Взаимодействие непроизводной лексики смоленских говоров и белорусского языка (неполные лексические соответствия)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Смоленский государственный университет

Взаимодействие непроизводной лексики смоленских говоров и белорусского языка (неполные лексические соответствия)

Екатерина Сергеевна Лунькова



Аннотация

В центре внимания исследования находятся конкретные непроизводные имена существительные, которые функционируют в смоленских говорах и в белорусском литературном языке на современном этапе существования этих языковых систем и являются достаточно близкими, но не тождественными образованиями в семантическом и структурном отношении. Предметом исследования стали объём лексического значения и потенциальные деривационные связи существительных, зафиксированных в двух синхронных языковых образованиях. Актуальность исследования обусловлена сложной историей русско-белорусского пограничья, которая нашла отражение как в смоленских говорах, так и в белорусском литературном языке, сложившемся на диалектной основе. Лексика русско-белорусского пограничья принадлежит к единому культурно-историческому континууму, определяемому историей региона, она отражает многообразные материальные и духовные связи носителей двух языковых идиомов. Сложность исторических отношений двух языковых систем, из которых одна является кодифицированной и имеет статус официального языка (белорусский язык), а вторая бытует только в устной форме и имеет обусловленную внутренними языковыми законами развития норму (смоленские говоры), привела к тому, что при изучении двух языковых образований на современном этапе можно говорить не только об однозначных видах соотношений между словами, но и о периферийных видах, о зонах разного рода переходов, изменениях лексической и грамматической семантики, которые потенциально могут являться точками развития двух идиомов в будущем и представляют по этой причине интерес для изучения.

Ключевые слова: смоленские говоры; белорусский язык; непроизводные существительные



Abstract

The interaction of the underived vocabulary of the Smolensk patois and the Belarusian language (incomplete lexical matches)

Ekaterina S. LUNKOVA

Smolensk State University

The work is focused on specific underived nouns that are functioning in the Smolensk patois and in the Belarusian language at the present stage of the existence of these language systems and are quite close, but not identical formations in semantic and structural terms. The subject of the study is the volume of lexical meaning and potential derivational connections of nouns recorded in two synchronous language formations. The relevance of the study is determined by the complex history of the Russian and Belarusian borderland, which is reflected both in the Smolensk patois and in the Belarusian language, which had been created on the dialect basis. The vocabulary of the Russian and Belarusian borderland belongs to a single cultural and historical continuum determined by the history of the region, it reflects the diverse material and spiritual ties of the two language idioms' speakers. The complexity of the historical relations between the two language systems, one of which is codified and has the status of an official language (Belarusian language), and the second exists only in an oral form and has a norm due to internal language laws of development (Smolensk patois), has led to the fact that when studying two language formations at the present stage, it is possible to speak not only about unambiguous types of relations between words, but also about peripheral types, about zones of various transitions, changes in lexical and grammatical semantics, which can potentially be points of development of two idioms in the future and are therefore valuable for study.

Keywords: Smolensk patois; Belorusian language; underived nouns



Основная часть

Отдельную группу диалектных существительных, обладающих в смоленских говорах конкретно-предметным значением, составляют слова, у которых нет буквального совпадения лексических значений с аналогичными или схожими существительными белорусского языка, но при этом устанавливаются разного рода семантические, мотивационные или опосредованные деривационные отношения с однокоренными белорусскими словами. Эти слова не поддерживаются совпадениями в группе белорусских говоров (могилевских и витебских), пограничных со смоленскими говорами, следовательно, можно предположить, что в белорусский язык эти единицы пришли из других групп говоров (или не были зафиксированы в словарях пограничных говоров, хотя это предположение кажется маловероятным). Выделенные для анализа диалектные слова противостоят другим, которые либо находят полное соответствие в белорусском языке и белорусских говорах, либо не находят соответствий вообще. К первой группе соответствий, по нашим наблюдениям, относятся около 250 слов, ко второй группе, наоборот, не имеющей соответствий в белорусском языке, - около 750 слов.

По проведенным нами исследованиям [1; 2] вся непроизводная конкретно-предметная диалектная лексика смоленских говоров может быть соотнесена с белорусским языком и с белорусскими говорами по следующим основаниям:

1) группа диалектных слов, бытующих в Смоленской области, которые находят лексические соответствия и в белорусском литературном языке, и в соседних со Смоленщиной говорах Витебской и Могилевской областей (на долю этой лексики приходится 11% от общего количества);

2) группа диалектных слов, которые находят соответствия в смоленских говорах и в белорусском литературном языке, без опосредованной фиксации в белорусских говорах (13%);

3) группа диалектных слов, которые существуют в смоленских говорах и пограничных белорусских говорах и не встречаются при этом в белорусском литературном языке (9%).

