]) [ЭИС, вып. 3, с. 131]. В костром. обонрбвый `относящийся к разным традиционно установленным правилам, привычкам, порядкам' (Мудрено да мудренеконько Жить во чужих людях… Надо мне, младехоньке, Два ума, два и разума, Два обычая обонравые) [СРНГ, вып. 22, с. 170] подразумевается несходство обычаев разных семей.

Обратим внимание, что в качестве обозначения обычая выступает обычно полногласная форма. На это указывает и А. С. Львов, который приводит свои наблюдения над различиями в использовании слов нрав и норов в тексте летописи и особенностями его представления в словаре И. Срезневского: «В значении `обычай' употреблено всего один раз норовы <…> Это слово обычно употреблено в неполногласной форме в разных значениях: 1) `привычка' <…>, 2) `характер' <…>, 3) `образ действия' <…>. И. Срезневский привел довольно много примеров в словарных статьях норовъ в основном на значение `обычай', а нравъ в различных значениях. По-видимому, восточнославянское норовъ было в основном однозначно, а ст.-сл. нравъ полисемантично» [Львов, 1975, с. 40-41].

3. Мотив выдумки, затеи, желания

Обозначения обычая образуются от глаголов прихотовать, привередничать, притворять, загудать, которые способны в русских говорах выражать смысл `затевать, придумывать'.

производящая основа прихотеть / прихотовать. Среди диалектных

слов, являющихся продолжениями глагола хотеть, присутствует обозначение обычая: волог., карел. пръхоть `обычай, правило' (К жениху приедет [невеста], так разны приговоры были, матица толстуха, говорит, чтоб меня в доме любили. Разных прихотей было, но не было так, что женился и разженился) [СРГК, т. 5, с. 224].

Прихоть в первичном значении - желание, которое есть проявление нрава человека: прихоть `неразумное желание, прихоть' (Да онъ же, архимаритъ… велитъ про свою прихоть пиво варит безпрестани) [СРЯ XI--XVII, вып. 20, с. 71], прихоть `капризное, вздорное желание, надуманная потребность, причуда' (Его болтовне, капризам и прихотям нет конца) [ССРЛЯ, т. 11, с. 859]. В говорах оно может приобретать и другие смыслы, чаще всего из лексико-семантической области «Пища»: прихоть `аппетит' (мурман., волог.), `лакомство' (карел.), `дополнительные продукты' (арх.) [СРГК, т. 5, с. 224] и др.

Глаголы этого этимолого-словообразовательного гнезда, имеющие приставку при-, вышли из употребления и отсутствуют в словарях современного русского языка, сохранившись только в русских народных говорах. Глаголы называют не только внезапно возникшее у человека желание съесть что-либо вкусное, но и любую причуду, задумку, намерение предпринять что-либо неожиданное: прихутеть `придумать' (Прихотит, чёго б ему поесь) [НОС, с. 959], ленингр. прихотовбть `хотеть любимой еды' [СРГК, т. 5, с. 224], прихотничать, прихотовбть `быть прихотником, поноравливать себе во всем, выдумывать, выгадывать всячину по нраву и причудам своим; затейничать, причудничать, привередничать или вздорно желать, разбирать и требовать лишнего, в угоду себе' (Больная стала оправляться, уж прихотует, заприхотовала медку; Дай боли волю, станет прихотничать) [Даль, т. III, с. 471] и др. Ср. другое однокоренное суффиксальное отглагольное образование: прихотование `желание' (Инака прихотования створиша богоугодна) [СРЯ XI--XVII, вып. 20, с. 71]. В приведенном контексте подразумевается «непищевое» намерение. Таким образом, возникновение у слова прихоть значения `обычай' можно объяснить актуализацией мотива «затевать, придумывать».

Производящая основа привередничать. Смыслы «затея, выдумка» лежат и в основе орл. приверйдня `обычай, традиция' [СРНГ, вып. 31, с. 132]. Неслучайно в приведенной ранее дефиниции слов прихотничать, прихотовбть, составленной В. И. Далем, в качестве синонима предлагается глагол привередничать. В свою очередь однокоренные последнему глаголу лексемы толкуются через слово прихоть: разг. привередливый `слишком разборчивый, с прихотями, придирками, капризами' и привередничать `проявлять привередливость, прихоти; капризничать' [ССРЛЯ, т. 11, с. 362], арх. пръвередь `прихоть, привередливость' [СРНГ, вып. 31, с. 132].

