Синергетика в методологической системе анализа художественного текста

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Национальный педагогический университет имени М. П. Драгоманова

Троян-Степанюк А.А.

Аннотация

художественный текст флуктуация синергетика

Статья посвящена определению места синергетики в методологической парадигме исследования художественного текста. Рассмотрены некоторые аспекты синергетического анализа. Представлен образец лингвосинергетического анализа художественного образа.

Ключевые слова: метод, анализ, художественный текст, художественный образ, синергетика, языковые средства, фоносемантика.

Анотація

Стаття присвячена визначенню місця синергетики в методологічній парадигмі дослідження художнього тексту. Розглянуто деякі аспекти синергетичного аналізу. Представлений зразок лінгвосинергетичного аналізу художнього образу.

Ключові слова: метод, аналіз, художній текст, художній образ, синергетика, мовні засоби, фоносемантика.

Annotation

The article is devoted to determination of the location of synergy in the methodological paradigm of the study of a literary text. Some aspects of the synergetic analysis are presented. The example of the synergetic analysis of the literary image is demonstrated.

Keywords: method, analysis, literary text, literary image, synergetics, language tools, phonosemantics.

Художественный текст был и остается объектом пристального внимания ученых-гуманитариев на протяжении ХХ-ХХІ вв. Он представляет собой сложную по организации систему. С одной стороны, это частная система средств общенационального языка, с другой стороны, в художественном тексте возникает собственная кодовая система (Ю. М. Лотман), которую адресат (читатель) должен “дешифровать”, чтобы понять текст. Художественное произведение - это текст, втягивающий в себя бесконечный контекст культуры и тем самым - выходящий за свои пределы. Таким образом, художественный текст требует внимания к его собственно языковой и образно-эстетической стороне.

В процессе работы над художественным текстом используются различные методы и приемы. Наука затрудняется представить идеал единого метода анализа. Обозначим круг наиболее часто используемых методов [12].

Филологический метод анализа текста предусматривает комплексный анализ языковых явлений, языковых средств художественной выразительности и образной системы произведения в целом. В поле зрения исследователя попадают языковые средства всех уровней: фонетические, лексические, морфологические, синтаксические.

Компаративный метод, предложенный немецким филологом Теодором Бенфеем, имеет в своей основе теорию “заимствования”: сюжетов, мотивов, образов и т.д., отслеживая их в литературах разных народов и эпох. Синхронное изучение литератур, компаративный анализ произведений, творчества авторов разных стран, вариантов перевода дает возможность уяснить целостность мирового литературного процесса, глубже проникнуть в идейно-эстетический смысл каждого произведения.

Методология герменевтического анализа охватывает восстановление текста, решение проблемы его истинности, времени написания, авторства, переработок, а также составление комментариев (лингвистических, литературных, исторических).

Контекстуальный метод предусматривает наличие определенного контекста, в котором анализируется текст (особенности историко-литературной эпохи, творчества писателя).

Интертекстуальный анализ базируется на понимании интертекстуальности как свойства одного художественного произведения ассоциироваться с другим или несколькими произведениями.

Миропорождающий метод ставится вопрос о связи знака и его референта, поскольку в художественном тексте речь идет о вымышленном “референте” и вымышленном мире-универсуме, данная проблема формулируется как “реконструкция мира по тексту”.

Теоретической основой психологического анализа являются учения В. Вундта о творческом процессе, в котором главная роль отводится психическому состоянию художника; З. Фрейда о несознательном; О. Потебни, который считал, что художественное творчество является отображением внутреннего мира писателя. Он ввел понятия “внутренняя форма” слова и образа, утвердил мысль о единстве формы, образа и его значения, выдвинул теорию последовательного развития: слово - миф - образ (поэтический).

Мифологический анализ предусматривает обращение к мифологии, поскольку художественная литература густо насыщена мифами, мифическими сюжетами, мифологемами и мифо-мирами.

