Динамика формы художественного дискурса и перевод

Обоснование принятого во введении разделения терминов "текст" и "дискурс" требует небольшой исторической справки. Впервые вопрос об идентичности или полной разграниченности данных понятий, вероятно, возник в 1970-х гг. во время активного введения в отечественную стилистику термина "дискурс" "первоначально в значении, близком к тому, в каком в русской лингвистике бытовал термин "функциональный стиль"", а именно в значении "особого типа текстов - разговорных, бюрократических, газетных и т.д." с присущими каждому типу лексическими и грамматическими особенностями [Гарбовский 2013: 19]. В то же самое время в англосаксонской традиции стилистика не существовала как отдельная отрасль языкознания, а термин "дискурс" означал именно тексты в их текстовой данности и в их особенностях" [Степанов 1965: 36]. Следовательно, разграничение понятий имеет исторические предпосылки. Со временем, ввиду емкости значения, а следовательно, удобства применения, термин "дискурс" стал незаменимым при построении современных научных теорий, причем "в различных парадигмах знания данный термин используют в различных значениях и разных контекстах, часто обозначая им разные понятия" [Цурикова 2001: 129]. На наш взгляд, "текст" и "дискурс" представляют собой своеобразную оппозицию, основанную на статических и динамических характеристиках одного и того же феномена - художественного произведения. Статичные характеристики непосредственно связаны с понятием "текст".

Действительно, деятельность переводчика художественной литературы немыслима без наличия текста на исходном языке, который, вслед за Е.В. Сидоровым, мы определяем как "знаковую матрицу сопряжения коммуникативных деятельностей участников акта общения" [Сидоров 2009: 160]. В процессе ознакомления с художественным произведением данная матрица "разворачивается в полноценный дискурс со всеми его сущностными характеристиками в сознании переводчика, поскольку только актуализированный текст позволяет раскрыть смысловые и иные отношения знаковых элементов матрицы на исходном языке" [Новикова 2014: 11]. Динамическая природа дискурса становится очевидной, ибо заключает в себе процесс актуализации коммуникативности текста в сознании реципиента.

Форма текста и форма дискурса

В тексте традиционно выделяют форму и содержание. Ограничимся кратким рассмотрением аспекта формы. Форма текста - это наблюдаемая величина, заключающая в себе знаковые - структурно-языковые параметры. Возникает вопрос: будут ли совпадать понятия "формы" для "текста" и "дискурса", правомерно ли обозначать понятия "формы текста" и "формы дискурса" единым термином.

С одной стороны, между понятиями "форма текста" и "форма дискурса" должно существовать некое тождество, позволяющее назвать характеристики понятий одним термином - "форма". Критерий тождества подразумевает "установление имманентных свойств объекта, благодаря которым объект в любой своей модификации, в любых условиях бытия остается самим собой" [Иванов 2015: 37]. С высокой степенью вероятности тождественной будет являться категория стабильности, которая для текста реализуется в его языковом воплощении, ибо структурно-языковые параметры - это то, "что остается неизменным при любой феноменологии речевого узуса" [Там же: 38].

С другой стороны, "форма дискурса" должна характеризоваться динамичностью. Разводя понятия "текст" и "дискурс", не следует забывать, что данное разделение условное. Фаза их активного взаимодействия, пусковой механизм "сопряжения коммуникативных деятельностей отправителя и адресата сообщения" - это процесс понимания. Если дискурс - это работа сознания, то динамика формы будет связана с особенностями мыслительной деятельности, законами работы мозга.

Известным отечественным ученым Н.П. Бехтеревой было установлено, что "основой организации обеспечения психической деятельности служит корковоподкорковая структурно-функциональная система со звеньями разной степени жесткости". Стабильные элементы - жесткие звенья - отвечают за функционирование мозговых систем при стереотипной деятельности [Бехтерева URL: http: //www.rgutis.net/kpsr-00/Content/student/Uch_Metod/Kargin/bechtereva.pdf]. Применительно к настоящему исследованию подобная стабильность мыслительных процессов наиболее подходит к характеристике динамики формы художественного дискурса.

Динамическая форма дискурса - это особенности протекания мыслительных процессов. Данная деятельность должна быть однотипной, в противном случае понимание недостижимо в принципе. Форма определяется "культурой: языком, воспринимаемыми формами организации мира (зрительными, слуховыми, кинестетическими и т.д.)" [Стрелков: http://www.psyoffice.ru/2050-8-psichology-book_ o607_1.html]. Индивидуальные особенности восприятия формы художественного текста определяются скорее не различиями мыслительных процессов, а "правилами временного упорядочения нашей жизни" [Там же]. Каждый человек характеризуется особенностями индивидуального времени - ритмами и скоростью выполнения любой деятельности, в том числе и мыслительной. "Временная форма - это не мертвая структура, это энергия человека, выполняющего действие". Следовательно, индивидуальные отличия в динамике формы художественного дискурса определяются сроком - действием, которое "необходимо выполнить, несмотря ни на какие препятствия и трудности. Срок - это напряжение осуществления, напряжение ожидания события" - понимания художественного произведения [Там же].

