Критерии типологизации концептов в юридическом дискурсе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Военный университет МО

Критерии типологизации концептов в юридическом дискурсе

Аннотация

Жизнь общества основывается на определенной системе ценностей, дифференциация которых соответствует определенной концептуальной сфере, которая отражена в семантическом пространстве языка. По мнению автора, лексическая семантика, лексическая организация юридического дискурса является определенной проекцией концептосферы права и может быть критерием в концептуальном анализе языка права. Автор считает, что проблема заключается в выборе критериев к типологизации концептов юридического дискурса как специального дискурса. Принимая во внимание, что юридический дискурс является социальным регулятором, в нем очень важен кумулятивный компонент, который зависит от правильно выбранной лексической единицы. Кумулятивная составляющая определяет насыщенность семантики слова, которая важна для регулирования отношений в социуме. Концептосфера юридического дискурса обладает рядом характерных особенностей. Автор считает, что помимо общих онтологических критериев выделения концептов, свойственных для любого вида дискурса, в основу построения типологизации может быть положен критерий информативной насыщенности, емкости концепта, который может раскрываться не только через непосредственные (терминологические), но и косвенные (нарративно-описательные, образные и пр.) формы выразительной репрезентации в тексте.

Ключевые слова: концепт, концептосфера, типология концептов, дискурс, юридический дискурс, семантическое пространство языка

Abstract

CRITERIA FOR TYPOLOGY OF CONCEPTS IN THE LEGAL DISCOURSE

Key words: concept, conceptual sphere, typology of concepts, discourse, legal discourse, semantic area of language

Введение

Жизнь человека, его опыт, знания постоянно меняются по объему и содержанию, что, безусловно, придает соответствующую динамику и создает условия для изменений различных концептосфер человеческой жизни. Такая постоянная параллельная динамика не позволяет концепту и концептосферам приобрести законченный по содержанию и объему вид. В условиях отсутствия единообразного видения содержания концепта, его организации, дифференцирующих признаков достаточно проблематично выработать жесткую методологию по определению критериев типологизации концепта.

Концепт и концептосфера

Термин «концептосфера» был введен в отечественную науку академиком Д.С. Лихачевым. Концептосфера, по определению Д.С. Лихачева, -- это совокупность концептов нации, она образована всеми потенциями концептов носителей языка. Чем богаче культура нации, ее фольклор, литература, наука, искусство, религия, тем богаче концептосфера народа [Лихачев 1993: 5]. Под концептосферой можно понимать область знаний, состоящих из единиц -- концептов, интерпретирующих реальность. Большое значение имеет концептосфера права -- как система концептов, выполняющих регулятивную роль в организации и жизни общества. Язык в праве -- это не только вопросы техники и стилистики, это -- конструктивные моменты существования самого права как своеобразного социального феномена [Алексеев 1983: 7--12]. Через право осуществляется контроль отношений в социуме, так как именно право ориентировано на определенную систему ценностей, оно отражает и охраняет эти ценности, имеет аксиологическую основу.

Концептосфера права

По мнению С.Ю. Бакулиной, «концептосфера права это система представлений, значений, образов и ассоциаций, возникающих в индивидуальном и массовом сознании в процессе восприятия и осмысления ключевых морально-нравственных категорий, имеющих правовую нагрузку (закон, ответственность, свобода, обязанность, вина, права человека, правопорядок, суд и т.д.)» [Бакулина 2012: 4]. Поэтому в основе системы концептов юридического дискурса лежит этическая составляющая, в центре которой находится макроконцепт «мораль--нравственность». Именно этот концепт в системе иерархии концептов юридического дискурса занимает самое высокое место.

