Репрезентация концепта "медведь" в диалектном дискурсе

Встреча человека с медведем в лесу - это особая тема в диалектном повествовании, которая зачастую оформляется с помощью речевого жанра рассказа о случае:

- Случай с моим старшим братом был. Я ешшо мала' была. Пошли они как-то в ягоды. Он средь их самый меньший был, те ему и говорят: мы, значит, пойдем, а ты оставайсь, если медведь подойдет, ты костер разложи и головней бей об дерево, он и уйдет. Ну ладно, оставили Михаила [брата] одного, а сами пошли. Михаил ждать-пождать, а их все нету да нету. Разло'жил он костер, смеркаться стало, да туман еще над землей встал. Страшно-то ему делатся. Всего ему десять али двенадцать годко'в было, как не испужаться. Вдруг слышит - кусты трещат-трещат. Он за палку, хворостьев в костер подбросил - все че было - все в костер сразу побросал. Видит, будто бы копна какая че ли, на его надвигается. Медведь ето к нему подошел, Михаил палку горящу-то в его и кинул, а тот как ря'вкнет! Как рявкнет - то'ко гул по' лесу пошел - и повернулся от Михаила да и пошел. Тот стоит ни жив, ни мертв, ни рукам пошевелить не может, ни шагу ступить. Эдак минут пятнадцать он стоял, а после как пласт шлепнулся, да как сам заорет - почище медведя. Друзья его прибе'гли тут с ягоды, а он сидит и плачет. Вот каки дела раньше творились;

- Я в поле рожь жала да пошла не в домашнюю сторону. <... >Я день жала и не думаю бояться, на виду весь сор, все люди. Он, этот зверь, накануне на старушку выходил. Как зашумело по бугру, а он катит во весь галоп. Я кричать: крика они боятся. В руке был ту'ес, а я еще вперед прошагала. Медведь сидел, а сороки слетаются, а я сознанье не потеряла. Он сидел чудочек боком, от самого хвоста шерсь дыбо'м встала. Когда он от меня свернулся, я на тын, полезла на ель, а за речкой лошади стояли, а впереди недалечно деревушка, поля через два хороших. Лесом я не пошла обратно, а когда я кричала, бабы мужиков гнали помогать, или уголовщики, или зверь. Я так кричала, что от страшного охрипления говорить не могу.

В подобных рассказах о случае - о встрече с медведем - проявляются такие особенности диалектного повествования, как событийность и антропоцентричность, именно диалектное повествование «тяготеет к фабульности, событийности, а в центре событий обязательно стоят люди, и в диалектном повествовании действия, состояния, оценки участников ситуаций и их высказывания не уходят на периферию, а, напротив, образуют тематический центр...» [30. С. 5]. В приведенных контекстах детально описываются появление медведя, поведение человека в этой ситуации, поведение медведя при встрече с человеком. При этом такие рассказы о случае зачастую сопровождаются передачей знания о медведях собеседнику: ...если медведь подойдет, ты костер разложи и головней бей об дерево, он и уйдет; Я кричать: крика они боятся. Важным, на наш взгляд, для информантов является показать сопричастность к событию: Случай с моим старшим братом был.

Е.Н. Бондаренко при исследовании концепта «Русский медведь» на материале российских СМИ отмечает, что в русской языковой картине мира этот концепт связан, прежде всего, с созидательной силой, это дружелюбная сила, отличающаяся мощью и приветливостью, однако ужасающая своей неконтролируемой властью, неограниченная сила, характеризующаяся неудержимостью [1. С. 86-87]. Н.Г. Тренина, указывает на то, что в русском «фольклоре, сказках и анекдотах медведь традиционно воспринимается как глупое и нерасторопное животное, а часто предстает очень симпатичным и безобидным зверем, как символ Олимпиады-80 или Винни-Пух из известного мультфильма» [2. С. 119]. В нашем же материале медведь - это прежде всего хищное животное, вызывающее страх, обладающее разрушительной силой, хитрый, быстрый зверь, способный убить человека. Соответственно, наблюдается варьирование представлений о медведе в общерусской и диалектной культуре.

