Опыт систематизации терминов в лексической семантике, связанных с понятием импликации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова», Москва

Опыт систематизации терминов в лексической семантике, связанных с понятием импликации

Д.В. Антошина

Аннотация

импликация лексический семантика

В данной статье представлен опыт систематизации употребления термина импликация и его аналогов -- терминов импликатура, инференция и следствие, основанный на кратком аналитическом обзоре работ в области отечественной лексической семантики, в которых используются эти термины. Основными целями данной работы является демонстрация многозначности указанных терминов и отсутствия единой системы именования явлений, описанных с их помощью, а также предложения способа упорядочения терминов в рамках заданной группы. В разделе 1 рассмотрено употребление логической связки 'импликация', стандартно обозначаемой как '^', в рамках формально-логического подхода, в разделе 2 предлагается обзор применения отношения импликации между предложениями для установления парадигматических отношений между лексическими единицами, например, синонимии, гиперонимии и т.д. Раздел 3 представляет собой обзор центральных и периферийных компонентов толкования слова, обозначенных терминами импликация, инференция, импликатура или следствие. Употребление импликации в качестве семантического элемента толкования, в частности, характерологических предикатов, рассмотрено в разделе 4. В заключении представлены выводы, полученные в результате обзорного анализа употребления указанных терминов. Так, использование импликации в рамках формального похода, а также для установления парадигматических отношений, признается закономерным, при этом использование данного термина для обозначения явлений, слабо связанных с импликацией, в частности, ассоциаций, предлагается по возможности избегать. Одним из результатов данной работы является представление возможных вариантов замены терминов импликация и следование на менее многозначные термины в тех случаях, где это возможно.

Ключевые слова: лексическая семантика; импликация; импликатура; инференция; терминология.

Abstract

This paper presents an analytical review of Russian research papers on lexical semantics that employ the terms implication and its analogues inference and implicature. The paper aims to demonstrate the polysemy of the terms and to reveal the absence of a common system in naming the processes to which these terms refer. Sections 1-4 of the article present a review of papers that employ the terms implication and its analogues within the framework of formal logical approach, to establish paradigmatic relations or to name central or peripheral components of word meanings. In addition, implication, that is normally denoted by the sign '^', is also often used as an element of semantic metalanguage, e.g. in predicate definitions, which describe human character traits. An attempt is made to systematize the terms implication, implicature, inference and their synonyms in lexical semantics. The proposed naming system aims to replace the terms by their less polysemantic synonyms or, if possible, by more appropriate terms. As a result, the following conclusion was obtained: the use of implication within the formal approach and for establishing paradigmatic relations is appropriate, while in cases that are weakly related to implication (e.g. associations) the use of this term should be avoided, if possible.

Key words: lexical semantics; implication; implicature; inference; terminology.

Термин «импликация», пришедший в лингвистику из логики, получил широкое распространение в работах отечественных и зарубежных лингвистов. Например, данный термин и его аналоги (импликатура, следствие, имплицитура) активно используется в работах, посвященных имплицитной информации, содержащейся в высказывании, в частности, в работах П. Грайса, нео-грайсианцев К. Баха, С. Левинсона, Л. Хорна и др., а также в теории релевантности Д. Спербера и Д. Уилсон. Кроме того, термин импликация используется для обозначения смыслового отношения между предложениями, наряду с терминами следование (см., например [Кобозева, 2012: 217]) и вынуждение (necessitation, см. [Van Fraassen, 1968]). Наша статья посвящена употреблению понятия «импликация» и его аналогов следствие и импликатура в лексической семантике, где они активно используются начиная со второй половины XX в. Основные цели нашего аналитического обзора работ, в которых содержится термин «импликация» и его аналоги, -- обнаружение задач, при решении которых авторы используют данные понятия, сравнение по значению совпадающих по форме терминов в работах разных авторов, а также описание явления синонимии и полисемии в данной группе. Результат данного анализа -- это предложенные нами различные варианты приведения данной группы неоднозначных терминов в систему.

Импликация как средство моделирования лексического значения в рамках формально-логического подхода к языку

Формально-логический подход к языку основан на применении формальной логики к естественному языку, в рамках данного подхода для репрезентации значения высказывания используется некоторый формальный язык и правила вывода. Одним из элементов логического языка, применяемого при формальном моделировании процесса логического вывода, является логическая связка импликация, обозначаемая при помощи знаков '^' или 'з' (реже W). Импликация -- аналог языковой конструкции «Если..., то...», при этом часть импликативной конструкции, следующую за если, принято называть антецедентом или посылкой импликации, а часть после то -- консеквентом или заключением.