Лексические факты с корнем -веред- могут обозначать неординарное, своенравное поведение человека: южн., курск. приверйдовать, тул. приверйтничать `привередничать' [СРНГ, вып. 31, с. 132--133], южн. приверйди `капризы' [Пискунов, с. 210], симб., моск., влад. приверйды `причуды, капризы, привередливость' (Уж привереды ваши слушать не хочется) [Там же] и др.

Производящая основа притворять. Через призму мотивировочного признака «придумывать, затевать» следует трактовать также арх. притвурка `примета; обычай' (У нас ведь много этой притворки есть) [СРГК, т. 5, с. 212] (ср. также онеж. притворйнный `связанный со старинными обычаями' (Куда уедешь-то, скажи девушкам слово како притворено) [Там же]).

Лексические факты с корнем -твор- служат обозначениями вымысла, придумывания: притворъти `выдумать, измыслить' (Вину себе притворивъ какову убо [любо], исхождаше исъ церкви и шедъ спаше; …Яко есть нечто небытное и от нашего ума притвореное) [СРЯ XI--XVII, вып. 20, с. 51], сиб. притворять `делать что-либо необычное, из ряда вон выходящее' (Сусед всегда в шутках, чо-нибудь да притворит), `придумывать; вымышлять' (Раньше-то, бывало, в кинах рассказывали про войну -- да я-то так расплакалась. Теперь я поняла: ай, это притворяют они всё) [СРГС, т. 4, с. 16], юж.-урал. притворъть `вытворить, натворить' (Всё-всё притворит, такой он у меня кизышный) [Малеча, т. 3, с. 406], калуж., дон., юж.-урал., новосиб. притворять `придумывать, сочинять, делать что-либо, стараясь рассмешить, вытворять' (Все пела да плясала, людей притворяла, смешно) [СРНГ, вып. 32, с. 12], онеж. притворять `смешить, развлекать' (Все пела да плясала, людей притворяла, смешно) [СРГК, т. 5, с. 212], дон. притворъть `насмешить' [БТСДК, с. 426], мурман. притвурь `несерьезное, шутливое поведение' [СРГК, т. 5, с. 212], ворон., сарат. притвур `притворство, уловка, каприз' [СРНГ, вып. 32, с. 11] и т. д.

И вновь обратим внимание на дефиниции. Так, в толкования диалектных фиксаций с корнем -твор- включено слово привередливый: новг. притвурный `привередливый' (Инкубаторские куры -- оны притворные, нужно тепло, свет, а русские они выносливые) [СРГК, т. 5, с. 212], новг. притвурный `привередливый' (Поросенок притворный, не всё ест) [НОС, с. 956]. Очевидно, что перед нами гнезда слов, между которыми можно наблюдать семантические параллели. производящая основа загудать. Общая для нескольких последних анализируемых слов идея выдумки, затеи находит воплощение и в свердл. загэды `обычай' (Все загуды делали эти вот; Так пословица говорится: все загуды изделали) [ЭИС, вып. 3, с. 130]. В отличие от ранее рассмотренных случаев, смысл `шутка, затея' появился у этого слова, вероятнее всего, на базе лексики, описывающей обрядовое поведение: моск. загэдка `забавная выходка, проделка, шутка' (На Рождество приходили ряженые, входили в дом с какими-нибудь загудками, смешили; Она бабка веселая, загудок много знает) [СРНГ, вып. 10, с. 34], олон. загэдывать `быть в веселом расположении духа, плясать и петь' (Эх, загудили сегодни робята! Загудывайте, молодцы) [Там же, с. 35], костром. загудбть `затевать, придумывать' (Что ты еще тамо-ка загудаешь?) [Там же, с. 34] и др.

