Объяснение и понимание в аргументации

Описание схемы дедуктивного рассуждения. Характеристика дедуктивно-номологического и индуктивно-вероятностного объяснения. Роль и место объяснения, предсказания в процессе обоснования научных теорий. Связь понимания с усвоением нового содержания.

Рубрика Иностранные языки и языкознание
Вид контрольная работа
Язык русский
Дата добавления 22.08.2020
Размер файла 62,7 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Объяснение и понимание в аргументации

Объяснение и понимание -- две универсальные операции мышления, взаимно дополняющие друг друга. Долгое время они противопоставлялись одна другой. Неопозитивизм считал если не единственной, то главной функцией науки объяснение. Философская герменевтика ограничивала сферу объяснения естественными науками и выдвигала в качестве основной задачи гуманитарных наук понимание. Сейчас становится все более ясным, что операции объяснения и понимания имеют место в любых научных дисциплинах -- и естественных, и гуманитарных -- и входят в ядро используемых ими способов обоснования и систематизации знания.

Вместе с тем объяснение и понимание не являются прерогативой научного познания. Они присутствуют в каждой сфере человеческой деятельности и коммуникации.

Редкий процесс аргументации обходится без объяснения как сведения незнакомого к знакомому. Без понимания языковых выражений аргументация вообще невозможна.

Логическая структура операций объяснения и понимания не особенно ясна. Прежде всего это касается понимания, относительно которого даже предполагается, что оно вообще лишено отчетливой, допускающей расчленение структуры и не способно быть объектом логического анализа.

В дальнейшем развивается идея, что (рациональное) понимание и объяснение имеют сходную формальную структуру.

Имеются два типа объяснения. Объяснение первого типа представляет собой подведение объясняемого явления под известное общее положение и носит дедуктивный характер. Учитывая, что используемое при объяснении общее утверждение нередко (хотя и не всегда) является законом природы, такое объяснение можно назвать номологическим.

Объяснение второго типа опирается не на общее утверждение, а на утверждение о каузальной связи. Каузальное объяснение является в одних случаях дедуктивным, в других -- индуктивным.

Дедуктивное объяснение (номологическое или каузальное) можно назвать сильным объяснением; индуктивное каузальное объяснение -- слабым объяснением.

Пример сильного номологического объяснения:

Всякий металл проводит электрический ток.

Алюминий -- металл.

Следовательно, алюминий проводит электрический ток.

Это -- дедуктивное умозаключение, одной из посылок которого является общее утверждение (в данном случае закон природы), другой -- утверждение о начальных условиях. В заключении общее знание распространяется на частный случай и тем самым факт, что алюминий проводит ток, находит свое (номологическое) объяснение.

Пример сильного (дедуктивного) каузального объяснения:

Если поезд ускорит ход, он придет вовремя.

Поезд ускорил ход.

Следовательно, он прцдет вовремя.

Это -- дедуктивное рассуждение, одной из посылок которого является утверждение о каузальной зависимости своевременного прибытия поезда от ускорения его хода, другой -- утверждение о реализации причины. В заключении говорится, что следствие также будет иметь место.

Общие схемы сильного каузального объяснения:

(1) А является причиной В; А имеет место; следовательно, В также имеет

место.

(2) Если бы не было А, то не было бы и В; но В имеет место; следовательно, А также имеет место.

Например:

Если в кристаллической решетке алюминия нет свободных электронов,

он не проводит электрический ток.

Алюминий проводит ток.

Значит, в его кристаллической решетке есть свободные электроны.

Слово «причина» употребляется в нескольких различающихся по своей силе смыслах. Схемы (1) и (2) сильного каузального объяснения совпадают в случае наиболее сильного смысла причинности, для которого верно, что если А есть причина В, то не-2? есть причина не-А

Пример слабого (индуктивного) каузального объяснения:

Если металлический стержень нагреть, он удлинится.

Металлический стержень удлинился.

Значит, он был, по всей вероятности, нагрет.

Это -- индуктивное рассуждение, одной из посылок которого является утверждение о каузальной связи, другой -- утверждение о реализации следствия этой связи. В заключении говорится, что причина, способная вызвать это следствие, также, по-видимому, имеет место.

Общая схема слабого каузального объяснения:

А является причиной В; В имеет место; значит, по-видимому, А также

имеет место.

Еще один пример слабого каузального объяснения:

Если нет важной цели, то нет и активных действий.

Активных действий нет.

Значит, нет, вероятно, важной цели.

Существуют два типа понимания, параллельных двум разновидностям объяснения.

Понимание первого типа представляет собой подведете понимаемого явления под известную общую оценку и представляет собой дедукцию. Такое понимание можно назвать сильным. Понимание второго типа опирается не на общее оценочное утверждение, а на каузальное утверждение. Это понимание всегда является индуктивным рассуждением и может быть названо слабым.

Пример сильного понимания:

Больной должен слушать советы врача.

N. -- больной.

Значит, N. должен слушать советы врача.

Это -- дедуктивное умозаключение, одной из посылок которого является общая оценка, другой -- утверждение о начальных условиях. В заключении общее предписание распространяется на частный случай и тем самым достигается понимание того, почему конкретный индивид должен слушать советы врача.

Слабое понимание может быть названо также целевым (телеологическим, мотивационным) пониманием. Существует две формы такого понимания.

Первая форма:

Если не-А есть причина не-А и В -- позитивно ценно, то, по-видимому, А также является позитивно ценным.

Например:

Если в доме не топить печь, в доме не будет тепло.

В доме должно быть тепло.

Значит, в доме следует, по-видимому, топить печь.

Еще один пример:

Если N. не побежит, он не успеет на поезд.

N хочет успеть на поезд.

Значит, N должен, по всей вероятности, бежать.

Иногда утверждается, что данная схема -- это схема дедуктивного рассуждения. Далее приводятся аргументы, что это не так, и что всякий акт понимания, опирающийся на каузальное утверждение, является индуктивным рассуждением.

Это означает, что параллель между объяснением и пониманием не является полной. Существует сильное каузальное объяснение, представляющее собой дедуктивное рассуждение, но нет дедуктивного каузального (целевого) понимания.

Другая, типично индуктивная форма целевого понимания:

А -- причина В; В -- позитивно ценно; значит, А также является, вероятно, позитивно ценным.

Например:

Если в доме протопить печь, в доме будет тепло.

В доме должно быть тепло.

Значит, следует, по всей вероятности, протопить печь.

Первая посылка говорит о средстве, необходимом для достижения определенного результата. Вторая посылка является оценочным утверждением, представляющим этот результат как цель и превращающим связь «причина -- следствие» в связь «цель -- средство». В заключении говорится о том действии, которое должно быть осуществлено для достижения поставленной цели.

