Есть ли в русском языке сентенциальные подлежащие?

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Есть ли в русском языке сентенциальные подлежащие?

А.Б. Летучий



В статье мы разбираем вопрос о том, можно ли говорить для русского языка о сентенциальных подлежащих, т.е. о подлежащих, представляющих собой целую клаузу (Меня удивило, что никто не пришёл). Проблема рассматривается на материале конструкций с глаголом понравиться и некоторых других эмоциональных предикатов. Чтобы определить степень «подлежащности» (синтаксического приоритета) сентенциального актанта, его поведение сопоставляется с поведением именного подлежащего в именительном падеже. Для сопоставления используются два признака: (1) контроль глагольного согласования сочиненной группой (раздел 2) и (2) способность занимать вторую позицию после глагола-темы в конструкциях с выносом глагола и интонирование таких конструкций (раздел 3).

Как выясняется, поведение сентенциальных актантов отличается от поведения именных. Сочиненные группы с конъюнктами-СА не контролируют согласование (хотя контроль иногда возможен, если сентенциальным является только один из конъюнктов). Сентенциальные актанты модального глагола стандартно не занимают позицию после глагола-Темы, тогда как именные подлежащие к этому способны. Если же вынос допускается, сентенциальный актант интонируется вместе с глаголом, как это происходит с прямым дополнением подчиненного глагола.

Тем самым мы приходим к выводу, что рассмотренные свойства отличают сентенциальные подлежащие от стандартных именных. Наш анализ показывает, что сентенциальные актанты можно считать неканоническими подлежащими. При этом среди неканонических подлежащих следует выделять (1) те, которые не каноничны по структуре (сентенциальные актанты) и (2) по позиции в актантной структуре / падежному маркированию (например, дативные актанты безличных глаголов).

Однако оказывается, что противопоставление не всегда проходит собственно по границе между именными и сентенциальными актантами. По критерию согласования неканонически ведут себя не только сочиненные конструкции с СА, но и сочиненные конструкции, где конъюнкты -- это именные актанты с вершиной то и относительным придаточным (типа то, что Вася принёс). Следовательно, согласование регулируется не типом актанта, а скорее типом вершины (лексическая именная / нелексическая, грамматикализованная или не именная). А значит, все аспекты нестандартного поведения сентенциальных актантов требуют сопоставления не только со стандартными именными группами, но и с сочинением конструкций с то. Возможно, именно тип вершины иногда влияет на нестандартное поведение.

Ключевые слова: подлежащее; сложное предложение; сентенциальный актант; согласование; линейная позиция; интонация; неканоническое подлежащее.



Alexandr B. Letuchiy

Is there a sentential subject in russian?

National Research University Higher School of Economics

In the article, I analyze Russian constructions where the subject position is occupied by a (finite or infinitive) clause, such as `It pleases me to live there' (lit. `Me pleases to live there'). The question is whether complement clauses really act as subjects in these examples.

To find the answer, two diagnostics are used: (1) plural agreement with coordinate constructions and (2) possibility constructions with modal verbs where the subject of the modal verb occupies the position after the embedded verb which is situated in the very beginning of the sentence.

In both respects, clausal `subjects' differ from subject NPs. First, they do not control agreement (some rare cases of plural agreement occur when one of conjuncts is a complement clause, and the other one is NP). Second, they cannot generally occupy the position after the left-extraposed verb. If, however, this is possible, these constructions differ intonationally from their analogues with NPs. Both diagnostics seem to show that complement clauses do not act as subjects (the ordering data shows that their intonation rather brings them together with direct objects that form a constituent with the verb).

However, the syntactic properties do not always distinguish NPs from complement clauses. Interestingly, nominal subjects with the pronominal head to plus a relative clauses (e.g., in sentences like `(That) what Petja bought surprised me') are similar to complement clauses in that they do not control plural agreement either. Thus, the borderline is here not between NPs and CCs, but rather between arguments with a lexical nominal head vs. those with a not nominal or not lexical (grammaticalized) ones.

Another conclusion is that behavioral properties of subject do not form a homogenous head. Some of them are linked to properties of the argument with respect to external context (e.g., case marking), while some are dependent upon the internal type of the NP (e.g., nominal vs. not nominal head).

Key words: subject; complex sentence; complement clause; agreement; linear position; intonation; non-canonical subject.



Введение

Данная статья посвящена подлежащему в русском языке -- а точнее, подлежащным свойствам сентенциальных актантов (далее -- также СА) в предложениях типа Меня удивило, что никто не приехал. Мы покажем, что однозначного ответа этот вопрос не имеет -- в зависимости от того, какие критерии мы используем для определения подлежащего, ответы будут разные.

Дискуссия о подлежащем в русском языке имеет давнюю историю. В традиционной русистике синтаксические позиции (в частности, позиция подлежащего) обсуждались в применении к зависимым предложениям, однако единого решения принято не было. Например, В.В. Виноградов [1955] отмечает, что части сложного (в данном случае -- сложносочиненного, но то же верно и для сложноподчиненного) предложения тесно связаны друг с другом: «...традиционные представления о независимости и самостоятельности предложений, объединенных в структуре сложносочиненного предложения, очень условны и произвольны. Не только содержание, но и структурные своеобразия каждого из предложений в составе сложного предложения взаимообусловлены и взаимосвязаны» [Виноградов, 1955: 431]. Далее принимается гипотеза о том, что подлежащим может быть целое предложение, но существующие классификации критикуются за их грубость -- прежде всего за то, что они слишком уподобляют друг другу структуру простого и сложного предложения.

Довольно давно к данным русского языка применяются признаковые подходы к подлежащему. И.Ш. Козинский [1983] первым продемонстрировал как применимость к вопросу о подлежащем многофакторного подхода, заданного в работе Э. Кинэна [1976], так и его ограниченность: оказывается, что при последовательном применении этого подхода понятие подлежащего в крайней степени размыто. По сути, любые признаки, явно связанные с грамматическим приоритетом, могут служить мерой «подлежащности» актанта. Определенные признаки грамматического приоритета имеют, например, прямое дополнение и агентивное дополнение в творительном падеже при пассиве.