Импликация используется в том числе для формального описания правильных умозаключений, в сокращенном виде (в виде энтимемы) представленных в высказываниях типа Если Джек холостяк, то он не женат. В [Carnap, 1956] для этой цели вводятся так называемые постулаты значения, позволяющие раскрыть семантическую структуру слова, при помощи преобразования простого суждения типа Джек холостяк в «большую посылку» умозаключения. Так, предложение «Если Джек холостяк, то он не женат» [Carnap, 1956, цит. по Карнап, 1959: 321] может быть представлено на формальном языке как «Bb ^ ~Mb», при этом B служит для обозначения предиката «холостяк», М -- для «женат», а b -- переменная для подстановки в эти предикаты. На основе этого предложения может быть построен следующий постулат значения: «(x) (Bx) ^ ~Mx» (для x, холостяк (x) влечет НЕ женат (х)), расширив данный постулат мы получаем набор необходимых компонентов значения для термина холостяк: [bachelor (x) ^ (`male'(x) & `adult'(x) & `notmarried' (x))], или, в переводе на русский, [холостяк (х) ^ (ЧЕЛОВЕК (x) & МУЖСКОГО ПОЛА (x) & ВЗРОСЛЫЙ (x) & -ЖЕНАТ (x))] [Кобозева, 2012: 125]. Знак импликации в постулатах значения используется для обозначения необходимости данных компонентов в значении слова, выступающего предикатом антецедента в большой посылке умозаключения, однако значение слова определяется указанными компонентами не полностью. В случае, если значение слова целиком определяется данными признаками, необходимо использовать знак эквивалентности, а значит, из конъюнкции компонентов должна следовать истинность предиката. В рассмотренном примере из компонентов `мужского пола'^) & `взрослый'^) & `неженатый'^) не следует тот факт, что x -- холостяк (например, x -- Папа Римский). Итак, в описанном ранее случае термин «импликация» употреблен в его исходном, логическом смысле, соответственно данное употребление следует признать корректным.

Смысловое отношение импликации между высказываниями как инструмент определения и установления парадигматических отношений в лексике

Термин «импликация» также используется для описания парадигматических отношений, в которые вступают лексические единицы. Например, Лайонз во «Введении в теоретическую лингвистику» предлагает определять синонимию, антонимию, гипонимию и дополнительность между лексическими единицами при помощи установления отношения импликации между предложениями, содержащими данные лексические единицы. Данное отношение Лайонз определяет следующим образом: «одно предложение -- S1 имплицирует другое -- S2 (символически S1 з S2), если, по мнению носителей языка, нельзя эксплицитно утверждать S1 и эксплицитно отрицать S2. А S1 имплицитно отрицает S2 (S1 имплицирует не S2: S13~ S2), если, по мнению говорящих, эксплицитное утверждение S1 делает невозможным (без противоречия) эксплицитное утверждение S2» [Лайонз, 1978: 469-470]. При этом Лайонз отмечает, что речь идёт не о строгой материальной импликации, так как устанавливаемое отношение между предложениями основано на мнении носителей языка, то есть в ряде случаев может не находить подтверждения.

Для установления отношения синонимии между лексическими единицами X и У необходимо, чтобы предложения А (X) и А (У), содержащие данные лексические единицы и различающиеся только ими, находились в отношении эквивалентности. Два предложения А (X) и А (У) признаются эквивалентными, если из А (X) по мнению носителей языка следует А (У) и при этом из А (У) по мнению носителей языка следует А (X). Итак, если (А (X) з А (У) & А (У) з А (X)), то X и У -- синонимы. Символ ` з' используется нами для обозначения нестрогой импликации, введенной Лайонзом.

Для установления отношения гипонимии между лексическими единицами X и У предлагается следующий критерий: если предложение А (X) с высокой вероятностью влечет А (У), но при этом из А (У) не следует А (X), то X является гиперонимом У. Более формально: Если (А (X) з А (У) & ~(А (У) з А (X))), то X -- гипероним У, У -- гипоним X.

Итак, в работе Лайонза установление парадигматических отношений между лексическими единицами предлагается осуществлять при помощи установления следственных отношений между предложениями, их содержащими. Необходимо отметить, что в данном случае речь идёт не о материальной, строгой импликации, так как данная импликация устанавливается на основе мнения носителей языка, поэтому мы рекомендуем в таких случаях использовать термин «вероятностная импликация», т.е. 81 с высокой вероятностью имплицирует 82, если большинство носителей языка считают, что истинность 81 влечет истинность 82.

На основе отношения импликации, устанавливаемого между предложениями, также построен так называемый импликативный тест, предложенный Дж.Н. Личем в статье «К теории и практике семантического эксперимента» [Лич, 1983]. Данный тест содержит энтимемы со скрытой большой посылкой, предлагаемые носителю языка на оценку, например, предлагается вопрос следующего вида: при условии, что высказывание Х истинно, является ли истинным высказывание У? Если большинство носителей языка отвечает на данный вопрос утвердительно, то импликация X^У, лежащая в основе импликативного теста, признается истинной.