Концепты выступают своеобразными смысловыми и ценностными «ячейками культуры», существующими в формах национального языка в виде понятий, ассоциаций, стереотипов, установок, переживаний, участвующими в формировании ценностной «картины мира» [Лихачев 1993]. Ценности не существуют без субъекта, они проявляются только по отношению к субъекту. Актуализация понятий, ассоциаций, стереотипов возможны в условиях коммуникации и взаимодействия различных субъектов. В связи с этим мы полагаем, что такие условия коммуникации, как наличие субъектов -- участников коммуникативного пространства и их взаимодействие можно отнести к обязательным факторам формирования и актуализации юридического дискурса. Именно в условиях коммуникации определяется характер развития концепта, принцип репрезентации концепта, так как в процессе общения активизируется идеология, целевые установки, находящиеся в основе производства концепта. Поэтому при разработке подходов к типологизации концептов очень важно учитывать их дискурсивный аспект, свойства объективируемого дискурсом сознания как «самобытного способа видения и переживания мира, его осмысления и упорядочения, предопределяющего характер востребованных знаний и способов их передачи, стратегии противопоставления себе объекту и субъекту и взаимодействия с ними, характер формулируемых целей деятельности и способов их достижения» [Полонский 2010: 62].

В языковом сознании концептосфера права обретает свою определенность и полноту не только в условиях коммуникации, но и во взаимосвязи с концептами других сфер бытия, и, прежде всего, во взаимосвязи с этической сферой, в центре которой, как уже указывалось, находится макроконцепт «мораль -- нравственность» [Тихомиров 1999; Тихомиров, Тихомирова 1997].

Взаимосвязь юридического дискурса с другими сферами бытия опосредует отражение разнообразных сфер человеческой деятельности и потребностей, поэтому юридический дискурс -- это комплексное понятие, в которое входят несколько видов языков права. Несмотря на взаимосвязь с концептами других сфер бытия, юридический дискурс обладает своими специфическими функциями, не совпадающими с общепринятыми функциями обычного языка. Данная особенность заключается в том, что языковые средства юридического дискурса направлены на выражение нормативно-регулятивных функций в целях правового взаимодействия и общественного развития с опорой на факторы их нравственной оценки и концептуального терминологического закрепления.

В зависимости от сферы правового регулирования тех или иных отношений можно выделить язык уголовного права, язык гражданского права, административного права, язык публициста-правоведа, язык судопроизводства, язык адвоката и т.д. Все эти виды языка права отличаются друг от друга. По мнению Т.Г. Поповой, особое место среди них занимает язык законодателя, так как этот язык является официальным государственным языком, посредством которого государство в лице законодательного государственного органа устанавливает обязательные для исполнения правила поведения [Попова 2003: 42]. Именно в этой части языка права наиболее ярко представлен макроконцепт «мораль--нравственность». Так, например, Конституция РФ как основной закон государства учреждает, юридически оформляет политическую форму существования общества, систему органов государственной власти, устанавливает порядок их формирования и способ функционирования, закрепляет права и свободы человека и гражданина (право на жизнь, на свободу вероисповедания). В этом документе отражено правовое признание, закрепление и защита свободы личности в соответствующих областях общественной жизни (в сфере морали, нравственности, религии и т.д.), что является необходимым условием не только нормального бытия и функционирования всех социальных норм и регуляторов, но и самой социальной регуляции права в общей системе социальных норм и данного общества.

Юридический дискурс -- это институциональный дискурс. Концептосфера юридического дискурса как институционального дискурса имеет максимально строгую структуру вербально-терминологического закрепления в языке (в системе терминов, понятий), и, как следствие, по смысловой насыщенности, развернутости в масштабе детализации можно судить о степени системного развития концеп- тосферы дискурса в языке. Лексическая семантика отражает системность кон- цептосферы дискурса и может использоваться в качестве критерия в концептуальном анализе языка. Лексическая организация дискурса является отражением его концептуальной организации.

Иерархия концептов юридического дискурса

Для выявления иерархии концептов юридического дискурса, строящейся на аксиологических основаниях, помимо критерия семантической абстракции на уровне терминологического закрепления концепта можно использовать критерий информативной насыщенности.

Абстракция и информативная насыщенность -- соотносительные категории. Всякая абстракция аккумулирует в себе определенный объем информации и, таким образом, сама подлежит интерпретации через информационный компонент. «Кумуляция информации оказывается важным презентационным фактором, определяющим степень первоочередности/факультативности сведений о мире, используемую человеком в целях самопрезентации и дескрипции того, что он стремится транслировать по коммуникативным каналам в социум с тем, чтобы успешно исполнить задачи влияния и воздействия на социум» [Олянич 2007: 117], который определяет степень очередности/факультативности сведений о мире, используемой человеком в целях самопрезентации и дескрипции того, что он стремится транслировать по коммуникативным каналам в социум для того, чтобы успешно исполнить задачи влияния и воздействия на социум. Информативная насыщенность семантики слова может быть определена как результат выполнения словом его важнейшей функции -- кумулятивной. Г оворя иными словами, способности лексической единицы содержать (концентрировать) в себе целый ряд «смысловых компонентов, которые отражают тот или иной отрезок реальности и к тому же строго иерархиеризированных, выполняющих жестко закрепленную за каждым компонентом задачу» [Там же: 126].