А.В. Циммерлинг [2011], отчасти ориентируясь на методику Х. Сигурдссона [2002], показывает, что возможен и менее радикальный подход. Можно рассматривать стандартным способом канонические номинативные подлежащие, однако для безличных конструкций (например, конструкций с предикативами типа Тебе будет холодно там стоять) требуется подробный признаковый анализ свойств датива тебе и сентенциального актанта там стоять.

В статье мы придерживаемся именно многофакторного подхода. Иначе говоря, мы предполагаем, что нет одного признака, отсутствие или наличие которого раз и навсегда решает вопрос о том, является ли некоторая единица подлежащим или нет. Наиболее продуктивный подход к единицам, не являющимся подлежащими в каноническом смысле, -- это учет разных факторов и измерение степени «подле- жащности», синтаксического приоритета. В этой статье мы измеряем по двум критериям меру соответствия свойств сентенциального подлежащего стандартному именному: эти критерии -- контроль глагольного согласования и возможность одного из типов выноса темы. Тем самым мы принимаем признаковый подход, аналогичный выбранному И.Ш. Козинским [1983].

При этом в качестве канонических подлежащих выбираются именно именные группы в именительном падеже. Возможно, сходство с сентенциальным актантом стало бы больше, возьми мы для сравнения, например кванторные группы (многояблок). Однако мы считаем, что эти группы сами по себе вызывают много вопросов, в том числе касающихся их синтаксического статуса, и не анализируем их.

Нужно также сказать, что мы обходим весьма тонкий и больной вопрос о том, как выделить среди признаков синтаксического приоритета именно признаки, релевантные для определения подлежащего. От ответа на него зависит, в частности, наше решение о том, в любом ли предложении, содержащем актанты, мы допускаем нахождение подлежащего (ср., например, безличные конструкции типа Васе стыдно, где оно обычно не выделяется). Понятно, что если мы отождествляем признаки приоритета и подлежащные свойства, получается, что любая конструкция, где есть актант с хотя бы некоторыми признаками приоритета, уже имеет подлежащее. Мы считаем, что такой крайний подход, несомненно, неприемлем. Однако выбор ядра признаковой системы, которое мы будем рассматривать именно как критерии подлежащего, сильно зависит от теории. За пределами основных признаков подлежащего, таких как именительный падеж и глагольное согласование, ситуация становится сильно размытой и зависит от степени нашего доверия к результатам таких тестов, как рефлексивизация или контроль PRO при целевом обороте. Больше того, как мы покажем ниже, даже данные согласования нередко не дают однозначного ответа на вопрос, является ли актант подлежащим.

Сентенциальные подлежащие (ср., например, Серёжу злит, что все его игнорируют) составляют особую проблему. Дело в том, что сентенциальные актанты не имеют категории падежа и не контролируют глагольное согласование. Тем самым у них по определению отсутствуют ключевые признаки подлежащего.

Именно поэтому некоторые исследователи считают, что сентенциальные подлежащие просто невозможны. Так, например, именно такая крайняя точка зрения принимается в работах [Emonds, 1972] и [Koster, 1978]. В то же время Делаханти [1983] оспаривает эту точку зрения и считает, что сентенциальные субъекты существуют. Наконец, В. Дэвис и С. Дубински [2009] вводят в рассмотрение прагматику: они считают, что сентенциальных субъектов в полном смысле слова действительно не бывает, однако это вызвано не чисто синтаксическими причинами -- роль играет прагматика, а именно большая длина и синтаксическая сложность сентенциальных актантов.

Для русского языка В.В. Виноградов показывает, что инфинитивные и клаузальные подлежащие отличаются по свойствам от именных. Проблема получила освещение и в современных исследованиях [см.: Летучий, 2012, 2014; Князев, 2017], и было показано, что свойства сентенциальных актантов по одним аспектам похожи на свойства именных, а по другим отличаются. В данной статье мы рассмотрим несколько свойств сентенциальных актантов и покажем, что а) сентенциальные актанты не обладают всем набором подлежащных свойств и б) различие иногда нужно проводить не между сентенциальными и именными актантами, а на других основаниях.

Отметим, что в работе мы рассматриваем не все сентенциальные актанты. В частности, не рассматриваются сентенциальные зависимые в связочных конструкциях с предикативами типа Учиться -- весело. Зависимые типа учиться в таких конструкциях не раз становились объектом исследований [см.: Гвоздев, 1973; Летучий, 2014; Циммерлинг, Трубицина, 2014]. Однако мы считаем, что синтаксис предикативов в русском языке существенно отличается от синтаксиса глаголов -- а значит, было бы неверно рассматривать их в рамках одной работы, хотя проблема подлежащего встает для конструкций с обоими типами предикатов.

Из глагольных конструкций мы берем в качестве конкретного объекта эмотивные глаголы и глаголы отношения -- преимущественно рассматривается глагол отношения (по)нравиться. Мы считаем, что наши выводы можно распространить и на другие группы сентенциальных «подлежащих». Выбранные группы удобнее для анализа, чем многие другие, потому что свободно допускают и именные, и сентенциальные актанты, часто синонимичные или квази- синонимичные друг другу (Мне нравится, что ты пунктуален /твоя пунктуальность). Например, глаголы знания и мнения допускают сентенциальные актанты свободнее, чем именные (Японимаю, что Петя опоздал / *Петино опоздание/ *о Петином опоздании).



Проблема аналогии

За всеми подходами, отстаивающими возможность сентенциальных подлежащих, стоит имплицитное предположение:

Синтаксические роли сентенциальных актантов могут быть установлены по аналогии с синтаксическими ролями именных актантов (если они возможны при этом предикате), заполняющим аналогичные валентности.

Например, мы предполагаем, что сентенциальный актант глагола удивить (Меня удивило, что Петя не приехал) может быть подлежащим, потому что у того же глагола есть модель с именным подлежащим (Сегодня ты меня удивил). Однако, как будет показано ниже, эта логика несколько ущербна, хотя основывается на вполне ясных теоретических предпосылках. Можно назвать исходную гипотезу, стоящую в основе аналогии, гипотезой об автономности синтаксических ролей:

Гипотеза об автономности синтаксических ролей

Синтаксические роли -- автономный уровень языковой структуры и классификации единиц. Он не затрагивается непосредственно внутренними свойствами слова или составляющей -- в частности, его грамматическим маркированием и частеречными свойствами.

