Эмоционально-просодическая ремарка в драматургическом паратексте: опыт лингвосемиотического исследования

Размещено на http://www.allbest.ru/

2

ЭМОЦИОНАЛЬНО-ПРОСОДИЧЕСКАЯ РЕМАРКА В ДРАМАТУРГИЧЕСКОМ ПАРАТЕКСТЕ: ОПЫТ ЛИНГВОСЕМИОТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

УДК 811.133.1/82-2

К.В. Толчеева,

ФГБОУ ВПО

«Липецкий государственный педагогический университет»,

г. Липецк

Стаття присвячена розгляду деяких лінгвосеміотичний особливостей паратекстовой організації драми на прикладі авторських ремарок, що вказують на спосіб звуковий подачі тексту, ступінь її інтенсивності і емоційно-експресивну спрямованість. Автором робиться спроба виявити й описати такі особливості паратекста, які обумовлюють знакову природу драматургічного слова на емоційно-просодических рівні.

Ключові слова: драматургічний паратекст, знакова природа слова, емоційно-просодичний рівень, лінгво- семіотіка.

Данная статья посвящена рассмотрению некоторых лингвосемиотических особенностей паратекстовой организации драмы на примере авторских ремарок, указывающих на способ звуковой подачи текста, степень ее интенсивности и эмоционально-экспрессивную направленность. Автором предпринимается попытка выявить и описать такие особенности паратекста, которые обусловливают знаковую природу драматургического слова на эмоционально-просодическом уровне.

Ключевые слова: драматургический паратекст, знаковая природа слова, эмоционально-просодический уровень, лингвосемиотика.

This article considers some linguo-semiotic features of paratextual drama organization through the example of author's remarks concerning the way of audio presentation of the text, its degree of intensity and emotionally expressive orientation. The author attempts to identify and describe paratext features which determine the symbolic nature of dramaturgic word on emotional prosodic level.

Key words: dramaturgical paratext, symbolic nature of word, emotional prosodic level, linguo-semiotics.

паратекст драматургическое слово драма

Проблема паравербальной визуализации персонажа в драме имеет двойственную природу, что, как нам представляется, обусловлено таксономическим соединением и «соударением» в тексте драмы двух «ипостасей» ее бытования - в визуально-аудитивном и линейно-структурированном пространстве сцены (зрительское восприятие), с одной стороны, и внутри индивидуально-воображаемого нелинейного конструирования художественного вымысла читателем, с другой. Вместе с тем потенциально многоликий и полифункциональный адресат драмы, выступая участником той или иной коммуникативной цепочки взаимодействия внутри драматического универсума (театрального (сценического) и/или литературного (текстового)), непременно способен осознать особенную знаковую природу драматургического слова, которое, по выражению К. С. Станиславского, «и бросили зрителю в правдивом и правильном физическом действии» [1, с. 25]. Очевидно, что ключевую роль в «правдивом» и «правильном» функционировании слова внутри драматургического дискурса играет собственно авторский паратекст. И дело здесь не только в самом факте исторически закрепившейся за драматургическим родом литературы традицией письма комментирующе-прескриптивного характера - авторской ремарки, но в особой интенциональной сущности драматургического слова, которое, вступая во взаимодействие с инкорпорированными в паратекст и отличающимися разной степенью репрезентативности разноуровневыми паравербальными средствами выражения, и есть само действие.

Авторская ремарка становится таким образом своеобразным метатекстовым кодом, обеспечивающим коммуникативное взаимодействие между автором и его потенциальным адресатом, как на уровне его порождения, так и в процессе его восприятия. В этом смысле бесспорно мнение Н. В. Глінки, справедливо указывающей на необходимость изучения природы и структуры художественного текста в аспекте его диалогичности, ибо, как отмечает ученый, «З точки зору мовної особистості автора, текст є продуктом його мовно- мисленнєвої діяльности, фрагментом його мовної картини світу. З точки зору ж читача, текст - це об'єкт пізнавальной діяльності, який має комуникатівно і концептуально виразну информацію, репрезентовану лінгвістично та екстралінгвістично. Обидва аспекти комунікації (породження й сприйняття) засновані на мовних компетенціях автора та читача. Мова ж тут є універсальним засобом, кодом, що забезпечує комунікацію» [2, с. 69-70].

