Проблемы лексикографического описания диалектно-просторечной лексики в диалектном словаре (на примере слова чё)

Размещено на http://allbest.ru

12

Проблемы лексикографического описания диалектно-просторечной лексики в диалектном словаре (на примере слова чё)

М.В. Боброва, Е.В. Колосько

Аннотация

Ключевые слова: диалектология, диалектная лексикография, лексикографическое описание, дискурс, диалектно-просторечная лексика, чё.

Введение

Каждый лексикограф рассчитывает на то, что с приближением к концу проекта вопросы описания слов в данном словаре будут иссякать, и чем дальше, тем проще будет работать с материалами. Но на любом этапе приходится сталкиваться со словами, которые требуют индивидуального подхода и поиска очередных непростых решений.

Особенно остро различные вопросы встают при обработке лексики, широкоупотребительной в живой разговорной речи: чем выше частотность использования слова, тем больше у него вариантов и вариаций применения, нуждающихся в квалификации и интерпретации как явления языкового или речевого, узуального или окказионального, закономерного или случайного. В силу спонтанности и эмоциональной окрашенности в обиходной речи варьируются форма слова, ритмико-мелодический рисунок, степень экспрессивности и способы выражения эмоций в высказывании, а вместе с этим и смысловое наполнение текста и отдельных его элементов.

Исследователи неоднократно обращались к проблеме функционально-стилистической атрибуции диалектной лексики, подчеркивали сосуществование в говорах слов, генетически связанных с разными формами бытования языка. Мы обращаемся к одной из групп диалектных слов, в определении которых опираемся на термин

О.И. Блиновой «диалектно-просторечная лексика» (далее ДПС). Под этим термином понимается лексика, используемая в системе диалекта и в просторечии, но не употребляемая в нормированном литературном языке (см. [1. С. 102] и последующие работы). Наш опыт показывает, что отсутствие единых подходов к подобным языковым фактам приводит к несогласованности, непоследовательности и даже противоречивости лексикографических продуктов.

В настоящей статье в качестве примера диалектно-просторечных слов мы привлекли одну из самых сложных в аспекте словарного описания лексему - чё (из что), которая стала объектом нашей лексикографической работы над «Словарем говора д. Акчим Красновишерско- го района Пермской области (Акчимским словарем)» (М.В. Боброва; см. [АС. Вып. 6]) и над «Словарем русских народных говоров» (далее СРНГ) (Е.В. Колосько; составление статьи осуществляется в настоящее время).

Ограниченные рамками журнальной статьи, мы задались целью обозначить на его примере наиболее важные и сложные проблемы описания диалектно-просторечной лексики в диалектном словаре. В задачи входило отразить вопросы, обусловленные употреблением таких слов (и слова чё) в диалектной речи, - в содержательном, формальном и функционально-коммуникативном аспектах, в связи с общими вопросами лексикографической теории.

Материалом для исследования послужила картотека СРНГ, данные региональных словарей (см. Список сокращений).

Проблемы, с которыми нам пришлось столкнуться при подаче диалектно-просторечных слов в диалектном словаре, объединены в две основные группы: 1) связанные с общими методологическими установками и 2) связанные с принципами описания таких лексем в словарной статье. В рамках указанных групп выделены более частные вопросы.

I. Обоснование включения ДПС в диалектный словарь

1. Вопрос о корректности включения ДПС в дифференциальный диалектный словарь в связи с их функционально-стилевой принадлежностью

Уже на стадии отбора материала для дифференцированного диалектного словаря встает очень острый вопрос о правомерности включения в него слов, имеющих «промежуточный» функциональностилевой статус. Вопрос поставлен давно, но до сих пор он не утратил значимости.

Л.И. Баранникова, О.И. Блинова, Т.С. Коготкова и другие исследователи регулярно отмечали, в частности, сложность, условность, а иногда невозможность отграничения диалектной лексики от просторечной; ср. мнение редактора СРНГ С.А. Мызникова: «Проведение принципа дифференциального отбора материала оказывается довольно сложным делом, так как не всегда имеются достаточные основания для “разведения” фактов общенародных и территориально ограниченных, диалектных» [2. С. 18]. А вместе с тем, по справедливому замечанию Л.И. Балахоновой, «вопрос о границах между просторечной и диалектной лексикой приобретает особую актуальность в лексикографической практике - при отборе словарных единиц в областные словари» [3. С. 104].