Итак, внутренняя форма диалектных слов прихоть, привередня, притворка и загуды, реализующая мотив «затея, причуда», представляет обычай явлением незаурядным, оригинальным, своеобразным -- отчасти в силу непонятности и забвения в современных условиях.

4. Мотив причудливости, странности, вызывающей удивление производящая основа чудо. Неодобрительная оценка обычая выражается посредством привлечения производящей основы чудо: новосиб. чудорудие `плохой, старый обычай' [СРГС, т. 5, с. 305]. К описанию хозяйственного обычая отсылает и контекст к том. чудувина `чудо' (Это же чудовина -- на конях молотили) [Там же], несмотря на то, что дефиниция не содержит упоминания обычая. В некотором смысле «дискриминирует» обычай и именование части свадебного обычая шуткой: новосиб. чудо `шутка' (Жених выкупает, жених деньги плотит, ну всё это, конечно, было чудо) [СРГС, т. 5, с. 305].

Семантический спектр слова чудо и его дериватов в русских говорах примечателен тем, что в нем представлены смыслы `вызывающий удивление' и `не такой, как сейчас; уходящий': чудо `удивление', чуду быти `быть предметом удивления' [Срезн., т. 3, с. 1548], краснояр. чудачный `не такой, как сейчас' (Раньше одежда чудашная была), алт. чудесный `странный, чудной' (А она чудесная у нас), кемер. чудь `нечто вызывающее удивление' [СРГС, т. 5, с. 304--305] и др. Соответственно, обычай трактуется как удивительное, чудное, странное явление.

Относительно структуры слова чудородие, представляющего собой композит, можно предложить интерпретацию «уродившийся чудным», которая подтверждается словом чудород `чудодей, чудак' [Даль, т. IV, с. 631].

Выводы

Итак, производящие основы нрав, прихотовать, привередничать, притворяться, загудать, чудо, реализующие субъективно-оценочные мотивы, свидетельствуют об осознании носителем языка своеобразия обычаев, их странности, которая становится заметной при сравнении с обычаями других времен или социальных сообществ.

Слова, представляющие анализируемую мотивационную модель `причуда, чудо' > `обычай', принадлежат преимущественно русским народным говорам, то есть модель реализуется за пределами литературного языка. Выделено три варианта субъективно-оценочных смыслов, актуализированных во внутренней форме слов: мотивы специфичности, выдуманности, причудливости. Лексемы (прихоть, чудородие и под.) наделены оценочными коннотациями, однако, как показывают наблюдения над иллюстративными контекстами, в разговорном дискурсе иронический подтекст иногда вовсе отсутствует.

Литература

1. БТСДК -- Большой толковый словарь донского казачества / Ростов. гос. ун-т ; ф-т филологии и журналистики ; каф. общ. и сравнительн. языкознания. -- Москва : Русские словари : Астрель : АСТ, 2003. -- 608 с.

2. Даль -- Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 томах / В. И. Даль. -- Москва : Русский язык, 1981--1982. -- Т. I-- IV. -- (Репринт с изд. : Москва, 1880--1882).

3. Дилакторский -- Дилакторский П. А. Словарь областного вологодского наречия в его бытовом и этнографическом применении / П. А. Дилакторский. -- Вологда, 1902. -- (Рукоп. Института русского языка АН СССР).

4. Малеча -- Малеча Н. М. Словарь говоров уральских (яицких) казаков / Н. М. Малеча. -- Оренбург : Оренбургское книжное изд-во, 2002-- 2003. -- Т. 1--4.

5. НОС -- Новгородский областной словарь / отв. ред. В. П. Строгова. -- Новгород : Изд-во Новгородского государственного педагогического института, 1992--2000. -- Вып. 1--13.

6. Пискунов -- Словарь живаго народнаго, письменнаго и актоваго языка русскихъ южанъ Россiйской и Австро-Венгерской Имперiи / составитель Ф. Пискунов. -- Изд. 2-е, испр. -- Кiевъ : Типография Е. Я. Федорова, 1882. -- 310 с.

7. ПОС -- Псковский областной словарь с историческими данными. -- Ленинград : Изд-во Ленинградского ун-та, 1967--2008. -- Вып. 1--20.