Необходимо отметить, что при всём многообразии отношений, указанных выше, самую значительную часть диалектной смоленской лексики составляют слова, которые не находят соответствий в белорусском языке и в белорусских пограничных говорах (67%).

В силу названных выше причин отдельный интерес вызывает переходная диалектная группа непроизводных существительных, находящаяся в центре рассмотрения в данной статье: группа семантических переходов, деривационных сдвигов, демонстрирующая расхождения в двух близкородственных языковых образованиях.

Критерий производности-непроизводности, заложенный для классификации конкретных существительных в смоленских говорах, представляется важным, поскольку он предполагает работу как с наиболее древними пластами диалектной лексики (сюда можно отнести непроизводные слова с конкретно-предметной семантикой, всего около 1200 единиц), так и с относительно новыми языковыми образованиями, демонстрирующими последовательную конкуренцию словообразовательных типов и моделей во всей многомерности их лексико-словообразовательных связей и отношений (производных слов с конкретно-предметной семантикой обнаруживается около 4500). Критерий производно - сти-не-производности диалектной лексики объясняет устойчивость функционирования большого количества производных слов в русско-белорусском пограничье; эту устойчивость поддерживает, по-видимому, расчленённая внутренняя форма производных диалектных слов - в отличие от непроизводных, которые представляют в этой связи особый интерес для исследования: при отсутствии таких внешних формальных показателей, как аффиксы, эти слова существуют в лексическом ядре смоленских говоров, о чём свидетельствует значительное количество их фиксаций по разным районам области.

Исследование непроизводных существительных смоленских говоров проводилось по «Словарю смоленских говоров» [3] и картотеке Словаря, по «Региональному историческому словарю второй половины XVI-XVII века (по памятникам письменности Смоленского края)» [4]; отдельные сведения уточнялись по «Словарю русских народных говоров»¹, «Словарю русского языка XI-XVII вв.» [5], «Этимологическому словарю русского языка» [6] и «Словарю русского языка» [7].

Исследование лексики белорусского языка велось по «Толковому словарю белорусского языка» Словарь русских народных говоров. Москва; Ле-нинград, Санкт-Петербург: Наука, 1965-2010. Вып. 1-43. Тлумачальны слоунік беларускай мовы: у 5 т. Менск: Беларуская Савецкая Энцыклаиедыя. 1977-1984.. В качестве справочного материала, помогающего установить ареальные характеристики диалектных единиц русско-белорусского пограничья, использовались «Материалы для областного словаря Могилевщины» Матэрыялы да абласнога слоуніка Маплёуш- чыны. Мн.: Навука і тзхніка, 1981. 121 с.; Матэрыялы да абласнога слоуніка Маплёушчыны. Вып. 2 Магілеу: МДУ імя А.А. Куляшова, 2005. 88 с. и «Региональный словарь Витебщины» Рэгiяшальшы слоунік Віцебшчьшьі. УА «ВДУ імя П.А. Машэрава». Частка 1. Віцебск, 2012. 304 с.; Част-ка 2. Віцебск, 2014. 358 с.. В отдельных случаях в качестве справочного материала использовался «Slownik wspolczesnego jczyka polskiego» Slowrnk wspolczesnego jczyka polskiego: 2 toma. Warszawa: Przeglad Reader's Digest, 2001..

Все непроизводные диалектные существительные, которые рассматриваются в данной работе, обнаруживают разного рода параллели в белорусском языке, но демонстрируют при этом семантические различия или структурное несовпадение - по данному критерию слова могут быть поделены на две большие группы. В первую группу входят существительные, у которых наблюдаются разного рода расхождения в объёме лексического значения, но при всём различии этих слов у них есть общие семы и обнаруживается сходство обозначаемых понятий. Вторая группа объединяет существительные, связанные не только отношениями лексической мотивации, но и, по всей видимости, в диахронии - отношениями производности. Во вторую группу можно отнести конкретнопредметные существительные смоленских говоров, которые по форме проще или, наоборот, сложнее, чем обнаруженные сходные слова белорусского языка. Представляется вероятным предположить, что данные диалектные существительные могли на определённом этапе развития диалектов использоваться как производящие для современных белорусских слов, с другой стороны, некоторые из них были производными от тех единиц, которые исчезли в смоленских говорах, но сохранились до сих пор в белорусском языке. Вторая группа слов может служить наглядной иллюстрацией сложности деривационных отношений в диалектах с точки зрения диахронии и может быть использована для изучения истории словообразовательных гнёзд в русских народных говорах.