Нельзя не учитывать и позицию первого редактора СРНГ Ф.П. Филина: «Во всех случаях, когда слово стоит на грани диалектной и общенародной лексики или когда невозможно определить, является ли слово диалектным или оно распространено повсеместно, вопрос решается в пользу помещения слова в Словаре» [4. Т. 1. С. 6]. И сейчас в СРНГ включаются слова (в том числе диалектная фразеология, терминология, архаизмы, элементы арго), «если они входят в диалектную лексическую систему, имеют в своем распространении локальные ограничения и не известны в литературном языке» [2. С. 18]. чё диалектный лексика слово речь

О.И. Блиновой был введен термин «диалектно-просторечная лексика», снимающий многие противоречия и несоответствия, освобождающий от необходимости проводить специальные изыскания применительно к каждой конкретной лексеме и узаконивающий статус слов, которые находятся в области пересечения (в «зоне переходности») разных форм бытования национального языка. В настоящее время понятие активно используется диалектологами, но диалектные лексикографы, к большому сожалению, нередко исключают из сферы внимания подобные единицы, несмотря на то, что их материалы, в которых зафиксированы диалектно-просторечные слова, вполне пре зентативны для разработки этих единиц.

Исконно диалектное слово чё в последние десятилетия активно вторгается в речь носителей просторечия и даже разговорной литературной речи. Следствием этого, прежде всего, стала утрата данным словом статуса собственно диалектного, а далее возник принципиальный вопрос о корректности включения лексемы чё в словник современных диалектных словарей, начиная со «Словаря русских народных говоров». В итоге это привело к парадоксальной ситуации, когда один из самых выразительных элементов живой разговорной речи исчез из современного тезауруса: в словари литературного языка это слово попасть не может, а из словарей диалектных оно нередко исключается из-за несоответствия выбранному авторами принципу отбора собственно диалектной (и никакой иной) лексики.

На наш взгляд, такое положение неправомерно в силу того, что ДПС (и слово чё) являются органичной частью системы территориальных диалектов. И только такой подход - с учетом органичной связи различных идиомов языка - способен обеспечить превращение словаря из «сборника лексико-семантических этюдов» в «сверхтекст» (о последнем понятии см. [5]).

Вероятно, в этом направлении лежит будущее отечественной диалектологии и диалектной лексикографии, открывшееся участникам проекта «Лексический атлас русских народных говоров»: «Отказ от прежнего атомистического (в том числе дифференциального) подхода к изучению диалектной лексики, ориентация на системность делает реальной возможность по-новому взглянуть на ономасиологическое и словообразовательное устройство отдельных участков лексический системы языка и проникнуть в тайны языковой картины мира русского народа» [2. С. 20].

Из этого следует вывод о том, что диалектно-просторечные слова должны подаваться в диалектных словарях.

2. Вопрос о дифференциации речевых вариантов ДПС

Вопрос о правомерности включения диалектно-просторечных слов в дифференциальный диалектный словарь непосредственно связан с проблемой вариативности в потоке речи.

В отношении лексемы чё очевидно, что в ряде случаев при обработке материалов в действительности мы имеем дело не с лексикали- зованным, уже самостоятельным вариантом чё, а со стяженной формой лексемы что в живой, особенно быстрой речи. В первую очередь это справедливо в отношении данных по тем регионам (например, пермскому), в которых речь отличается особенно высоким темпом.

В русской разговорной речи и, соответственно, в диалектах наблюдается «проглатывание» звуков, флексий, примеры диерезы согласных [j], [в] в интервокальной позиции, стяжение в глагольных окончаниях и подобные явления (ср. человек [ч'ек], говорит [гр'ит], большое [бол'шоэ] и [бол'шо], покупаешь [покупаэш] и [покупаш], знает [знаэт] и [знат], др.), в том числе формы что со своего рода дифтонгическими сочетаниями гласных и чистым стяжением звуков (типа [ч'ио] и [ч'о] из чего). На стадии отбора лексики для словаря подобные фиксации нуждаются в особом рассмотрении с учетом разнообразных факторов.