Например, Дж. Лич предлагает следующий импликативный тест для установления отношения гиперонимии между лексическими единицами брат и единокровный брат. Испытуемому предъявляются следующие высказывания: (А) Джордж -- мой единокровный брат; (Б) Джордж -- мой брат. Испытуемому предлагается ответить на вопрос, верно ли, что при условии, что высказывание А истинно, высказывание Б также истинно. Если большинство носителей языка на данный вопрос отвечают ДА, то гипотеза о том, что лексическая единица брат является гиперонимом для единокровный брат, получает подтверждение. Данный случай употребления термина «импликация» аналогичен описанному ранее, мы также предлагаем в данном случае использовать термин «вероятностная импликация».

Однако термин «импликация» не всегда используется корректно для обозначения парадигматических отношений, в которые вступает слово. Например, в переводе известной работы Макса Блэка [Black, 1962], посвященной метафоре, имя импликация используется для обозначения общепринятых, стандартных ассоциаций, связанных с определенным словом: «Эти импликации обычно есть не что иное, как общепринятые ассоциации, связанные в сознании говорящих со вспомогательным субъектом, но в некоторых случаях это могут быть и нестандартные импликации, установленные автором adhoc» [Блэк, 1990: 167]. Так, по мнению М. Блэка, у слова «волк» есть некоторые общепринятые ассоциации, при стандартном употреблении данного слова слушающий строит соответствующую систему импликаций: волк -- свирепый, злой и т.д. При этом в ситуации, когда слово «волк» метафорически употребляется по отношению к человеку, а не к животному, у слушающего возникают импликации, которые характерны для слова «волк», а не для слова «человек».

Слово «импликация», имеющее в русском языке только терминологическое употребление, в английском языке имеет также нетерминологические значения `следствие', `последствия'. Кроме того, как дериват нетерминологического глагола implicate `подразумевать', implication обозначает также `то, что подразумевается'. Очевидно, что в данном случае русский термин «импликация» сыграл роль «ложного друга переводчика», что и привело его к ошибке, к которой можно отнести слова, сказанные по другому поводу Е.В. Падучевой: «Термин “импликация” не вполне удачен, поскольку имеет другое общепринятое значение» [Падучева, 2004: 170]. По нашему мнению, слово implications в контекстах, аналогичных приведенному ранее, лучше было бы переводить при помощи нетерминологического словосочетания подразумеваемые представления.

Если же говорить о терминах, необходимых для объяснения механизма метафоры, то следует использовать пару противопоставленных терминов: стандартная (общепринятая) ассоциация, для наиболее частотных ассоциаций (так называемых ассоциативных норм), вызываемых словом, употребленным в своем прямом значении, и служащих базой переносных, метафорических значений этого слова и нестандартная ассоциация для ассоциаций, намеренно устанавливаемых автором при метафорическом употреблении слова.

Импликация (следствие, импликатура) как периферийный компонент семантики слова, объясняющий его производные значения

В ряде работ предлагается включать в толкование лексических единиц компонент под названием «импликация», «импликатура» или «следствие», однако содержание данного компонента разнится в различных работах. Для примера рассмотрим толкования, предложенные в работах Г.И. Кустовой, М.А. Кронгауза и Е.В. Падучевой, посвященных моделированию лексической полисемии.

В книге Г.И. Кустовой «Типы производных значений и механизмы языкового расширения» термин «импликация» предлагается использовать для обозначения компонента значения слова, который содержит следствие действия, обозначенного данным словом, и не включается в традиционные толкования. В данном случае слово следствие выступает синонимом к последствие, результат. Как отмечает сама Г.И. Кустова: «В качестве синонимов «результата» будут использоваться «следствие» и «импликация» (разумеется, не в логическом смысле)» [Кустова, 2004: 70]. Выбор данного термина, по признанию самого автора, во многом является условным и вызван тем, что от понятия «результат» образуется слишком многозначное прилагательное результативный, а от термина «следствие» нетерми- ногологическое прилагательное следственный.

Итак, в компонент лексемы, называемый «импликацией», попадают последствия, результаты некоторого действия, при этом данный компонент во многом обуславливает производные значения лексемы, а также ее семантические связи. Например, у глагола разрезать присутствует импликация (результат) «существуют части (или часть) объекта» [Кустова, 2004: 116], так как если разрезать объект X, то возникнут части X-а. В компоненте импликация заключен семантический потенциал лексемы -- в производных значениях компонент зачастую перестает быть периферийным и становится центральным, на основе этого в работе делается вывод о том, что «семантическая деривация во многих случаях есть АКТИВАЦИЯ ИМПЛИКАЦИЙ» [Кустова, 2004: 119]. Таким образом, данные компоненты значения в производных единицах берутся из плана содержания исходной лексемы, включающего не только ее языковое значение, но и ассоциируемые с ним фоновые знания.