В ходе структуралистского анализа исследуется структурно-семантическое единство художественного целого и понятийная система, которая отображает сложную внутреннюю организацию литературного произведения и его контекстуальные связи.

В последнее время все больше ученых обращаются к использованию в анализе искусства, особенно современного, методов синергетики. Это связано с тем, что предмет анализа синергетики - сложные самоорганизующиеся системы, где доминантными являются хаосогенные, вероятностные процессы, что очень близко специфике искусства. Художественный текст определяется явлением подвижным и саморазвивающимся, отвечая требованиям, предъявляемым к синергетической системе. Таким образом, можно говорить об уже вполне сложившемся синергетическом методе анализа художественного текста, который в той или иной степени сочетает в себе черты других методов.

Следует отметить, что подобные исследования отличаются разнообразием предмета и способа анализа. Так, работы А. Н. Колмогорова, советского математика, основоположника современной теории вероятностей, посвящены особенностям русской стихотворной метрики. Ученый исследовал поэтический текст как саморазвивающуюся систему, в которой выявлялась стохастичность внутритекстовых связей [6].

К числу трудов в этом направлении следует также отнести и монографию Е. В. Синцова “Рождение художественной целостности”. Автор обратил внимание на анализ бифуркационных точек флуктуации смыслов художественных образов произведений разных видов искусства и разных эпох [14].

Глазунова О. И. в книге “Синергетика творчества: Опыт анализа художественного текста” касается вопроса о природе творчества, о действии принципов синергетики в организации художественного текста [3].

Муратова Е. Ю. в монографии “Лингвосинергетика поэтического текста” обратилась непосредственно к языковым фактам и описала модель синергетического анализа целого поэтического произведения: от исследования фонетического уровня, синтагматических связей до роли грамматических категорий, раскрывая механизмы появления новых смыслов слова в системе поэтического языка [9]. Материалом исследования стали поэтические макротексты авторов ХХ века, характеризующиеся активными языковыми преобразованиями, синкретизмом значений слова, конфликтом между системой языка и речевой нормой.

Методологический ресурс синергетики в ходе работы над темой докторской диссертации “Лингвистическая синергетика идиолекта Евгения Маланюка” использовала и Е. А. Семенец [13]. В данном труде разработана методологическая база исследования поэтического текста как сложной открытой неравновесной системы в связи с внешними и внутренними факторами системообразования, в динамике отношений с другими типами дискурса в системе идиолекта писателя (поэзия Евгения Маланюка рассмотрена в связи с его историософией, публицистикой, культурологией, литературной критикой).

Богатым материалом для синергетического анализа оказались сказочные тексты. Так, А. А. Кретов обратил внимание на рекурсивные сказки и на широко используемый в них художественный прием многократных повторов одних и тех же действий или элементов [7]. Ученый рассматривал данные повторы как самоподобные рекурсивные структуры.

Интерес для исследователей также представляет и анализ реализации синергетических принципов в художественном тексте. Например, принцип взаимодействия и взаимоусиления частей синергетической системы может быть проиллюстрирован в процессе создания художественного образа: художественные средства разных языковых уровней взаимоусиливают и взаимодополняют друг друга, организуясь в единую живую систему. Раскроем данное утверждение на конкретном примере становления, развития и “оживания” образа царевны Лебедь в сказке А. С. Пушкина “О царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебеди”.

Подобная сказка была записана А. С. Пушкиным под названием “Чудесные дети” от своей няни Арины Родионовны. Но, как отмечают исследователи (в частности, М. К. Азадовский), ни в одном из источников, которыми пользовался поэт, ни в одной пушкинской записи нет образа царевны Лебеди, как нет его в различных редакциях данного сюжета.

В славянской мифологии лебедь относится к почитаемым, “святым” птицам, символизирует чистоту, непорочность, благородство, мудрость и совершенство [15]. Также у славянских народов почитается именно женский аспект образа лебедя как выражение красоты, женского начала (невеста часто носит название “лебедушки и лебеди белой”; распространено и такое ласковое обращение к женщине). Следовательно, в образе царевны Лебеди воплощено понимание женского облика как грациозного, изящного, невинного и благородного.

