Лояльность к чувашскому языку в диаспорной группе Московского региона

По свидетельству одной из опрошенных, подобные кружки существовали в Москве и в прошлом:

«Мы ходили раньше. Нас было детей восемь-десять. Нас водили в детстве. Мы ходили на танцы. На чувашские. Мама начала меня тогда водить. Лет с восьми, наверное, я пошла. Песни пели. Но и свое у меня желание было. Вот если бы был такой кружок, как раньше, я бы, наверное, согласилась возить своего ребенка туда» (Ольга, 28 лет). Самая младшая из референтной группы хотела бы посещать курсы чувашского языка: «Ну я бы вот ходила, потому что мне...бабушка с дедушкой иногда что-то говорят, разговаривают, мне хочется понять, о чем они говорят. Или даже если в Чебоксарах хожу, слышу чувашскую речь -- тоже интересно (Карина П., 15 лет).

Традиционно язык воспринимается как наиболее мощный символ этничности; другими проявлениями культурной идентичности, по Д. Кристалу, являются ритуалы, музыка, искусство, народные промыслы и другие формы поведения, однако «язык -- это первичный указатель, символ и регистр идентичности» [1.С. 39--40]. К изучению этноса отечественным ученым В. Пименовым был применен так называемый компонентный анализ. Компонента этноса, по В. Пименову, есть основная структурная единица высшего ранга. Одной из таких компонент является язык. Каждая компонента, далее, образована из более мелких, дробных структур, таким образом, этнос представляет собой «глубоко и во всех направлениях структурированную систему». В. Пименовым выделены следующие -- относительно устойчивые -- компоненты этноса в порядке убывания: 1) язык, 2) этнопсихические черты, 3) духовная культура профессионального слоя, 4) обряды, 5) духовная культура фольклорного слоя, 6) материальная традиционная культура. Обладая сознанием и волей, достигнув определенного этапа своей жизни, носитель этнических черт (этнофор -- по терминологии В. Пименова) может самостоятельно определить свое отношение и свою принадлежность к данному этносу. Большинство занимает промежуточное положение между крайними позициями -- полного принятия или отторжения этнических ценностей [11.С. 19].При этом ясно, что современные сдвиги в обществе способствуют изменению роли и значения отдельных компонент в системе этноса [11.С. 20].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе данного исследования респондентам задавался вопрос об их этнической принадлежности, а также конкретно о том, что, по их мнению, делает их чувашем/ чувашкой. Среди ответов «чувашский язык» фигурирует примерно в половине случаев в когортах 20--30 лет и 30--40 лет. В более старших возрастных группах язык как мощный символ этничности все более ослабевает. Самой низшей отметки данный ответ достигает в когорте лиц от 60 лет, что связано, возможно, с тем фактом, что многие респонденты, по их собственным словам, уже забыли родной язык и полностью ассимилировались в языковом отношении с русскими.

Первичным при определении языковой лояльности является признание для себя родным языка своего этноса, но существуют и другие признаки, сигнализирующие о повышении или, наоборот, понижении языковой лояльности членов диаспорных групп. В случае с чувашами Московского региона таковым является главным образом изучение и сохранение культурного наследия на своем языке, особенно песенного творчества, а также регулярные встречи с земляками, которые вызывают в наших респондентах «чувство сопричастности», дают возможность «почувствовать себя чувашем даже в Москве».

Мы отметили высокую этноязыковую идентификацию респондентов в нашей выборке, однако для чувашей в диаспорных группах родной язык выполняет скорее символическую функцию, выступает символом групповой идентичности. Чуваши чтят традиции и обычаи своего народа, стараются передать культуру последующим поколениям, язык для них выступает как культурная ценность в рамках встреч с земляками.

Как отмечено в документе ЮНЕСКО о языковой витальности и угрозе (2003), «члены языковой общины обычно не относятся нейтрально к своему языку. Они могут рассматривать язык как чрезвычайно важный для их общества, идентифицировать себя с ним и продвигать его; они могут использовать язык, не продвигая его; они могут стесняться его и, соответственно, не продвигать его; или же они могут видеть в нем помеху и всячески избегать употребления данного языка». Чувашский язык, хотя его функционирование и сведено к минимуму в условиях Московского региона, тем не менее, оценивается достаточно высоко самими членами диаспоры, признающими его в качестве родного и воспринимающими его как символ принадлежности к таким ценностям, как малая родина, древняя культура и род. В соответствии с оценочной шкалой, составленной для фактора 8 -- отношение членов общины к своему языку -- в документе ЮНЕСКО, мы можем оценить языковую лояльность членов чувашской диаспорной группы на 1 балл из 5 возможных: «лишь некоторые члены сообщества поддерживают языковое развитие, другие безразличны, если не поддерживают утрату языка». Действительно, при всем положительном отношении к языку (символ семейных традиций, праздников, встреч) большинство опрошенных негласно рассматривают свой язык «как препятствие к экономической мобильности интеграции в общество», если не для себя, то для своих детей, которым, как правило, язык не передают.