Таким образом, различие между объяснением и пониманием не в их строении, а в характере, или модусе, принимаемых посылок Более подробно структура сильного понимания и ценности, лежащие в основе понимания, рассматриваются в работах: Ивин А.А. Ценности в научном познании // Логика научного познания. Актуальные проблемы. -- М., 1987; Ивин А.А. Ценности и понимание // Вопросы философии. -- 1987. -- № 8; Ивин А.А. Логика и ценности // Мышление, когнитивные науки, искусственный интеллект. -- М., 1988; Ивин А.А. Логико-философское исследование ценностей // Исследования по неклассическим логикам. -- М., 1989..

Слово «объяснение» обозначает как операцию, ведущую к определенному результату, так и сам этот результат. Слово «понимание» обозначает, скорее, только результат соответствующей деятельности. Операцию, ведущую к нему, можно назвать, вслед за Л.Витгенштейном, «оправданием».

В работах, посвященных операции объяснения, под объяснением почти всегда понимается дедуктивное, или сильное, объяснение. В соответствии с традицией слово «объяснение», используемое без уточнения вида объяснения, будет в дальнейшем означать сильное объяснение. Аналогично слово «понимание», используемое без указания типа понимания (сильное или слабое), будет означать сильное понимание.

Сильное объяснение есть подведение под истину, сильное оправдание -- подведение под ценность. Объяснить -- значит вывести из имеющихся общих истин, оправдать (и в результате -- понять) -- значит вывести из принятых общих оценок Рациональное, или понятийное, понимание как результат более или менее отчетливого рассуждения является дедуктивным умозаключением. Но очевидно, что существуют и «нерассудочные» формы понимания. К последним относятся, в частности, интуитивное схватывание и эмоциональное (чувственное) понимание с такой его разновидностью как эмпатия. Как и понятийное понимание, они предполагают ценности, но не являются, конечно, дедукциями. «Нерассудочное» понимание не рассматривается далее..

1. Объяснение

Объяснение какого-то явления -- это рассуждение, посылки которого содержат информацию, достаточную для выведения из нее описания рассматриваемого явления. Наиболее развитая форма объяснения, широко применяемая в науке, -- объяснение на основе научного закона, функционирующего как описание. Такое объяснение будем называть теоретическим. Не всякое объяснение опирается на научный закон и может быть названо теоретическим. Объяснение может опираться также на случайное общее утверждение.

Наука в современном смысле этого слова начала складываться всего около трехсот лет тому назад; что касается объяснения, то оно, по-видимому, столь же старо, как и само человеческое мышление.

Объяснение -- это ответ на вопрос «Почему объясняемое явление происходит?». Почему тело за первую секунду своего падения проходит путь длиной 4,9 метра? Чтобы объяснить это, мы ссылаемся на закон Галилея, который в самой общей форме описывает поведение разнообразных тел под действием силы тяжести. Если требуется объяснить сам этот закон, мы обращаемся к более общей теории гравитации Ньютона. Получив из нее закон Галилея в качестве логического следствия, мы тем самым объясняем его.

С.Тулмин приводит простой пример того, как объяснение сводит незнакомое и неожиданное к знакомому. Палка, являющаяся прямой, выглядит согнутой, если ее опустить в воду. «В данной ситуации вас приводит в замешательство то, что свидетельства ваших чувств, которые сперва были недвусмысленны и единодушны, оказываются сомнительными и противоречивыми. Очевидно, что налицо противоречия трех родов: а) между сообщениями одного наблюдателя об одном и том же свойстве в разные моменты времени: сперва он сообщает “палка прямая”, затем -- “палка согнута”; б) между сообщениями разных наблюдателей об одном и том же свойстве в один и тот же момент: “загнута влево” -- скажут одни, “загнута вправо” -- говорят другие, “она только укоротилась” -- говорят третьи; в) между свидетельствами разных органов чувств об одном и том же свойстве в один и тот же момент: глядя на палку, вы скажете, что она согнута, но, ощупав ее, скажете, что она прямая. В результате этих противоречий вы спрашиваете: “Что же действительно справедливо? Загнута она или нет? И если да, то влево или вправо? А если нет, то почему кажется, что да?” И, задавая эти вопросы, мы начинаем требовать объяснения того, что происходит» Цит. по: Харвей Д. Научное объяснение в географии. -- М., 1974. -- С. 27..

Чтобы объяснить «поведение» палки, погруженной в воду, надо, используя законы геометрической оптики, проследить преломление лучей света при переходе из одной среды в другую.

Еще один пример объяснения на основе закона природы. В статистической физике существует теория голубого неба. Эта теория возникла при интерпретации физического факта, который не укладывается в привычные представления. Ведь небо -- этот тот же воздух, а воздух невидим. Находясь на поверхности Земли, мы должны бы видеть абсолютно черное «небо» и ослепительно яркое Солнце. Голубое небо мы видим благодаря неоднородности атмосферы. Хаотическое движение молекул, приводящее к возникновению сгустков и разрежений, создает флуктуацию показателя преломления. В результате возникает беспорядочное преломление всех лучей света. Первоначально параллельный поток лучей становится расходящимся -- происходит рассеивание света.

В повседневной жизни объяснения тоже нередко опираются на законы. Однако последние, как правило, настолько просты и очевидны, что мы не формулируем их явно, а иногда даже не замечаем их.

Например, мы спрашиваем ребенка, почему он плачет. Ребенок объясняет: «Я упал и сильно ударился». Почему этот ответ кажется нам достаточным объяснением? Потому что мы знаем, что сильный удар вызывает боль, и знаем, что когда ребенку больно, он плачет. Это определенный психологический закон. Подобные законы просты и известны всем, поэтому нет нужды выражать их явно. Тем не менее это элементарные законы, и объяснение в данном случае плача ребенка осуществляется именно через них.

Представим себе, что мы встретились с плачущим марсианским ребенком. Мы не знаем, бывает ли марсианским детям больно от удара или нет и плачут ли они от боли. Понятно, что в данном случае объяснение типа «Я упал и ударился» вряд ли удовлетворит нас. Нам не известны те общие положения, на которые оно опирается. А без этого нет и объяснения.