8. СРГК -- Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей : в 6 выпусках / гл. ред. А. С. Герд. -- Санкт-Петербург : Изд-во СанктПетербургского ун-та, 1994--2005. -- Вып. 1--6.

9. СРГС -- Словарь русских говоров Сибири: в 5 томах / под ред.

А. И. Федорова. -- Новосибирск : Наука. Сиб. предприятие РАН, 1999-- 2006. -- Т. 1--5.

10. СРНГ -- Словарь русских народных говоров : в 44 томах / под ред. Ф. П. Филина, Ф. П. Сороколетова, С. А. Мызникова. -- Москва ; Ленинград ; Санкт-Петербург : Наука, 1965--2011. -- Вып. 1--44.

11. СРЯ XI--XVII -- Словарь русского языка XI--XVII вв. -- Москва, Наука, 1975--2008. -- Т. 1--28.

12. ССРЛЯ -- Словарь современного русского литературного языка : в 17 томах. -- Москва : Наука ; Ленинград : Издательство АН ССР, 1948- 1965. -- Т. 1--17.

13. Срезн. -- Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам : в 3 томах / И. И. Срезневский. -- Санкт-Петербург : Типография Императорской Академии Наук, 1893-- 1912. -- Т. I--III.

14. ЭИС -- Востриков О. В. Традиционная культура Урала : этноидеографический словарь русских говоров Свердловской области : в пяти выпусках / О. В. Востриков. -- Екатеринбург : Свердловский областной Дом фольклора ; Уральское литературное агентство, 2000. -- Вып. 1 : Народный календарь. -- 148 с. -- Вып. 2 : Народная свадьба. -- 206 с. -- Вып. 3 : Народная эстетика. Семья и родство. Обряды и обычаи. -- 200 с. -- Вып. 4 :

Досуг (свободное от работы время, посиделки, гулянья, игры). -- 161 с.

Литература

1. Грицкевич Ю. Н. Концепт МОДА в диалектном дискурсе / Ю. Н. Грицкевич, В. Г. Новиков // Вестник Псковского госудасртвенного педагогического университета. -- Серия «Социально-гуманитарные и психолого-педагогические науки». -- Выпуск 15. -- 2011. -- С. 77--80.

2. Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси / В. В. Колесов ; Ленингр. гос. ун-т. -- Ленинград : Изд-во ЛГУ, 1986. -- 312 с.

3. Леонтьева Т. В. Ментально-психологические мотивы в русских обозначениях обычая / Т. В. Леонтьева // Научный диалог. -- 2014. -- № 4 (28) : Филология. -- С. 42--56.

4. Львов А. С. Лексика Повести временных лет / А. С. Львов ; АН СССР, Институт русского языка. -- Москва : Наука, 1975. -- 368 с.

5. Мустайоки А. Какое оно, модное слово : к вопросу о параметрах языковой моды / А. Мустайоки, И. Т. Вепрева // Русский язык за рубежом. -- 2006. -- № 2. -- С. 45--62.

6. Степанов Ю. С. Константы : словарь русской культуры : словарь / Ю. С. Степанов. -- Изд. 3-е, испр. и доп. -- Москва : Академ. проект, 2004. -- 991 с.

7. Федяева Н. Д. Семантика нормы в русском языке: функциональный, категориальный, лингвокультурологический аспекты: автореферат диссертации ... доктора филологических наук : 10.02.01 / Н. Д. Федяева. -- Барнаул, 2010. -- 33 с.

8. Чурсина О. В. Лексикографические источники как один из способов экспликации концептов (на примере концепта «мода» в английском и русском языках) / О. В. Чурсина // Гуманитарные исследования. -- 2008. -- № 3. -- С. 71--77.

9. Шацкая М. Ф. Обычай -- обыкновение -- международное право / М. Ф. Шацкая // Русская речь. -- 2006. -- № 4. -- С. 86--89.

© Леонтьева Татьяна Валерьевна (2014), кандидат филологических наук, доцент, доцент кафедры русского и иностранных языков, ФГАОУ ВПО «Российский государственный профессионально-педагогический университет» (Екатеринбург), leotany@mail.ru.

Размещено на Allbest.ru