Художественный дискурс несет на себе печать культуры определенного этапа в истории общества и языка. Необходимым для понимания процесса актуализации именно художественного текста будет выделение непосредственно специфики и параметров его организации, отличающихся от любого другого текста.

Как утверждает Т.А. ван Дейк, неверно было бы рассматривать художественное произведение только как совокупность определенных дискурсов, уникальность и своеобразие которых обоснованы исключительно их лингвистическими признаками. Зачастую художественные произведения по своим языковым, грамматическим и семантическим признакам несущественно отличаются, а иногда и вообще никак не отличаются от других типов дискурсов. При определении понятия художественного дискурса важнейшую роль играют не эти признаки, а непосредственно его прагматические функции.

Художественный дискурс понимается нами как коммуникативный акт, в котором писатель через свое произведение осуществляет попытку воздействия непосредственно на "духовное пространство" читателя как реципиента (под духовным пространством читателя мы понимаем здесь его систему ценностей, знаний, его взгляды на жизнь, чаяния и желания, личностные ориентиры) с целью воздействовать на него, внести некоторые изменения.

Но есть ли особенности в функционировании речевого акта угрозы именно в художественном дискурсе? По словам английского лингвиста Джона Р. Серля, автор художественного произведения делает вид, будто осуществляет серию иллокутивных актов (иллокутивный акт - акт осуществления одной из языковых функций - вопроса, оценки, приказа), обычно относящихся к репрезентативному типу, т.е. занимается "необманным псевдоосуществлением речевых актов, притворяясь, будто дает нам отчет об определенном ряде событий" [2].

Имея это в виду, мы видим, что влияние на читателя художественного произведения оказывается не только при помощи прямого воздействия на его чувства и мысли (так называемые перлокутивные акты в теории речевых актов Д. Остина [3, 53]), но и с помощью речевых актов репрезентативного типа, моделирующих "художественную реальность", которая вызывает у читателя ассоциации либо создает контекст для восприятия им определенных высказываний [5, 344-360]. Так, Джон Р. Серль отмечает в своей работе "Логический статус художественного дискурса", что "почти любое значительное художественное произведение передает “сообщение” или “сообщения”, передаваемые посредством текста, но не присутствующие в самом тексте. Только в детских рассказах, содержащих заключительное “Мораль этой истории такова. ”, или у таких утомительно дидактических авторов, как Толстой, мы получаем эксплицитное представление осуществленных всерьез речевых актов, передать которые является целью (или главной целью) художественного текста. Литературные критики объясняют, каким образом автор передает серьезный речевой акт при помощи притворных речевых актов, составляющих художественное произведение." [2].

Речевой акт угрозы (РА угрозы), или менасивный речевой акт, всегда привлекал внимание исследователей. Исходя из функционального подхода к языку, менасив можно определить как коммуникативно-прагматический класс высказываний со смысловой доминантой угрозы.

Менасив может быть прямым и косвенным. Речевой акт с эксплицитно выраженной интенцией, когда "говорящий имеет в виду ровно и буквально то, что он говорит", в теории речевых актов называется прямым речевым актом. Если же в речевом акте говорящий "имеет в виду прямое значение и, кроме того, нечто большее" [5, 195], такой речевой акт характеризуется как косвенный. Дж. Серль, описывая косвенные речевые акты, отмечает, что в "подобных случаях предложение, содержащее показатели иллокутивной силы для одного типа иллокутивного акта, может произноситься для осуществления, кроме того, иллокутивного акта другого типа" [5].

В зависимости от особенностей ситуации общения РА угрозы реализуется в речи при помощи различных дискурсивных стратегий, к которым относятся:

• прямой эксплицитный способ, при котором в реализующем РА угрозы высказывании одновременно эксплицируются все сущностные признаки (условия успешности) этого речевого акта;

• косвенный эксплицитный способ, при использовании которого в высказывании угрозы эксплицируется одно или два из основных условий успешности РА угрозы, а остальные условия имплицируются;

• косвенный имплицитный способ, при использовании которого говорящий имплицирует как принятие на себя обязательства по нанесению ущерба адресату, так и сущность этого ущерба.