Альтернативный подход, представленный во многих англоязычных работах, заключается в том, что внутренние (морфологические, частеречные) свойства составляющих и их вершин могут быть релевантны для определения синтаксической позиции.

Синтаксические роли и внутренние свойства

В действительности, помимо конструкций с сентенциальными актантами, существуют и другие подтверждения того факта, что внешние свойства (синтаксические роли, поведение с внешним контекстом) зависимы от внутренних. Хорошей иллюстрацией является поведение кванторных слов.

Кванторные слова действительно способны употребляться в позициях прямого дополнения и подлежащего, где допустимы и именные группы. Например, они тоже способны выступать в качестве подлежащего и прямого дополнения:

(1) Он много сделал;

(2) Много было сделано.

Однако в то же время эти актанты отличаются по своей дистрибуции от именных групп. Например, они могут маркироваться именительным падежом и быть каноническим подлежащим даже в тех случаях, где в норме такой позиции нет. Например, при глаголе хватать /хватить только кванторные (с вершиной-числительным), но не именные группы могут выступать в именительном падеже Группы типа один час -- это обычные именные группы, поскольку числительное один там не является вершиной. Оно ведет себя как прилагательное, модификатор вершинного имени.:

(3) Сколько тебе дать? Два миллиона хватит? [Дина Рубина. Монологи (2000)];

(4) Ему хватило три часа, чтобы оценить ситуацию;

(5) ? Миллион хватит?

(6) ?? Ему хватило один час, чтобы оценить ситуацию.

Некоторые из опрошенных нами носителей считают сомнительными предложения такого рода и с кванторными, и с именными группами. Однако, как кажется, кванторные группы заметно более приемлемы. Разница особенно заметна при формах прошедшего времени, требующих согласования с подлежащим по роду. Приведем данные опроса, где каждый носитель должен был оценить все предложения от 1 балла (абсолютно неприемлемо) до 4 (абсолютно приемлемо). Всего в опросе приняли участие 57 человек:

(7) Мне хватило один час, чтобы оценить ситуацию -- 83 балла;

(8) Мне хватило одного часа, чтобы оценить ситуацию -- 220;

(9) Мне хватило два часа, чтобы оценить ситуацию -- 149;

(10) Мне хватило двух часов, чтобы оценить ситуацию -- 212.

Ответы доступны по адресу: иЯЬ: https://docs.google.com/forms/ d/1rAVWexPsrNXH-LYcsZ7SF2rajnWmGwEsNNCaiUUUZMs/edit? c=0&w=1#responses.

Как видно, если примеры с генитивом именной группы и числительного два примерно одинаково приемлемы (соответственно 3,86 и 3,72 балла в среднем на человека), то примеры с номинативом различаются в среднем более чем на балл (пример (7) получает в среднем 1,46 балла, а (9) -- 2,61). Следовательно, в позиции номинативного подлежащего при хватать гораздо приемлемее кванторные группы, чем именные.

Ниже мы рассмотрим ряд свойств сентенциальных актантов: согласовательные свойства, возможность одного из типов линейного перемещения и некоторые другие -- и сделаем выводы о том, как сентенциальные «подлежащие» соотносятся со стандартными типами подлежащих.

Согласование

Одним из ключевых признаков подлежащего является контроль глагольного согласования. К нему способны и именные, и кванторные группы. Впрочем, если подойти к проблеме глубже, то, на наш взгляд, стоит принять подход Е.А. Лютиковой [2010]: это способ анализа, при котором принимается, что отсутствие / наличие согласования глагола с кванторными группами -- это не свободные варианты, а показатель того, содержит ли группа проекцию DP:

(11) Пришли (эти) пять человек;

(12) Пришло (*эти) пять человек.

2.1. Запрет на согласование с сентенциальными актантами

Сентенциальные актанты не способны к контролю согласования. Это касается и финитных зависимых клауз, и инфинитивных оборотов. Понятно, что в стандартном контексте типа Меня удивило, что никто не пришёл, вопрос о согласовании лишен смысла: нельзя выяснить, наблюдаем мы «дефолтную» форму среднего рода единственного числа / третьего лица единственного числа или согласование с сентенциальным актантом. Однако рассмотрение сочинительных конструкций проясняет ситуацию. С именными актантами согласование в таких случаях возможно:

Пришли Маша и Даша.

Напротив, для сентенциальных актантов оно запрещено:

(13) Ее удивляло, что брань слышалась непрерывно и что громче и дольше всех бранились старики, которым пора уже умирать [А.П. Чехов. Мужики (1897)];

(13') *Еёудивляли, что брань слышалась непрерывно и что громче и дольше всех бранились старики;

(14) Мне вначале просто нравилось гулять по улицам и разглядывать рекламы [Василий Аксенов. Круглые сутки нон-стоп // «Новый Мир», 1976];

(14') *Мне вначале просто нравились гулять по улицам и разглядывать рекламы.

Отметим, что согласование невозможно даже для сентенциальных актантов с местоимением то, которые во многих других отношениях близки к именным актантам:

(15) *Меня удивили то, что на улице мало машин, и то, что в метро почти никто не ездит.

Тем самым согласование с сочиненной группой из двух сентенциальных актантов показывает отличия СА от стандартных подлежащих. Согласование с сочиненной группой в норме возможно, если конъюнкты именные (хотя вариант без согласования часто также допустим, а иногда является главным) и невозможно, если они сентенциальные.

сентенциальный подлежащий эмоциональный предикат



Сентенциальные актанты и относительные придаточные с то

Казалось бы, наши данные показывают, что сентенциальные актанты по признаку согласования ведут себя не «подлежащно», не согласуются по множественному числу. Однако похоже, что некоторые различия объясняются не различием между сентенциальными и именными актантами, а чем-то другим.