1. Группа лексически соотносящихся существительных.

1.1. Незначительные расхождения в семантике диалектных смоленских слов и слов белорусского языка, при тождестве общей семы. Изменение семантики может сопровождаться незначительными изменениями грамматической формы слов.

балагол устар. еврейский дилижанс: паехали у балаголй (смол.)

балагула 1. Крытая дорожная повозка, в которой ездили евреи. 2. Извозчик на такой повозке (смол.)

балагол устарэлае слова, устарэлы выраз Той, хто займаецца перавозам грузау ці люд - зей на уласнай фурманцы: семінарьістьі склаліся разам і нанялі балагола // Спецыяль - ная фурманка для перавозу грузау ці людзей (лит. белор.)

вочки углубление на шкале весов (безмена): вярёвычку дяржыш рукою, на вочки пи - ридвигаиШ (смол.)

вочка невялікая (звычайна круглая) адтуліна у якім-н. прадмеце: вочкі гузіка, дзвярное вочка (лит. белор.)

гляк 'глиняный рукомойник: у хъзяйстви гляк нужын сильна (смол.)

гляк нізкая гліняная пасудзіна з выпуклым бакамі і вузкім горлам: гляк сцюдзёнай вады! (лит. белор.)

В похожем значении «глиняный рукомойник» слово глек встречается в курских говорах Словарь русских народных говоров. Москва; Ле-нинград, Санкт-Петербург: Наука, 1965-2010. Вып. 1-43.. Возможно, происходит от диалектного украинского слова глея в значении «глина» [6].

закот боковые части чердака: в доми два закота, на вулицу и нъ абратнъй стыране (смол.)

закот франтон, звычайна з тонкага бяр - вення: акенца круглае у закоце (лит. белор.)

В значении «передняя часть чердака» слово встречается в брянских говорах Там же., что при отсутствии других фиксаций употребления может свидетельствовать о западном ареале распространения существительного в русских народных говорах и несомненных связях с белорусскими говорами и белорусским языком.

кабат верхняя часть сарафана, лиф, к которому прикреплялась юбка: пришывала кыбат с пыткладычкый к сыяну (смол.)

кабат устарэлае слова, устарэлы выраз Род жаночай цёплай каміззлькі, безрукаука: яна носіць спадніцу і зверху сарочкі нейкую камізэльку, якую заве кабатам (лит. белор.)

Слово встречалось в древнерусском языке со значением «вид царской одежды», в процессе функционирования приобрело другое значение «рабочая рубаха, куртка, кофта» [6]. Похожее значение зафиксировано и в [5]: кабатъ «род верхней одежды у иностранцев («немцев»), 2) царская одежда». В Словаре русских народных говоров отмечаются близкие к смоленскому значения: «2) деревенское женское платье. (Волог., Арх.); 5) лиф, надеваемый поверх сорочки, к андараку. (Смол., Зап.-Брян., Брян., Смол., Зап. (Даль))» Словарь русских народных говоров. Москва; Ле-нинград, Санкт-Петербург: Наука, 1965-2010. Вып. 1-43.. Там же находим слово женского рода кабата со значением «лиф, к которому прикреплялась юбка» и пометой «Смол.». Это позволяет говорить о восточном ареале распространения слова и переосмыслении его значения в русских народных говорах, даже при возможном раннем заимствовании.

каптух кожаный мешочек для денег, привешиваемый к поясу: пълажи грошы у каптух (смол.)

капшук Мяшочак для тытуню, махоркі, які сцягваецца шнурком; кісет: вялікі капшук з тытунём (лит. белор.)

Примечательно, что в фонетическом оформлении каптух слово встречается лишь в смоленских говорах, в то время как другие фонетические варианты слова распространены шире: капчук «мешок, кошелек», капшук «кисет» (пск., твер., смол., арханг., курск.) [6], с указанием на турецкое происхождение. Слова капшук и капчук даны в Словаре русских народных говоров как вариантные с расширением ареала употребления: «1) кисет (Смол., Пск., Новг., Твер., Ле - нингр., Онеж., Арх., Красноярск., Латв. ССР); 2) кошелёк (Тул., Курск., Орл., Ворон., Брян., Смол., Арх., Лит. ССР)» Там же.. Все это говорит в пользу того, что в белорусские говоры и в белорусский язык слово пришло с востока, вероятно, не через смоленские говоры.