II. Описание ДПС в словарной статье дифференциального диалектного словаря

1. Вопрос о написании ДПС

а) Вопрос о написании заголовочного слова. Непосредственно при лексикографической работе мы сталкиваемся с проблемами в первой же структурной части словарной статьи - при написании заголовочного слова. В силу нестандартности употребления, которая проистекает из природы территориально и функционально ограниченных слов, возникает вопрос о форме их подачи в словарях. Ср., например, проблему отражения жаргонного слова кип(е/и)ш в словарях русского жаргона в период вхождения данного слова в активный лексикон молодежи и усвоения его языковой системой. Так, в словаре Т.Г. Никитиной, в котором отражен молодежный жаргон 1970-1990-х гг., обнаруживаем форму кипиш [6. С. 182], в словаре современного жаргона томских студентов, составленном Л.А. Захаровой и А.В. Шуваевой, - кипеш [7. С. 67]; В.С. Елистратовым поданы следующие многочисленные варианты слова: хїтеж, хітес, хїпєш, хїпїж, хїпїс, хїпїш, кїпєж, хибеж, хибес, хибеш, хибиж, хибис, хйбиш [8. С. 514].

Вероятно, эта же причина привела к неоднообразному представлению в словарях и лексемы чё. Изначально она писалась с буквой о (см. [Опыт. С. 259; Даль. Т. 4. С. 557; Даль, 4-е изд. Т. 4. С. 1355 стб.; Подвысоцкий. С. 189]). Эта традиция, поддерживающая фонетический принцип русской орфографии, была продолжена в словарях XX в., например в [СРГНО. С. 588; СРОГ. С. 290; Элиасов. С. 454; ЯОС. Т. 10. С. 61]; ср. также форму чось в [СРГО. Т. 2. С. 278]. В то же время, начиная со словаря Ф.И. Поликарпова [Поликарпов], материалы для которого собирались в 1893 г., многие лексикографы отдают предпочтение фонематическому / морфематическому принципу и написанию с буквой ё (см., в частности, [АС. Вып. 6. С. 154-162; ВС. Т. 7. С. 253-258; НОС 2010. С. 1270; Прокошева. С. 408-409; ПССГ.

Т. 4. С. 201; СГССЗ. С. 178; СДГВО. Т. 6. С. 653; СО Доп. Ч. 2. С. 190-191; СПГ. Т. 2. С. 523; СРГА. Т. 4. С. 216; СРГНП. Т. 2. С. 416; СРГС. Т. 5. С. 265; СРГЮП. Вып. 3. С. 341-342; СРДГ. Т. 2. С. 188; СРСГСЧБО. Т. 3. С. 222; СРСГТЯ. Т. 4. С. 129; др.]).

Отражение диалектно-просторечных слов вызывает дополнительные вопросы в связи с необходимостью манифестировать в словаре свойственные их природе диалектные различия. В случае со словом чё это тот факт, что на месте фонемы <ч'> в говорах реализуются разнообразные фонемы или звуки, зависящие от типа говора: [ч'], [ч], [ц], [ц'], [ц''], [ш], [ш'], [т'] (см. [9. С. 88-94; 10. С. 39-40; 11. С. 6265]). И естественным будет представить на соответствующем алфавитном месте не только ведущий вариант чё, но и фонематические варианты цё / цо / чо / шо / щё для говоров цокающих / с отвердевшими аффрикатами / с аффрикатами, утратившими затвор.

Но и этим вопросы о написании ДПС в словарях не ограничиваются, поскольку в живой разговорной речи (в первую очередь народной, диалектной) крайне употребительны устойчивые сочетания слов, самостоятельных слов с разного рода частицами.

Решаемой с большим трудом оказывается, в частности, проблема выбора единообразного написания для сочетаний с чё других лексем: ино, йно, но, ли, ле, со словообразующими частицами: -то, -ко, -йто (из ето), -нидь / -нить, -нибудь / -нинабудь, их комбинациями: -то-сь, -ко-сь, -ко-ся, -т-ко, -то-ся, др. Решение этой проблемы осложнено пересечением разных задач: определения степени лексикализации таких сочетаний, степени их устойчивости, грамматического и лексико-грамматического статуса.

б) Вопрос о написании ДПС в иллюстративных материалах. Известны различные подходы составителей словарей к отображению иллюстративных материалов: для этого может использоваться современная орфография, так называемая упрощенная орфография (с отражением только наиболее ярких фонетических особенностей говоров в вариантах типа яшшык, испугацця, Валькя и под.) или же фонетическая транскрипция (с отражением мягкости, ударения и других фонетических особенностей при помощи диакритических знаков). Сложность составляет необходимость выбрать один из этих подходов (и тогда, например, во всех случаях передавать рассматриваемую лексему в написании чё) либо отказаться от принципа единообразия и сохранять цитируемые материалы в исходном виде.