В книге Г.И. Кустовой также использован термин «импликатура», который стоит в одном ряду с термином «коннотация», например, выделяются «импликатуры и коннотации неконтролируемости процесса» [Кустова, 2004: 161]. Оба термина используются для обозначения периферийных компонентов значения слова, при этом определение импликатуры в работе не дается, присутствует только отсылка к работе М.А. Кронгауза, которую мы рассмотрим далее. Например, у слова бросать в его прямом номинативном значении присутствуют импликатура ненужности бросаемого предмета, а также импликатура отсутствия у него ценности для субъекта. Необходимо отметить, что разница между импликатурами и коннотациями лексемы в работе проведена недостаточно явно.

Рассмотрим подробнее термин «импликатура» в применении к толкованию лексических единиц. Данный термин (impUcature) впервые был введен Грайсом [Grice, 1975, пер. Грайс, 1985] для обозначения неэксплицитной информации, заложенной в высказывание говорящим, в передаче которой главную роль играет Принцип сотрудничества (Cooperative Principle). Впоследствии данное понятие нашло широкое применение не только в лингвистической прагматике, но и в семантике, так как использование данного термина позволяло сделать более экономным семантическое описание ряда слов, в частности, слов, соответствующих логическим связкам, например или и если. На данный момент термин «импликатура» также зачастую используется в лексической семантике для обозначения скрытых, неявных компонентов значения лексемы, проявляющихся в определенном контексте. При этом не приводится никаких оснований для такого переосмысления термина и не объясняется, какова связь этих компонентов с Принципом сотрудничества. Например, в работах М.А. Кронгауза [Кронгауз, 1997, 1998] термин «импликатура» используется для описания значения приставок и приставочных глаголов, при этом термин «следствие» выступает его синонимом. Если из компонента А центрального компонента значения лексемы в определенном контексте следует B, B получает название «импликатура» (следствие). Например, у глаголов с приставкой про- (например, пробЕгать) присутствует компонент значения «промежуток времени занят некоторым действием» (в случае пробЕгать -- бегом). Из данного компонента, имеющего форму пропозиции, обычно следует тот факт, что данный промежуток времени не может быть занят каким-либо другим действием. Эта импликатура становится центральным компонентом (ассерцией) в контексте пробЕгать обед -- заниматься бегом вместо обеда. Как и в работе [Кустова, 2004] периферийный, необязательный компонент, представляющий собой следствие другого компонента, является одним из источников образования новых значений -- компонент толкования переходит из статуса импликатуры (в работе Кустовой из статуса импликации) в статус ассерции. При этом в работе Падучевой компонент, названный у Кронгауза «импликатурой», получает название «инференция»: «О глаголах с приставкой про- в Кронгауз 1998: 165 говорится, что им свойствен семантический сдвиг, при котором “импликатура переходит в ассерцию”. Точнее будет, однако, сказать, что в производном значении этих глаголов <.. .> компонент «отсутствие контакта» одновременно а) переходит из потенциальной инференции (выделено мной. -- Д.А.) в ординарный компонент значения, переосмысляясь как “несостоявшийся контакт”, и б) получает статус ассерции» [Падучева, 2004: 109].

В книге Е.В. Падучевой «Динамические модели в семантике лексики» термин «импликация» служит для обозначения двух различных явлений. Этот термин используется в первом значении (условно обозначим как импликация 1) для обозначения ассертивного статуса компонента, обозначающего следствие из ассерции (импликатив), во втором значении (импликация 2) для обозначения стандартных ассоциаций (инференций). Термин «импликатив» используется для обозначения компонента значения лексической единицы, который следует из ассертивного компонента и при этом сохраняется при его утверждении и отрицается при его отрицании. Название «импликатив» представляется нам удачным, так как обозначает узкий круг явлений и не считается многозначным. Однако в ряде случаев Падучева использует термин «импликация» в качестве синонима термина «импликатив»: «Глагол относится к генитивному классу, если его толкование включает экзистенциальный или перцептивный компонент, причем в таком коммуникативном статусе, что при отрицании предложения он подвергнется отрицанию: этот компонент может быть ассерцией или импликацией, но не может быть пресуппозицией» [Падучева, 2004: 444] (выделено мной. -- Д.А.).

Необходимо отметить, что в данном употреблении слово «импликация» обозначает не отношение между антецедентом и консеквен- том, а только консеквент, как и во многих других работах, рассмотренных в данной статье (например, у Г.И. Кустовой наблюдается именно такое употребление). При строгом подходе к обозначению, термин «импликация» необходимо употреблять только для обозначения отношения между антецедентом и консеквентом. В таком случае из ассерции, выступающий антецедентом, мы получаем некоторое заключение, консеквент, при этом среди консеквентов выделяются импликативы -- консеквенты, входящие в центральное значение лексемы, и следствия (импликатуры, инференции) -- периферийные, необязательные консеквенты.