кут передний почётный (красный) угол: самых дырагих гастей, жыниха и нявесту, у нас усё у кут садили (смол.)

кут `месца, дзе сыходзяцца унутраныя бакі прадмета; частка памяшкання, пра - стора паміж дзвюма сценамі: хадзіць з кута у кут. // Самае пачэснае месца за сталом на покуці: кут дарагому госцю (лит. белор.)

Слово принадлежит к общеславянскому лексическому фонду с расходящимися в сла - вянских языках и диалектах лексическими значениями, из которых преобладает значение «угол» [6]. Это же значение является основным и в белорусском языке. В русских народных говорах слово распространено достаточно широко, однако значение «5. Передний красный угол, самое видное и почётное место в доме. (Пск., Смол., Брян., Курск., Орл., Тул., Новг., Калин.)» Там же. Slownik wspolczesnego j?zyka polskiego: 2 toma. Warszawa: Przeglad Reader's Digest, 2001. локализовано преимущественно в юго-западных и северозападных говорах. Таким образом, в данном случае можно говорить об исконном существовании слова в смоленских и белорусских говорах (белорусском языке) при разных ареалах употребления разновидностей лексического значения многозначного слова.

одрина `место под дворовым навесом для коровы: карову в адрину пъвила (смол.)

адрына халодная будьініна для захоування кармоу, сельскагаспадарчага інвентару; пуня: нанасілі з адрыны канюшы - ньі (лит. белор.)

подлова чердак (смол.)

падлога `насціл у памяшканні, па якім ходзяць: паркетная падлога (лит. белор.)

В русских народных говорах слово не зафиксировано, скорее всего, это польское существительное podloga в значении «пол»¹¹, пришедшее из польского языка через белорусские говоры (белорусский язык) в смоленские говоры.

полок `лежанка русской печи: кали зы - марилъсь, приляш на полъьс (смол.)

палок `нары паміж печчу і ложкам або паміж печчу і супрацьлеглай сцяной уздоуж глухой сцяны у сялянскай хаце: нявестка, памыушы посуд, прылягла на палку пры печія (лит. белор.)

Со значением «род нар в избе (Курск., Брян., Тул.)» слово зафиксировано в Словаре русских народных говоров Словарь русских народных говоров. Москва; Ле-нинград, Санкт-Петербург: Наука, 1965-2010. Вып. 1-43..

рындаль Железные сошники сохи (смол.) рыдлёука ручная прылада для капання; металічная лапата: я рыдлёукай выкопвау бульбу/ (лит. белор).

скарбонка кошелёк: у скарбонки были гроши (смол.)

шкарбонка пустая старая коробка: пы - лажы у шкарбонку (смол.)

скарбонка дкрыначка, бляшанка і пад. з вузкай шчьілінай для збірання, назапашвання грошай: ён разбіу сваю фарфоравую скар - бонку і пералічьіу грошы (лит. белор.)

Существительные образованы от широко распространённого в славянских языках и диалектах слова скарб со значениями «сокровище, богатство; сокровищница, собственность» [6].

фиранка, фиряб полотенце любое: для иконы, исполнения обрядов, вытирания рук, посуды: у вуглу избы висить хвиранка; аб хвиряп хъзяйка руки вытираить (смол.)

фіранка ^заслона з тонкага матэрыялу або з карунак на вокны, дзверы і пад.: белыя фіранкі на расчыненых вокнах (лит. белор.)

В данном случае представлено заимствование из польского языка firana, firanka «занавеска на окно» Slownik wspolczesnego j?zyka polskiego: 2 toma. Warszawa: Przeglad Reader's Digest, 2001.. В иных вариантах слово встречается в русских народных говорах: фирюбина, ферябка, ферюбка, фаряб «тряпка» [6].

хлуд крут, хворостина; жердь, шест: паехъли за сенъм, а привязли адну хапку, пътаму что хлут слъмали (смол.)

хлуд дробны хвораст, вецце: бульдозер рэжа хлуд балацяны, кусты (лит. белор.)

Слово является общеславянским по происхождению, широко распространено и в русских народных говорах, и в славянских языках [6]; в даном случае имеет разные грамматические характеристики в смоленских говорах (конкретное существительное) и в белорусском языке (собирательное существительное).

шлёнка 1. Тонкая овечья шерсть: шлён-ка ня гонна валинки валить. 2. Платок из шерсти (смол.)