Почти физическая осязаемость драматургического слова делает его нечто большим, чем просто перформативным актом, о чем, в частности, свидетельствует использование в авторской ремарке лексем, прямо указывающих на возможность оперировать драматическим словом как материальной сущностью. Так, приведем пример препозитивной авторской ремарки из пьесы Ж. Ануя «Жаворонок», в которой использование глагола lancer («бросать») в сочетании с характеризующим данный перформативный акт наречием gentiment («любезно») демонстрирует желание драматурга наделить реплику брата Ладвеню особым перлокутивным эффектом с оттенком одобрения, о чем также свидетельствует использование восклицательной эллиптичной конструкции в самой реплике:

Murmurs des pretres. L'Inquisiteur se rassoit impenetrable. Ladvenu lance gentiment.

LADVENU. -Bien repondu, Jeanne! [5, с. 351].

Особую значимость данный фрагмент собственно авторского дискурса приобретает в контексте всего текста ремарки, где конвенциональная перформативность динамичного глагола lancer контрастирует с предшествующими ему именным предложением, в котором имеется указание на перформативное действие других персонажей сцены - перешептывание священников, (murmurs des pretres) и паратекстовым элементом проксемического содержания, выраженным акциональным глаголом se rassoir с экспрессивно нейтральной семантикой, репрезентирующим в сочетании с прилагательным impenetrable эмоциональное состояние «невозмутимости» Инквизитора (se rassoit impenetrable).

Действительно, жестовая (паравербальная) сторона тесно взаимодействует в тексте драмы с вербальной, причем структурирование художественного пространства в данном типе дискурса на паратекстовом уровне зачастую выдвигает на первый план именно номинации эмоционального состояния героев в сочетании с просодическими характеристиками реплик. В этом смысле семантическая способность глагола lancer детерминировать перформативный акт как внезапный, неожиданный и резкий [4, с. 266] нередко дополняется указанием в паратексте на особую эмоционально-оценочную сторону словесного действия персонажа, в том числе с использованием образных выражений и маркеров субъективной оценки, и получает продолжение в самой реплике - использовании восклицательного предложения в интонационно-экспрессивной функции. Ср., например:

• JEANNE lance au Promoteur. - Notre-Seigneur est bien nu sur la croix! [5, с. 50]

• JEANNE continue. - Etpuis une autre fois c'est sainte Marguerite et sainte Catherine qui sont venues...

Elle se retourne avec un peu de defi espiegle vers le Promoteur et lui lance:

Et elles etaient belles, elles aussi!

LE PROMOTEUR nepeut s'empecher de lancer, soudain tout rouge. - Etaient-elles toutes nues? [5, с. 349]

Очевидно также, что во втором паратекстовом фрагменте, вводящем реплику Фискала, использование глагола lancer внутри устойчивой акциональной конструкции с модальным глаголом pouvoir в отрицательной форме обнажает диегетическую перспективу авторского начала, предвосхищающего словесное действие персонажа, ибо автор предстает в роли всевидящего демиурга-нарратора.

Таким образом, заключенная в цитате великого преобразователя и реформатора русского театра К. С. Станиславского попытка опредмечивания нематериальной сущности драматургического слова, приписывание ему параметров реального и даже осязаемого существования позволяет не только верифицировать общеизвестный тезис о словесном действии в драме и конвенциальной обусловленности свойственной данному роду литературы жестуальности, но и выдвигает на первый план проблему выявления и последующего анализа тех способов вербализации, которые оказывают непосредственное влияние на формирование особого статуса слова и жеста в драме.

В этом смысле весьма интересным предметом исследования выступают включенные в пространство драматургического паратекста авторские ремарки, в которых имеется указание на способ звуковой подачи реплики, степень интенсивности звука при ее произнесении и, что еще более важно, эмоционально-экспрессивную направленность словесного действия. Очевидно, что в драматургическом тексте главенствующее место в смыслообразовании и реализации коммуникативной функции отводится вербальному компоненту. Выражаясь словами С. В. Моташковой, драматургический текст представляет собой «многосторонне закодированную, обладающую сложной структурой модель мира, входящую прежде всего в зону активного, динамичного напряжения между отправителем и получателем когнитивной, эстетически оформленной информации, выраженную множеством знаковых систем, под эгидой вербальной» [3, с. 99].