Чтобы ввести эти случаи, напомним, что некоторые актанты, содержащие клаузу, сентенциальными тем не менее не являются. Речь идет о группах, модифицированных придаточными относительными:

(16) Человек, которого мы вчера видели, весь день вертелся около нашего дома.

Хотя актант [человек, которого мы вчера видели] содержит в структуре клаузу, сам по себе он клаузой не является. Вершина человек модифицируется относительным придаточным которого мы вчера видели. Актант при этом ведет себя, конечно, как именной: это ясно хотя бы из того, что при глаголе вертеться подлежащим никак не может быть ситуация.

Наряду с примером (16), где вершина -- это стандартное существительное, есть и другие случаи. В примерах типа (17) и (18) относительное придаточное модифицирует местоименную вершину: например, всё, то и т.д.:

(17) Всё, что ты купил, уже успело испортиться;

(18) То, что принёс Вася, я сразу переложил в шкаф.

Примеры (17) и (18) семантически отличаются от предложений типа (16). В (17) и (18) мы ничего не знаем об описываемом предмете, кроме его описания, выраженного придаточным относительным. Однако в любом случае синтаксически актант в примерах (17) и (18) тоже является именным и обозначает предмет. В частности, данный актант сочетается с такими глаголами (испортиться, переложить), при которых сентенциальные актанты невозможны.

Тем не менее выясняется, что некоторые актанты с относительными придаточными тоже не могут контролировать согласование. Сравним хотя бы поведение актантов с вершиной тот (одушевленных) и с вершиной то (неодушевленных):

(19) То, что он видел, и то, что слышал, рождало привычное ощущение неясной, но несомненной игры [Леонид Зорин. Глас народа (2007-2008) // Знамя, 2008;

(20) *То, что он видел, и то, что слышал, рождали ощущение игры;

(21) Мне больше всего понравились тот, кто выступал первым и тот, кто выступал последним.

Чем же вызвано различие между этими типами примеров? Ясно, что напрямую объяснить их одушевленностью нельзя: в нормальной ситуации неодушевленные подлежащие контролируют согласование. Другая линия объяснения могла бы задействовать противопоставление предметов и ситуаций. Однако и она, видимо, непродуктивна. Согласование с конструкциями с то невозможно даже в том случае, когда речь идет, например, о подарке или сумке продуктов -- параллельные примеры с обычными именными группами допускают согласование:

(22) *То, что купил Вася, и то, что купил Петя, лежат на столе;

(23) Петин подарок и Васина книжка лежат на столе.

Скорее речь идет о степени близости вершины к стандартной именной группе / существительному. Вершина тот в целом похожа по свойствам на именную группу -- например, она может изменяться по числу:

(24) Мне больше всех понравились те, кто выступал в конце.

Итак, правило можно сформулировать так: согласование глагола не контролируют те сочиненные группы, в которых конъюнкты не имеют вершины со свойствами лексического существительного (в частности, с набором именных категорий, таких как число, и с референцией к конкретному объекту действительности). Под эту формулировку попадают конструкции с тот (их референтом является человек), но не конструкции с то. Этим же объясняется поведение сентенциальных актантов с комбинацией тот факт, что: группа тот факт имеет смешанные свойства (факт нельзя назвать в полной мере грамматическим маркером, однако, например, по числу в этой конструкции оно уже не изменяется). Именно поэтому предложения типа (25), видимо, возможны, но выглядят нестандартно:

(25) Меня удивляют тот факт, что Петя не приехал, и тот факт, что он нас не предупредил.

2.3. Дополнительные данные: сочинение именных групп и сентенциальных актантов

Особым и проблемным случаем являются конструкции, где в позиции подлежащего сочиняются именная группа и сентенциальный актант В целом, конечно, сочинение этих двух типов групп встречается редко и в не-которых случаях полностью неграмматично: ср. *Я знаю, что Серёжа заболел и его адрес.. Приведем некоторые примеры:

(26) Также важны цена и то, не будет ли он слишком греться (acerfans.ru >... >);

(27) Оно лаконичное, поэтому крайне важны качество и то, как оно сидит на конкретной девушке. (wap.bbcru.forum24.ru);

(28) Главными тому причинами стали его неоправданно высокая цена и то, что автомобиль вышел на рынок со скудным выбором комплектаций... (Газета РБК)

Данная конструкция является исключением в том смысле, что здесь придаточное с то, что участвует в согласовании. Это возможно, только если другой конъюнкт -- является именной группой. Если в примере типа (26) заменить слово цена на придаточное, согласование станет невозможно:

(29) *Также важны то, сколько он стоит и то, не будет ли он слишком греться.

Хотя примеры типа (26)--(28) редки, они показывают, что маргинально сентенциальные актанты (хотя не все, а только с местоимением то) могут участвовать в согласовании. Естественно, подобных примеров с согласованием мы не найдем с теми типами неканонических подлежащих, которые занимают «неправильную» позицию в актантной структуре глагола или маркируются «неподлежащным» падежом -- например, для дативных актантов:

(30) *Машу и Васю знобили.

На сегодняшний день мы не имеем формальной трактовки примеров с согласованием типа (26)--(28). Однако следует предположить, что сам механизм согласования запускается именным конъюнктом с лексической вершиной. При этом далее просто подсчитывается количество групп -- и, поскольку в примерах (26)--(28) их по две, глагол может оформляться множественным числом.

Просодические характеристики и линейная позиция

Перейдем теперь к другому критерию -- возможности одного из типов линейного перемещения. Нужно сказать, что хотя в русском предложении наблюдается довольно большая свобода порядка слов (русский принадлежит к языкам, для которых в порождающей грамматике используется механизм скрэмблинга, перемешивания составляющих, см. [Bailyn, 2001], в полной мере назвать его свободным нельзя (см., например, [Bailyn, 2001, 2003], где показано, что перемещение актанта придаточного предложения в начальную позицию довольно строго ограничено, и эти ограничения в некоторых аспектах сходны с ограничениями на вынос вопросительного слова). Наш материал отличается от материала работ Бейлина о скрэмблинге, но подтверждает, что свобода порядка слов в русском языке является неполной.

