Зарубежная юридическая лингвистика: генезис дисциплины

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Зарубежная юридическая лингвистика: генезис дисциплины

Будаев Эдуард Владимирович, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры иностранных языков, теории и методики обучения, Российский государственный профессионально-педагогический университет; профессор кафедры межкультурной коммуникации, риторики и русского языка как иностранного, Уральский государственный педагогический университет.

АННОТАЦИЯ. В статье рассматривается становление юридической лингвистики как междисциплинарной области научных исследований в зарубежных странах. Рассматриваются различные подходы к определению предмета данной области исследований (объектом изучения юридической лингвистики может быть любой текст, рассматриваемый в правовом контексте; представление юридической лингвистики как раздела прикладной лингвистики, в котором лингвистические теории и методологические подходы применяются для решения юридических проблем; синтез социолингвистики, прагматики и дискурсивного анализа, позволяющий установить, кто говорит, кому, где, когда и с какой целью). Определяются хронологические рамки становления дисциплины: первые работы соответствующей тематики относятся к началу 1960-х гг., словосочетание «Forensic Linguistics» впервые было использовано в 1968 г. Зарубежная юридическая лингвистика первоначально формировалась как судебная лингвистика, поэтому термин forensic linguistics обычно переводится на русский язык в зависимости от контекста как «лингвистическая экспертиза» или как «судебная лингвистика». Рассматриваются значимые уголовные дела и судебные разбирательства, которые продемонстрировали необходимость возникновения юридической лингвистики как самостоятельной области теоретических изысканий и прикладных исследований, показали важность разработки и совершенствования юрислингвистической методологии: судебная ошибка 1949 г., приведшая к казни Т. Эванса, актуализировавшая проблему определения достоверности судебных показаний; судебные разбирательства по поводу торговых марок, например иск владельцев мультинациональной сети быстрого питания «McDonalds» к компании «Quality Inns International», анонсировавшей открытие сети гостиниц эконом-класса под названием «McSleep». Особое внимание уделяется специфике формирования юридической лингвистики в США, Великобритании, Австралии, Германии и Австрии.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: юридическая лингвистика; лингвистическая экспертиза; юридический дискурс; междисциплинарные лингвистические направления; история лингвистики.

Forensic Linguistics Abroad: Establishment of the Subject

Импульсом для развития юридической лингвистики в Великобритании стали проблемы, возникающие в ходе допроса свидетелей. В Соединенном Королевстве долгое время использовались так называемые Judges' Rules -- правила допроса свидетелей и получения показаний. Согласно этим правилам, подозреваемые диктовали показания полицейским, которые должны были их записывать, не перебивая. Допускались только уточняющие вопросы. На практике эти правила никогда не соблюдались. Полицейские задавали вопросы и записывали показания не совсем так, как говорили допрашиваемые, а в так называемом «полицейском регистре» (police register). Авторы этих правил, видимо, не осознавали, что записывать устные показания без обработки -- непростая задача. У полицейских выработались свои правила записи и корректировки показаний, которые использовались в том числе для злоупотреблений. В связи с этим постоянно возникали вопросы об аутентичности показаний, что, в конечном счете, привело к привлечению профессиональных лингвистов к разрешению правовых проблем.

В США юридическая лингвистика формировалась немного иначе, хотя стимулом тоже послужили проблемы, связанные с процессом допроса. В 1963 г. некий Э. Миранда был осужден за совершение вооруженного ограбления. Впоследствии обвиняемый заявил, что не понял, что у него было право хранить молчание и право на адвоката во время допроса. В 1966 г. Апелляционный суд пересмотрел его дело и отменил обвинительный приговор. После этого полицейских обязали сообщать задержанным о праве хранить молчание, праве на адвоката и о том, что все сказанное может быть впоследствии использовано против подозреваемых.

Однако применение данного правила породило новые вопросы. Как отмечает профессор Роджер Шуи [Shuy 1997], которого считают одним из основателей юридической лингвистики в США, новые правила подразумевали, что признание должно быть добровольным, допрос не должен быть принудительным, а задержанных необходимо спрашивать, понимают ли они свои права. Вместе с тем видеозаписи допросов свидетельствовали о том, что зачитывание прав не всегда приводит к пониманию этих прав задержанными. Работы Р. Шуи и других американских исследователей о «проблеме Миранды» послужили отправной точкой для тесного переплетения юриспруденции и лингвистики в США.