2. Вопрос о лексико-грамматической отнесенности ДПС

При указании в статье грамматических помет также возникают проблемы.

Самая главная из них связана с тем, что лексикографами может по- разному решаться вопрос о частеречной принадлежности слов живой разговорной речи, которая в силу спонтанности коммуницирования и эмоциональности характеризуется наличием значительного количества отклонений от языковой нормы.

Применительно к слову чё можно предложить сравнить факты оценки лексико-грамматической отнесенности общерусского слова что в «Словаре современного русского литературного языка» в 17 т. [БАС. Т. 17. Стб. 1114-1133] и диалектно-просторечного чё в некоторых диалектных словарях.

Так, в БАС выделено три омонима что: местоимение, союз, частица. В диалектном словаре Среднего Прииртышья чё представлено только как местоимение [СРСГСП. Т. 3. С. 309]; в Вершининском словаре обнаруживается четыре омонима чё: местоимение, наречие, союз, частица [ВС. Т. 7. С. 253-258]; в полном Акчимском словаре выделены в самостоятельные словарные статьи четыре омонима чё: местоимение, союз, частица, вводное слово [АС. Вып. 6. С. 154-162].

Такое положение является следствием общего состояния современной морфологии, где, в частности, до сих пор теоретически и терминологически не определено положение слов типа зачем (?), почему (?), сколько (?), несколько и под., имеющих признаки местоимения и наречия, до сих пор не выработано четких и непротиворечивых критериев квалификации и классификации частиц.

Поэтому в разных источниках можно встретить трактовку слов первой группы как «местоимений» / «наречий» / «наречных местоимений» / «местоименных наречий» - в зависимости от того, каким традициям следует автор: «структурно-семантически ориентированных» «Академической грамматики - 50» [12], «Академической грамматики - 70» [13] или же «семантико-ориентированной» «Академической грамматики 80» [14]. В настоящее время может оспариваться положение -то, -либо, -нибудь, -ка как словообразовательных (словообразующих) частиц или же как морфем (словообразовательных суффиксов).

Ситуация с квалификацией чё, а также его сочетаний с частицами усугубляется тем, что «многие частицы по своему значению и по своим синтаксическим функциям не противостоят резко словам других классов - союзам, вводным словам, междометиям, наречиям, а совмещают в себе качества частицы и слова одного из этих классов.

Соответственно внутри класса частиц выделяются частицы, совмещающие в себе признаки частиц с признаками названных слов: частицы- союзы, частицы-наречия, частицы-междометия и частицы-вводные слова» [14. С. 729]. Ср. в высказывании: Не пойду я к имя! - А чё? (Киров.), в котором чё - это вопросительное местоимение в роли наречия причины, но с наложением функции эмоциональной и побудительной частицы, поскольку в ответе присутствует оттенок недопонимания, удивления, недоумения, а также побуждения к ответу, к истолкованию причин такого заявления.

Проблемы, с которыми сталкиваются современные диалектные лексикографы, отражают состояние современного языкознания - состояние поиска новой лингвистической концепции, которая отражала бы реальные языковые состояния.

Поиски эти проходят в условиях, когда была осознана «неабсолютность» объяснительной силы структурно-семантического подхода, а смена научной парадигмы на антропоцентрическую потребовала нового взгляда на отношения в триаде «язык - речь - речевая деятельность». Фактически суть этих проблем сводится к необходимости применить к продуктам живой речевой деятельности «схоластические» «чисто языковые» построения.

Многим современным исследователям выход видится в обращении к теории дискурса, без которого «остается непреодоленным разрыв между описательной грамматикой и речевой деятельностью», «который выводит за пределы идеальной системы, отражает поиск путей к постижению языка в его речевой деятельности, в практической реальности, органическая связь дискурсивного анализа с возможностями корпусной лингвистики, с когнитивным и функциональным направлениями связывается с надеждой на то, что анализ дискурса поможет значительно расширить изучение реального языкового существования, которое сегодня уже находит отражение во множестве конкретных исследований» [15. С. 7, 10]. Этот подход, как никакой другой, отвечает задачам деятельности лексикографа, поскольку «дискурсивный анализ сосредоточен на содержательной стороне речи в аспекте решения социальных задач с поиском средств ее выражения» [15. С. 8].