Мы рассматриваем конструкции с матричным модальным глаголом, зависимым инфинитивом и подлежащим при модальном глаголе -- сентенциальным или именным. Базовый порядок слов в этих конструкциях -- один из следующих:

(31) Эта песня могла понравиться только идиоту / жить здесь могло понравиться только идиоту;

(32) Только идиоту могла понравиться эта песня /здесь жить.

Передвижение, о котором мы говорим, устроено следующим

образом: зависимый инфинитивный предикат перемещается в абсолютное начало предложения и становится ортотонической темой. За ним следует подлежащее главного предложения, которое является атонической темой. Тем самым сильный акцент темы (часто -- контрастной) находится на одном (инфинитивном) актанте матричного модального глагола, а атонической темой является другой (субъект возможности).

(33) Понравиться эта песня /здесь жить могло только идиоту.

Если принять инвентарь линейно-акцентных преобразований,

принятых в [Циммерлинг, 2008; Янко, 2001] о других вариантах исчисления таких преобразований), то это перемещение относится к типу 3 “Verb topicalization” и описывается следующим образом:

Verb Topicalization (Перемещение глагола влево в начало фразы в позицию основной Темы).

(34) [_т 1Вася] ^хорошо [_№1объясняет] ^ # [_T I Объясняет] _{i 0}Ва- ся t _i [_F [_№1хорошо]]. [Циммерлинг, 2008: 181, примеры (18аб)] В этой работе мы не используем нотацию А.В. Циммерлинга (в целом очень удобную), а просто ставим на месте нисходящего акцента символ \, а на месте восходящего символ А Это решение не обусловлено никакими теоретическими предпосылками, а связано только с тем, что мы используем данные интонации лишь фрагментарно и только в той мере, в какой она может дать информацию о синтаксической структуре..

Автор указывает, что основная тема -- в данном случае глагол -- несет восходящий акцент с ранним таймингом. В работе Е.А. Брыз- гуновой для таких случаев предлагается ИК-3 -- восходящий тон с последующим падением.

Для нас будут существенны как собственно возможность передвижения синтаксических единиц в начало предложения, так и интонация, которой может оформляться передвинутая часть.



Ограничение на перемещение сентенциального актанта в позицию атонической темы

Итак, рассмотрим полипредикативные конструкции, где от матричного глагола зависит инфинитивный оборот Как справедливо замечает анонимный рецензент, для многих русских кон-струкций с инфинитивом, в том числе и для модальных, не очевидно, являются ли они полипредикативными. Однако для нас в данном случае важно не соотношение конструкций типа (31) с прототипами поли- и монопредикации. Существенно только то, что в (26) глагол, подчиненный модальному, имеет именной актант (эта песня), а в (31) -- сентенциальный (там жить). Именно эти два типа актантов мы и сопоставляем друг с другом.:

(35) Только идиоту могла понравиться эта песня.

Мы действуем точно так же, как в разделе 2: а именно сопоставляем поведение именного актанта (эта песня) с сентенциальным (здесь жить, см. пример (31)). Чтобы избежать путаницы, сразу скажем, что мы рассматриваем соответственно, именной и сентенциальный актант вложенного глагола в инфинитиве и сопоставляем их синтаксическое поведение:

(36) [могла [понравиться [эта песня]]];

(37) [могло [понравиться [там жить]]].

Нулевой гипотезой будет предположение о том, что структуры в (36) и (37) аналогичны (независимо от того, задают ли модальный глагол и глагол, подчиненный ему, каноническую полипредикацию). Исходной по отношению к (36) и (37) структурой будет предложение, где актантом глагола понравиться является ИГ или СА:

(38) Ему понравилась эта песня;

(39) Ему понравилось там жить.

Затем глагол понравиться с именным или сентенциальным актантом, в свою очередь, подчиняется модальному глаголу мочь, и возникает структура типа (36) или (37).

Возможен порядок, где инфинитив занимает первую позицию, а подлежащее главного предложения эта песня -- вторую:

(40) Понравиться эта песня могла только идиоту;

(41) Понравиться эта повесть могла только тем людям, которые не представляют себе в молодости счастья без несчастной любви (иЯЬ: https://books.google.ru/books? 1зЬп=5457163172);

(42) Симпатизировать россияне могут кому угодно, но голосовать будут в основном за них [Игнатов Владимир. У ДУТЫХ ПАРТИЙ ВЕК НЕДОЛОГ // Труд-7, 2003.11.05] (иЯЬ: https://royallib.com/ read/bushkov_aleksandr/strana_o_kotoroy_znali_vse.html).

В этой конструкции инфинитив в начальной позиции -- это вынесенная тема. Нередко она является контрастной: в примере (42) противопоставлены глаголы симпатизировать и голосовать. Т.Е. Янко [2004] отмечает, что контрастные темы часто помещаются в начало предложения или клаузы (ср., например, Готовила пирог мама, а резал Вася).

Как показано выше (примеры (36) и (37), у модального глагола может быть сентенциальное подлежащее, если его может иметь подчиненный предикат. Например, глагол понравиться может иметь подлежащие обоих типов, а значит, оба типа подлежащих возможны в конструкции с модальным глаголом и понравиться:

(43) Только идиоту могло понравиться там жить;

(44) Только идиоту могло быть приятно, что городом правят бандиты.

Однако в конструкции с топикализацией глагола возникают проблемы с выносом во вторую позицию сентенциального актанта (ср. примеры (40)--(42), где показано, что такой вынос возможен для именного подлежащего модального глагола. Согласно нашей интуиции, инфинитивные подлежащие с трудом допускают вынос, а финитные, по-видимому, не допускают вообще Впрочем, надежных суждений от информантов на сегодняшний день получить не удалось -- в первую очередь потому, что интонационное оформление фразы с выносом глагола сильно варьирует по информантам.:

(43') ?? Понравиться там жить / жить там могло только идиоту;

(44')*Понравиться, что городом правят бандиты, могло только идиоту.