шлёнка 1. Авечка шлёнскай пароды.

2. Футра гэтай авечкі (лит. белор.).

Слово представляет собой заимствование из польского slaska owca, встречается в белорусском и украинском языках [6]. В смоленских говорах слово, называющее животное, не встречается, остался метонимический перенос «шерсть, платок из шерсти».

1.2. Существенные расхождения в семантике существительных смоленских говоров и белорусского языка, при которых слова могут часто иметь, сохранять или развивать лишь какой-то периферийный признак для сближения. Однако констатация этих слов, даже при кажущемся значительном расхождении, необходима, поскольку они демонстрируют варианты развития диалектной семантики и возможные пути приращения новых лексических и грамматических значений.

вудадлинный кнут: пастух узяу вуду ка - роу у поля гнать (смол.)

вуда рыбалоуная снасць, якая складаец - ца з вудзільна і лескі з кручком: Сідар ладзіу вуды, рагаткі, збіраючыся падацца на раку на рыбную лоулю (лит. белор.)

зрепка 1. Самодельные салазки: решето, ящик, таз и т.п., обмазанные коровьим навозом и замороженные: зрепка тыкая с дерива, загнутыя, падлеплиныя навозым и замёрш - шыя. На зрепкых мы и кытались, абаллеш ва - дой, зымарозиш и кытаисся. 2. Деревянная основа сита: зрепка харошыя липывыя (смол.)

зрэб'е `1. Грубая кастрывая кудзеля, якая аддзяляецца пры трапанні лёну, пянькі.

2. Палатно з такой кудзелі: ткаць зрэб'е на мяшкі і ручнікі. // Адзенне з такога палатна: грубое зрэб'е (лит. белор.)

Очевидно, что в данном случае нет отношений производности, оба слова относятся к какому-то единому производящему в диахронии, с позиций же синхронии демонстрируют разные линии в словообразовательном гнезде, а возможно, и разрозненные фрагменты уже исчезнувшего гнезда.

ирьха `кожаная куртка: в вичару пъхъ - лъдаить, надень ирьху (смол.)

ірха 1. Вузенькая палоска скуры або аучыны, якая закладваецца у шво кажуха, рукавицы і інш. 2. размоунае слова Тасёмка або вузкая палоска аучыны, якой абшываюць край адзення або абутку для упрыгожання; аблямоука (лит. белор.)

В [6] находим слово ирха, ирга «замша, дубленая овечья или козья шкура», что является заимствованием ircha «замша» через польский язык из немецкого. В [4] обнаруживаются производные прилагательные ир - шаный и иршеный в значении «сделанный из замши (ирхи)». Все это свидетельствует в пользу заимствованного характера диалектизма в смоленских говорах.

клёкрассол: увесь клёк прълила (смол.)

клёк 1. Розум, развага: клёк у хлопца.

2. Жыццёвая сіла; сокі: калі у чалавеку няма ужо клёку, дык ніхто яму не паможа (лит. белор.)

лика поле единоличника (смол.)

лік паняцце колькасці, велічьіня, пры дапамозе якой праводзіцца лічзнне: простыя лікі, цэлыя лікі (лит. белор.).

Нужно отметить, что у данного существительного в белорусском литературном языке выделяются шесть значений, все они так или иначе связаны с первым значением, обозначающим количество и приведённым выше в примере; с этим же значением связана идея количества, реализуемая в семантике смоленского диалектизма. В Словаре русских народных говоров зафиксировано слово лек со значением «участок хлебного поля; нива (смол.)» без отношения к идее количества Словарь русских народных говоров. Москва; Ле-нинград, Санкт-Петербург: Наука, 1965-2010. Вып. 1-43.. Все это говорит в пользу заимствованного характера существительного в смоленских говорах.

рушты `леса при строительстве дома: шшас гъвырять - лиса ставить, а тыда усё гыварили рушты ставить (смол.)

руш палоска лёгкай ткашны, сабраная у зборкі для абшмукі чаго-н. (лит. белор.)

Можно предположить метафорический перенос в смоленских говорах, однако история слова требует дальнейшего изучения, возможно, здесь изначально имела место лексическая омонимия.

ряпа `соль: раньшы ряпа дужа дырыгая была, тък за ей у горыт хадили (смол.)

рапа `спецыяльны тэрмш Вада салёных азёр, марскіх залівау з высокай канцэнтра - цыяй солей (выкарыстоуваецца у лячэбных мэтах) (лит. белор.)

тельпух `чурбан: у дроуни лижать тиль - пухи (смол.)