3. Вопрос о семантизации ДПС

Будучи лексикографами, мы выступаем безусловными сторонниками идеи «дискурсивного функционирования слова», что «проявляется в трансформации функциональной позиции в функциональные семы (фиксируемые лексикографическими пометами стилистического содержания) и далее - в семы сигнификативного типа (входящие в словарную дефиницию)» [16. С. 116]. Иными словами, контекст (в широком понимании термина) первичен по отношению к реализуемым в нем смыслам, которые далее находят отражение в традиционном словаре, где сведения о языковых состояниях передаются в информативно-понятийном ключе.

При этом в любом речевом произведении следует различать два типа процессов - речемыслительные и языкотворческие (см. об этом работу Л.Н. Засориной [17]), что реализуется в «синхроннофункциональном плане типовой первичности контекста и дискурса» и «генетико-диахронном плане временной первичности дискурса по отношению к семантике» [16. С. 115-116]. Каждое конкретное речевое высказывание, с одной стороны, является продуктом опыта речевых практик в данном коллективе, транслирующим семантемы (существующие «в языковой памяти определенные коммуникативно значимые дискретные семантические единицы» [16. С. 114-115]) от микро- до макроуровня, т.е. функционирующие в языковом коллективе на уровне микрогрупп «семья», «соседи», «друзья», а в равной степени - в макрогруппах «представители одной национальности», «носители одной культуры», «граждане одного государства».

С другой стороны, эти средства, уже закрепленные в языке, используются в конкретном речевом произведении для выражения «сиюминутных» интенций говорящего, что часто служит толчком для возникновения новых, окказиональных (по крайней мере, до определенного момента) смыслов, способных впоследствии переродиться из индивидуально значимых в коллективно значимые семантемы и закрепиться в языковых состояниях.

а) Вопрос о семантизации ДПС в конкретном контексте. Одна из сложнейших задач лексикографа - «отделить зерна от плевел», а в данном случае суметь «развести» в контексте факты языковые и факты индивидуальные, случайные.

Положение усугубляется недостаточной способностью транскрибированных текстов передавать оттенки ритмико-мелодического рисунка (интонации) высказывания.

Ситуация осложняется при различении смысловых вариантов, связанных генетически. Так, например, контекст: Чё от тепла-то да от добра-то едут в Пермь? (Красно- вишер. Перм.) - позволяет выделить в вопросительном местоимении чё целевой ЛСВ `зачем?'; контекст: Чё это магазин-от не открывают? (Красновишер. Перм.) - причинный ЛСВ `почему?'.

Но как трактовать контексты типа: Чё вернулся? Здесь тесно переплетены оба ЛСВ, что уже с трудом поддается лексикографическому описанию.

Однако подобные иллюстративные материалы однозначно интересны тем, что позволяют прослеживать пути развития семантики отдельных слов и требуют представления в словаре.

Неизбежным следствием такого положения вещей оказывается то, что при формулировке дефиниции нередко приходится опираться в большей степени не на иллюстративный материал, а на комментарии собирателя.

б) Вопрос о семантизации полисемичных ДПС. Одним из итогов длительного дискурсивного функционирования слова является «обрастание» им со временем различными семантемами и семами, что приводит к закреплению ряда из них, а значит, к полисемантизации лексем. Особую остроту данный вопрос приобретает в компендиумах типа «Словаря русских народных говоров», где обобщаются данные по разным, частично не пересекающимся языковым группам.

Вряд ли кто-то оспорит положение о том, что в силу особенностей употребления (в условиях неподготовленности речи, эмоциональности, усиленной роли контекста и ситуации говорения и др.) диалектно-просторечные слова и словосочетания отличаются повышенной семантической вариативностью в речи, а вслед за этим выраженной полисемичностью в языке. Ярким подтверждением этого является слово чё, широко используемое в различных лексических вариантах и смыслах.

Показательно вновь сравнение данных разных словарей. Так, для слова что в БАС выделено: 19 лексико-семантических вариантов местоимения, 11 - союза, 10 - частицы (итого 40 ЛСВ).

В Вершининском словаре выделены 12 ЛСВ местоимения, два - наречия, три - союза, четыре - частицы (итого 21 ЛСВ). В СРСГСП определены семь ЛСВ местоимения. Наиболее подробно разработана структура словарной статьи чё в полном Акчимском словаре, где выделены 19 ЛСВ местоимения, восемь - союза, шесть - частицы, два - вводного слова (итого 35 ЛСВ). По данным картотеки СРНГ поддается описанию не менее 37 ЛСВ слова чё.