Возможно, что сомнительность примера типа (44') связана с «тяжестью» -- длиной и синтаксической сложностью -- финитного сентенциального актанта. Однако, если сопоставить сентенциальный актант с именной группой, содержащей относительное придаточное, окажется, что дело всё-таки не в тяжести. Пример (45'') кажется хотя и тяжеловесным, но вполне допустимым:

(45'') Понравиться новость, которую вчера сообщил Петя, могла только идиоту, (но смириться с ней нам всем когда-нибудь придётся)¹.

Данные интонации

Существенны ещё и интонационные различия. Как было показано Е. Брызгуновой [1980], Т.Е. Янко [2001] и многими другими, ортотоническая тема в утвердительных предложениях в стандартном случае имеет восходящую интонацию [см. также Циммерлинг, 2008]¹ Приемлемость такого рода предложения повышается, если восходящая интона- ^{ция на контрастной теме} понравиться выражена сильно и отчетливо отделяет глагол ^{от следующего, не контрастного, материала} новость, которую вчера сообщил Петя. См. в [Янко, 2010]: «... при теме, для которой характерно ... повышение частоты основного тона на ударном слоге акцентоносителя, конечная точка набора высоты располагается существенно выше, чем при неконтрастных реализациях» [Янко, 2010: 139].. Тем самым инфинитив несет восходящую интонацию. Следующее за ним слово (эта песня в примере (40)) является, по-видимому, атонической темой, которая не подвергается контрастному выделению и может произноситься несколько по-разному: либо полностью слитно с остальным материалом главной клаузы, либо с некоторой паузой.

(46) Понравиться Т эта песня могла только идиоту\

(41) Понравиться Т эта песня /могла только идиоту\ (косой чертой мы обозначаем паузу).

Однако еще более важно то, какая интонация невозможна при именном подлежащем. По-видимому, нельзя произнести это предложение, как в (48): распространить восходящую интонацию на всю группу типа понравиться эта песня:

(48) * Понравиться эта песня Т / могла только идиоту\ Использование звездочки для невозможной интонации довольно экзотично, однако в этом случае представляется оправданным: как будет показано ниже, тот факт, что интонация типа (48) «неправильная», отражает именно грамматическую структуру предложения.

По-видимому, это отражает общепризнанный факт, что подлежащее главного модального глагола (песня в (48), конечно, не формирует составляющую с подчиненным глаголом (последовательность понравиться эта песня не является составляющей). Больше того, как обычно считается, инфинитивные обороты вообще не имеют своего выраженного подлежащего. В структурах типа (40) существительное песня синтаксически относится не к вложенной клаузе, а к главной -- а значит, было бы крайне неестественно, если бы оно интонировалось вместе с клаузой, к которой не принадлежит.

Наши рассуждения подтверждает тот факт, что как раз сочетание из инфинитивной формы подчиненного глагола и его прямого дополнения допускают интонирование, как в (49):

(49) Полюбить эту песню Т /мог только идиотХ

Прямое дополнение, естественно, входит в инфинитивную клаузу. Можно считать, что в (49) выносится не инфинитив, а затем отдельно дополнение, а вся клауза в целом. Естественно, она целиком получает интонацию ортотонической темы.

Перейдем теперь к сентенциальным актантам. СА в позиции подлежащего (если носитель вообще считает возможным его вынос) интонируется по-другому. Вариант (50) невозможен: СА не произносится вместе с главной клаузой.

(50) Понравиться Т жить здесь (здесь жить) могло только идиоту Х

Напротив, согласно проведенному нами небольшому опросу носителей, возможна интонация, как в (51):

(51) Понравиться здесь жить Т / могло только идиотуХ

Тем самым если вообще считать возможным вынос СА, он произносится скорее вместе с подчиненной клаузой, чем с главной. В этом смысле сентенциальный актант сближается с дополнением подчиненной клаузы и отделяется от именного подлежащего модального глагола.

Конечно, некоторая тонкость состоит в том, что мы анализировали конструкцию с модальным предикатом мочь, т.е. включающую, кроме сентенциального актанта, еще две глагольных группы (с глаголом мочь и с вложенным предикатом типа понравиться). Однако это не должно помешать нашему анализу. Действительно, выше мы показали, что именные актанты в рассмотренной конструкции ведут себя как подлежащие глагола мочь, а сентенциальные -- похоже на дополнения зависимой клаузы. Выше мы приняли точку зрения, что конструкции с модальным глаголом всегда производны от конструкций без него.

В частности, поскольку подлежащее модального глагола всегда совпадает с подлежащим вложенного, мы должны считать, что если именная группа типа эта песня в рассматриваемой конструкции ведет себя как подлежащие глагола мочь, то она связывает PRO при инфинитиве понравиться (мочь -- предикат субъектного контроля). А значит, в базовой конструкции эта песня является подлежащим понравиться (Мнепонравилась эта песня). И наоборот, поскольку сентенциальный актант не ведет себя как подлежащее глагола мочь, это, скорее всего, означает, что тот же сентенциальный актант не был (полноценным) подлежащим и в исходной конструкции с понравиться.

Впрочем, мы не рассматриваем другую возможность. Если считать, что русские модальные глаголы представляют из себя предикаты подъема, то можно думать, что в конструкции с мочь и с именным, и с сентенциальным актантом изначально содержат подлежащее при вложенном глаголе типа понравиться. Тогда разница между конструкциями с именным и с сентенциальным актантом заключается в том, что именное подлежащее вложенного предиката поднимается в позицию подлежащего при глаголе мочь, а сентенциальное подлежащее остается при вложенном предикате. Эта возможность также заслуживает внимания. Она не отменяет того факта, что сентенциальные и именные подлежащие ведут себя по-разному, но скорее подрывает аналогию между сентенциальным актантом и дополнением вложенного предиката -- тогда сентенциальный актант следует рассматривать просто как не поднятое подлежащее при инфинитиве.

Данные сочинения

Представим теперь еще один, дополнительный, критерий, показывающий, что сентенциальное подлежащее ведет себя отлично от именного. Данный критерий связан с эллипсисом вложенного глагола при совпадении с вложенным предикатом предыдущего предложения:

(52) -- Может ли Серёже понравиться рыбалка? -- Рыбалка может понравиться, а вот охота вряд ли.