цельпукаваты размоунае слова Няск - ладны, непаваропги. вы: шыракаплечы цельпукаваты Саша выглядау асілкам супраць худ - зенькага, дробненькага Аляксея (лит. белор.)

Можно предположить, что эти слова исторически относились к одному словообразовательному гнезду, связи между элементами которого уже распались.

трань `то, сквозь что цедят молоко; цедилка: приняси-ка трань, мылако буду цадить (смол.)

транты `лахманы; старая падраная адзежа, бялізна: наш хлопец у трантах ходзіць (лит. белор.)

2. Группа существительных, потенциально устанавливающих отношения производности в смоленских говорах и в белорусском языке.

Особую группу слов составляют существительные смоленских говоров и белорусского языка, потенциально допускающие наличие отношений производности между ними. Эти слова с точки зрения синхронного словообразования разошлись в разные словообразовательные модели, принадлежащие независимым языковым идиомам. В то же время они могли принадлежать (скорее всего, принадлежали) одному словообразовательному гнезду с точки зрения истории говоров и находились в отношениях непосредственной производности. Эти отношения производности до сих пор достаточно очевидны в силу формальной и смысловой близости условно производной и условно производящей единиц.

2.1. Условно производные отглагольные существительные в смоленских говорах:

баут полый деревянный стаканчик на палке, которым ударяют по воде во время рыбной ловли, чтобы испугать рыбу (смол.)

баутануць рэзка, адрьівіста пляснуць чым-н. па вадзе: сом блізка баутануу хвастом (лит. белор.).

крезало 'нож в плуге: кризала стала во-чинь тупоЯ (смол.)

крзсліць праводзіць па чым-н.,

пакідаючьі сляды у выглядзе ліній: нейкі час крзсліла нешта па пяску канцом парасона (лит. белор.)

осмальцы `остатки жареного сала: еш там нъ скъвраде асмальцы (смол.)

асмаліць `абвугліць, абпячы паверхню ці канцы чаго-н.: асмаліць агнсм (лит. белор.)

Белорусский глагол ближе по форме и значению смоленским говорам, чем глагол осмаливать «1) опаливать свиную тушу, удаляя волоски, щетину и т.п. (Смол., Южн., Зап., Пск., Курск.)» Словарь русских народных говоров. Москва; Ле-нинград, Санкт-Петербург: Наука, 1965-2010. Вып. 1-43., однако оба слова восходят к общеславянскому лексическому фонду, то есть присутствуют во многих славянских языках и диалектах.

плёха баня (смол.)

плёхаць `рэзклм рухам вылщь ваду, вад - касць: Мікола плсхау вадой на твар (лит. бе - лор.)

Место ударения в обоих словах говорит в пользу соотношения смоленского слова с белорусским языком, несмотря на наличие глагола плехать «плескать, лить, брызгать» в новгородских, псковских и тверских говорах [6].

похистка `лоскут, тряпка: ета пахистка дужа грязныя, дай другую (смол.)

пахістаць хістаць некаторы час: сеу каля стала, агледзеу хату, пахістау кульгавы стол (хістаць - прыводзщь у хштальны рух; ківаць з боку у бок) (лит. белор.)

рыковка `водка: раньшы рыкъуку пили, а тяперь съмагонку (смол.)

рыкаць `груба, раздражнёна і адрывшта крычаць на каго-н.: не рыкаць на мяне! (лит. белор.)

В данном случае потенциально возможен метафорический перенос в процессе номинации, однако история слов требует более детального изучения.

2.2. Условно производные отсубстантив - ные существительные в смоленских говорах:

буслыня `длинный шест с раздвоенным концом, с помощью которого подают снопы наверх (смол.)

бусел `1. Вялікая пералётная птушка з доугай прамой чырвонай дзюбай і высокімі чырвоным нагамі: па балоце хадзіу, шукаю - чы жаб, бусел. 2. размоунае слова Высокая бутэлька гарэлкк. тры «буслы» гарзлкі высока падьімалі галовы над стусамі закусак (лит. белор.).

Можно предположить метафорический перенос в смоленских говорах по первому или второму из значений, зафиксированных в литературном белорусском языке, причсм добавление суффикса - ын(я) закрепляет грамматическое оформление диалектизма.

дрогалка укрепленное на переднем или заднем плоту большое длинное весло, которым правят плоты (гонки): приделъвыли дрыгалку нъ пиряду, нъ пяредним плату и на задним тожа. Ну, тъкая бряунушка, ни асоба тяжолыя, стссынная с абеих старон, а йде рукой брацца, была паструглина, штоб лоука диржацца (смол.)