Репрезентированная в авторском паратексте совокупность паравербальных знаков (мимических, кинетических, проксемических, просодических) выступает в роли важнейшего дейктического вектора драмы наряду с вербальными действиями персонажей. При этом знаковый характер паралингвистических маркеров в драме детерминируется, прежде всего, с учетом того, что в отличие от немотивированного значения языкового знака в реальной коммуникации, в них всегда присутствует элемент мотивированности.

Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает проблема реализации знаковой природы драматургического слова на просодическом уровне, исследование которой возможно через лингвосемиотическое описание тех паратекстовых фрагментов драмы (авторских ремарок), которые позволяют выявить и зафиксировать не только знаковость в просодической организации драматического рода литературы, но и установить систему корреляций между конкретными просодическими сегментами паратекста, с одной стороны, и типами эмоционального состояния персонажа в момент осуществления словесного действия, с другой. Таким образом, возможно установление совокупности своеобразных вербальных эталонов применительно к тем или иным типам эмоционального состояния Именно обращение к эмоционально-просодическим ремаркам во многом позволяет выделить одни части текста и нивелировать другие. Это во многом возможно благодаря тому, что в них указание на динамико-тоническое ударение, долготу звучания, высоту и интенсивность тембра звука почти всегда сочетаются с эмоциональным компонентом. Ср., например:

• LE COMTE feignant une grande colere. - Eh bien donc, il s'enflamme! [6, c. 5].

• LELAQUAIS, annongant. - Don Gusman Brid'oison [6, с. 219].

Проведенный семантический анализ отобранных пьес на паратекстовом уровне показал, что наибольшей репрезентативностью среди встречающихся глаголов со значением перформативности отличаются глаголы, образующие бинарную оппозицию «кричать, говорить громко» / «говорить тихо». Так, условно они могут быть разделены на две антонимичные лексико-семантические группы:

• crier (кричать), hurler (выть, вопить), exploser (взрываться), s'exclamer (вскрикнуть), glapir (выкрикивать, визжать), s'ecrier (вскрикнуть), bramer (кричать, вопить - разг.), railler (визжать) и др.

• murmurer (шептать), balbutier (лепетать, бормотать), marmonner (бормотать неразборчиво) и др.

Также возможно выделить еще одну глагольную группу, элементы которого обладают ярко выраженным

стилистическим компонентом, который опосредованно указывает на просодические параметры оформления словесного действия. К этой группе относятся такие глаголы, как, supplier (умолять), ricaner (зубоскалить), eructer (изрыгать), gemir (стонать, сетовать), betifier (сюсюкать), grommeler (ворчать, брюзжать) и др. При этом важно отметить, что в аксиологическом смысле большинство из них обладают пейоративно-отрицательной коннотацией, детерминирующей и предвосхищающей не только последующую реплику, но и раскрывающей эмоционально-психологическое состояние персонажа в данный момент, что также способствует раскрытию персонажной линии в целом. Ср., например:

• CLOCHET, grommelle, on entend:... - n'aimentpas la musique! [9, с. 115].

• LA PRINCESSE, elle hurle: Oh! [8, с. 206].

Знаковый характер просодической организации драматургического диалога находит свое отражение и в ряде других языковых номинаций, к которым относятся следующие:

- устойчивые переменные словосочетания c лексическими компонентами voix и ton:

• LE COMTE. - Tu te moques de moi! (Prenant un ton ivre) [6, с. 219].

• LE GRAND-PERE, a mi-voix. - Appelez Joseph! [8, с. 219].

• POZZO, d'une voix terrible. - Je suis Pozzo! [7, с. 265].

- образные фразеологические обороты:

• PEDRILLE, criant a tue-tete. - Pas plus de page que sur ma main [6, с. 267].

• CHARLES, qui claque des dents. - Je ne peux pas plus fort! [5, с. 394].

- субстантивные конструкции avec + абстрактное существительное в функции обстоятельственного определения:

• CANORIS, avec indifference. - Bah! [9, с. 103].