Заключения, не входящие в центральное значение лексемы, действительно получают у Падучевой название «следствие». При этом если в работах Г.И. Кустовой компоненты значения импликация (=следствие) и результат совпадают («Импликация (результат): существуют части (или часть) объекта» [Кустова, 2004: 116]), у Е.В. Падучевой компонент результат представлен отдельно. Например, у глаголаразрЕзать, по Падучевой, присутствует результат: «наступило и в момент наблюдения имеет место состояние: существует -- отдельные части У-а» [Падучева, 2004: 36]. У глагола разрЕзать Е.В. Падучева также выделяет следующее следствие: «тем самым У не существует как единый предмет» [Падучева, 2004: 36]. Синонимом слова «следствие» в работе выступает термин «инферен- ция», который мы уже приводили ранее при обсуждении термина «импликатура» в работе М.А. Кронгауза.

В работе Е.В. Падучевой также присутствуют различные разновидности следствия, в частности, понятие логическое следствие, которое применяется для обозначения явления, при котором из А с необходимостью следует В. Например, смысл видеть с необходимостью влечет нахождение стимула и экспериенцера в одном месте. Кроме того, вводится термин инцидентное следствие, служащий для обозначения менее строгих выводов, сделанных на основе расхожих представлений о действительности: «При употреблении слова в тексте его значение может пополняться за счет разного рода проходных (не входящих в толкование, неконвенциональных) -- инцидентных -- следствий каких-то компонентов толкования; усиленные контекстом, они могут стать актуальными компонентами смысла предложения» [Падучева, 2004: 131]. Экстралингвистические данные, влияющие на расширение значения, могут быть описаны при помощи аксиом, например, «Человеку свойственно стремиться избежать того, что ему неприятно» (Аксиома I), «Человек должен испытывать угрызения совести по поводу своего дурного поступка» (Аксиома II) [Падучева, 2004: 131]. Например, инцидентным следствием слова вина, в ассертивный компонент которого входит «X совершил некоторый поступок и этот поступок -- дурной», может быть признан компонент значения «X находится в плохом психическом состоянии» [Падучева, 2004: 131], проявляющийся в контексте чувствовать вину.

Итак, для обозначения компонента семантики слова употребляются следующие термины.

Импликация как компонент толкования

Как мы видим из таблицы, для обозначения схожих компонентов значения слова в работах лингвистов используются различные термины, например, для обозначения периферийного компонента значения, выведенного из центрального компонента, используются термины «импликация» (Г.И. Кустова, Е.В. Падучева), «импликатура (Г.И. Кустова, М.А. Кронгауз), следствие (М.А. Кронгауз, Е.В. Падучева), инференция (Е.В. Падучева). При этом импликацией в лингвистических работах по-прежнему называется также отношение между антецедентом и консеквентом.

У Е.В. Падучевой понятия следствие, импликатура и импликация в значении периферийное заключение из центральных компонентов лексемы заменяются понятием инференция, в ее работе «Динамические модели в семантике лексики» предлагается использовать именно этот термин для выводов, которые слушающий делает на основе информации, полученной от говорящего. По нашему мнению, такое обобщение является слишком широким, мы предлагаем следующую систему терминов:

А) термин «импликация» для обозначения отношения между пропозициями: посылкой и заключением, в строгом и нестрогом смысле. Если импликация употребляется не в строгом смысле, необходимо это отмечать в работе;

Б) термин «консеквент» (синоним: следствие) для обозначения любого пропозитивного компонента значения лексемы, следующего из другого компонента. В пользу термина «консеквент» выступает его дериват консеквентный, не имеющий, в отличие от термина следственный, нетерминологических употреблений. Так как при помощи термина «импликация» сейчас обозначается не только отношение, но и его консеквент, наряду с терминами «следствие/консеквент» допустимо также использование термина «импликация», при этом рекомендуется снабдить его необходимыми пояснениями.

Мы предлагаем выделять следующие разновидности консеквентов (синонимы: следствие, импликация, вывод):

логическое следствие;

импликатив (центральный компонент значения лексемы, следующий из ассерции);

инференция (периферийный компонент значения лексемы, следующий из центрального компонента);

инцидентное следствие (вывод, полученный на основе расхожих представлений о действительности);

результат.

Возможно, впоследствии для других целей окажутся необходимыми также иные разновидности следствий.

Термин «импликатура», пришедший из прагматики, не вполне, на наш взгляд, удачный применительно к области представления лексического значения слова. Введенные в работе Грайса [Грайс, 1985] импликатуры подразделяются на конвенциональные и неконвенциональные, при этом конвенциональная импликатура -- это имплицитная информация, закодированная языковыми средствами (например, союзами), а неконвенциональная импликатура -- это имплицитная информация, передаваемая говорящим, который руководствуется Принципом Кооперации. В свою очередь, слушающий при выведении данной имплицитной информации также руководствуется Принципом Кооперации и вытекающими из него постулатами (Максимами) (подробнее см., например, [Падучева, 2004: 101--104]). Наибольшее распространение получили неконвенциональные импликатуры, в дальнейшем сокращенный термин «импликатура» закрепился именно за ними. Использование данного термина для обозначения некоторого компонента лексического значения, т.е. информации, привязанной к слову независимо от общих принципов коммуникации, размывает границу между лексической семантикой и прагматикой речевого общения.