В вопросе в (52) вложенный глагол понравиться выражен, а в ответе подвергается эллипсису.

Данный критерий изложен в той же части, что критерий, связанный с выносом и интонацией, просто потому, что тоже задействует материал конструкций с модальным предикатом.

Сентенциальное подлежащее несколько хуже, чем именное, выступает в сочинительных конструкциях с эллипсисом инфинитива вложенного глагола. Если пример (52), где остается только глагол может и его подлежащее рыбалка, приемлем, то (53), где с тем же глаголом выступает сентенциальное подлежащее работать на раскопе, сомнителен:

(53) -- Может ли подростку понравиться работать на раскопе?-- Рыбачить может понравиться, а вот охотиться вряд ли.

Опрос 163 носителей показывает довольно сильную разницу в оценках: пример (52) получил 602 балла, а пример (53) -- 466. Каждый из носителей должен был оценить примеры от 1 балла (абсолютно непримлемо) до 4 (абсолютно приемлемо). Первый пример в среднем на носителя набирал 3,69 балла, а второй -- 2,86.

Ответы доступны по адресу: URL: https://docs.google.com/forms/ d/1s88XMGFoKvV-eBPOWh76hUh0P7LkWC9R-9TOpGx5u0Y/edit? c=0&w=1#responses

В русле наших предыдущих рассуждений нужно предположить, что (53) менее приемлемо из-за синтаксических свойств сентенциальных актантов. В (52) оставленный при эллипсисе актант рыбалка и глагол может принадлежат к одной (главной) клаузе. Однако, как мы поняли раньше, сентенциальный актант не в полной мере ведет себя как подлежащее главной клаузы. В связи с этим, видимо, (40) и выглядит сомнительно: эллипсис здесь привел к тому, что выражены матричный глагол может и инфинитив рыбачить, для которой неясно, находится ли она в той же клаузе, что может Отметим крайне интересное замечание анонимного рецензента о предложе-ниях типа -- Может ли подросток пить вино? -- Вино может, а вот водку вряд ли. Действительно, в этом предложении оставленный при эллипсисе фрагмент вино может содержит главный глагол и объект подчиненного глагола. Резонным кажется вопрос, верно ли, что подлежащие и дополнения различаются по данному принципу. Однако сейчас мы не имеем достаточно данных, чтобы на него ответить..



Выводы

Итак, в сложных предложениях с инфинитивной конструкцией сентенциальный актант ведёт себя не совсем так, как именной. Если именная группа подлежащего, безусловно, принадлежит к главной клаузе, то сентенциальный актант в определённом смысле является членом инфинитивной клаузы. Этим он напоминает прямое дополнение.

Однако эти данные надо интерпретировать осторожно. Вполне возможно, что особое поведение сентенциального актанта связано с тем, что длинные СА не склонны занимать левую позицию. Впрочем, данные русского языка (и типологии, см. [Schmidtke-Bode & Diessel, 2017]) показывают, что такого строгого ограничения нет: инфинитивные актанты легко двигаются по предложению, в том числе появляются в левой позиции.

Заключение и перспективы

Итак, как выясняется, сентенциальные актанты, выступающие вроде бы в позиции подлежащего, не имеют многих свойств стандартного подлежащего. Объясняться это может разными свойствами: например:

отсутствием категории падежа;

отсутствием лексической, не грамматикализованной вершины;

большой длиной и синтаксической сложностью.

Например, ограничение на позицию, которую может занимать сентенциальный актант, вероятно, связано и с длиной, и, возможно, с отсутствием именной вершины. Невозможность согласования связана просто со свойствами вершины, но вряд ли с длиной составляющей.

Возникает вопрос, как анализировать тот факт, что при одном и том же глаголе в одной и той же семантической роли могут быть актанты с разными синтаксическими свойствами: «полноценные» подлежащие и «неполноценные». Один из возможных подходов мог бы заключаться в том, чтобы считать такие глаголы аналогами безличных предикатов.

В целом переход от личной к безличной модели засвидетельствован в русской грамматике: именно так соотносятся предложения типа Лодку унесло течением со стандартным типом Лодку унесло течение. Однако для конструкций с сентенциальными актантами такая интерпретация интуитивно сомнительна. Действительно, в предложениях типа Меня удивило, что Вася не позвонил стимул эмоции слишком явно аналогичен именной группе в случаях типа Меня удивило Васино поведение, чтобы усматривать здесь коренную перестройку синтаксической структуры. Аналогия заключается не только в том, что и именной, и сентенциальный актанты имеют семантическую роль Стимула. Важно еще то, что стимул, выраженный сентенциальным и именным актантом, практически во всех контекстах взаимозаменяемы. Синтаксически, за исключением согласования, сентенциальный и именной актанты тоже во многом параллельны. Например, при вопросе обоим типам актанта соответствует именное местоимение что в именительном падеже:

(54) -- Что тебя удивило? -- Что Вася не позвонил;

(55) -- Что тебя удивило? -- Васино поведение.

Напротив, конструкция Лодку унесло течением -- это действительно результат перестройки исходной структуры, вызванный тем, что течение понимается здесь как некоторая причина изменений, подчеркиваются спонтанность события и неагентивность участника (следовательно, нельзя говорить о взаимозаменяемости стандартного номинативного и инструментального выражения актанта).

И вполне естественно, что при перестройке меняется и падеж местоимения, соответствующего отодвинутой на периферию группе:

(56) -- Чем / *что унесло лодку? -- Течением;

(57) -- Что / *чем унесло лодку? -- Течение.

Другой подход заключается в том, чтобы на более общем уровне противопоставить сентенциальные актанты именным. В этом случае мы должны считать, что если актант выражен предложением, то он не укладывается в общепринятую иерархию синтаксических позиций типа S > DO > Ю. В принципе данные о линейной позиции сентенциального актанта поддерживают такой подход, однако некоторые свойства всё-таки противопоставляют сентенциальные актанты с разными позициями.