По уровням лояльности, предложенным в статье С. Москвичевой [15.С. 482-- 483], группы «пользователей» чувашского языка в ходе исследования нами выявлено не было в связи с ограниченным функционированием чувашского языка за пределами Урало-Поволжского региона.

Наибольшее число респондентов в нашей выборке представляют так называемые компетентные (с высоким уровнем языковой компетенции, выходцы из деревень, из малых населенных пунктов, изучавшие чувашский язык в школе, но использующие его сейчас весьма ограниченно в силу прагматических причин) и ассимилированные (пользователи, не демонстрирующие какие-либо типы лояльности, которые бы оценивались ими положительно). Как правило, это выходцы из крупных населенных пунктов или состоящие в этнически смешанных браках.

Крайне ограниченно действует группа лояльных (это активисты с высокой языковой компетенцией и аналогичной лояльностью, продвигающие чувашский язык и элементы чувашской культуры, например чувашскую музыку в Москве). Есть и те, кто пребывает в отношении идеализации языка (учащиеся курсов, чья языковая компетенция много ниже их высокой языковой лояльности), при этом «данный тип лояльности коррелирует с аффективной потребностью в языке, который может проявляться на различных уровнях любви и привязанности к языку, в частности, в желании войти в круг культурных символов народа, в желании сделать их своими» [15.С. 483].

Именно существование в диаспорной среде двух последних групп -- лояльных и идеализирующих язык -- заставляет нас выразить надежду, что в ближайшем будущем чувашский язык в диаспоре Московского региона не угаснет, а языковая лояльность этнических чувашей будет поддерживаться на высоком уровне.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

чувашский язык диаспора этнос

1. Crystal D.LanguageDeath. Cambridge UniversityPress, 2000. P. 81.

2. Словарь социолингвистических терминов / отв. ред. В.Ю. Михальченко, М., 2006. 312 с.

3. Сулейменова Э.Д., СмагуловаЖ.С. Языковая ситуация и языковое планирование в Казахстане / под общ.ред. Э.Д. Сулейменовой. Алматы: Казак университет, 2005. 344 с.

4. Кондрашкина Е.А. Динамика языковой лояльности у финно-угорских народов России // Язык и общество в современной России и других странах: Международная конференция (Москва, 21--24 июня 2010 г.): Доклады и сообщения / отв. ред. В.А. Виноградов, В.Ю. Михальченко. М., 2010. С. 185--188.

5. ИвановВ.П. Этническая география чувашского народа. Историческая динамика численности и региональные особенности расселения. Чебоксары: Чув. Кн. изд-во, 2005. 383 с.

6. Иванов В.П., Матвеев Г.Б. Этнокультурный паспорт чувашского населения Чувашской республики. Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 2012. 84 с.

7. Тощенко Ж.Т., Чаптыкова Т.И. Диаспора как объект социологического исследования // Социс. 1996. № 12. С. 33--42.

8. Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. М.: Юрайт, 2016. 337 с.

9. АгаевА.Г. Функции языка как этнического признака // Язык и общество. М.: Наука, 1968.

10. Garipov R. La notion de `langue native' et les mecanismes juridiques de son developpement chez

les petits peuples autochtones du Nord de la Russie // Viaut Alain, Svetlana Moskvitcheva. Categorisation des langues minoritaires en Russie et dans l'espace post-sovietique. Maison des Sciences de l'Homme d'Aquitaine, 2014, 406 p.

11. Пименов В.В. Удмурты. Опыт компонентного анализа этноса. Л.: Наука, 1977. 262 с.

12. Беликов В.И. Надежность советских этнодемографических данных // Малые языки Евразии: социолингвистический аспект: сб. статей. М., 1997. 208 с.

13. Алос-и-Фонт Э. Исследование языковой ситуации в Чувашской Республике: сб. ст./ под ред. И.И. Бойко и А.В. Кузнецова. Чебоксары: ЧГИГН, 2015. 324 с.

14. Баскаков А.Н., Насырова О.Д. Языковые ситуации в тюркоязычных республиках Российской Федерации (краткий социолингвистический очерк) // Языки Российской Федерации и нового зарубежья: статус и функции. М.: Эдиториал УРСС, 2000. 400 с.