Т. В. Зуева считает, что в образе Лебеди, кроме безусловного влияния фольклорной традиции, отразилось и личное отношение поэта к своей жене, Н. Н. Пушкиной, красоту которой он, как и многие его современники, находил царственной: ”... будь молода, потому что ты молода - и царствуй, потому что ты прекрасна” [5, с. 77]. Портрет Н. Н. Пушкиной 1832 г. кисти А. Брюллова - словно воплощение в красках образа царевны из сказки: лебединая шея, кружево платья, словно пух, а во лбу... “звезда” (диадема с подвеской).

Таким образом, царевна Лебедь - воплощение народных, фантастических и вместе с тем личных представлений поэта о женской красоте. Рассмотрим, как в сказке построено описание царевны.

Формула За морем царевна есть, / Что не можно глаз отвесть, пишет О. В. Патянина, не знакома народной сказке [10]. Есть другие, подчеркивающие исключительность красоты сказочной героини: что ни в сказке сказать, ни пером описать; зрел бы, смотрел - очей не сводил! век бы очей не отвел, все бы смотрел да смотрел! Исследовательница отмечает, что приведенное высказывание из “Сказки о царе Салтане” - “внутренний голос” Пушкина, причем им избраны не церковнославянские, а русские формы: не можно, глаз, отвесть. Это не только стремление поэта “реформировать” русский язык; именно эти слова создают ощущение подлинно народной сказки.

Красота царевны описана не эпитетами, а глаголами, что подчеркивает действенное, активное начало Лебеди, ее чудодейственнуюприроду: Днем свет божий затмевает, /Ночью землю освещает.

Днем она подобна Солнцу, а ночью - Луне: Месяц под косой блестит, /А во лбу звезда горит. Месяц и звезда - это Луна и Солнце. Царевна - волшебница, ей подчинены силы природы, стихии; она подобна сказочным мудрым женам - Василисе Премудрой, Елене Прекрасной, Марье Моревне, которые управляют светилами, творят чудеса.

Строки А сама-то величава, / Выступает, будто пава - дань лирической традиции русского фольклора, для которой обычно сравнение стати, поступи девушки с “павой”: и походочка у ей да как павиная; у ей походка павиная; и походочка у ей чтобы упавая (данные формулы повторяются во многих песнях и былинах). Сравнение с павой (павлином) восходит к народным представлениям о том, что эта птица воплощает идеал красоты, достоинства. Походка девушки (тем более царевны) должна быть именно с достоинством, величавой. О. В. Патянина также отмечает, что употребление сравнительного союза будто - дань уже литературной традиции, что для фольклора характерно либо скрытое сравнение (походка павиная - как у павы), либо использование союза как (бела как белый снег). Краткое прилагательное величава (форма, характерная для фольклора) имеет значение “осанистая, степенная, внешностью своей внушающая уважение”. В одном этом слове заключена целая характеристика царевны Лебеди, которая соответствует и ее сану царевны, и образу волшебницы, и идеалу женской красоты.

Также звуковой повтор ле - бе - бе в сочетании лебедь белая подчеркивает нежность, мягкость, плавность образа, и, читая лебедь белая плывет, воображение рисует бесшумно скользящую по водной глади прекрасную белоснежную птицу.