Наконец, изложим тот подход, который мы выбираем. Мы считаем, что свойства актанта объясняются конкуренцией двух факторов: его свойств по отношению к внешнему контексту (позиции в валентной структуре глагола) и внутренних свойств (длины, типа вершины и т.д.). В случае с именными актантами два фактора не конфликтуют, а поддерживают друг друга: в позиции подлежащего (свойство по отношению к внешнему контексту) находится актант, который соответствует ей по падежу и частеречной принадлежности (внутреннее свойство).

В случае с сентенциальными актантами самый сильный фактор -- это внутренние свойства. Сентенциальные актанты ведут себя особым образом, поскольку не содержат «нормальной» для актанта глагола (именной) вершины, категории падежа, а также потому, что они слишком сложны синтаксически.

Если это так, то можно предположить, что неканонические подлежащие делятся на два класса. Одни являются «не совсем подлежащими» в силу внутренних свойств, а другие -- в силу синтаксической позиции и конкуренции с каноническими подлежащими. К первым относятся сентенциальные актанты, ко вторым -- неканонические подлежащие в дативе, исследуемые А.В. Циммерлингом.

При этом «неканоничность» обоих типов составляющих выражается примерно в одном и том же: в сомнительности контроля рефлексива, в невозможности согласования. Зато основания считать их хотя бы отчасти подлежащими -- разные. Для сентенциальных актантов они парадигматические (аналогия с именными актантами в альтернативной модели управления того же глагола), а для дативных и подобных актантов -- синтагматические (отсутствие конкурирующего актанта в той же модели управления или победа над конкурентом по части критериев).

Еще одно различие заключается в конкретном поведении по критериям подлежащего. Например, по критериям согласования оба типа -- сентенциальные актанты и именные актанты с неканоническим падежным маркированием (например, дативные) -- не являются подлежащими, однако, как показано выше (раздел 2.3), только для сентенциальных, но не для дативных, актантов существуют случаи, где согласование всё-таки маргинально допустимо. Для дативных актантов не может быть никаких сомнительных случаев -- они вообще не контролируют согласование. Это связано с тем, что согласование -- критерий, завязанный прежде всего на позицию актанта по отношению к внешнему контексту, а у сентенциальных актантов она «правильная».

Напротив, рефлексивизация и контроль деепричастия, не рассмотренные здесь, скорее могут давать полуприемлемые предложения или даже приемлемые для дативных актантов (ср. нормальное Мне стыдно за своё поведение). Это говорит о том, что они (особенно рефлексивизация) связаны прежде всего с приоритетом именной группы, а не с канонической субъектной позицией в актантной структуре глагола или падежным маркированием. Деепричастие в современном (разговорном) языке тоже постепенно переориентируется с номинативного актанта на любой приоритетный, например дативный. Однако такие полуприемлемые предложения не могут порождаться сентенциальными актантами. Дело в том, что для контроля анафорических единиц, таких как рефлексив, или деепричастия какая-нибудь именная группа (хотя бы не номинативная) все-таки необходима.

В то же время для контроля PRO именная группа не обязательна. Сентенциальные актанты могут контролировать PRO (ср., например, Ему может понравиться, что его поздравят все вместе).

Исследуя свойства сентенциальных актантов, мы пришли к выводу, что водораздел не всегда проходит по границе между сентенциальными и именными актантами. В части случаев (а именно, при анализе глагольного согласования) важно то, имеет ли актант лексическую (не грамматикализованную) вершину, и сентенциальные актанты объединяются с конструкциями с придаточным относительным типа то, что Вася принёс. Следовательно, на самом деле недостаточно сказать, что поведение неканонических подлежащих объясняется их внутренними свойствами: релевантные внутренние свойства могут быть разными -- играть роль может как противопоставление «сентенциальный / именной», так и «с лексической / с грамматикализованной вершиной». Тем самым важной перспективой исследования является скорее не выделение новых поведенческих тестов на подлежащее, а выяснение того, какие из существующих тестов регулируются какими признаками подлежащего. Как оказывается, эти признаки могут быть весьма нетривиальны и не ограничиваться противопоставлением между именными и сентенциальными актантами.



Список литературы

Брызгунова Е.А. Интонация // Русская грамматика. Т. 1 / Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 1980. С. 96-122.

Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения // Виноградов В.В. Вопросы грамматического строя. М., 1955. С. 389--436.

Гвоздев А.Н. Современный русский литературный язык. М., 1973.

Летучий А.Б. О некоторых свойствах сентенциальных актантов в русском языке // Вопросы языкознания. 2012. № 5. C. 57--87.

Лютикова Е.А. К вопросу о категориальном статусе именных групп в русском языке // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2010. № 6. С. 36-76.

Тестелец Я.Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.

Циммерлинг А.В. Локальные и глобальные правила в синтаксисе // Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: Труды Международной конференции «Диалог 2008». Вып. 8 (15). М., 2008. С. 551-562.

Циммерлинг А.В. Неканонические подлежащие в русском языке // От формы к значению, от значения к форме: Сборник статей в честь 80-летия А.В. Бондарко. М., 2011. С. 568-590.

Циммерлинг А.В., Трубицина М.В. Дативные и сентенциальные подлежащие в русском языке: от внутренних состояний к общим суждениям // Вестник Московского государственного гуманитарного университета им. М.А. Шолохова. Серия Филологические науки. 2014. № 4. С. 71-104.

Янко Т.Е. Коммуникативные стратегии русской речи. М., 2001.

Bailyn J. On scrambling: A reply to Boskovic and Takahashi // Linguistic Inquiry. 2001. 32. P. 635-658.

Bailyn J. Does Russian scrambling exist? // Word order and scrambling / Simin Kariri (ed.). Blackwell, 2003. P. 156-176.

Davies W and Dubinsky S. On the existence (and distribution) of sentential subjects // Hypothesis A/hypothesis B: Linguistic explorations in honor of David M. Perlmutter / D.B. Gerdts, J.C. Moore, and M. Polinsky (eds.). Cambridge, MA, 2009. P. 111-128.

Delahunty G.P. But sentential subjects do exist // Linguistic Analysis. Vol. 12. 1983. P. 379-398.

Emonds J. A reformulation of certain syntactic transformations // Goals of linguistic theory / S. Peters (ed.). Englewood Cliffs, 1972. P. 21-62.

...