Задача построения типологии концептов с позиций когнитивного подхода уже давно является предметом научных споров. Справедливым является утверждение о том, что одним из главных критериев такой классификации может и должен явиться такой критерий, как степень отражения в нем различных фрагментов действительности. В чем-то аналогично разделению лексики с этих позиций все концепты могут разделяться на мыслительные (ментальные) и чувственные. Всякий концепт в его функциональном применении характеризуется как ментализмом, так и чувственностью. При этом ментальная сторона более абстрактная. Чувственная отражает конкретику момента. Чувственные концепты так или иначе направляют нас к общему правилу, к ментальной оценке. Ментальные концепты в свою очередь получают чувственное применение в условиях конкретной оцениваемой ситуации.

Так, давая юридическую оценку тому или иному факту или событию, мы опираемся на некоторое ментальное представление о том, что представляет из себя данный факт или событие с точки зрения социально-нравственной нормы. В то же время сама нормативно-аксиологическая идентификация факта или события являются вполне чувственным актом. Апелляция к норме -- это ментальная сторона концепта. Его актуальное применение к конкретному факту, событию это практическая, чувственная сторона концепта.

Разделение концептов на ментальные и чувственные носит скорее функциональный, а не семантический характер. Чувственный концепт скорее ситуативен, отражает «требование момента», он же более интенционален и регулятивен в коммуникативном контексте. Конкретика такого концепта -- это чувственная конкретика момента, отправной пункт коммуникативной аргументации. Ментальный концепт отражает требования культурной нормы (в нашем случае -- нормы права). Вектор функционального подчинения здесь имеет обратную направленность: от момента к норме. Момент оказывается частью культурно-нравственной (правовой) ситуации, получает соответствующую оценку. Ментальный концепт более устойчив, обладает признаками ситуационной воспроизводимости. Ментальные и чувственные концепты можно разделять лишь условно. Функционально в их ситуативном применении они неразделимы и могут рассматриваться как две стороны одного и того же концепта в его функциональной заданности. Степень институциональной устойчивости дискурса определяется не чувственной, а ментальной стороной концепта, характером его выразительного закрепления в коммуникативном культурно-выразительном опыте языка.

Многие существующие классификации концептов строятся на предметных, а не на функциональных основаниях. Действительно, предметный критерий в классификации концептов может рассматриваться как первичный, сущностный. Однако не менее важным представляется функциональный критерий, в основе которого лежит степень информативной насыщенности или нарративной развернутости концепта, то есть степень абстракции или близости вербальной выразительной формы концепта к описываемой ситуации/ситуациям.

Построение типологии юридических концептов может основываться на множестве критериев и выбрать основные и вспомогательные представляется довольно сложным, так как сущность любого концепта так или иначе вербализуется в языке не только словами, а применительно к юридическому дискурсу -- терминами, но одновременно оно дублируется в дефиниции, то есть высказывании. Одновременно нельзя совершенно определенно утверждать, что существует однозначное соотношение концептов юридического дискурса и терминов (=понятий) юридического словаря, так как, очевидно, не все понятия области права вербализованы в конкретном языке, к тому же существуют множественные вариации определенных понятий, в отношении которых ведутся постоянные дискуссии, приводящие к расширению концепта и познанию научного понятия.

При разработке основ типологии концептов необходимо также учитывать, что концепты не являются однородными, поскольку связаны с различными по объему понятиями, с одной стороны, и имеют различное количество внутрисистемных связей, с другой. Из этого возникает следующее предположение: типология концептов возможна на основании понятийного объема и его внутрисистемных связей с другими единицами системы. Здесь необходимо отметить, что данные критерии являются взаимосвязанными, так как объем понятия чаще всего описывается через функциональные категории синтагматики и парадигматики, которые являются, в свою очередь производными от устойчивых зависимостей от других элементов данной сферы.