По словарю Фасмера в основе слова лебедь лежит лат. albus “белый” [16]. В исследовании Н. Б. Бахилиной “История цветообозначений в русском языке” читаем: “В древнейших русских памятниках белый является абстрактным цветообозначением, т. е. обладает способностью называть самые разные оттенки цвета (или, вернее, самые разные слабые оттенки хроматических цветов, близких к белому). Вместе с тем слово очень рано теряет свою выразительность как цветообозначение и требует уточнения. В поисках цветового образа писатели ищут способа наиболее выразительно назвать чистый, яркий, без примеси белый цвет” [2, с. 23]. И далее: “Уже с древности чрезвычайно часты сравнения именно для белого: белый как снег, как волна, как руно, как молоко, как сыр и т. п. Позднее круг сравнений расширяется, их необыкновенно много, вместе с прежними употребляются - белый как мрамор, как пена, как бумага, как полотно, как вата, как гипс, как чеснок и многие другие. ... Вероятно, в ряде примеров, особенно по отношению к божеству и его окружению бълый значит 'сияющий белизной', 'блестящий' [2, с. 24].

Зримым подтверждением данного положения можно считать картину “Царевна- Лебедь” М. А. Врубеля. Изображена героиня сказки на фоне спускающихся над морем сумерек, узкой полоски заката на горизонте и далёкого города. Темнота вокруг Царевны-Лебеди сгущается, и лишь она сама, ее белоснежное одеяние, фата и корона- кокошник сверкают в лучах заходящего солнца. Все сверкает перламутром. Таинственным мерцанием светятся драгоценные камни на ее украшениях. Перламутровый блеск и на лице девушки. Ее одежда-крылья почти сливаются с проблесками вечерней зари. Царевна-Лебедь возникла из воды, ее крылья распластаны над водной гладью, почти растворяясь в ней. Темный фон картины только подчеркивает красоту и чистоту Царевны-Лебедь, она словно придает всей картине добрый свет, цвет надежды, мира, добра и спокойствия.

Образ царевны в сказке А. С. Пушкина тоже играет волшебными “фонетическими” красками. Согласный Л, входящий в состав устойчивого онимического сочетания лебедь белая (повторяется в тексте сказки 5 раз), согласно экспериментам А. П. Журавлева получил характеристики “нежный”, “светлый” (характеристика звука дана по книге А. П. Журавлева “Звук и смысл”, 1981, с. 156-158, см. табл. 2.1). Доминирующие звукобуквы в линии царевна - Лебедь-белая - А+Я и Е, которые являются носителями красного и желтого (светлого, яркого, сверкающего, приближенного к белому) цветов, что соответствует содержанию, т. к. Лебедь - символ красоты (красный), чистоты, света, мудрости (желтый, белый).

Цветовой фон отрывка Днем свет божий затмевает, / Ночью землю освещает - /Месяц под косой блестит, / А во лбу звезда горит формируют звукобуквы О+Ё/Е, И, которые соотносятся с желтым (передает свет месяца, блеск звезды), зеленый/желто-зеленый, синий (отражает морской фон и переливы драгоценных камней в сказочном убранстве царевны), а значит - подчеркивают содержание, выражают его ярче, полнее.

Через консонантный состава текста создается звуковая динамика образа. Так, в фрагментеБьется лебедь средь зыбей взрывной Б' (частотность употребления Б' превышается в 55 раз), по А. П. Журавлеву обладающий характеристиками быстрый, подвижный, сильный, громкий, повторяясь, подчеркивает лексическое значение глагола биться - совершать беспокойные резкие движения [17] и создает эффект реальности движений лебеди.

Сонорный Н, частотность которого в отрывке Коршун носится над ней превышает норму в 2 раза, с характеристиками тяжелый, могучий, грубый, большой, сильный усиливает напряженность ситуации, контрастируя с нежными, легкими, маленькими Л',Б'.

Через ассоциативный ряд фонетических сочетаний с сонорным дн -- пл -- хл (звуки точно “набегают” друг на друга, воспроизводя характер самого действия, создают яркий звукообраз плеска), глухого взрывного ти шумных ж([ш]), щ (долгий [ш '])читатель может слышать шум воды от бьющихся крыльев лебеди: Та бедняжка так и плещет, /Воду вкруг мутит и хлещет.