Образный слой концепта «Медведь». В исследуемых текстах встречается метафорическое употребление лексем медведь /медведица.

Описание образного слоя концепта подразумевает выявление образного употребления лексической единицы «медведь» и ее дериватов, а также метафорических моделей, которые репрезентируют концепт и включают два компонента: единицу, называющую сферу-источник, и единицу, называющую сферу-мишень. Использование методологии теории концептуальной метафоры видится в данном случае продуктивным, поскольку в исследуемом материале встречаются концептуальные метафоры - «когнитивные схемы аналогического уподобления и интерпретации явлений одной понятийной сферы в терминах другой» [28. С. 29].

Медведь как сфера-источник образных интерпретаций представлен в некоторых метафорических номинациях человека.

Так причинами называния человека медведем становятся в основном его характер и поведение. Медведицей, медведкой, Аксиньей называют сердитую, угрюмую женщину: Обратилась бы к соседке, а она такая медведка, все хмурится. Ну ее!; Медведица - Аксинья, ну ты вишь, как она разговаривать: все в укол, в укол. Она сердита шибко. Такое переносное значение слова «медведица» отсутствует в литературном языке, о чем свидетельствуют толковые словари русского литературного языка [31]. Медведем, зверем называют мужчину из-за жестокости, грубости, злости сравнивают его с хищным животным: Буян - как зверь (медведь) жену избивает; Зверовать - зверя' бить. Зверя - медведя', лося'. Это самые опасные.

Еще на человека потому и говорят - озверел, стал как зверюга ужасный. Злой, оскаблился, глаза выпучил зверские. Или дверью начал стучать, или на жену бросаться - озверел точно. <...> Мужики - они все звери. Размер медведя, его сила также ложатся в основу номинации человека: Как медведь ворочаю все. Бревна, - говорит, - буду таскать и все будет хорошо. Место проживания (лес, тайга), черты характера человека становятся основанием для сравнения человека с медведем: Вот ешо, в тайге все время живет. Вот всю жизнь как медведь. Ха-ха.

Такие номинации человека репрезентируют метафорическую модель: « Человек - это медведь (зверь)» и шире « Человек - это природа».

Кроме человека медведицей, как и в литературном языке, в диалектной речи называют одно из созвездий: Медвежица кака'-то на небе; Звезды так и зовем Большая Медведица; Ковш, медведица. Метелка - звездочки в кучке.

Метафорические единицы используются и для номинации реалий природного мира.

Так, метафорическая номинация толокнянки - медвежьи ушки (ведмежи ушки), скорее всего, возникла вследствие подобия листьев этого растения по форме с ушами медведя: Ведмежи ушки растут. Толсты таки, блескучи листья, как воском облитые. И от мочевого пузыря хорошо, и от воспаления.

Словами медведка, медведок номинируют грызунов, живущих под землей, слепышей, уподобляемых по цвету шерсти маленькому медведю [16. С. 118]: А ешшо медведок есь - это крот земляной, маленький такой; Я взяла эту кринку, воды туды и поставила. Утром прихожу, а там у меня земляной медведок. Я кринку - под берег, и медведка - под берег.

В литературном же языке медведкой называют: 1. Насекомое отряда прямокрылых, с покрытым короткими бархатистыми волосками телом, живущее в земле и являющееся вредителем сельскохозяйственных культур. и 2. Проф. 1. Обрубок толстого дерева, вкапываемый в землю на берегу сплавной реки для укрепления запани. 2. Двуручный плотничий струг для грубой обработки бревна. 3. Низкая телега, дроги на катках для перевозки больших тяжестей [31].

Наряду с реализацией метафорических моделей, отражающих медведя как сферу-источник, в исследуемом материале встречаются контексты, репрезентирующие медведя как сферу-мишень. Необходимо отметить, что примеры таких метафорических моделей в исследуемом материале единичны. Основными признаками, которые подвергаются образной интерпретации, являются размер медведя и его поведение.

Так, находит воплощение метафорическая модель, обратная рассмотренной выше: «Природа (медведь) - это человек», реализуемая в сравнении медведя с негодяем и характеризующая это животное по его повадкам: Слушайте, - говорит, - не кричите: негодяй стоит.