Идея, что объяснение -- это подведение объясняемого явления под научный закон, стала складываться еще в прошлом веке. Она встречается в работах Дж.С.Милля, А.Пуанкаре, П.Дю- гема и др. Четкую формулировку модели научного объяснения в современной методологии науки обычно связывают с именами К.Поппера и К.Гемпеля. «Дать причинное объяснение некоторого события, -- пишет Поппер, -- значит дедуцировать описывающее его высказывание, используя в качестве посылок один или несколько универсальных законов вместе с определенными сингулярными [единичными] высказываниями -- начальными условиями» Поппер К, Логика и рост научного знания. -- М., 1983. -- С. 83. Явление «объясняется посредством подведения его под общий закон, то есть путем показа того, что оно произошло в соответствии с этим законом при наличии определенных Предшествующих условий... Выяснение общей регулярности состоит в подведении ее под другую регулярность, под более общий закон» (Hempel С. G.) Oppenheim Р. Studies in the Logic of Explanation // Philosophy of Science. -- 1948. - V. 15. - N 2. - P. 236).. К. Поппер приводит такой пример объяснения. Допустим, мы наблюдаем следующее событие: нить, к которой под-вешен груз в 2 кг, разрывается. Мы можем спросить: почему данная нить порвалась? Ответом на этот вопрос будет объяснение, имеющее достаточно простую структуру. Нам известно общее положение, которое можно считать законом: «Для всякой нити верно, что если она нагружена выше предела своей прочности, она разрывается». Нам известно также, что данная конкретная нить нагружена выше предела ее прочности, то есть истинно единичное утверждение «Данная нить нагружена выше предела ее прочности». Из общего утверждения, говорящего обо всех нитях, и единичного утверждения, описывающего наличную ситуацию, мы делаем вывод: «Данная нить разрывается».

В основе объяснения лежит следующая схема дедуктивного рассуждения:

Для всякого объекта верно, что если он имеет свойство S, то он имеет свойство Р.

Данный объект А имеет свойство S.

Объект А имеет свойство Р.

Это простейший вариант того, что называют дедуктивно-номо- логической схемой объяснения. Посылки объяснения называются экспланансом, заключение -- экспланандумом.

Объяснение должно удовлетворять следующим четырем требованиям:

(1) заключение, описывающее объясняемое явление, должно логически вытекать из посылок;

(2) в числе посылок должно содержаться хотя бы одно общее положение, необходимое для выведения заключения;

(3) посылки должны иметь определенное эмпирическое содержание, они должны в принципе подтверждаться экспериментом или опытом;

(4) посылки должны быть истинными.

Указанная схема объяснения впервые была четко описана К.Гемпелем и П.Оппенгеймом и получила название «схема Гемпеля -- Оппенгейма», или «объяснение посредством “охватывающего” закона». Она допускает разнообразные модификации и обобщения. В число посылок может входить несколько общих и единичных утверждений, а объясняющее рассуждение может представлять собой цепочку умозаключений. Объясняться может не только отдельное событие, но и общее утверждение, и даже теория.

Гемпель предложил также вариант индуктивно-вероятностного объяснения. В нем используемое для объяснения общее положение носит вероятностно-статистический характер, а в заключении устанавливается лишь вероятность наступления объясняемого события См.: Hempel C.G. Deductive-nomological vs. Statistical Explanation // Minnesota Studies in the Philosophy of Science. -- 1962. -- V. III. -- P. 98--169..

Объяснение связывает объясняемое событие с другими событиями и указывает на закономерный характер этих связей. Если используемые в объяснении законы являются истинными и условия их действия реально существуют, то объясняемое событие должно иметь место и является в этом смысле не обходимым. Дедуктивно-номологическое и индуктивно-вероятностное объяснения, пишет Гемпель, «имеют следующую общую черту: они объясняют некоторое событие, показывая, что, исходя из определенных конкретных обстоятельств и общих законов, можно было бы предвидеть его возникновение (предвидеть в логическом смысле этого слова) либо с дедуктивной необходимостью, либо с индуктивной вероятностью. Благодаря этой черте оба эти способа объяснения вполне удовлетворяют тому, что я рискнул бы назвать общим условием адекватности для объяснений... Условие, которое мы имеем в виду, сводится к следующему: любое объяснение, то есть любой рационально приемлемый ответ на вопрос: “Почему произошло должно дать информацию, на основании которой можно было бы достаточно уверенно считать, что событие X действительно имело место» Гемпель К. Мотивы и «охватывающие» законы в историческом объяснении // Философия и методология истории. -- М., 1977. -- С. 75--76.. Закон природы выражает необходимую связь явлений, объяснение через такой закон придает необходимый характер объясняемому событию.

Объяснение является дедукцией объясняемого явления из некоторого общего положения (в частности, закона природы) и утверждения о реализации данного положения в конкретных условиях наступления явления. Если общее положение представляет собой закон, объяснение обосновывает необходимость объясняемого явления. Если же используемое в объяснении общее положение оказывается случайным обобщением, то и заключение о наступлении объясняемого явления является случайным утверждением.

Допустим, что в какой-то комнате случайно собрались только женатые мужчины. Воспользовавшись этим, можно построить такое объяснение того, что находящийся в этой комнате N женат: «Все мужчины, находящиеся в этой комнате, женаты; N -- мужчина, находящийся в комнате; поэтому N женат». Заключение кажется нелепым: N женат явно не потому, что он случайно оказался в данной комнате.

Высоту флагштока можно вывести дедуктивно из длины его тени и измерения угла подъема Солнца над горизонтом, вычисленного по принципам геометрической оптики. Однако о высоте флагштока нельзя на этом основании сказать, что тем самым она «объяснена».

Если даны два угла треугольника 37° и 59° соответственно, то можно сделать дедуктивный вывод, что третий угол равен 84°. Однако это не будет объяснением величины третьего угла. Во всяком случае слово «объяснение» будет использоваться при этом не в своем обычном смысле О последних двух примерах см.: Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. -- М., 1969. -- С. 375--376..

Примеры такого рода иногда склоняют к мнению, что при построении объяснений должны использоваться только законы (природы или общества), выражающие необходимую связь явлений, и что случайно истинные обобщения не пригодны для объяснений. Это мнение не кажется, однако, оправданным. Прежде всего, между необходимыми и случайными обобщениями (законами и общими утверждениями, не являющимися законами) нет четкой границы. Понятие закона природы, не говоря уже о понятии закона общества, вообще не имеет сколь- нибудь ясного определения. Если потребовать, чтобы в объяснении всегда присутствовал закон, то граница между объяснением и теми дедукциями, в которых используются случайные обобщения, исчезнет. Кроме того, определенные общие утверждения не рождаются законами, а постепенно становят- с я ими. И в самом этом процессе становления научного закона существенную роль играет как раз выявление его «объяснительных возможностей»: использование общего утверждения, претендующего на статус закона, в многообразных объяснениях конкретных явлений. Последовательность: «сначала закон, а затем объяснение на основе этого закона» не учитывает динамического характера познания и оставляет в стороне вопрос, откуда берутся сами научные законы.