В связи с этим мы предлагаем отказаться от его использования применительно к периферийным компонентам значения, заменив его другими, более однозначными терминами, введенными выше. Эти термины, в частности, «инференция» (3) и «инцидентное следствие» (4), предложенные Е.В. Падучевой позволяют снизить содержательную нагрузку на уже существующие термины (ср. следствие), а также явно очертить круг обозначаемых им явлений и процессов.

Импликация и ее аналоги как семантические элементы в толкованиях некоторых семантических групп лексики

Логическая связка импликация в естественном языке примерно соответствует условному союзу ifA (then) B -- в русском языке если А, (то) В. Необходимо отметить, что такие союзы зачастую неоднозначные, однако в основу их значения с некоторыми оговорками можно положить логическую импликацию. Отечественные и зарубежные лингвисты расходятся во мнении о том, является ли смысл условного союза если (а значит, и импликации в целом) семантическим примитивом -- неразложимой, элементарной семой. Так, А. Вежбицка считает, что если необходимо считать семантическим примитивом, поэтому в её Естественный семантический метаязык входит сема if `если' (см., например, [Wierzbicka, 1992: 223--224, 1997; Вежбицка, 2005]). Существуют и противоположные точки зрения на данный вопрос, так, Е.В. Урысон в [Урысон, 2011] доказывает, что толкование союза если может быть разложено на семантические примитивы. Несмотря на имеющиеся разногласия в вопросе семантической примитивности союза если, в целом ряде работ импликация ('^') выступает как элемент метаязыка толкования значений.

Графическое обозначение импликации используется, например, в толковании предикатов долженствования в работе И.М. Кобозевой и Н.И. Лауфер для обозначения каузального отношения: Д (П) = N (Q ^ P) [Кобозева, Лауфер, 1991: 69]. В данной формуле Д обозначает некоторый предикат долженствования (например, должен), П служит для обозначения сентенциального дополнения при Д, а N используется для обозначения модального оператора необходимости. Р вводится для обозначения ситуации, выражаемой П, Q обозначает некоторую ситуацию, служащую антецедентом каузального отношения, которое приводит к P. В работе вводятся такие разновидности каузального отношения, как строгая импликация, причинная каузация, эпистемическая необходимость.

Импликация как элемент семантического метаязыка особенно широко используется в работах Мартемьянова и его последователей. Например, в его написанной совместно с Г.В. Дорофеевым статье, посвященной восстановлению имплицитных каузальных отношений в тексте, для данной цели предлагается использовать так называемые шаблоны поведения, представляющие собой полуформальную репрезентацию толкования слова, состоящую из определяемых и неопределяемых понятий и логических связок -- конъюнкции, дизъюнкции, импликации и т.д. Например, импликацию предлагается использовать в шаблонах поведения, обозначающих черты характера личности. В частности, для слова «жадный» предлагается следующее определение:

VA жадный = VDVB {(Возм.: B пользуется D или НЕ: Возм.: A пользуется D) ^ (A желает: В не пользоваться D &A желает: A пользоваться D)} [Мартемьянов, Дорофеев, 1969: 43].

Данный шаблон расшифровывается следующим образом: для жадного А верно, что для каждого ресурса D и для каждого человека B, если B пользуется D и А не пользуется D, то А желает, чтобы B не пользовался D, а А пользовался D.

Подход, используемый Мартемьяновым и Дорофеевым, нашел применение в работах, посвященных описанию лексики, обозначающей черты характера (см., например, [Лукашевич, 2002, 2004; Федосеева, 2016]). В [Федосеева, 2016] мы представляем толкование лексики, обозначающей черты характера, в виде импликации, антецедентом (А) которой является краткое описание свойств человека, получивших закрепление в значении характерологического предиката (скупой, жадный, щедрый и др.), а также ситуация, в которой проявляется соответствующая черта характера. В консеквент (B) импликации помещается описание действий человека в данной ситуации. Необходимо отметить, что в данном случае мы используем не строгую, материальную импликацию, а вероятностную импликацию, которую следует интерпретировать следующим образом: антецедент А с высокой вероятностью имплицирует консеквент B.

Например, щедрый человек описывается следующим образом (А -- человек, R -- ресурс, E -- событие):

Antecedent: (А1 -- щедрый) AND (А1 обладает R) AND (А2 желает/ нуждается в том, чтобы E произошло OR А2 желает/нуждается в R)

Consequent: (А1 тратит R для Е для А2 OR А1 отдает часть/весь R А2) AND (А1 не требует от А2 возмещения R).