драга `1. Плывучая землечарпальная ма - шына, прызначаная для распрацоукі россыпных залежау карысных выкапняу (золата, плащны, волава і інш.), а таксама для паг - лыблення дна рэк, азёр і пад. 2. Прылада для здабывання жывёл і раслін, якія жывуць на дне вадаёмау (лит. белор.)

Можно предположить, что терминологическое значение существительного в смоленских говорах было утрачено, а общая сема «приспособление, находящееся в воде», нашла отражение в аффиксальном оформлении слова.

рогожка пространство между матицами: чатыри рагошки у нас у хати (смол.)

рог месца, дзе сыходзяцца, сутыкаюцца два знешнія бакі аднаго прадмета; вугал: на рагу стала ляжау нейчы капшук (лит. белор.)

В данном случае обращает на себя внимание сближение пространственной семантики обоих слов. С другой стороны, возможно и иное объяснение смоленского диалектизма, через белорусское рагоз, которое восходит к праславянскому *rogozja «тростник, камыш» [6]. Известно, что в избах (хатах) на Смоленщине использовали тростник для перекрытия потолка, то есть в процессе номинации был возможен потенциальный метонимический перенос с одной лексемы на другую, тем более поддерживаемый аффиксальным оформлением (суффикс - к(а) в рогожка).

фарботы кружева: пляли кружавины, хварботы (смол.)

фарба звычайна множны лік Барва, колер, тон: фарбы асенняй прыроды (лит. бе - лор.)

Как и в предыдущем случае, предположим потенциальный метонимический перенос с одной лексемы на другую в процессе номинации в смоленских говорах.

черепаха о выщербленной, надтреснутой чашке: наллеш сабе у чирипаху, а гостю - у чарёпку (смол.)

черепня `глиняная посуда: мълако у чи - рипне диржали, смитану (смол.)

чэрап `абломак, асколак разбітага глінянага, шклянога, фарфоравага і пад. посуду: чарапы ад збана (лит. белор.)

В общеславянском лексическом фонде существует слово «череп» со значением «изделие из глины, кровля на избе и т.п.», куда относится также черепица, черепок [6] и к которому потенциально восходят смоленские диалектизмы. Примечательно, что в смоленских говорах лексема известна давно - см. черепъ «горшок» в [4].

3. Сложнее по форме существительные в белорусском языке:

копан `оглобля, сделанная из ствола, согнутого к корню: раньшы нъ кыпаны дирива выбирали харошыи. Выкапывыли, штоб нямнога корьня астывалысь. Кыпан, аглобля ета, харошыя пулучалысь (смол.)

копанік `размоунае слова Полаз з дрэва, выкананага з коранем: які полаз трывалейшы - гнуты альбо копанік (лит. белор.)

Слово относится к восточнославянскому лексическому фонду, в [5] отмечено значение у слова копань «4) комлевая часть ствола хвойного дерева с отрезком крупного корня под углом к стволу, используемая в основании судов», которое присутствует в несколько изменённом виде и в смоленских говорах, и в белорусском языке. В ходе исторического развития слово поменяло родовую принадлежность - и в смоленских говорах, и в белорусском языке оно сейчас мужского рода.

рышт борозда на грядке: сильна рышты глубокии дли буракоу зделъны (смол.)

рышток `жалабок, канаука, раучук для сцёку вады: прыдарожныя рышткл (лит. белор.)

Существительное восходит к польскому rynsztok «сточная канава, водосток», в русских народных говорах слово не зафиксировано. Вероятно, лексема рышт в смоленских говорах возникла в процессе редеривации (обратного словообразования) в результате утраты аффиксального оформления исходного слова.

4. Условное производное от белорусского прилагательного в смоленских говорах единично:

цупка `крошка хлеба: были уримина у вайну, кыда цупки хлеба быу рат» (смол.)

цупкі цвёрды, жорсткі; каляны: сядло рыпела цупкай сырыцай (лит. белор.)

В русских народных говорах слово не зафиксировано, его история требует дальнейшего изучения.

Таким образом, в рассматриваемую группу существительных, функционирующих в смоленских говорах и соотносимых со схожими единицами белорусского языка, вошли слова, которые представляют интерес для исследования с точки зрения развития лексического значения и словообразовательных связей в диахронии и синхронии. Количество таких слов - 38, что является достаточно большим показателем. Эти слова практически в каждом случае требуют дополнительных исследований в области этимологии для доказательства исторического сходства. Некоторые из них по-прежнему остаются затемнёнными в плане этимологических связей, но при этом достаточно полно соотносятся по форме и значению в двух языковых системах (например, вочки, одрина (адрына), рындаль (рыдлёука) и некоторые другие).