Объяснение может быть глубоким и поверхностным. Объяснение на основе закона столь же глубоко, как и та теория, в рамках которой используемое в объяснении общее положение оказывается законом. Объяснение, опирающееся на случайное обобщение, поверхностно, как и само это обобщение, но тем не менее является объяснением.

Понятие закона природы появилось относительно недавно; общие утверждения не только становятся законами, но иногда и перестают быть ими. Объяснение -- фундаментальная операция мышления, и ее судьба не может ставиться в однозначную зависимость от понятия научного закона.

Слабое каузальное объяснение исследовано гораздо меньше, чем номологическое объяснение. Иногда высказывается даже мнение, что слабое каузальное объяснение вообще не следует относить к объяснению, поскольку оно ненадежно: как всякое индуктивное рассуждение оно дает только правдоподобное заключение. Этом мнение не кажется однако обоснованным.

Слабые каузальные объяснения постоянно используются и в обычных, и в научных рассуждениях. Допустим, что какой-то дом загорелся, и мы хотели бы объяснить, почему это произошло. Можно построить такое умозаключение:

Если бы в дом ударила молния, он загорелся бы.

Дом загорелся.

Значит, в дом, по-видимому, ударила молния.

Заключение этого умозаключения не является достоверным, оно проблематично, но является возможным объяснением того, почему все-таки дом загорелся. Построение таких слабых объяснений, перебор возможных причин случившегося события является необходимым звеном в поиске подлинной его причины.

Далеко не все объяснения, которые предлагает наука, являются объяснениями на основе уже известного научного закона. Наука постоянно расширяет область исследуемых объектов и их связей. На первых порах изучения новых объектов речь идет не столько об открытии тех универсальных законов природы, или общества, действие которых распространяется на эти объекты, сколько об обнаружении тех причинно-следственных связей, в которых они находятся с другими объектами. Вряд ли есть основания утверждать, что каждая научная дисциплина, независимо от ее своеобразия и уровня развития, дает исключительно объяснения, опирающиеся на законы. Трудно сказать, например, устанавливают ли история и социология какие-то твердые законы развития общества, но очевидно, что эти науки способны давать причинные объяснения исследуемых ими явлений.

2. Предсказание

С понятием сильного (номологического) объяснения непосредственно связано понятие предсказания.

Предсказание -- это выведение описания нового явления из установленного общего положения и соответствующих начальных условий.

Схема предсказания та же, что и схема объяснения: из общего утверждения (желательно закона природы или общества) выводится частное или единичное утверждение о предсказываемом явлении. Объяснение и предсказание отличаются лишь своей временной направленностью: объяснение направлено к прошлому, предсказание -- к будущему. При объяснении объясняемое явление уже известно, для него подбирается то общее положение, на которое может опереться объяснение. При предсказании сначала устанавливается общее положение, из него выводится описание предсказываемого явления и ищется его подтверждение. Всякое объяснение потенциально представляет собой предсказание (предсказание, направленное в прошлое, или ретросказание), а каждое предсказание дает объяснение предсказанным событиям. Предсказание, в сущности, отличается от объяснения только тем, что речь идет о неизвестном еще факте.

Против «симметрии» объяснения и -предсказания выдвигались многие возражения, но ни одно из них нельзя признать убедительным Некоторые из этих возражений обсуждаются в кн.: Грюнбаум А. Философские проблемы пространства и времени. -- С. 356--380..

Объяснение и предсказание играют неоценимую роль в процессе обоснования научных теорий, концепций, общих положений. Выявление многообразных связей, имеющихся между утверждениями теории, представляет собой важный момент в обосновании как самой теории, так и входящих в нее утверждений. Особую ценность в систематизации теории играет прослеживание тех цепочек утверждений, которые ведут от общих положений теории к утверждениям, непосредственно связанным с опытом. Такие цепочки существенно проясняют внутреннюю структуру теории. Но, что важнее, они привязывают ее к фактам, к тому, что дано в эксперименте и непосредственном наблюдении. Тем самым теория превращается в достаточно надежное средство ориентации в окружающем мире.

По своей структуре объяснение совпадает с рассматривавшимся ранее косвенным подтверждением (подтверждением следствий обосновываемого общего положения).

Объяснение -- это выведение единичного утверждения из некоторого общего положения. Если выведенное следствие подтверждается, то тем самым косвенно подтверждается и общее утверждение. Скажем, из утверждений «Все металлы ковки» и «Ниобий металл» вытекает утверждение «Ниобий ковок». Если последнее утверждение находит эмпирическое подтверждение, то тем самым эмпирически подтверждается и общее положение «Все металлы ковки».

Вместе с тем, можно заметить, что «подтверждающая сила» объясняемого явления заметно выше, чем та поддержка, которую оказывает общему утверждению произвольно взятое подтвердившееся его следствие. Формально говоря, из общего утверждения можно вывести неограниченное число следствий. Не все они равноценны с точки зрения влияния их подтверждения на подтверждение общего утверждения. Следствия могут быть ожидаемыми и неожиданными, и вклад вторых в подтверждение общего утверждения существенно выше, чем вклад первых. Следствия могут описывать ключевые для теории факты и могут касаться второстепенных с точки зрения теории фактов. Подтверждение первых может быть решающим для судьбы теории, в то время как подтверждение вторых может оказаться несущественным для нее.

Особая «подтверждающая сила» получивших объяснение фактов связана в первую очередь с тем, что объяснения строятся как раз для ключевых, имеющих принципиальную важность для формирующейся теории фактов, для фактов, представляющихся неожиданными или даже парадоксальными с точки зрения ранее существовавших представлений и, наконец, для фактов, которые претендует объяснить именно данная теория и которые необъяснимы для конкурирующих с нею теорий. Подтверждение подобных фактов, достигаемое в результате их объяснения, придает теории особую силу и крепость.

Кроме того, хотя объяснение совпадает по общему ходу мысли с косвенным подтверждением, эти две операции преследуют прямо противоположные цели. Объяснение включает факт в теоретическую конструкцию, делает его теоретически осмысленным и тем самым «утверждает» его как нечто не только эмпирически, но и теоретически несомненное. Косвенное подтверждение направлено не на «утверждение» эмпирических следствий некоторого общего положения, а на «утверждение» самого этого положения путем подтверждения его следствий. Эта разнонаправленность объяснения и косвенного подтверждения (объяснение мира и укрепление теории) также сказывается на особой «подтверждающей силе» фактов, получивших объяснение, в сравнении с фактами, служащими исключительно для подтверждения теории. В некотором смысле объяснять мир важнее, чем строить о нем теории, хотя эти две задачи во многом неотделимы друг от друга.

Сказанное о роли объяснений в подтверждении и укреплении теории относится также к предсказаниям, отличающимся от объяснений только по своей временной направленности.