Категория стабильности динамической формы дискурса раскрывается через особенности стереотипной деятельности сознания в процессе понимания литературного произведения. Данную деятельность можно условно разделить на две большие группы в зависимости от направления движения мыслительных процессов, связанных с пониманием художественного дискурса.

Во-первых, это мыслительные операции, заключающиеся в закономерностях восприятия смысловой динамики произведения, "когда в расчет принимаются не все ассоциируемые со словом значения, а лишь те, которые способствуют положительному приросту смыслового наполнения законченной мысли автора в соответствии с движением мысли к коммуникативному центру сверхфразового единства, согласно законам актуального членения предложения" [Клепальченко, Новикова 2015: 123].

Во-вторых, это итеративная модель понимания, т.е. "закономерность работы мысли в сознании реципиента для решения конкретных задач, продиктованных необходимостью понимания текста, характеризующаяся многократными возвратно-поступательными движениями мысли по всему тексту произведения и обращениями к имеющемуся опыту с ориентацией на определенные смысловые доминанты, представляющие собой тематическую цепочку, для разрешения проблем в понимании" [Новикова 2016: 278].

Подобное разделение является условным, поскольку все мыслительные операции взаимосвязаны. Например, итеративная модель понимания во многих случаях является своеобразным необходимым подготовительным этапом для выведения смысловой динамики художественного текста, т.е. данная модель - это один из инструментов интерпретации и понимания, которые составляют основу переводческой деятельности.

Форма дискурса и художественный перевод

Неслучайно современная парадигма перевода - герменевтическая. "Данная парадигма базируется на интерпретативно-смысловой концепции понимания и перекодирования исходного текста на" [Мишкуров 2 2013: 3] язык перевода, "решает на структурно-смысловых уровнях задачу адекватной интерпретации и перевода системы смыслов текстов различных типов, видов и жанров" [Мишкуров 1 2013: 69].

В соответствии с "герменевтическим поворотом" в современной теории и методологии перевода [Мишкуров 12 2013] сам процесс перекодирования информации, содержащейся в литературном произведении, с одного языка на другой, вслед за идеей П. Рикера о важности интерпретации, считаем возможным определить как интерпретацию двойственного характера. Во-первых, это межъязыковая интерпретация, позволяющая вывести (понять) авторское смысловое содержание произведения (речь идет о переводе с английского на русский язык переводчиком, носителем русского языка). Во-вторых, это внутриязыковая интерпретация, отвечающая за возможные варианты формулирования идеи автора на языке перевода при обязательном сохранении особенностей идиостиля. Уточним, что речь не идет о каком-либо переосмыслении содержания художественной прозы, но о выявлении авторского замысла и донесении его до читателя по возможности в неизменном виде.

Форма художественного дискурса, т.е. стереотипные мыслительные операции - итеративная модель понимания и закономерности выведения смысловой динамики произведения, - это основа межъязыковой и внутриязыковой интерпретации, делающая процесс перевода в принципе осуществимым.

Приведем несколько примеров функционирования стереотипных мыслительных операций в сознании переводчика в момент осуществления профессиональной деятельности на материале рассказа О. Генри "Последний лист".

Остановимся на нескольких из многочисленных функций итеративной модели понимания.

Во-первых, данная модель является пока единственным инструментом, позволяющим проследить динамику становления и развития художественного образа в произведении, показать авторское видение героя или ситуации, а следовательно, способствующим сохранению идиостиля в тексте перевода (при восприятии стиля автора в качестве системы образов, заложенных в произведение).

Например, в начале анализируемого рассказа один из его героев - старик Берман - не производит положительного впечатления из-за пристрастия к алкоголю, пустых мечтаний, душевной черствости. Формированию данного образа способствует цепочка слов и словосочетаний по теме "характер человека": "a painter; a failure in art; drank gin to excess; scoffed terribly at softness; had been always about to paint a masterpiece, but had never jet begun it; shouted contempt and derision, etc." (художник; неудачник в искусстве; пил запоем; издевался над всякой сентиментальностью; все собирался написать шедевр, но даже и не начал его; презрительно высмеивал). Однако с течением повествования образ разительно меняется. Составляющие тематической цепочки заставляют мысленно вернуться в начало произведения и раскрывают авторское видение героя: "died of pneumonia; shoes and clothing wet through and icy-cold; some scattered brushes; the last ivy leaf on the wall; he painted... the night the last leaffell; it's Behrman's masterpiece, etc." (умер от воспаления легких; башмаки и одежда промокли насквозь и были холодны, как лед; несколько брошенных кистей; последний лист плюща на стене; он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист; это и есть шедевр Бермана).