Характеристика медведей по росту, весу, размеру воплощается в модели «медведь - махина»: На медведя идти смелость надо. Это, ведь, вон какая махина! Цуть где и не будет охотника да хозяина в доме. А это, ведь, ой трудно как! Замотаесся одна.

Аксиологический слой. Большое количество материала повествует об охоте на медведей, что имеет утилитарное значение.

Так, на медведей охотятся с целью добычи мяса (медвежатины), которое употребляется в пищу: Ну, медведя мы не ели. А теперь едят, а тогда не ели; Ее стрельнули и на тебе медвежье мясо. Медведь как-то сюда пришел. Папа собрался и давай его гонять. Мясо вкусно было. Мама положит его в чугунок, посолит, спе'ции разны и в большую русскую печь. А раньше русская печь была. Большая - с комнату. И все в ей делали. Мясо сделается - ну! там пальчики оближешь; Мясо не всегда вкусное. У которых вкусное, у которых нет; Молоденькая медвежатина - хорошая.

Медвежье сало используется в лечебных целях, в народной медицине: В позапрошлый год здоровый был он. От туберкулезу сало помогало; Сало пользительное. Сало то'пют, в печи то'пют.

Вместе с пользой информанты отмечают и возможный вред: употребление медвежьего мяса в пищу может быть опасным для здоровья человека: Проверять, проверять его надо: они все сальминиллезные почти. Да, от как известка упала на пол, капнула и как застыла от это, такие струйки - от такая штука в мясе. Человек неизлечим, так что с ним осторожно надо. [Вы проверяете? Какие-то свои способы есть?] В ветлечебницу. Сердце и это, печень несешь, все. Если он там заразный, мы его из тайги не вывозим, пока не узнаем. Я его брошу там. Зачем он? Зачем его трудиться таш... тащить сюда?

Охота на медведей осуществляется и в целях добычи шкуры, которая используется в интерьере или для пошива одежды: Шкуры от медведя хороши были. Я видела, их на кровать сте'лют, на по'л; Маленькая шкура [медвежья] у нас была под ногами, а большу'ю продали вроде; Медвежьи шкуры делали - можно доху сшить - будешь как медведь ходить. Добытые шкуры медведя продавали, они являлись денежным эквивалентом, их обменивали: Мы их шкуры продавали; Сами обделывали шкуры, государству сдавали. А медвежьи шкуры размером мерят, недорогая она, в среднем рублей пятнадцать. Щас запрещено хищных бить.

В указанных контекстах и располагаемом нами материале информанты отмечают некоторые трансформации, соответственно, можно проследить динамику концепта «Медведь».

Во-первых, отмечается изменение номинации животного: то вообще раньше было, большинство зверем называли, а щас большинство медведем.

Во-вторых, информанты указывают на то, что в связи с механизацией ручного труда, появлением машин медведи реже выходят в деревни при наличии шума: А теперь не выходят медведи в деревни. Счас-то машин сколь. Трактора' шумят. А по бору шум далеко расходится, они и боятся шуму-то. Вот с тех пор и не слыхали про таки' случайности; Щас пишут ученые, что экспедиции приходят, зверь уходит, а куда уходит - везде народ стал, везде машины стали. Куда ему, бедному, податься? В тундру.

У нас в основном водится лось, медведь показывается, когда смородина родится; Медведей, их было много вочень, щас их меньше стало.

Социальные, демографические факторы (увеличение численности населения), по мнению информантов, привели к уходу медведей: Населения больше стало, зверь как-то ушел. Медведя убивали как случайность.

Наряду с указанными факторами следует отметить антропогенные и естественные факторы: вырубку лесов, стихийные природные явления (наводнения), пожары, возникшие вследствие действий человека и вызванные естественными причинами (например, молниями), которые влияют на уход медведей: Медведи... один год, это наверно где-то сорок шестой год, что ли, горела тайга в Красноярском крае. И медведи шли в нашу сторону.; У нас те года зверья было, а сейчас затоплено, уходит, что ли.