В основу неосновной (вторичной) типологии концептов юридического дискурса вряд ли могут быть положены принципы, предлагаемые для общей типологии концептов. Вряд ли приемлемо разграничение концептов на вербализованные и невербализованные для специальной сферы. Специфика самого дискурса, в котором речевая деятельность является приоритетной по сравнению с другими, предполагает обязательную вербализацию значимых объектов. Как только какое-либо явление подвергается правовому регулированию, происходит его специфическая вербализация в юридическом дискурсе. Даже если слово, обозначающее явление, понятие, давно существует в общем дискурсе, оно превращается в часть правового дискурса только тогда, когда получает соответствующую дефиницию в законе, подзаконном акте, научном исследовании.

Важным может быть критерий лингвистического оформления концепта. Так, все концепты в аспекте их вербальной репрезентации могут делиться на лексические (слова -- термины, слова -- профессионализмы, слова -- классификационные единицы, соответственно: закон, преступление, наказание; отказ, присяга; решение, апелляция, прошение), фразеологические (понятия, выраженные устойчивым словосочетанием: оперативно-розыскные действия).

В.И. Карасик [Карасик 2004: 29--36] разграничивает активно и пассивно транслируемые концепты (здесь играет значительную роль частота употребления, или вербализация, того или иного концепта). В.И. Карасик разграничивает также содержательно модифицируемые и немодифицируемые концепты. Для последних исследователь объявляет важным такой критерий, как их переводимость -- непереводимость в иные формы, то есть возможность заменять не только дефиницией, но и близкими понятиями, например, родо-видовыми, свободными слово- сочестаниями, то есть контекстуальными синонимами. На наш взгляд, последний критерий требует дополнительной проверки на материале юридического дискурса. Как бы то ни было, в подходе В.И. Карасика привлекает идея потенциальной вариативности форм вербальной репрезентации концепта.

Какой бы ни была форма его вербальной репрезентации, всякий концепт характеризуется качеством информатинвой насыщенности (емкости) масштабом охватываемого интенсионала. Под интенсионалом понимается вся совокупность подлежащих юридической концептуальной оценке ситуаций, объектов. Собственно концепт в его терминологическом понимании является как основанием, так и результатом сопряжения по критерию смыслового родства определенного множества ситуаций (объектов). Осознание концептуальных оснований понимания (трактовки) конкретной ситуации/ситуаций может возникать как дедуктивным (в конкретном акте юридичесекой оценки), так и индуктивным (в историческом опыте юридической оценки) путем.

Формы закрепления концепта

Закрепление концепта как основание для юридической оценки в дискурсивном опыте языка (соотносительным процессом юридической практики) может осуществяляться в трех формах, отличающихся друг от друга по степени нарративной развернутости: 1) непосредственные нарративно-описательные, 2) образноидиоматическая (как правило, на прецедентных основаниях), 3) понятийно-терминологическая форма закрепления концепта, служащая критерием юридической социально-значимой оценки, имеющая статус законодательного предписания.

Первая форма является наиболее рудиментарной в плане своей ситуационноописательной наглядности: описываемая ситуация как бы говорит сама за себя, провацируя чувственную реакцию оценки, которую трудно выразить или обозначить словами. Это своеобразная иллюстративная форма репрезентации концепта. На этой основе возникает апелляция к прецедентным ситуациям, к различного рода ситуационным аналогиям. Такого рода формы вербализации концептов нередко можно встретить и современном юридическом дискурсе: в выступлениях адвокатов, прокуроров, внешне объективно описывающих ситуацию, но при этом подводящих свое описание под определенную оценку, концептуально-нравственное основание.

Вторая форма закрепления юридических концептов широко представлена в системах так называемого прецедентного права, в которых для обозначения концептуальных оснований выбираются конкретные метонимические аналогии (например, Migan rule, Miranda rule, Castle doctrine, Poison tree rule). Многие нормы права здесь получают образное обозначение, за которым стоит конкретная прецедентная ситуация.

Третья форма может быть названа высшей формой вербального закрепления концепта в языке, когда за концептом независимо от его смысловой емкости закрепляется устойчивой абстрактное обозначение в языке (подсудность, подведомственность, презумпция невиновности и т. д.).