«...Если прогресс науки является непрерывным и ее рациональность не уменьшается, -- пишет К.Поппер, -- то нам нужны не только успешные опровержения, но также и позитивные успехи. Это означает, что мы должны достаточно часто создавать теории, из которых вытекают новые предсказания, в частности, предсказания новых результатов, и новые проверяемые следствия, о которых никогда не думали раньше» Поппер К. Логика и рост научного знания. -- С. 368.. Поппер упоминает в числе предсказаний, подтверждение которых сыграло особую роль в судьбе предложивших их теорий, предсказание того, что при определенных условиях движение планет должно отклоняться от законов Кеплера, и предсказание, что свет, несмотря на свою нулевую массу, подвержен гравитационному притяжению. Еще одним примером может служить предсказание Дирака, что для каждой элементарной частицы должна существовать античастица. «Нам нужны успехи такого рода. Недаром крупные научные теории означали все новые завоевания неизвестного, новые успехи в предсказании того, о чем никогда не думали раньше» Там же..

Хорошим примером того, как серия успешных, можно сказать блестящих, предсказаний привела к быстрому утверждению теории является теория атома Н.Бора. Бор вывел формулу для диаметра электронных орбит и получил размер водородного атома, равный примерно 10-8 см. С одной стомиллионной сантиметра физики давно уже были знакомы по косвенным оценкам размера этого атома. Теперь данная величина вытекала непосредственно из теории. Бор указал еще одно число: 109 000 для константы Ридберга, входившей во все спектральные формулы. Экспериментальное значение этой константы было 109 675. Эти количественные совпадения теории с опытом произвели очень сильное впечатление.

Успешные объяснения и предсказания -- необходимое условие истинности независимо проверяемой теории. Но они не являются достаточным условием ее истинности. Подобно косвенному подтверждению теории (подтверждению вытекающих из нее следствий) подтвердившиеся объяснения и предсказания повышают правдоподобие теории и способствуют ее утверждению, но не делают ее истинной.

В этой связи можно вспомнить старую теорию флогистона («огненной материи»), которая внесла в свое время существенную упорядоченность в большой ряд физических и химических явлений. Она объяснила, почему некоторые тела горят, а другие нет (первые богаты флогистоном, а вторые бедны им) и почему металлы имеют намного больше общих друг с другом свойств, нежели их руды (металлы полностью состоят из различных элементарных земель, соединенных с флогистоном, а поскольку флогистон содержится во всех металлах, он создает общность их свойств). Кроме того, теория флогистона объяснила ряд реакций получения кислоты при окислении веществ, подобных углероду и сере. Она также объяснила уменьшение объема, когда окисление происходило в ограниченном объеме воздуха, -- флогистон высвобождался при нагревании, которое «портит» упругость воздуха, абсорбирующего флогистон, точно так же, как огонь «портит» упругость стальной пружины. Несмотря на все эти успешные объяснения теория флогистона оказалась все-таки ошибочной.

3. Понимание

Понимание связано с усвоением нового содержания, включением его в систему устоявшихся идей и представлений.

Проблема понимания долгое время рассматривалась в рамках экзегетики (от греч. exegesis -- толкование), занимавшейся толкованием древних, особенно религиозных (библейских) текстов. В прошлом веке, благодаря усилиям прежде всего В.Шлейермахера и В.Дильтея, начала складываться более общая теория истолкования и понимания -- герменевтика (от греч. hermeneutike (techne) -- истолковательное (искусство)). дедуктивное рассуждение индуктивный

До сих пор распространенной является точка зрения, что пониматься может только текст, наделенный определенным смыслом: понять означает раскрыть смысл, вложенный в текст его автором. Очевидно, однако, что это очень узкий подход. Мы говорим не только о понимании написанного или сказанного, но и о понимании действий человека, его переживаний. Понятными или непонятными, требующими размышления и истолкования, могут быть поступки как наши собственные, так и других людей. Пониматься может и неживая природа: в числе ее явлений всегда есть не совсем понятные современной науке, а то и просто непонятные для нее. Не случайно физик П.Ланжевен утверждал, что «понимание ценнее знания», а другой физик -- В.Гейзенберг считал, что Эйнштейн не понимал процессов, описываемых квантовой механикой, и так и не сумел их понять См.: Гейзенберг В. Часть и целое // Проблема объекта в современной науке. -- М., 1980. -- С. 82..

Идея, что пониматься может только текст, будучи приложена к пониманию природы, ведет к неясным рассуждениям о «книге бытия», которая должна «читаться» и «пониматься», подобно другим текстам. Но кто же автор этой «книги»? Кем вложен в нее скрытый, не сразу улавливаемый смысл, истолковать и понять который призвана естественная наука? Поскольку у «книги природы» нет ни автора, ни зашифрованного им смысла, «понимание» и «толкование» этой книги -- только иносказание. И если пониматься может лишь смысл текста, естественнонаучное понимание оказывается пониманием в некотором переносном, метафорическом значении.

Понимание -- универсальная операция. Как и объяснение, оно имеется во всех науках -- и естественных, и гуманитарных. Другое дело, что понимание разных вещей -- природных и духовных -- имеет разную ценность для человека.

Как отмечалось выше, существует - сильное и слабое понимание. Первое опирается на общую оценку и является дедуктивным рассуждением. Второе представляет собой индуктивное рассуждение, в основе которого лежит утверждение о средствах, необходимых для достижения определенной цели.

Рассмотрим более подробно сильное понимание.

Сильное понимание опирается на некоторый общий стандарт и распространяет его на частный или конкретный случай. Такое понимание можно назвать рациональным.

Хорошие примеры сильного понимания -- и в особенности понимания человеческих мыслей и действий -- дает художественная литература. Эти примеры отчетливо, как кажется, говорят о том, что понятное в жизни человека -- это привычное, соответствующее принятому правилу или традиции.

В романе «Луна и грош» С.Моэм сравнивает две биографии художника, одна из которых написана его сыном-священником, а другая неким историком. Сын «нарисовал портрет заботливейшего мужа и отца, добродушного малого, трудолюбца и глубоко нравственного человека. Современный служитель церкви достиг изумительной сноровки в науке, называемой, если я не ошибаюсь, экзегезой (толкованием текста), а ловкость, с которой пастор Стрикленд «интерпретировал» все факты из жизни отца, «не устраивающие» почтительного сына, несомненно, сулит ему в будущем высокое положение в церковной иерархии». Историк же, «умевший безошибочно подмечать низкие мотивы внешне благопристойных действий», подошел к той же теме совсем по-другому: «Это было увлекательное занятие: следить, с каким рвением ученый автор выискивал малейшие подробности, могущие опозорить его героя» Моэм С. Луна и грош. Театр. Рассказы. -- М., 1983. -- С. 8--10..