Таким образом, для описания значения ряда слов, в частности, характерологических предикатов, использование термина «импликация», пришедшего в лингвистику из формальной логики и используемого прежде всего в формальных подходах, закономерно и более того необходимо, так как в этом случае толкование становится эксплицитным, приближенным реальным когнитивным механизмом, определяющим выбор правильной интерпретации лексических единиц в контексте, а также выбор подходящих лексических единиц применительно к конкретной ситуации, и, кроме того, позволяет использовать данные толкования в прикладных целях, в частности, для извлечения имплицитных связей в тексте. Однако в том случае, если речь идет не о строгом выводе и А влечет В с высокой вероятностью, необходимо уточнять, что речь идет не о материальной, а о вероятностной импликации.

Заключение

В статье мы рассмотрели использование термина «импликация» и его аналогов в работах, посвященных лексической семантике, в частности, для выявления парадигматических отношений между лексическими единицами, а также для обозначения центральных и периферийных компонентов толкования. Нами было констатировано отсутствие единообразия в понимании терминов «импликация», «импликатура» и «следствие».

В целях систематизации лингвистических терминов, тесно связанных с центральным термином «импликация», в случае использования данного термина для обозначения ассоциаций мы рекомендуем использовать термин «ассоциация», для ее разновидностей соответственно стандартная (общепринятая) ассоциация или метафорическая ассоциация (инференция).

Термин «импликация» мы предлагаем использовать для обозначения отношения между компонентами значения лексемы, в том случае если компонент А влечет компонент В. При этом А является антецедентом импликации, а В -- ее консеквентом или следствием. Все компоненты, полученные из А путем импликации, мы предлагаем называть консеквентами, среди которых выделяем несколько разновидностей, например, импликатив (центральный компонент толкования, который представляет собой заключение из ассерции и отрицается при ее отрицании), результат, инференция (периферийный компонент толкования), инцидентное следствие, логическое следствие.

Список литературы

1. Блэк М. Метафора // Теория метафоры / Под ред. Н.Д. Арутюновой, М.А. Журинской. М., 1990. С. 153--172.

2. Вежбицка А. Универсальные семантические примитивы как ключ к лексической семантике (сфера эмоций) // Жанры речи. 2005. № 4. Жанр и концепт. C. 156--182.

3. Карнап Р. Значение и необходимость. Исследование по семантике и модальной логике. М., 1959.

4. Кобозева И.М. Лексическая семантика. М., 2012.

5. Кобозева И.М., Лауфер Н.И. Семантика предикатов долженствования в русском языке // Russistik. 1991. № 1. C. 68-76.

6. Кронгауз М.А. Глаголы и приставки в русском языке: семантическая грамматика. М., 1998.

7. Кронгауз М.А. Опыт словарного описания приставки ОТ- // Глагольная префиксация в русском языке / Под ред. М.А. Кронгауза, Д. Пайара. М., 1997. C. 62-86.

8. Кустова Г.И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М., 2004.

9. Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику / Под ред. В.А. Звегинцева. М., 1978.

10. Лич Д. К теории и практике семантического эксперимента // Новое в зарубежной лингвистике. 1983. № 14. Проблемы и методы лексикографии. C. 108-132.

11. Лукашевич Н.Ю. Когнитивно-семантический анализ предикатов, обозначающих черты характера человека: Дисс. ... канд. филол. наук. М., 2004.

12. Лукашевич Н.Ю. Характерологические предикаты и шаблоны поведения // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2002. № 5. C. 131-140.

13. Мартемьянов Ю.С., Дорофеев Г.В. Логический вывод и выявление связей между предложениями в тексте // Машинный перевод и прикладная лингвистика. 1969. № 12. C. 36-60.

14. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. М., 2004.

15. Урысон Е.В. Опыт описания семантики союзов. М., 2011.

16. Федосеева Д.В. Когнитивно-семантический анализ лексики, обозначающей отношение человека к собственности // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. М., 2016. № 6. C. 108-118.

17. Black M. Metaphor // Black M. Models and Metaphor: Studies in Language and Philosophy. Ithaca, NY, 1962. C. 25-47.

18. Carnap R. Meaning and necessity. A study in semantics and modal logic. Chicago, 1956.

19. Grice P Logic and conversation // Syntax and Semantics. 1975. № 3. C. 41-58.

20. Leech G.N. On the theory and practice of semantic testing // Lingua. 1970. № 24. C. 343-364.

21. Lyons J. Introduction to Theoretical Linguistics. Cambridge, 1968.

22. Van Fraassen В.С. Presupposition, implication and self-reference // Journal of Philosophy. 1968. № 65. C. 136-153.

23. Wierzbicka A. The search for universal semantic primitives // Thirty years of linguistic evolution. Amsterdam, 1992. C. 215-242.

24. Wierzbicka A. Conditionals and counterfactuals: conceptual primitives and linguistic universals / A. Athanasiadou, R. Dirven (eds.). Philadelphia, 1997. C. 15-59.