В дальнейшем проблемное поле юридической лингвистики расширилось до современного его понимания, но одновременно детализировались отдельные области научных изысканий. Так, Р. Шуи, опираясь на большой опыт участия в судебных заседаниях, выпустил серию монографий, каждая из которых посвящена судебным дискурсам, связанным с разбирательством конкретных видов преступлений: клеветы [Shuy 2010], лжесвидетельства [Shuy 2011], сексуальных преступлений [Shuy 2012], взяточничества [Shuy 2013], убийства [Shuy 2014].

Второй предпосылкой для пересечения двух научных направлений в США послужили судебные разбирательства по поводу торговых марок. Показательный пример -- иск владельцев мультинациональной сети быстрого питания McDonalds к компании Quality Inns International, анонсировавшей открытие сети гостиниц экономкласса под названием McSIeep [Levi 1994: 5]. В данном случае речь шла не о слове или словосочетании, а о морфологическом принципе присоединения морфемы Mc к общеупотребительным существительным, не защищенным авторским правом.

Лингвисты Дж. Лентин и Р. Шуи, привлеченные к судебному разбирательству в качестве экспертов, показали, что префикс Mc использовался в коммерческих целях и ранее и по этой причине у McDonalds нет исключительного права на этот принцип словообразования. Вместе с тем суд встал на сторону истца и не позволил открыть сеть мотелей под названием McSleep. Впоследствии Р. Шуи неоднократно привлекался к разбирательству подобных дел, подробно описанных им в монографии «Linguistic Battles in Trademark Disputes» («Лингвистические битвы в спорах о торговых марках») [Shuy 2002].

В Австралии юрислингвистика формируется в 1980-х гг. как прикладное направление социолингвистики, призванное способствовать соблюдению прав подозреваемых. Отправной точкой послужили трудности, которые возникали во время допросов аборигенов, говорящих на английском языке австралийских аборигенов (Australian Aboriginal English) [Eades 1994; Gibbons 2003]. Белые полицейские исходили из предпосылки, что допрашиваемые говорят на одном с ними языке, а это вело к неверному толкованию показаний. Дело в том, что английский язык австралийских аборигенов включает в себя несколько вариантов, сформировавшихся в различных частях континента. Каждый из этих вариантов имеет особенности в фонетике, грамматике, лексике и семантике. Совокупность этих вариантов представляет собой континуум переходных форм, занимающих промежуточное положение между английским вариантом английского языка (так называемым «языком белых австралийцев» -- «white English») и языком криол (Kriol), который не является вариантом английского языка. Криол -- креольский язык, который ведет происхождение от пиджина, сформировавшегося в Новом Южном Уэльсе в период ранней колонизации. К собственно языковым причинам недопонимания добавлялись межкультурные и прагматические факторы. В частности, неконфронтационный характер речевого поведения аборигенов ложно трактовался полицейскими как признание вины.

Еще одним импульсом для пересечения лингвистики и юриспруденции в Австралии послужили исследования того, как аборигены, выступающие в роли свидетелей и обвиняемых, понимали судебный процесс, а также анализ межкультурных различий в осмыслении судебных феноменов аборигенами и белыми австралийцами [Walsh 1994]. В частности, было показано, что система допроса в ходе судебного заседания чужда культурным доминантам аборигенов, а их реакция на этот межкультурный конфликт трактуется не в культурологическом, а в правовом контексте [Gibbons 2003].

Значительное развитие юридическая лингвистика получила в Германии и Австрии [Drommel 2011, 2015; Fobbe 2011; Rechtskultur 1992; Texte 1990]. Если в англосаксонских странах данная научная дисциплина развивалась благодаря усилиям ученых-энтузиастов, которые иногда сотрудничали с органами правопорядка и судебными инстанциями, а иногда и выступали с экспертными заключениями, которых от них не требовали, что нередко приводило к игнорированию экспертных мнений лингвистов, то немецкие ученые изначально работали в тесном взаимодействии с органами правопорядка. Это позволило немецкой школе юридической лингвистики, возникшей позже, чем в англосаксонских странах, избежать ошибок становления, с которыми столкнулась эта область научных интересов в США и Великобритании. Именно Федеральное ведомство уголовной полиции Германии организовало первую конференцию по юридической лингвистике в 1988 г.

Первая британская конференция по юридической лингвистике состоялась в Бирмингемском университете в 1992 г., а год спустя была образована Международная ассоциация по юридической лингвистике. В 1994 г. начал выходить специализированный журнал «Forensic Linguistics», посвященный вопросам судебной лингвистики, который в 2003 г. был переименован в «International Journal of Speech, Language and the Law». Новое название отразило расширение не только географического ареала распространения данной научной дисциплины, но и ее предмета.