Этот пример хорошо иллюстрирует предпосылочность понимания, его зависимость не только от интерпретируемого материала, но и от позиции самого интерпретатора. Однако в данном случае важнее другое. Пример говорит о том, что поведение становится понятным, как только удается убедительно подвести его под некоторый общий принцип или образец. В одной биографии образцом служит распространенное представление о «заботливом, трудолюбивом, глубоко нравственном человеке», каким якобы должен быть выдающийся художник, в другой -- вера, что «человеческая натура насквозь порочна» и когда речь идет о неординарном человеке, это особенно заметно. Оба эти образца, возможно, никуда не годятся. Но если один из них принимается интерпретатором и ему удается подвести поведение своего героя под избранную схему, оно становится понятным как для интерпретатора, так и для тех, кто соглашается с предложенным образцом.

О том, что понятное -- это отвечающее принятому правилу, а потому правильное и в определенном смысле ожидаемое, хорошо говорит Д.Данин в «Человеке вертикали». Сознание человека замусорено привычными представлениями, как должно и как не должно вести себя в заданных обстоятельствах. «Эти представления вырабатывались статистически. Постепенно наиболее вероятное в поведении стало казаться нормой. Обязательной. А порою и единственно возможной. Это не заповеди нравственности. Это не со скрижалей Моисея. И не из Нагорной проповеди Христа. Это -- не десять и не сто, а тысячи заповедей общежития (мой руки перед едой). И физиологии (от неожиданности вздрагивай). И психологии (по пустякам не огорчайся). И народной мудрости (семь раз отмерь). И здравого смысла (не питай иллюзий)... В этой неписаной системе правильного, а главное -- понятного поведения всегда есть заранее ожидаемое соответствие между внутренним состоянием человека и его физическими действиями. Это всесветная и вековечная система Станиславского, по которой всю жизнь лицедействует подавляющее большинство человечества. Для всего есть слово. И для всего есть жест» Данин Д. Человек вертикали:(Повествование о Нильсе Боре) // Избранное. - М., 1984. - С. 107..

В этой характеристике понятного как правильного и ожидаемого интересен также такой момент. Предпосылкой понимания внутренней жизни индивида является не только существование образцов для ее оценки, но и наличие определенных стандартов проявления этой жизни вовне, в физическом, доступном восприятию действии.

Таким образом, понимание можно определить как оценку на основе некоторого образца, стандарта или правила.

Если объяснить значит вывести из имеющихся общих истин, то понять значит вывести из принятых общих ценностей О неразрывной связи понимания ценностей говорил еще В.Дильтей (см.: Dilthey W. Gesammelte Schriften. -- Leipzig, 1924. -- В. 5. -- S. 317). «Понимание и оценка. Безоценочное понимание невозможно, -- писал М.М.Бахтин. -- Нельзя разделить понимание и оценку: они одновременны и составляют единый целостный акт. Понимающий подходит к произведению со своим уже сложившимся мировоззрением, со своей точки зрения, со своих позиций. Эти позиции в известной мере определяют его оценку, но сами они при этом не остаются неизменными: они подвергаются воздействию произведения, которое всегда вносит нечто новое. Только при догматической инертности позиции ничего нового в произведении не раскрывается (догматик останется при том, что у него уже было, он не может обогатиться). Понимающий не должен исключать возможности изменения или даже отказа от своих уже готовых точек зрения и позиций. В акте понимания происходит борьба, в результате которой происходит взаимное изменение и обогащение» (Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. -- М., 1979. -- С. 327). «Точки зрения» и «позиции», упоминаемые здесь, -- это общие оценки, используемые в процессе понимания произведения; сами эти оценки могут изменяться под воздействием произведения..

Несколько элементарных примеров понимания прояснят его структуру.

Всякий ученый должен быть критичным.

Галилей -- ученый.

Значит, Галилей должен быть критичным.

Первая посылка данного умозаключения является общей оценкой, распространяющей требование критичности на каждого ученого. Вторая посылка -- описательное высказывание. Она аналогична посылке объяснения, устанавливающей «начальные условия». Заключение является оценкой, распространяющей общее правило на конкретного индивида.

Это рассуждение можно переформулировать так, чтобы общая оценка включала не «должно быть», а оборот «хорошо, что», обычный для оценок:

Хорошо, что всякий ученый критичен.

Галилей -- ученый.

Следовательно, хорошо, что Галилей критичен.

Несколько сложнее обстоит дело с формулировкой элементарного акта понимания, включающей условное высказывание, и параллельной формулировке элементарного акта объяснения:

Должно быть так в случае каждого человека, что если он ученый, то он критичен.

Галилей -- ученый.

Значит, должно быть так, что Галилей критичен.

Рассуждения такой структуры должны рассматриваться логикой оценок. Она не разработана однако настолько, чтобы быть в состоянии сказать, является последнее умозаключение правильным или нет.

Следующий пример относится к пониманию неживой природы:

На стационарной орбите электрон не должен излучать.

Электрон атома водорода находится на стационарной орбите.

Значит, электрон атома водорода не должен излучать.

Понимание представляет собой оценку на основе некоторого образца, стандарта, нормы, принципа и т.п. Соответственно, пониматься может все, для чего существует такой общий образец, начиная с индивидуальных психических состояний, «детского лепета», «Гамлета» и «критики разума» Их когда-то упоминал В.Дильтей, относивший понимание только к ним (см.: Dilthey W. Gesammelte Schriften. -- В. 5. -- S. 317). и кончая явлениями неживой природы.

Как в обычных, так и в научных рассуждениях «чистые» описания и «чистые» оценки довольно редки. Столь же редки опирающиеся на них «чистые» объяснения и «чистые» оправдания. Одно и то же рассуждение чаще всего можно истолковать и как объяснение, и как оправдание.

Возьмем, к примеру, рассуждение:

Солдат является стойким.

Сократ был солдатом.

Значит, Сократ был стоек.

В зависимости от того, какой смысл придается в конкретном случае посылке -«Солдат является стойким», это рассуждение может оказаться и оправданием («Солдат должен быть стойким; Сократ был солдатом; значит, Сократ должен был быть стойким»), и объяснением («Солдат, как правило, стоек; Сократ был солдатом; следовательно, Сократ был, скорее всего, стоек»).