Живое движение лебеди слышится также в строкахИ крылами замахала, / Воду с шумом расплескала / И обрызгала его / С головы до ног всего. В данном фрагменте наблюдает две звукоподражательные зарисовки: 1) слогово-звуковой состав глагола за\ма\ха\ла с глухим шумным корневым х соответствует синхронному движению и тихому звуку взмахов; 2) в глаголе расплескала через сочетание глухого взрывного п и мягкого сонорного л, а также глухих свистящего и взрывного ск, на фонетическом уровне усиливается лексическое значение глагола и ощущается звуковой эффект плеска.

Так, языковой комплекс художественных средств, формирующих образ, следует рассматривать в синергетически связанном единстве, чтобы в полной мере увидеть, услышать, ощутить творение литературного гения. Лингвосинергетический анализ художественного текста, в свою очередь, позволяет получить новое знание о смыслообразовании, структуре текста и системе образов.

Литература

1. Азадовский М. К. Источники сказок Пушкина / М. К. Азадовский // Временник Пушкинской комиссии. - Вып. 1. - М.-Л., 1936.

2. Бахилина Н. Б. История цветообозначений в русском языке / Н. Б. Бахилина. - М. : Наука, 1975. - 288 с.

3. Глазунова О. И. Синергетика творчества: Опыт анализа художественного текста / И. О. Глазунова. - 2012. - 344 с.

4. Журавлев А. П. Звук и смысл / А. П. Журавлев. - М. : Просвещение, 1981. - 160 с.

5. Зуева Т. В. Сказки А. С. Пушкина / Т. В. Зуева. - М., 1989.

6. Колмогоров А. Н. Модель ритмического строения русской речи, приспособленная к изучению метрики русского классического стиха / А. Н. Колмогоров, А. В. Прохоров // Русское стихосложение. Традиции и проблемы развития. - М., 1985.

7. Кретов А. А. Сказки рекурсивной структуры [Электронный ресурс] / А. А. Кретов // Труды по русской и славянской филологии. Литературоведение. I. (Новая серия) / ред. П. Рейфман. - Тарту, 1994. - C. 204-214. - Режим доступа : http://www.utoronto.ca/tsq/15/kretov15.shtml

8. Махлина С. Т. О синергетическом анализе художественного произведения / С. Т. Махлина // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80-летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт- Петербург. Серия “Symposium”. Выпуск № 12. - СПб. : Санкт-Петербургское философское общество, 2001. - C. 300-311.

9. Муратова Е. Ю. Лингвосинергетика поэтического текста / Е. Ю. Муратова. - Минск, 2011. - 220 с.

10. Патянина О. В. Внешняя красота женщины в изображении А. С. Пушкина [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.bestreferat.ru/referat-79108.html

11. Пушкин А. С. Поэмы, Сказки // А. С. Пушкин. Собрание сочинений в десяти томах. Том третий. - М. : Гослитиздат, 1959.

12. Ревзина О. Г. Методы анализа художественного текста / О. Г. Ревзина // Структура и семантика художественного текста. - М., 1998. - С. 301-316.

13. Семенець О. О. Синергетика поетичного слова / О. О. Семенець. - Кіровоград : Імекс ЛТД, 2004. - 338 с.

14. Синцов Е. В. Рождение художественной целостности (авторская рефлексия потенциальных возможностей мыследвижения) / Е. В. Синцов. - Казань : Изд-во “ФЭН”, 1995. - 228 с.

15. Шейнина Е. Я. Энциклопедия символов / Е. Я. Шейнина. - М., 2001.

16. ФасмерМ. Р. Этимологический словарь русского языка [Электронный ресурс]. - М. : Прогресс,1964- 1973. - Режим доступа : http://enc-dic.com/fasmer/Lebed-7203/

17. Большой толковый словарь русского языка [Электронный ресурс] / гл. ред. С. А. Кузнецов. - Первое издание: СПб. : Норинт, 1998. - Режим доступа : http://www.gramota.ru/slovari/dic/?word=%E1%E8% F2%FC%F1%FF&all=x

Размещено на Allbest.ru