На рубеже тысячелетий юридическая лингвистика проникает в сферу образования. В 1999 г. в Кардиффском университете в магистерскую программу был введен курс юридической лингвистики. В 2008 г. был открыт Центр юридической лингвистики в Ас- тонском университете [Ariani et al. 2014]. В 2000-х гг. выходят первые учебники и пособия по юридической лингвистике [Coulthard et al. 2007; Gibbons 2003; Olsson 2008; Shuy 2006].

На современном этапе развития в зарубежной юридической лингвистике формируется собственная методологическая система, включающая как эвристики национальных юрислингвистических школ, так и методологические наработки в области изучения различных уровней языка и аспектов юридического дискурса, что в комплексе создает условия для полного и многоаспектного исследования юридического дискурса.

1. Ariani M. G., Sajedi F., Sajedi M. Forensic linguistics: A brief overview of the key elements // Procedia -- Social and Behavioral Sciences. 2014. Vol. 158. P. 222--225.

2. Coulthard M., Johnson A., Wright D. An Introduction to Forensic Linguistics: Language in Evidence. -- London: Routledge, 2007. -- 253 p.

3. Drommel R. H. Sprachprofiling -- Grundlagen und Fallanalysen zur Forensischen Linguistik. -- Berlin: Frank & Timme Verl., 2015. 338 S.

4. Drommel R. H. Sprachwissenschaftliche Kriminalistik und Sprachprofiling. Anfange, Kontroversen, Meilensteine, Fallbeispiele. -- Graz: Universitat -- FB Plurilingualismus, 2011. 247 S.

5. Eades D. A case of communicative clash: Aboriginal English and the legal system // Language and the Law / ed. by J. Gibbons. -- London: Longman, 1994. P. 234--264.

6. Fobbe E. Forensische Linguistik. Eine Einfuhrung. -- Tubingen: Narr Francke Attempto, 2011. 282 S.

7. Gibbons J. Forensic Linguistics: An Introduction to Language in the Justice System. -- Oxford: Blackwell, 2003. 346 p.

8. Levi J. Language as evidence: the linguist as expert witness in North American courts // Intern. Journ. of Speech, Language and the Law. 1994. Vol. I (1). P. 1--26.

9. Mellinkoff D. The Language of the Law. -- Boston: Little, Brown and Company, 1963. 526 p.

10. Olsson J. Forensic Linguistics. -- Trowbridge: Cromwell Pr., 2008. 256 p.

11. Rechtskultur als Sprachkultur. Zur forensischen Funktion der Sprachanalyse / Grewendorf, Gunther (Hrsg.). -- Frankfurt a. M.: Suhrkamp, 1992. 376 S.

12. Shuy R. W. Linguistic Battles in Trademark Disputes. -- New York: Palgrave Macmillan, 2002. 208 p.

13. Shuy R. W. Linguistics in the Courtroom: A Practical Guide. -- New York: Oxford Univ. Pr., 2006. 160 p.

14. Shuy R. W. The Language of Bribery Cases. -- New York: Oxford Univ. Pr., 2013. 288 p.

15. Shuy R. W. The Language of Defamation Cases. -- New York: Oxford Univ. Pr., 2010. 264 p.

16. Shuy R. W. The Language of Murder Cases: intentionality, predisposition, and Voluntariness. -- New York: Oxford Univ. Pr., 2014. 288 p.

17. Shuy R. W. The Language of Perjury Cases. -- New York: Oxford Univ. Pr., 2011. 232 p.

18. Shuy R. W. The Language of Sexual Misconduct Cases. -- New York: Oxford Univ. Pr., 2012. 240 p.

19. Shuy R. W. Ten Unanswered Language Questions about Miranda // Forensic Linguistics. 1997. Vol. 4. No. 2. P. 175-- 196.

20. Svartvik J. The Evans statements: A case for forensic linguistics. -- Goteborg: Univ. of Goteborg, 1968. 44 p.

21. Texte und Theorie und Praxis forensischer Linguistik / Hannes Kniffka (Hrsg.). -- Tubingen: Niemeyer, 1990. 540 S.

22. Walsh M. Interactional styles in the courtroom: An example from northern Australia // Language and the Law / ed. by J. Gibbons. -- London: Longman, 1994. P. 217--233.