15. Москвичева С.А. Типы языковой лояльности: на примере карельского языка в Республике Карелия // Языковая политика и языковые конфликты в современном мире: Международная конференция (Москва, 16-19 сентября 2014 г.); М.: ТЕЗАУРУС-Языки Народов Мира, 2014. С. 479--485.

REFERENCES

1. Crystal D. Language Death. Cambridge University Press, 2000. P 81.

2. Slovar' sociolingvisticheskihterminov [Dictionary of Sociolinguistic Terms]. Otv red. V.Yu. Mihal'chenko, M., 2006. 312 s.

3. Sulejmenova E.D., SmagulovaZh.S. Yazykovayasituaciyaiyazykovoeplanirovanie v Kazahstane [Language situation and Language Planning in Republic of Kazakhstan] / Pod obshch. red. E.D. Sulejmenovoj. Almaty: Kazak universitet, 2005. 344 s.

4. Kondrashkina E.A. Dinamikayazykovojloyal'nosti u finno-ugorskihnarodovRossii [Language Loyalty Dynamics in Finno-Ugric ethnic groups in Russia]. Yazykiobshchestvo v sovremennojRossiiidrugihstranah: Mezhdunarodnayakonferenciya (Moskva, 21--24 iyunya 2010 g.): Dokladyisoobshcheniya / Otv. red. Vinogradov V A., Mihal'chenko V. Yu.; Institut yazykoznaniya RAN, Nauchno-issled. centrponac.-yaz. otnosheniyam. M., 2010. 543 s. S. 185--188.

5. Ivanov V P Etnicheskayageografiyachuvashskogonaroda. Istoricheskayadinamikachislennostiiregional'nyeosobennostirasseleniya[Ethnic Geography of Chuvash people. Historic Dynamics of population and regional features of settlement]. Cheboksary: Chuv Kn. izd-vo, 2005. 383 s.

6. Ivanov VP, Matveev G.B. Etnokul'turnyjpasportchuvashskogonaseleniyaChuvashskojrespubliki [Ethnic and cultural passport of the Chuvash population in the Chuvash Republic]. Cheboksary: Chuvashskijgosudarstvennyjinstitut gumanitarnyhnauk, 2012. 84 s.

7. ToshchenkoZh.T., Chaptykova T.I. Diaspora kakob»ektsociologicheskogoissledovaniya [Diaspora as an object of social studies]. Socis. 1996. № 12. S. 33--42.

8. BelikovVI.,Krysin L.P Sociolingvistika [Sociolinguistics]. M.: Izdatel'stvoYurajt, 2016. 337 s.

9. Agaev A.G. Funkciiyazykakakehtnicheskogopriznaka [Functions of Language as an Ethnic Indicator]. Yazykiobshchestvo. M.: Nauka, 1968. 255 s. S. 124--138.

10. Garipov R. La notion de `langue native' et les mecanismesjuridiques de son developpement chez les petits peuples autochtones du Nord de la Russie. Viaut Alain, Svetlana Moskvitcheva. Categorisationdes langues minoritaires en Russie et dans l'espace post-sovietique. Maison des Sciences de l'Homme d'Aquitaine, 2014, 406 p.

11. PimenovV.V. Udmurty. Opytkomponentnogoanalizaehtnosa [Udmurts. A case study of the ethnic component analysis]. L.: Nauka, 1977. 262 s.

12. Belikov VI. Nadezhnost' sovetskihehtnodemograficheskihdannyh [The Reliability of Soviet ethnodemographic data]. MalyeyazykiEvrazii: sociolingvisticheskijaspekt, sbornikstatej. Moskva, 1997, 208 s.

13. Alos-i-Font E. Issledovanieyazykovojsituacii v ChuvashskojRespublike [The survey of language situation in the Chuvash Republic]: sb. st./ pod red. I.I. Bojkoi A.V Kuznecova. Cheboksary: CHGIGN, 2015. 324 s.

14. Baskakov A.N., Nasyrova O.D. Yazykovyesituacii v tyurkoyazychnyhrespublikahRossijskojFederacii (kratkijsociolingvisticheskijocherk) [Language situations in Turkic Republics]. YazykiRossijskojFederaciiinovogozarubezh'ya: status ifunkcii. M.: Editorial URSS, 2000. 400 s.

15. Moskvicheva S.A. Tipyyazykovojloyal'nosti: naprimerekarel'skogoyazyka v RespublikeKareliya [The Case Study of Types of Language Loyalty: the Karelian Language in the Republic of Karelia]. Yazykovayapolitikaiyazykovyekonflikty v sovremennom mire: Mezhdunarodnayakonferenciya (Moskva, 16--19 sentyabrya 2014 g.); M.: TEZAURUS-YazykiNarodov Mira, 2014. 614 s. S. 479--485.

Размещено на Allbest.ru