Отмечается введение запрета на незаконную охоту на медведей, штрафов за убийство медведей: Мой-то дед сорок одну штуку убил, эт за всю свою жизь. Щас-то они запрещены.

Выводы

Таким образом, концепт «Медведь» как концепт природного мира, функционирующий в говорах Среднего Приобья, обладает хорошо разработанными понятийным, образным и аксиологическим слоями. Это значимый фрагмент диалектной картины мира. Он не является концептом сугубо крестьянского мира, однако в диалекте имеет свою специфику. В говорах Среднего Приобья по сравнению с литературным языком существует более развитая система номинаций медведей, обладающая большим количеством лексем. Анализ концепта показал варьирование представлений о медведе, стереотипов о нем в диалектной и общенациональной культуре. Так, в отличие от литературного языка, фольклора, в которых медведь может рассматриваться также как доброе, глупое, нерастопное животное, в диалектной речи медведь - хищный, небезобидный зверь, умное, быстрое животное, представляющее опасность для человека, обладающее разрушительной силой. Образной интерпретации в основном подвергаются поведение, внешний вид и размер медведей. Выявлено, что в диалекте существуют переносные значения у слов, которые или отсутствуют в литературном языке (Аксинья, медведица - сердитая женщина), или имеют другие значения (медведка). Характеристики, признаки медведя в крестьянском сознании укоренились прежде всего вследствие личного опыта человека, встречи с этим зверем, охоты.

Литература

1. Бондаренко Е.Н. Лингвокультурный концепт «Русский медведь» как способ самоидентификации личности в условиях глобализации // Патриотизм как объединяющая национальная идея. Столетию Великой российской революции (от свержения самодержавия к образованию СССР) посвящается : сб. науч. тр. Междунар. науч.-практ. конф. 2017. С. 85-89.

2. Тренина Н.Г. Русский медведь: культурные стереотипы о России как прием международной политической риторики // Концепт: философия, религия, культура. 2017. № 2. С. 119-126.

3. Слышкин Г.Г. Лингвокультурные концепты и метаконцепты : дис. ... д-ра филол. наук. Волгоград, 2004. 323 с.

4. Кошкарова Ю.А. Архетипический образ медведя в духовной культуре народов России : автореф. дис. ... канд. культурологии. Краснодар, 2010. 22 с.

5. Скрябина А.А. Концепт «Экэ/Медведь» в якутской языковой картине мира // Лингвокультура и концептуальное пространство языка. Сер. «Концептуальный и лингвальный миры». СПб., 2016. С. 207-212.

6. Лаццари М., Тюрина З.С. Лингвокультурологический анализ компонента-зоонима «Медведь» в русской и итальянской национальных языковых картинах мира // Филологический аспект. 2018. № 7 (39). С. 115-123.

7. Шомахова Т.М. Лингвоконцепт «Медведь» в разносистемных языках // Вестник Пятигорского гос. лингв. ун-та. 2009. № 2. С. 198-200.

8. Кудряшова Р.И., Колокольцева Т.Н. Названия медведя и медведицы в русских говорах // Лексический атлас русских народных говоров: (Материалы и исследования) 1997. СПб., 2000. С. 47-53.

9. Костючук Л.Я. Информативная значимость диалектной лексической карты в конце XX века // Лексический атлас русских народных говоров: (Материалы и исследования) 1998. СПб., 2001. С. 39-46.

10. Варзина Н.П. Диалектное слово в аксиологическом аспекте на материале ЛСГ «Медведь» в говорах Ивановской области // Лексический атлас русских народных говоров: (Материалы и исследования) 1995. СПб., 1998. С. 136-138.

11. Поповичева И.В. О представлениях и верованиях, сохраненных тамбовскими диалектоносителями // Лексический атлас русских народных говоров: (Материалы и исследования) 2001-2004. СПб., 2004. С. 328-332.

12. Уткина А.С. Лексика охоты на медведя на материале архангельских говоров (социолингвистический аспект) // Лексический атлас русских народных говоров (Материалы и исследования) 2014. СПб., 2014. С. 635-639.

13. Словарь русских старожильческих говоров средней части бассейна реки Оби. 1964-1983. ШЬ: http://losl.tsu.ru/dialect-dictionary (дата обращения: 20.10.2019).