Описываемые слова наглядно демонстрируют многообразие форм существования лексем в двух параллельных лексических системах: слова могут быть заимствованиями из одного языка или группы говоров в другие (обращает на себя внимание наличие слов, пришедших в смоленские говоры из польского языка через посредство белорусских говоров или белорусского языка: подлова (падлога), фиранка и фиряб (фіранка), шлён-ка и закрепившихся там с несколько измененной семантикой; из украинских говоров гляк (от глея) и др.), а могут являться лексическими параллелями с ограниченными ареалами распространения в двух контактно расположенных языковых системах (например, кут, каптух (капшук), полок (палок)). В любом случае описанные диалектные единицы являются наглядными примерами действия языковых механизмов, связанных с изменением и развитием лексических и словообразовательных значений в отдельно взятых языковых образованиях.



Список литературы

1. Лунькова Е.С. Лексические параллели в смоленских и могилевских говорах (непроизводная лексика) // Известия Смоленского государственного университета. 2019. №3. Вып. 47. С. 130-140.

2. Лунькова Е.С. К вопросу о взаимодействии смоленских говоров и белорусского языка // Неофилология. 2020. Т. 6, №24. С. 669-685. DOI 10.20310/2587-6953-2020-6-24-669-685

3. Словарь смоленских говоров / под ред. А.И. Ивановой, Л.З. Бояриновой. Вып. 1-11. Смоленск, 19742005.

4. Региональный исторический словарь второй половины XVI-XVII вв. (по памятникам письменности Смоленского края) / под ред. Е.Н. Борисовой. Смоленск: Смолен. гос. пед. ун-т, 2000. 368 с.

5. Словарь русского языка XI-XVII вв. / отв. ред. С.Г. Бархударов. Москва, Санкт-Петербург: Наука, 1975-2015. Вып. 1-30.

6. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. 4-е изд., стереотип. М.: Астрель - АСТ, 2004.

7. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А.П. Евгеньевой. 3-е изд. стереотип. М.: Рус. яз., 1985-1988.



References

семантический существительное говор смоленский

1. Lunkova E.S. Leksicheskiye paralleli v smolenskikh i mogilevskikh govorakh (neproizvodnaya leksika) [Lexical parallels in Smolensk and Mogilev dialects (non-derivated vocabulary)]. Izvestiya Smolenskogo go - sudarstvennogo universiteta [Bulletin of Smolensk State University], 2019, no. 3, issue 47, pp. 130-140. (In Russian).

2. Lunkova E.S. K voprosu o vzaimodeystvii smolenskikh govorov i belorusskogo yazyka [The issue of interaction of Smolensk patois and the Belarusian language]. Neofilologiya - Neophilology, 2020, vol. 6, no. 24, pp. 669-685. (In Russian). DOI 10.20310/2587-6953-2020-6-24-669-685

3. Ivanova A.I., Boyarinova L.Z. (eds.). Slovar' smolenskikh govorov [Dictionary of Smolensk Ptois]. Issue 1-11, Smolensk, 1974-2005. (In Russian).

4. Borisova E.N. (ed.). Regional'nyy istoricheskiy slovar' vtoroy poloviny XVI-XVII vv. (po pamyatnikam pis'mennosti Smolenskogo kraya) [Regional Historical Dictionary of the Second Half of the 16th - 17th Centuries. (On the Monuments of Writing of the Smolensk Region)]. Smolensk, Smolensk State University Publ., 2000, 368 p. (In Russian).

5. Barkhudarov S.G. (executive ed.). Slovar' russkogo yazyka XI-XVII vv. [Dictionary of the Russian Language of the 11th-17th Centuries.]. Moscow, St. Petersburg, Nauka Publ., 1975-2015, issue 1-30. (In Russian).

6. Fasmer M. Etimologicheskiy slovar' russkogo yazyka: v 4 t. [Etymological Dictionary of the Russian Language: in 4 vols.]. Moscow, Astrel - AST Publ., 2004. (In Russian).

7. Evgenyeva A.P. (ed.). Slovar' russkogo yazyka: v 4 t. [Dictionary of the Russian Language: in 4 vols.]. Moscow, Russian Lnguage Publ., 1985-1988. (In Russian).

Размещено на Allbest.ru

...