Дедуктивный характер объяснения и оправдания не всегда нагляден и очевиден, поскольку наши обычные дедукции являются до предела сокращенными. Мы видим плачущего ребенка и говорим: «Он упал и ударился». Это -- дедуктивное объяснение, но, как обычно, крайне сокращенное. Видя идущего по улице человека, мы отмечаем: «Обычный прохожий». И в этом -качестве он понятен для нас. Но за простой как будто констатацией стоит целое рассуждение, результат которого -- оценка: «Этот человек таков, каким должен быть стандартный прохожий». Всякое слово, обозначающее объекты, достаточно тесно связанные с жизнью и деятельностью человека, сопряжено с определенным стандартом, или образцом, известным каждому, употребляющему это слово. Языковые образцы функционируют почти автоматически, так что рассуждение, подводящее вещь под образец, скрадывается, и понимание ее в свете образца кажется не результатом дедуктивного рассуждения, а неким вне- рефлексивным «схватыванием».

Понимание, как и объяснение, обыденно и массовидно, и только свернутый характер этих операций внушает обманчивое представление, что они редки и являются результатом специальной деятельности, требующей особых знаний и способностей.

4. Понимание поведения

Далее будут рассмотрены три типичных области понимания: понимание поведения человека, его характера и поступков, понимание природы и понимание языковых выражений. Из этих областей понимание поведения представляется парадигмой, или образцом, понимания вообще, поскольку именно в человеческом поведении ценности, играющие центральную роль во всяком понимании, обнаруживают себя наиболее явно и недвусмысленно.

Понимание поведения, как и понимание любых других объектов, может быть сильным, или рациональным, и слабым, или целевым (мотивационным), пониманием. Рациональное понимание поведения не вызывает особых вопросов. Сосредоточимся поэтому на целевом понимании поведения, постоянно порождающем споры.

Целевое понимание поведения предполагает раскрытие связи между мотивами (целями, ценностями), которыми руководствуется человек, и его поступками. Понять в этом смысле поведение индивида -- значит указать ту цель, которую он преследовал и надеялся реализовать, совершая конкретный поступок.

Например, мы видим бегущего человека и пытаемся понять, почему он бежит. Для этого надо уяснить цель, которую он преследует: он хочет, допустим, успеть на поезд, и поэтому бежит.

Логической формой элементарного акта целевого понимания поведения является так называемый практический силлогизм (вывод):

Агент N намеревается (желает, стремится) получить А.

Для получения А нужно совершить действие В.

Следовательно, А должен совершить действие В.

Первая посылка фиксирует цель, которую ставит перед собой действующий субъект. Вторая посылка описывает его представления о средствах, необходимых для достижения цели. В заключении предписывается то конкретное действие, которое субъект должен совершить.

В терминах логики оценок эту схему рассуждения можно упрощенно представить так: «Позитивно ценно В; средством для достижения А является действие В; следовательно, позитивно ценно (должно быть сделано) В». Например:

N хочет, чтобы окно было открыто.

Если N не выполнит определенное действие, окно не будет открыто.

N должен выполнить действие «открытия окна».

Деление выводов на теоретические и практические восходит еще к Аристотелю, говорившему, что если заключением первых является утверждение, то заключение вторых -- действие Cм.: Аристотель. О движении животных. 701 а 10--40; Никомахова этика. 1147а 25-31..

В недавнее время внимание к практическому силлогизму как универсальной схеме понимания поведения человека было привлечено Э.Энскомб и Г.Х. фон Вригтом См.: Anscombe Е. Intention. -- Oxford, 1957; Wright G.H. von. The Varieties of Goodness. -- London, 1963. -- Ch VIII.. «Практическое рассуждение, -- пишет фон Вригг, -- имеет большое значение для объяснения и понимания действия. Один из основных тезисов... состоит в том, что практический силлогизм дает наукам о человеке то, что так долго отсутствовало в их методологии: подходящую модель объяснения, которая является подлинной альтернативой по отношению к модели охватывающего закона. С более общей точки зрения можно сказать, что подводящая модель служит для каузального объяснения и объяснения в естественных науках; практический же силлогизм служит для телеологического объяснения в истории и социальных науках» Wright G.H. von. Explanation and Understanding. -- London, 1971. -- P. 27..

То, что фон Вригт называет «телеологическим объяснением» представляет собой, однако, не объяснение, а понимание. В этом «объяснении» из оценки, устанавливающей намерение (цель) действующего субъекта, и описательного утверждения о причинной связи цели со средством ее достижения выводится утверждение о том, что должен сделать субъект, то есть новая оценка (норма). Эта схема рассуждения именуется иногда также «интенциональным объяснением», объяснением через цели, которые ставит перед собой индивид. Вряд ли названия «телеологическое объяснение» и «интенциональное объяснение» удачны: они способствуют ставшей уже традиционной путанице между объяснением и пониманием.

Первые практические силлогизмы упоминались еще Аристотелем. Однако до сих пор отсутствует общая логическая теория практического рассуждения. Является ли логически правильным умозаключение типа: «я; хочет успеть на поезд; если он не побежит, он не успеет на поезд; следовательно, х должен бежать»? «На этот вопрос нелегко ответить, -- пишет фон Вригт. -- С одной стороны, наш силлогизм кажется вполне убедительным, лишенным слабостей, вполне обоснованным. С другой стороны, напрасно было бы искать в учебниках и книгах по логике ту схему вывода, частным случаем которой был бы данный силлогизм. Он не является, конечно, категорическим или модальным силлогизмом... Следует ли пытаться дополнить рассматриваемый силлогизм некоторыми, якобы не выраженными в нем явно посылками, чтобы сделать его обоснованным в силу законов “обычной логики”? Я думаю, это привело бы в тупик. Не помогло бы и расширение второй посылки до утверждения ах полагает, что если он не побежит, он не успеет на поезд”. Будем ли мы отрицать, что данный силлогизм логически обоснован? Этот выход часто предлагался, но, по-моему, он является простой отговоркой. Мы должны, я думаю, принять, что практические силлогизмы являются специфическими логически обоснованными схемами аргументации. Принятие их означает на самом деле расширение области логики. Мы не можем свести практические силлогизмы к каким-то другим образцам обоснованного вывода. Но мы можем, и, конечно, должны, приложить усилия для прояснения их своеобразной природы» Wright G.H. von. The Varieties of Goodnes. -- P. 167--168..

Логический анализ практического силлогизма предполагает построение особой логической теории практического рассуждения. Чтобы очертить контуры этой теории, необходимо представить практический вывод в стандартизированной форме. Первая его посылка говорит о некотором желаемом результате или цели, т.е. является позитивной оценкой некоторого состояния дел. Другая посылка указывает на средства к достижению поставленной цели. Эта посылка фиксирует причинную связь между предполагаемыми средствами и целью и представляет собой простейший эмпирический закон. Заключение практического вывода говорит о том действии, которое должен выполнить агент, поставивший перед собой определенную цель, а именно о действии, реализующем А: «Должно быть выполнено действие В». Последнее выражение является позитивной оценкой действия В: «Хорошо, что реализуется В». Поскольку действующее лицо (агент) является одним и тем же на протяжении практического вывода, в особом упоминании агента нет необходимости.