14. Вершининский словарь. Т. 3 : И-М. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2000. 348 с.

15. Полный словарь диалектной языковой личности / авт.-сост. Т.Б. Банкова,

О.И. Блинова, К.В. Гарганеева и др. ; под ред. Е.В. Иванцовой. Т. 2: И-О. Томск : Изд- во Том. ун-та, 2007. 338 с.

16. Словарь образных единиц сибирского говора / авт.-сост. О.И. Блинова, М.А. Толстова, Е.А. Юрина ; под ред. О.И. Блиновой. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2014. 220 с.

17. Земичева С.С., Иванцова Е.В. Проект создания Томского диалектного корпуса в свете тенденций развития корпусной лингвистики // Сибирский филологический журнал. 2018. № 3. С. 192-205.

18. Гынгазова Л.Г. Словарь диалектной языковой личности как отражение концептуализации мира // От словаря В.И. Даля к лексикографии ХХ1 века. Владивосток, 2002. С. 136-146.

19. Гынгазова Л.Г. Ценностная картина мира диалектоносителя: к проблеме лакунарности // Лакунарность в языке, картине мира, словаре и тексте. Новосибирск, 2009. С. 115-122.

20. Демешкина Т.А. Мир природы в зеркале диалекта (на материале среднеобских говоров) // Вестник Томского государственного унверситета. Филология. 2019. № 62. Б01: 10.17223/19986645/62/6

21. Волошина С.В. Репрезентация концепта «Сибирь» в автобиографических рассказах томских крестьян // Вестник Томского государственного унверситета. Филология. 2017. № 47. С. 28-38.

22. Демешкина Т.А. «Ссылка» как феномен сибирской лингвокультуры // Вестник Томского государственного унверситета. Филология. 2018. № 56. С. 34-46.

23. Иванцова Е.В. Концепт хлеб в дискурсе диалектной языковой личности // Вестник Томского государственного унверситета. Филология. 2018. № 56. С. 47-64.

24. Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры. 3-е изд. М. : Академический проект, 2004. 992 с.

25. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Волгоград : Перемена, 2002. 477 с.

26. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990. С. 387-415.

27. Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: Когнитивное исследование политической метафоры (1991-2000). Екатеринбург, 2001. 238 с.

28. Резанова З.И. Обратимые метафорические модели: семантико-функциональная асимметрия (статья 1) // Вестник Томского государственного унверситета. Филология. 2012. № 2 (18). С. 29-43.

29. Сеничкина Е.П. Словарь эвфемизмов русского языка. 2-е изд. М. : Наука, 2016. 460 с.

30. Гольдин В.Е. Повествование в диалектном дискурсе // Известия Саратовского университета. Новая серия. Серия: Филология. Журналистика. 2009. Т. 9, № 1. С. 3-7.

31. Большой толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов. СПб., 2014.

References

1. Bondarenko, E.N. (2017) [The linguacultural concept “Russian bear” as a way of selfidentification in the context of Globalization]. Patriotizm kak ob "edinyayushchaya natsion- al'naya ideya [Patriotism as a Unifying National Idea]. Proceedings of the International Conference. Ulyanovsk. 11-12 April 2017. Ulyanovsk: Ulyanovsk State Technical University. pp. 85-89. (In Russian).

2. Trenina, N.G. (2017) Russian Bear: Cultural Stereotypes of Russia as a Rhetorical Device of Foreign Policy. Kontsept: filosofiya, religiya, kul'tura - Concept: philosophy, religion, culture. 2. pp. 119-126. (In Russian).

3. Slyshkin, G.G. (2004) Lingvokul'turnye kontsepty i metakontsepty [Linguistic and Cultural Concepts and Metaconcepts]. Philology Dr. Diss. Volgograd.

4. Koshkarova, Yu.A. (2010) Arkhetipicheskiy obraz medvedya v dukhovnoy kul'ture narodov Rossii [The Archetypal Image of a Bear in the Spiritual Culture of the Peoples of Russia]. Abstract of Culturology Cand. Diss. Krasnodar.