Художник оказывается человеком, способным ценой собственной жизни спасти ближнего своего. В тексте оригинала к данному выводу реципиента постепенно подводят тематически объединенные лексические элементы, расположенные по всему тексту рассказа. Встречая очередной элемент данной цепочки, читатель мысленно возвращается к началу произведения и корректирует складывающийся образ героя, т.е. для понимания особенностей формирования и развития образа мысль совершает итерацию. При бережном сохранении в тексте перевода всех составляющих тематической цепочки подобные итеративные движения мысли позволят русскоязычному читателю воссоздать авторское видение героя рассказа, следовательно, особенности идиостиля будут сохранены в тексте перевода.

Во-вторых, итеративная модель понимания позволяет логически вывести контекстуально обусловленное значение текстового элемента. Процесс семиозиса конечен в художественной литературе и определяется длиной тематической цепочки, указывающей на речевое значение слова в конкретном контекстном употреблении. Рассмотрим следующее предложение:

Sue pulled the shade down to the window-sill... [O. Henry 2009: 87].

Слово, представляющее сложность для перевода из-за полисемичности, выделено жирным шрифтом. Конвенциональные значения текстового элемента shade являются следующими: "тень, оттенок, абажур, штора, полумрак, экран, нюанс, щит, прохлада и т. д.". Для адекватного перевода анализируемого слова обратимся к тексту рассказа и выявим тематическую цепочку, определяющую речевое значение рассматриваемой единицы языка. В данном случае, цепочка состоит из двух элементов "pulled down" и "window-sill", которые указывают на то, что речь идет о сокрытии вида из окна. Из всех возможных значений наиболее подходящим является "штора":

Сью спустила штору до самого подоконника... [О. Генри 1985: 104] - перевод Н. Дарузес.

Наконец, проследим взаимосвязь итеративной модели понимания, межъязыковой и внутриязыковой интерпретации, и закономерностей выведения смысловой динамики произведения.

"I shell die at the same time".

"Dear, dear!" said Sue, leaning her worn face down to the pillow... [O. Henry 2009: 88].

С одной стороны, лексические единицы "Dear, dear" не представляют сложности для перевода. Как правило, в англоязычных странах данные слова выполняют функцию ласкового обращения к собеседнику и переводятся в зависимости от контекста как "дорогая" или "дорогой".

С другой стороны, итеративная модель понимания обуславливает возвращение мысли переводчика к предыдущему предложению, повествующему о пессимистическом настрое героини рассказа, о ее мрачной уверенности в скорой смерти. Естественной реакцией собеседника является испуг и желание отвергнуть страшную мысль. Далее предположительно происходит обращение переводчика к имеющемуся опыту, который предлагает подсказку - словосочетание "Dear me", которое возможно перевести как "Боже мой". Итак, мы получаем смысл рассматриваемых лексических единиц - констатация ошибочности высказанной мысли, формулировка которой включает в себя обращение к Богу.

Далее начинается этап внутриязыковой интерпретации, т.е. выражение полученного смыслового содержания при помощи единиц языка перевода. Сама природа интерпретации подразумевает возможность существования нескольких равнозначных переводческих эквивалентов, ибо одну и ту же мысль можно сформулировать разными способами. Например, "Бог с тобой, Господь с тобой, побойся Бога и т.д.".

Выстроим перевод предложения в соответствии со смысловой динамикой произведения, т.е. будем принимать во внимание только те значения лексических элементов, которые способствуют положительному приросту смыслового содержания, являются необходимыми и достаточными для понимания авторского замысла. Начнем предложение с одного из полученных переводческих эквивалентов:

"Побойся Бога", далее следуют лексические единицы, перевод которых не представляет никакой сложности - "said Sue" - "сказала Сью". Фраза "leaning her worn face down to the pillow" требует дополнительного комментария. В словаре зафиксированы следующие варианты перевода прилагательного "worn": потертый, изношенный, старый, изнуренный и т.д. Слово "face" ограничивает выбор возможных переводческих эквивалентов до "старый" и "изнуренный". Полученное словосочетание "старое лицо" или "изнуренное лицо" вступает в противоречие с информацией, находящейся в начале рассказа. Переводчик мысленно обращается к ней и делает вывод, что речь идет о лице молодой девушки, много и упорно работающей для спасения больной подруги, следовательно, ее лицо не может быть "старым", но будет носить на себе признаки крайней усталости. С одной стороны, словосочетание "усталое лицо" является контекстуально обусловленным. С другой стороны, его нельзя употребить в переводе, поскольку оно не способствует положительному приросту значения, т.к. вступает в противоречие с выражением "leaning ... down to the pillow". Значение выражения понятно: "прикладывая/кладя/ склоняя... на подушку". Мысленное обращение к имеющемуся у переводчика опыту показывает, что "прикладывать/склонять" на подушку можно "голову", но не "лицо". "Лицом" в подушку можно только "уткнуться" и, например, расплакаться. Однако данного значения в тексте оригинала нет. Возвращаемся вновь к выражению "усталое лицо" и интерпретируем его как "усталая голова". При помощи итеративной модели понимания получаем окончательный вариант перевода рассматриваемого предложения:

--Побойся Бога! - сказала Сью, прикладываясь усталой головой на подушку.

Аналогичный вариант предлагает переводчик Н. Дарузес:

--Да Бог с тобой! - сказала Сью, склоняясь усталой головой к подушке [О. Генри 1985: 104].

Заключение

1. Бехтерева Н.П. О гибких и жестких звеньях мозговых систем обеспечения психической деятельности [Bechtereva N.P. About Flexible and Rigid Links of Brain Systems that Provide Psychic Activity]: http://www.rgutis.net/kpsr-00/Content/student/Uch_Metod/Kargin/ bechtereva.pdf (18.04.16).

2. Гарбовский Н.К. (2013). Теория, методология и дидактика перевода [Garbovsky N.K. Comparative Stylistics and Translation Methodology] // Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. 2013. № 1.

3. Иванов Н.В. (2015). Дихотомии перевода (к онтологическим основаниям определения научного объекта переводоведения) [Ivanov N. V. Dichotomies in Translation: Ontological Definition of Scientific Object in Translation Studies] // Вестник Московского университета. Сер. 22. Теория перевода. Москва, 2015. № 4. С. 34-- 64.

4. Клепальченко И.А., Новикова М.Г. (2015) Сущностные характеристики художественного дискурса [Klepalchenko I.A., Novikova M.G. Essential Characteristics of Literary Discourse] // European Social Science Journal (Европейский журнал социальных наук). № 6. Том 1. С. 120--125.

5. Мишкуров 1 Э.Н. (2013). О "герменевтическом повороте" в современной теории и методологии перевода (часть I) [Mishkurov E.N. On the "Hermeneutical Turn" in the Contemporary Theory and Methodology of Translation (Part I)] // Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода. № 1. С. 3--29.

6. Мишкуров 2 Э.Н. (2013). О "герменевтическом повороте" в современной теории и методологии перевода (часть III) [Mishkurov E.N. On the "Hermeneutical Turn" in the Contemporary Theory and Methodology of Translation (Part III)] // Вестник Московского университета. Серия 22. Теория перевода. № 3. С. 24--47.

7. Новикова М.Г. (2016). Динамика формы и содержания художественного дискурса [Novikova M.G. Form and Content Dynamics of Literary Dicourse] // Военно-гуманитарный альманах: лингвистика. Язык. Коммуникация. Перевод. Москва: ИД "Международные отношения". Выпуск № 1. Том 2. С. 362--367.

8. Новикова М.Г. (2014). Смысловые корреляции в дискурсивной динамике перевода [Novikova M.G. Semantic Correlations in the Discourse Dynamics of Translation]: Дис. ... доктора филол. наук. Москва.

9. О. Генри (1985). Избранные новеллы [O. Henry Selected Short Stories]. Москва: Изд-во "Правда".

10. Сидоров Е.В. (2009). Онтология дискурса [Sidorov E.V. Discourse Ontology]. М.: Кн. дом Либроком.

11. Степанов Ю.С. (1965). Французская стилистика [Stepanov J.S. French stylistics]. Москва: Высшая школа.

12. Стрелков Ю.К. Инженерная и профессиональная психология [Strelkov J.K. Engineering and Professional Psychology]: http://www.psyoffice.ru/2050-8-psichology-book_o607_1.html (03.04.16).

13. Цурикова Л.В. Проблемы когнитивного анализа дискурса в современной лингвистике [Tzuricova L.V. Problems of Cognitive Analysis of Discourse in Modern Linguistics]: http://www.vestnik.vsu.ru /pdf/hyman/2001/02/tzurikova.pdf (17.09.2012).

14. O. Henry (2009). A Service of Love. Stories. Москва: Изд-во "КАРО".

Размещено на Allbest.ru