References

1. Black M. Metafora [Metaphor]. Theory of metaphor [Teoriya metafory].

2. N.D. Arutyunova, M.A. Zhurinskaya (eds.). M., 1990, pp. 153-172. (In Russ.)

3. Wierzbicka A. Universal'nye semanticheskie primitivy kak klyuch k leksi- cheskoj semantike (sfera ehmotsij) [Universal semantic primitives as the key to lexical semantics (the sphere of emotions)]. Speech genres [Zhanry rechi]. 2005. Vol. 4. Genre and concept, pp. 156-182. (In Russ.).

4. Carnap R. Znachenie i neobhodimosf. Issledovanie po semantike i modal'noj logike [Meaning and necessity. A study in semantics and modal logic]. Moscow, 1959. 384 p. (In Russ.).

5. Kobozeva I.M. Leksicheskaya semantika [Lexical semantics]. Moscow, 2012. 352 p. (In Russ.).

6. Kobozeva I.M., Laufer N.I. Semantika predikatov dolzhenstvovaniya v russkom yazyke [The semantics of obligation predicates in Russian]. Russistik. 1991. № 1, pp. 68-76. (In Russ.).

7. Krongauz M.A. Glagoly i pristavki v russkom yazyke: semanticheskaya gram- matika [Verbs and prefixes in Russian: semantic grammar]. Moscow, 1998. 220 p. (In Russ.).

8. Krongauz M.A. Opyt slovarnogo opisaniya pristavki OT- [Experience in the dictionary description of the prefix OT-]. Verb prefixation in Russian [Glagol'naya prefiksaciya v russkom yazyke]. Krongauz M.A., D. Pajar (eds.). 1997, pp. 62-86. (In Russ.).

9. Kustova G.I. Tipy proizvodnyh znachenij i mekhanizmy yazykovogo rasshireniya [Types of derivative meanings and mechanisms of language extensions]. Moscow, 2011. 472 p. (In Russ.).

10. Layons D. Vvedenie v teoreticheskuyu lingvistiku [Introduction to Theoretical Linguistics]. Moscow, 1978. 544 p. (In Russ.).

11. Lich G.N. K teorii i praktike semanticheskogo ehksperimenta [On the theory and practice of semantic testing]. New in foreign linguistics [Novoe v zarubezhnoj lingvistike]. 1983. № 14. C. 108-132. (In Russ.).

12. Lukashevich N.Ju. Kognitivno-semanticheskii analiz predikatov, oboznach- aiushchikh cherty kharaktera cheloveka [Cognitive semantic analysis of predicates denoting human character traits], PhD thesis, Moscow, 2004. 208 p. (In Russ.).

13. Lukashevich N.Ju. Kharakterologicheskie predikaty i shablony povedeniia [Predicates describing character traits and behaviour patterns], Journal of MSU, Philology series [Vestnik MGU, ser. Filologiia], Moscow, 2002. № 5, pp. 131-141. (In Russ.).

14. Martemianov Ju.S., Dorofeyev G.V. Logicheskii vyvod i vyiavlenie sviazei mezhdu predlozheniiami v tekste [Logical inferences and eliciting relations between sentences in the text], Machine translation and applied linguistics [Mashinnyi perevod i prikladnaia lingvistika], Moscow, 1969, № 12, pp. 36-60. (In Russ.).

15. Paducheva E.V. Dinamicheskie Modeli v Semantike Leksiki [Dynamic models in the semantics of vocabulary]. Moscow, 2004. 609 p. (In Russ.).

16. Uryson E.V. Opyt opisaniya semantiki soyuzov [Experience in describing of conjunctions' semantics]. Moscow, 2011. (In Russ.) 336 p.

17. Fedoseeva D.V. Kognitivno-semanticheskij analiz leksiki, oboznachayushchej otnoshenie cheloveka k sobstvennosti [Cognitive-semantic analysis of lexemes, which denote a person by his relation to property]. Journal of MSU, Philology series [Vestnik MGU, ser. 9. Filologiia], Moscow, 2016. № 6, pp. 108-118. (In Russ.).

18. Black M. Metaphor. Models and Metaphor: Studies in Language and Philosophy. Ithaca, NY, 1962, pp. 25-47.

19. Carnap R. Meaning and necessity. A study in semantics and modal logic. Chicago, 1956. 266 p.

20. Grice P. Logic and conversation. Syntax and Semantics. 1975. № 3, pp. 41-58.

21. Leech G.N. On the theory and practice of semantic testing. Lingua. 1970. № 24, pp. 343-364.

22. Lyons J. Introduction to Theoretical Linguistics. Cambridge, 1968, 519 p.

23. Van Fraassen B.C. Presupposition, implication and self-reference. Journal of Philosophy. 1968. № 65, pp. 136-153.

24. Wierzbicka A. The search for universal semantic primitives. Thirty years of linguistic evolution. Amsterdam, 1992, pp. 215-242.

25. Wierzbicka A. Conditionals and counterfactuals: conceptual primitives and linguistic universals. On conditionals again. A. Athanasiadou, R. Dirven (eds.). Philadelphia, 1997, pp. 15-59.

Размещено на Allbest.ru