5. Skryabina, A. A. (2016) The concept of a bear in the Yakut language picture of the world. In: Morozova, O.N. & Pimenova, M.V. (eds) Lingvokul'tura i kontseptual'noe pros- transtvo yazyka [Linguistic Culture and the Conceptual Space of the Language]. Saint Petersburg: Pushkin Leningrad State University. pp. 207-212. (In Russian).

6. Lazzari, M. & Tyurina, Z.S. (2018) Linguistic and cultural analysis of the component- zoonym “bear” in Russian and Italian national language pictures of the world. Filologicheskiy Aspekt. 7 (39). pp. 115-123. (In Russian).

7. Shomakhova, T.M. (2009) Lingvokontsept “Medved' ” v raznosistemnykh yazykakh [Linguoconcept “Bear” in Polysystem Languages]. VestnikPyatigorskogo Gosudarstvennogo Lingvisticheskogo Universiteta. 2. pp. 198-200.

8. Kudryashova, R.I. & Kolokol'tseva, T.N. (2000) Nazvaniya medvedya i medveditsy v russkikh govorakh [The names of bear and she-bear in Russian dialects]. In: Leksicheskiy atlas russkikh narodnykh govorov (Materialy i issledovaniya) 1997 [Lexical Atlas of Russian Folk Dialects (Materials and research) 1997]. Saint Petersburg: ILS RAS. pp. 47-53.

9. Kostyuchuk, L.Ya. (2001) Informativnaya znachimost' dialektnoy leksicheskoy karty v kontse XX veka [Informative significance of the dialect lexical map at the end of the 20th century]. In: Leksicheskiy atlas russkikh narodnykh govorov (Materialy i issledovaniya) 1998 [Lexical Atlas of Russian Folk Dialects (Materials and research) 1998]. Saint Petersburg: ILS RAS. pp. 39-46.

10. Varzina, N.P. (1998) Dialektnoe slovo v aksiologicheskom aspekte na materiale LSG “Medved'” v govorakh Ivanovskoy oblasti [The dialect word in axiological aspect on the material of lexical-semantic group “Bear” in the dialects of the Ivanovo region]. In: Leksicheskiy atlas russkikh narodnykh govorov (Materialy i issledovaniya) 1995 [Lexical Atlas of Russian Folk Dialects (Materials and research) 1995]. Saint Petersburg: ILS RAS. pp. 136-138.

11. Popovicheva, I.V. (2004) O predstavleniyakh i verovaniyakh, sokhranennykh tambov- skimi dialektonositelyami [On notions and beliefs preserved by Tambov dialect speakers]. In: Leksicheskiy atlas russkikh narodnykh govorov (Materialy i issledovaniya) 2001-2004 [Lexical Atlas of Russian Folk Dialects (Materials and research) 2001-2004]. Saint Petersburg: Nauka. pp. 328-332.

12. Utkina, A.S. (2014) Leksika okhoty na medvedya na materiale arkhangel'skikh govorov (sotsiolingvisticheskiy aspekt) [The vocabulary of bear hunting on the material of the Arkhangelsk dialects (sociolinguistic aspect)]. In: Leksicheskiy atlas russkikh narodnykh govorov (Materialy i issledovaniya) 2014 [Lexical Atlas of Russian Folk Dialects (Materials and research) 2014]. Saint Petersburg: Nestor-Istoriya. pp. 635-639.

13. Losl.tsu.ru. (1964-1983) Slovar' russkikh starozhil'cheskikh govorov sredney chasti basseyna r. Obi [Dictionary of Old-Timers' Russian Dialects of the Middle Part of the River Ob Basin]. [Online] Available from: http://losl.tsu.ru/dialect-dictionary. (Accessed: 20.10.2019). (In Russian).

14. Blinova, O.I. (ed.) (2000) Vershininskiy slovar' [Vershinino Dictionary]. Vol. 3. Tomsk: Tomsk State University.

15. Ivantsova, E.V. (2007) Polnyy slovar' dialektnoy yazykovoy lichnosti [A Complete Dictionary of Dialect Linguistic Persona]. Vol. 2. Tomsk: Tomsk State University.