Рассмотрение речевого акта угрозы невозможно без учета его ближайшего языкового окружения и условий употребления в силу отсутствия у него специализированных языковых средств выражения. Описывая художественный текст с точки зрения его коммуникативно-прагматической организации, мы можем заметить, что коммуникация в нем может быть намеренно искажена. По мнению Н.В. Панченко, адресант классического художественного сообщения, как правило, следует принципам текстопостроения, призванным обеспечить возможность более или менее эффективного понимания читателем. В соответствии с этими принципами текст должен обладать признаками локальной и глобальной связности, предоставлять потенциальному адресату возможность осуществлять непротиворечивую референцию и однозначное отождествление индивидов, строиться с учетом количественных и качественных характеристик фоновых знаний читателя [1].

Под языковыми же средствами презентации мы имеем в виду в первую очередь тропы и лексику, употребляемую автором в художественном тексте и служащую средством выражения отношения автора к объекту высказывания. РА угрозы может быть реализован комплексом лексических и грамматических языковых средств:

включающих глаголы с деструктивной семантикой:

he sword is out hat must destroy thee;

модальные глаголы с семантикой возможности, волеизъявления, необходимости, долженствования:

It shall be done. I will arraign them straight.

Let go, slave, or thou diest!

маркеры отнесенности продуцируемого действия к будущему:

Fetch forth the stocks, ho! - You stubborn ancient knave, you reverend braggart, We'll teach you.

Now, presently. Bid them come forth and hear me, Or at their chamber door I'll beat the drum Till it cry sleep to death;

объектные местоимения, эксплицирующие направленность действия говорящего на адресата:

I'll flesh ye.come on, young master.

I'll pluck ye_ out;

притяжательные местоимения, маркирующие принадлежность объекта угрозы адресату:

Pluck out his eyes.

'Chill pick your teeth, zir.come, no matter vor your foins.

Также отмечено использование инвективной лексики:

Go, sirrah, seek him. I'll apprehend him. Abominable villain!

Мы можем сделать вывод, что понятия художественного дискурса и речевых единиц неразрывно связаны; определенные особенности коммуникативно-прагматической структуры художественного текста и специфика его конструктивной организации способствуют процессу воздействия дискурса на читателя. В этом процессе задействуются и внетекстовые ресурсы - фоновые знания читателя, социальные концепты, характерные для общества, членом которого он является. Описанный нами процесс воздействия на читателя осуществляется с помощью концептуальных и языковых средств. Комплексный анализ РА угрозы в художественном дискурсе с позиций лингвистической прагматики позволил сформулировать сущностные признаки анализируемого РА, а также стратегии и средства реализации РА угрозы в дискурсе. Мы выделили следующие маркеры: глаголы с деструктивной семантикой; модальные глаголы с семантикой возможности, волеизъявления, необходимости, долженствования; маркеры отнесенности предуцируемого действия к будущему; объектные местоимения, эксплицирующие направленность действия говорящего на адресата; притяжательные местоимения, маркирующие принадлежность объекта угрозы адресату, а также использование инвективной лексики.

Литература

1. Панченко Н.В. "Власть референции" в процессе композиционного построения художественного текста (на материале современной художественной прозы) // Филология и человек. - 2008. - № 1.

2. Серль Дж.Р. Логический статус художественного дискурса [Электронный ресурс] / Дж.Р. Серль // РГГУ, литературно-философский журнал "Логос". - 1993. - № 3 (13). - Режим доступа: http://www.ruthenia.ru/logos/number/1999_03/1999_3_04. htm (Дата обращения: 17 апреля 2014 г.)

3. Austin John Langshaw. How to Do hings With Words // Cambridge (Mass.) 1962 - Harvard University Press, 2nd edition, 2005 - 168 p.

4. Dijk T. A. van. Studies in he Pragmatics of Discourse / T. A. van Dijk // Janua linguarum. Series Maior; 101. - he Hague, Paris, New York: Mouton Publishers, 1981. - 331 p.

5. Searle, Taxonomy of illocytionary Acts // Language, Mind, and Knowledge, ed. K. Gunderson, Minnesota Studies in the Philosophy of Language Science, Vol. VII (Minneapolis, 1975).

Размещено на Allbest.ru