Одна из стандартных форм практического вывода такова:

Позитивно ценно А; В есть причина А; значит, позитивно ценно В.

Другая стандартная форма практического силлогизма:

Не-А есть причина не-В; В -- позитивно ценно; значит, А также является позитивно ценным.

Теория практических выводов должна быть, таким образом, комбинированной, соединяющей логику абсолютных оценок и логику причинности. С первой логикой ситуация сравнительно ясна, вторая нуждается в тщательном исследовании.

Не входя в детали логического анализа практического силлогизма, отметим, что, на наш взгляд, этот силлогизм является формой не дедуктивного, а индуктивного рассуждения. Целевое (мотивационное, телеологическое) понимание представляет собой индукцию, заключение которой является проблематичным утверждением.

...

Подобные документы

  • Проблема понимания речи. Роль слова в понимании текста. Различные подходы к проблеме понимания текста и моделированию понимания в психолингвистике. Концепция специфики индивидуального лексикона. Акцентирование внимания на синтаксической проблематике.

    реферат [26,6 K], добавлен 07.02.2011

  • Слог как артикуляционно-акустическая единица речи относится к чис-лу сложнейших фонетических явлений. Единой теории слога в лингвистике пока нет, каждая из имеющихся теорий акцентирует внимание на одних сторонах слога, оставляя без объяснения другие.

    реферат [16,9 K], добавлен 27.12.2008

  • Категория модальности как языковой универсалии, ее значение в лингвистике, грамматико-лексические поля. Основные значения, словарные объяснения основных модальных глаголов русского языка. Формы модальных глаголов в немецком языке, их место в предложении.

    дипломная работа [269,5 K], добавлен 23.05.2010

  • Понятие аргументации. Анализ коммуникативных стереотипов убеждения. Общественное предназначение политического дискурса. Стратегии и тактики аргументативного дискурса, языковые средства выражения аргументации для эффективного воздействия на аудиторию.

    курсовая работа [26,9 K], добавлен 29.01.2009

  • Этимология как наука, которая объясняет происхождение слов, ее предмет и методы исследования, современные достижения и тенденции. Этапы объяснения написания слов через его первоначальный смысл. Принципы и правила работы с этимологическими словарями.

    презентация [606,4 K], добавлен 12.10.2013

  • Исследование проблем философии языка. Рассмотрение теорий значения в рамках логической семантики. Формирование и развитие языка, его понимание, интерпретация и процесс коммуникации между людьми. Особенности теорий значения в языковой прагматике.

    курсовая работа [132,3 K], добавлен 03.07.2017

  • Ознакомление с разными трактовками понятия аргументации в логике, риторике и лингвистике. Сущность красноречия как особого вида искусства. Рассмотрение структуры и семантико-прагматических свойств аргументативных высказываний в политическом дискурсе.

    дипломная работа [113,2 K], добавлен 01.02.2012

  • В структуре занятия для обучения устной речи можно выделить четыре этапа: подготовительный, восприятие сказки при первичном прочтении, контроль понимания основного содержания, развитие языковых навыков и умений устной речи.

    реферат [7,3 K], добавлен 18.02.2003

  • Понятие и цели рассуждения, место и значение данного типа текста в речи. Орфоэпия как совокупность правил литературного произношения, ее характеристика и назначение. Норма ударения, особенности в русском языке. Тенденции в развитии русского ударения.

    контрольная работа [15,8 K], добавлен 03.01.2011

  • Рассмотрение монологической речи как разновидности устной речи. Методика обучения монологической речи на английском языке. Технология обучения монологу-рассуждению при анализе литературного персонажа. Этапы развития речемыслительных умений рассуждения.

    курсовая работа [36,0 K], добавлен 22.11.2013

  • Когнитивный подход к языку. Исследование языковых проявлений человеческого сознания. Метод фреймовой семантики. Формирование лексического значения. Суть концепции М. Минского. Теория схемного понимания. Взаимосвязь и взаимопроникновение фреймов.

    реферат [18,4 K], добавлен 29.11.2012

  • Обзор теоретических аспектов понимания иноязычного текста на слух, психологических основ аудирования как вида речевой деятельности. Описания контроля понимания услышанного, организации обучения аудированию на старшем этапе изучения иностранным языкам.

    дипломная работа [105,4 K], добавлен 11.11.2011

  • Ономатопеические единицы в рамках звукоподражательной, междометной теорий языка. Становление фоносемантики как науки о звукоизобразительности. Роль ономатопеи в процессе номинации. Лексико-семантические группы звукоподражательных глаголов немецкого языка.

    дипломная работа [101,7 K], добавлен 01.09.2014

  • Понятие типа речи как способа изложения, ориентированного в зависимости от содержания высказывания и характера текстовой информации на одну из задач. Его главные формы, сравнительная характеристика и использование: описание, повествование, рассуждение.

    контрольная работа [30,1 K], добавлен 19.04.2016

  • Суть и понимание культуры речи и стилей языка. Характеристика, функции, цели и применение разговорного, научного, официально-делового, публицистического и художественного стиля языка. Сущность и основные типы речи: описание, повествование, рассуждение.

    реферат [36,9 K], добавлен 15.03.2010

  • Объяснение причин языковых изменений в работах Мартине и Косериу. Характеристика фонетических и лексических новшеств в словообразовании. Процесс обогащения речи синонимами, антонимами, омонимами, неологизмами. Описание истории развития английского языка.

    реферат [28,6 K], добавлен 19.09.2011

  • Семантические и стилистические особенности лексических единиц русского языка в названиях научных работ. Реальное словоупотребление в английской речи. Перевод заголовков научных работ, поиск английских соответствий единицам русской общенаучной лексики.

    курсовая работа [22,7 K], добавлен 19.01.2016

  • Теоретические и лингвистические основы описания трудов Л.В. Щербы, теоретические основы описания научных текстов в современной лингвистике. Своеобразие научных текстов, их синтаксический анализ. Словосочетание и простое предложение в трудах Л. Щербы.

    дипломная работа [62,0 K], добавлен 25.02.2010

  • Место лингвистики в системе современного научного знания. Связь языкознания с другими науками. Предмет социолингвистики. Важнейшие ученые социолингвистики. Роль социальных факторов в возникновении, развитии языка. Язык и политика, идеология, культура.

    презентация [185,7 K], добавлен 16.01.2017

  • Особенности функционирования терминов и терминосистем в научном и художественных стилях языка. Связь понятий "термин", "терминология". Лексико-стилистические особенности жанра антиутопии как носителя научных терминов в художественной литературе.

    дипломная работа [122,9 K], добавлен 20.05.2014

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.