Потенциально все указанные формы вербальной реализации концепта юридических концептов взаимозаменяемы, хотя, конечно, любая из этих форм в юридическом речевом узусе используется в целях создания некоторой понятийной, экстенсиональной формы концепта, то есть некоторого единого целостного понимания социально-юридической значимости описываемой референтной ситуации.

Описательная форма репрезентации концепта может быть названа косвенной и безусловной, когда «ситуация говорит сама за себя». Образно-идиоматическая и терминологическая форма репрезентации концептов могут быть названы непосредственными и условными.

Можно предположить возможность экстраполяции принципов вербальной феноменологической дискурсивной классификации концептов в юридическом дискурсе на другие виды дискурсов в культурно-выразительном опыте языка, где многие концепты не получают терминологического закрепления и могут быть выражены лишь иллюстративно, описательно.

Как бы то ни было, всякая концептуализация есть способ сокращенного, свернутого представления содержания (здесь как нигде применим термин А.А. Потеб- ни «сокращение мысли» [Потебня 1999: 215]). Сокращению подлежит множество внешних подводимых под концепт ситуаций. Сам концепт, как и любой смысл, может быть представлен как объективная реальность лишь через совокупность внешних реализуемых на его основе ситуаций. Ситуация материализует концепт. Вместе с тем концепт есть определенная абстракция (которая может терминологически фиксироваться в составе языка). Отсюда между концептами и репрезентирующими его внешними ситуациями могут возникать отношения верификации -- фальсификации (по К. Попперу) [Поппер 1999], что может составить предмет отдельного концептуалогического исследования.

Заключение

Принимая во внимание необычайный интерес в современном мире к изучению и описанию различных концептов, их места и роли в национальной концеп- тосфере, в научной и научно-практической концептосферах, можно с уверенностью утверждать, что выработка наиболее полной научной типологии концептов является в настоящее время одной из наиболее актуальных исследовательских задач.

При разработке юридической концептосферы необходимо понимать, что когнитивный подход должен быть обязательно дополнен дискурсивным, так как ментальная основа формирования концепта-понятия обязательно дополняется его дискурсивной обработкой, в ходе которой формируются устойчивые связи с другими единицами, определяется характер этих отношений, устанавливается в определенной иерарахии. Именно в ходе обсуждения и анализа рождается форма концепта: прототип, фрейм или сценарий. юридический дискурс слово концептосфера

Концепты должны различаться по степени информативной насыщенности (емкости), раскрываемой через подразумеваемую предметную наррацию, и через масштаб эмоционально-образной и линейно-выразительной репрезентации, что является эксплицитной стороной репрезентации концепта.

Большинство юридических концептов являются логически-конструируемыми и лишены образного начала: фальсификация, патент, передаточный акт. Однако значительная часть концептов вербализируется в языке с помощью уже существующих лексем, что, в свою очередь, является источником образности: жалоба, пиратство, поджог, коммерческий подкуп. Юридические концепты носят коллективный характер и имеют инвариантное ядро, закрепленное в определениях юридических документов: законах, актах, договорах. Однако нельзя не отметить незначительную вариативную составляющую их содержания, которая определяется областью применения: собственно правовая, научная, правовая публицистика. Первая исходит из жесткого инварианта, определенного в самом документе, вторая устанавливает связи, формирует «объем» и «полноту» содержания, третья допускает максимальные отклонения, связывая аксиологические формы информации с уже имеющимися.

Реализуемый в юридическом дискурсе нарратив имеет своей целью описание и классификацию сценариев, которые являются регулярными и требуют правовой квалификации. Следовательно, рожденные в таком дискурсе концепты довольно разнообразны по сложности. Их интерпретация и характеристика определяется связью с определенными типами текстов по жанру и назначению, а также и выбором языковых средств в самом акте номинации. Поэтому и выходит на первый план не только сложность, но и внутренняя противоречивость, связанная с конкретной деятельностью сознания. Ментальная модель подвергается дискурсивной обработке, в результате чего возникает многоуровневая модель различных репрезентаций.