В таких условиях для диалектного лексикографа очень важна задача представить имеющиеся сведения «сбалансированно»: с одной стороны, суметь отразить всё семантическое и сочетательное богатство лексемы, с другой - удержаться от чрезмерного «дробления» значений.

4. Вопрос об определении статуса и об описании сочетаний ДПС с другими словами

Один из сложных вопросов описания диалектно-просторечных слов - выявление и отражение в дифференциальном диалектном словаре регулярно воспроизводимых сочетаний с ними как в той или иной степени устойчивых. Эту проблему ярко иллюстрируют, в частности, сочетания чё с частицами. Выше уже оговаривались сложности выбора верного написания таких сочетаний.

Возникновению этих сложностей способствует то, что составители словарей по-разному решают проблему статуса подобных сочетаний. В силу недоказуемости или нерешенности вопроса о том, в какой степени завершен процесс лексикали- зации комбинаций слов типа чё(ино), чё(йно), чё(ко), чё(т)(ко), чё(ко)(сь), чё(то)(сь), чё(ко)(ся), чё(то)(ся) и под., в региональных источниках они подаются то в слитном или дефисном написании в качестве отдельных лексем, то в раздельном написании в качестве сочетаний. Задача составителя сводного «Словаря русских народных говоров» объединить эти данные, четко определяя инварианты.

5. Вопрос об отражении в словаре функционально-коммуникативного статуса ДПС

С нашей точки зрения, логично говорить не только о «дискурсивном функционировании», но и о «дискурсивной функциональности» слова, т.е. о способности слова реализовывать некие функции в условиях определенного дискурса. Ср. размышления К.А. Роговой о подходах к построению современной теории грамматики: «... дис-курсивный анализ позволяет выявлять, помимо синтаксических и семантических, дискурсивные функции грамматических категорий» [15. С. 10].

Для диалектно-просторечных слов дискурсивная функциональность находит выражение в повышенной экспрессивности и эмоциональности, в целом свойственной живой разговорной речи. Это справедливо и для слова чё - в рамках обыденного (повседневного, бытового) дискурса. Для сравнения: в художественном дискурсе функция данной лексемы будет, скорее всего, иной: на первое место выйдет маркирование речи персонажа, вероятно не относящегося к высокообразованным слоям общества.

Можно предположить, что именно двойственное положение лексемы чё, еще не утратившей оттенка необычности, некоторой «неправильности», способствует особой ее выразительности.

Реализация семантики слова чё при этом лежит в русле общей тенденции: «.книжное употребление слова ведет к формированию у него функциональной семы возвышенности и далее - мелиоративности, просторечное употребление, напротив, стимулирует формирование негативной семы» [16. С. 116].

Действительно, чё редко используется для выражения позитивных эмоций (например, одобрения). В большинстве случаев оно привносит в контекст оттенки недоверия, сомнения, неодобрения, укора, возмущения, пренебрежения, уничижительности и т.д., ср.: А продавцам чё? Лишь бы обмухлить нашего брата (Иркут.); Чё ходишь за мной, волочишься хвостом? (Низ. Печора); Дак ето чё она сидит?! Ребёнок плачет, а она всё равно сидит тута! (Красно- вишер. Перм.); Чё ты распустился, панафида чёртова? (Судж. Курск.).; под. (соответствующая интонации и стилистическая окраска нередко поддерживается негативно окрашенной, даже грубой эмоционально-экспрессивной лексикой).

На наш взгляд, эта особенность диалектно-просторечных слов требует особого подхода к их описанию в словаре. Настоятельно требуется отработать особый инструментарий (стилистические пометы, шаблонные формулировки, комментарии составителя и под.), который позволил бы диалектным лексикографам отобразить и эту сторону жизни ДПС в живой речи.

Таким образом, обозначенные проблемы определяют подходы к лексикографическому описанию диалектно-просторечной лексики в диалектных словарях.

Перед составителями региональных словарей, в том числе перед составителями «Словаря русских народных говоров», стоит важная задача по квалифицированному отбору слов и описанию народной речи в современном ее состоянии, с учетом активных процессов в живой разговорной речи и в языке, с опорой на современную теорию дискурса.

Проблемы, которые встают перед лексикографами, требуют особой подготовки фактически во всех сферах современной лингвистической и лексикографической теории. Важно помнить и о высокой ответственности в принятии того или иного решения, которое может привести как к преодолению возникших в процессе написания словарной статьи проблем, так и к возникновению новых.