16. Blinova, O.I. (2014) Slovar' obraznykh edinits sibirskogo govora [Dictionary of Figurative Units of Siberian Dialect]. Tomsk: Tomsk State University.

17. Zemicheva, S.S. & Ivantsova, E.V. (2018) The project of Tomsk dialect corpus in

keeping with trends of corpus linguistics development. Sibirskiy filologicheskiy zhurnal - Siberian Journal of Philology. 3. pp. 192-205. (In Russian). Gyngazova, L.G. (2002) Slovar' dialektnoy yazykovoy lichnosti kak otrazhenie kontseptualizatsii mira [Dictionary of dialect linguistic persona as a reflection of the conceptualization of the world]. In: Ot slovarya V.I. Dalya k leksikografii XXI veka [From V.I. Dahl's Dictionary to the Lexicography of the 21st Century]. Vladivostok: Far Eastern State University. pp. 136-146.

18. Gyngazova, L.G. (2009) Tsennostnaya kartina mira dialektonositelya: k probleme lakunarnosti [The value picture of the world of the dialect speaker: on the problem of lacunar- ity]. In: Steksova, T. I. (ed.) Lakunarnost' v yazyke, kartine mira, slovare i tekste [Lacunarity in Language, Worldview, Dictionary and Text]. Novosibirsk: Novosibirsk State Pedagogical University. pp. 115-122.

19. Demeshkina, T.A. (2019) The World of Nature in the Mirror of the Dialect (A Case Study of the Concept “Swamp”). Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologi- ya. - Tomsk State University Journal of Philology. 62. (In Russian).

20. Voloshina, S.V. (2017) Representation of the concept “Siberia” in autobiographical stories of Tomsk Peasants. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. - Tomsk State University Journal of Philology. 47. pp. 28-38. (In Russian).

21. Demeshkina, T.A. (2018) “Exile” as a phenomenon of the Siberian linguaculture. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. - Tomsk State University Journal of Philology. 56. pp. 34-46. (In Russian). DOI: 10.17223/19986645/56/3

22. Ivantsova, E.V. (2018) The concept “bread” in the discourse of a dialect language personality. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. - Tomsk State University Journal of Philology. 56. pp. 47-64. (In Russian).

23. Stepanov, Yu.S. (2004) Konstanty: Slovar' russkoy kul'tury [Constants: Dictionary of Russian Culture]. 3rd ed. Moscow: Akademicheskiy proekt.

24. Karasik, V.I. (2002) Yazykovoy krug: lichnost', kontsepty, diskurs [Language Circle: personality, concepts, discourse]. Volgograd: Peremena.

25. Lakoff, G. & Johnson, M. (1990) Metafory, kotorymi my zhivem [Metaphors We Live By]. Translated from English. In: Arutyunova, N.D. & Zhurinskaya, M.A. (eds) Teoriya metafory [Theory of Metaphor]. Moscow: Progress. pp. 387-415.

26. Chudinov, A.P. (2001) Rossiya v metaforicheskom zerkale: Kognitivnoe issledovanie politicheskoy metafory (1991-2000) [Russia in a Metaphorical Mirror: A cognitive study of political metaphor (1991-2000)]. Yekaterinburg: Ural State Pedagogical University.

27. Rezanova, Z.I. (2012) Reversible metaphorical models: semantic and functional asymmetry. Article 1. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. - Tomsk State University Journal of Philology. 2 (18). pp. 29-43. (In Russian).

28. Senichkina, E.P. (2016) Slovar' evfemizmov russkogo yazyka [Dictionary of Euphemisms for the Russian Language]. 2nd ed. Moscow: Nauka.

29. Gol'din, V.E. (2009) Narrative in Dialect Discourse. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seriya. Seriya: Filologiya. Zhurnalistika - Izvestiya of Saratov University. New Series. Series: Philology. Journalism. 1 (9). pp. 3-7. (In Russian).

30. Kuznetsov, S.A. (ed.) (2014) Bol'shoy tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Large Explanatory Dictionary of the Russian Language]. Saint Petersburg: Norint; Saint Petersburg State University.

Размещено на Allbest.ru