Юридический дискурс, устанавливающий правила организации и удовлетворяющий потребности жизни общества, которые зачастую вызывают много споров в самом обществе, поликонцептуален. В юридическом дискурсе возникает противоречивость и борьба концептов. Концептуализация проявляется: 1) в тексте (законы, нормативно-правовые акты), 2) в образных средствах, 3) в обычных словах -- номинациях. Концептуализация происходит на двух уровнях: 1) нарративно-логическая реализация концепта (текстуальная форма), 2) номинативно-харак- теризующая реализация концепта, то есть вербальная форма. Эти два уровня взаимодействуют.

Мы полагаем, что критерием для классификации должен быть функциональный критерий. Основным функциональным критерием будет информативность концепта, под которым следует понимать масштаб ситуационного нарративного декодирования концепта. При этом степень нарративной развернутости может быть различной (непосредственной -- описательной, образно-идиоматической, максимально-свернутой -- терминологической).

Библиографический список

1. Алексеев С.С. Право -- институциональное социальное образование // Вопросы теории государства и права. Саратов, 1983. С. 7--12.

2. Бакулина С.С. Концептосфера права как фактор гуманизации культуры: Автореф. ... дисс. канд. культурологии. СПб., 2012. [Электронный ресурс]

3. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004.

4. ЛихачевД.С. Концептосфера русского языка // Известия РАН. СЛЯ. 1993. № 1. С. 3--9.

5. Олянич А.В. Презентационная теория дискурса: Монография. М.: Гнозис, 2007.

6. Полонский А.В. Дискурс как объективация сознания (введение в проблематику) // Проблемное поле дискурсологии: сб. науч. ст. / под ред. А.В. Полонского. Белгород: ИПЦ «По- литерра», 2010. С. 57--67.

7. Поппер К. Логика и рост научного знания / под общ. ред. В.Н. Садовского. М.: Изд-во «Прогресс», 1983.

8. Потебня А.А. Собрание трудов. Мысль и язык. М.: Лабиринт, 1999.

9. Попова Т.Г. Национально-культурная семантика языка и когнитивно-социокоммуникатив- ные аспекты (на материале английского, немецкого и русского языков). Монография. М.: Изд-во МГОУ «Народный учитель», 2003.

10. Тихомиров Ю.А. Право: национальное, международное, сравнительное // Государство и право. М., 1999. № 8. С. 5--12.

11. Тихомирова Л.В., Тихомиров М.Ю. Юридическая энциклопедия / под ред. М.Ю. Тихомирова. М., 1997.

References

1. Alekseev, S.S. (1983). Law is an institutional social entity In The issues of theory of state and law. Saratov. pp. 7--12. (In Russ.).

2. Bakulina, S.S. (2012). Conceptual sphere as a factor of a humanization of culture [dissertation]. Saint-Peterburg.

3. Karasik, I.V. (2004). Linguistic circle: personality, concepts, discourse. Moscow: Gnoszis. (In Russ.).

4. Likhachyov, D.S. (1993). Conceptual sphere of the Russian language. The News of the Russian Academy of science, 1, SLYA 1993. pp. 3--9. (In Russ.).

5. Olyanich, A.V. (2007). Presentational theory of discourse: Monography. Moscow: Gnozis. (In Russ.).

6. Polonskyi, A.V. (2010). Discourse is as an objectification of conscience (introduction into the issue) In The problematic sphere of discourse studies: the digest of scientific articles, A.V. Polonskyi (Ed.). Belgorod: IPP “Polyterra”, pp. 57--67. (In Russ.).

7. Popper, K. (1983). The logic and growth of scientific knowledge edited by V.N. Sadovskyi Moscow: Publishing house Progress.

8. Potebnya, A.A. (1999). The collected works. Idea and language. Moscow: Labyrinth. (In Russ.).

9. Popova, T.G. (2003). National-cultural semantics of language and cognitive-socio-commu- nicative aspects (based on the materials of the English, German and Russian languages)]: Mo- nography. Moscow: Publishing house MGOU «Public teacher». (In Russ.).

10. Tikhomirov, U.A. (1999). Law: national, international, comparative]. State and law, no 8. Moscow. pp. 5--12. (In Russ.).

11. Tikhomirova, L.V. & Tikhomirov, M.U. (Ed.) (1997). Legal encyclopedia. Moscow. (In Russ.).

Размещено на Allbest.ru