Представленная систематизация дает представление о том, с какими вопросами сталкиваются в настоящее время составители региональных словарей и СРНГ. Перспективу исследования представляет специальная работа, в которой авторами данной публикации предлагаются конкретные пути решения поставленных проблем лексикографирования применительно к диалектно-просторечному слову чё.

Список сокращений

References

1. Blinova, O.I. (1972) Leksika dialekta (s tochki zreniya ee sootnosheniya s formami natsional'nogo yazyka) [Vocabulary of the dialect (in terms of its relation to the forms of the national language)]. In: Blinova, O.I (ed.) Leksicheskie i grammatich- eskie problemy sibirskoy dialektologii [Lexical and grammatical problems of Siberian dialectology]. Barnaul: [s.n.].

2. Myznikov, S.A. (2011) Dialektnaya akademicheskaya leksikografiya i lingvoge- ografiya [Academic dialect lexicography and linguogeography]. Filologicheskaya re- gionalistika - Philological regionalistics. 2 (6). pp. 15-22.

3. Balakhonova, L.I. (1982) K voprosu o statuse prostorechnoy i dialektnoy leksiki [To the question of the status of common parlance and dialect lexicon]. Voprosy yazy- koznaniya. 3. pp. 104-110.

4. Filin, F.P. et al. (eds) (1965-2018) Slovar' russkikh narodnykh govorov [Dictionary of Russian Folk Dialects]. Vols 1-51. Moscow; Leningrad; St. Petersburg: Nauka.

5. Belyakova S.M. (2019) The Dialect Dictionary as a Kind of Supertext. Voprosy leksikografii - Russian Journal of Lexicography. 15. pp. 5-16. (In Russian). DOI: 10.17223/22274200/15/1

6. Nikitina, T.G. (1998) Tak govorit molodezh': Slovar' slenga. Po materialam 70- 90-kh gg. [This is what young people say: Dictionary of slang. Based on materials from the `70s and `90s]. St. Petersburg: Folio-Press.

7. Zakharova, L.A. & Shuvaeva, A.V. (2014) Slovar' molodezhnogo slenga (na ma- teriale leksikona studentov Tomskogo gosudarstvennogo universiteta) [Dictionary of youth slang (based on the lexicon of Tomsk state University students). Tomsk: Tomsk State University.

8. Elistratov, V.S. (2000) Slovar' russkogo argo (materialy 1980-1990-kh gg.) [Dictionary of Russian Argo (materials of the 1980s-1990s)]. Moscow: Russkie slovari.

8. Pozharitskaya, S.K. (2005) Russkaya dialektologiya [Russian dialectology]. Moscow: Akademicheskiy proekt: Paradigma.

10. Kolesov, V.V. (ed.) (1998) Russkaya dialektologiya [Russian dialectology]. Moscow: Vysshaya shkola.

11. Kasatkin, L.L. (2005) Russkaya dialektologiya [Russian dialectology]. Moscow: Akademiya.

12. Vinogradov, V.V. et al. (eds) (1953) Grammatika russkogo yazyka: v 2-kh t. [Grammar of the Russian language: in 2 vols.]. Moscow: [s.n.].

13. Shvedova, N.Yu. (ed.) (1970) Grammatika sovremennogo russkogo litera- turnogoyazyka [Grammar of the modern Russian standard language]. Moscow: [s.n.].

14. Shvedova, N.Yu. (ed.) (1980) Russkaya grammatika [Russian grammar]. Moscow: Nauka.

15. Rogova K.A. (2018) Na puti k novoy Akademicheskoy grammatike [Towards the new Russian academic grammar]. Mir russkogo slova - The World of the Russian Word. 2. pp. 5-12.

16. Golev, N.D. (2019) A Modern Dialect Vocabulary Discourse Dictionary (Based on Runet Materials): An Innovative Lexicographic Project. Voprosy leksikografi - Russian Journal of Lexicography. 16. pp. 113-137. (In Russian). DOI: 10.17223/22274200/16/7

17. Zasorina, L.N. (1973) O nekotorykh empiricheskikh printsipakh metalingvistiki [On some empirical principles of metalinguistics]. In: Voprosy metalingvistiki [Issues of Metalinguistics]. Leningrad: Leningrad State University. pp. 5-26.

Размещено на Allbest.ru