Об идиоматическом потенциале русской разговорной речи

Размещено на http://www.Allbest.Ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

Об идиоматическом потенциале русской разговорной речи

Богданова-Бегларян Н.В.

Россия, Санкт-Петербург

Аннотация

Статья посвящена описанию идиоматического потенциала русской разговорной речи, выявляемого на объемном корпусном материале. Наблюдения и выводы основаны на анализе материала двух устных корпусов: русской повседневной речи («Один речевой день», по преимуществу диалоги и полилоги носителей языка) и русской монологической речи («Сбалансированная аннотированная текстотека»). Оба корпуса созданы в СПбГУ и позволяют проводить многоуровневый анализ обоих видов устной речи. В широком понимании к идиомам/фразеологизмам относится все то, что отвечает критериям устойчивости, воспроизводимости, экспрессивности, а также целостности значения единицы, не сводимого к сумме значений ее компонентов. Как показал анализ корпусного материала, наша повседневная речь богата подобной идиоматикой чрезвычайно: по первым подсчетам, максимальное количество идиом разного типа на один фрагмент записи составляет 1,1% (средняя доля - 0,2-0,3%). За минуту общения говорящий (вместе со своими собеседниками) способен употребить до двух идиом. Статья представляет результаты анализа повседневной русской речи, богатой такой идиоматикой. Основной массив идиом - не только зафиксированные в словарях единицы, но и разговорные новообразования, то есть все то, что можно назвать идиоматическим потенциалом устной речи. В статье предлагается некоторая систематизация этого потенциала:

1) модификации (с полотенцем наперевес);

2) контаминации (ни в коей жизни);

3) окказиональные образования (голову захламлять негативами);

4) обобщающие высказывания, понятные носителям языка, но требующие комментариев в иноязычной аудитории (как раз для блондинок);

5) прецедентные тексты, часто модифицированные (их есть у меня);

6) речевые формулы/клише, или грамматикализованные конструкции коллокации (правда что ли?! понял нет?);

7) предложно-падежные сочетания (формы-идиомы) (без никаких). Критерием идиоматичности в большинстве случаев может служить возможность замены речевого фрагмента единицей- идентификатором.

Ключевые слова: звуковой корпус, идиоматика, идиоматический потенциал, коллокация, повседневная речь.

Annotation

About the idiomatic potential of Russian colloquial speech

Natalia V. Bogdanova-Beglarian, St. Petersburg State University, St. Petersburg, Russia

The article is devoted to the description of the idiomatic potential of Russian colloquial speech, revealed on a voluminous corpus material. The observations and conclusions are based on the analysis of the material of two oral corps: Russian everyday speech (“One speech day”, mainly dialogues and polylogies of native speakers) and Russian monologue speech (“Balanced annotated text collection”). Both corps were created at St. Petersburg State University and allow multilevel analysis of both types of oral speech. In a broad sense, all the units that refer to idioms meet the criteria of stability, reproducibility, and also the integrity of the value of a unit, which cannot be reduced to the sum of the values of its components. As the analysis of the corpus material has shown, our speech is rich in such idioms: the maximum number of idioms per fragment of the record is 1.1% (the average share is 0.2-0.3%). For a minute of communication, the speaker (along with his interlocutors) is able to use up to 2 idioms. The article presents the results of the analysis of everyday Russian speech. The main array of idiomatics is not only the units recorded in dictionaries, but also colloquial neoplasms and everything that can be called the idiomatic potential of colloquial speech. A certain systematization of this potential is proposed in the article:

1) modifications (s polotencem napereves); 2) contamination (ni v koej zhizni); 3) occasional formations (golovu zakhlamlat' negativami);

4) generalized statements understandable to native speakers, but requiring comments in a foreign-language audience (kak razd lablondinok);

5) precedent texts, often modified (ikh jest u mena);

6) speech formulas, or grammatical constructions-collocations (Pravda chto li?! ponal net?);

Введение

В настоящее время, в век мощного развития звучащих средств массовой информации, особенно велика роль и ответственность тех, кто доносит до нас живое слово; особенно важно, чтобы все увеличивающаяся армия людей, чья речь прямо воздействует на слушателя, говорила правильно, в полном соответствии с нормами кодифицированного литературного языка. Это всегда заботило Людмилу Алексеевну Вербицкую, признанного специалиста в области русской фонетики, орфоэпии и культуры речи (см. наиболее известные из ее трудов: [Вербицкая 2003; Вербицкая 2013]). Связан с этим и ее постоянный интерес к вопросам языковой нормы, ее кодификации и вариативности [Вербицкая 1997], а также к проблемам эволюции языка, истоки которой можно усмотреть в изменениях, наблюдаемых нами в повседневной речи. Думается поэтому, что любые исследования, затрагивающие неразрывную связь языка и речи, можно считать близкими к сфере научных интересов Людмилы Алексеевны. Одно из таких небольших исследований и легло в основу настоящей статьи.

«Язык создается посредством изменения...»

Интерес к изменениям в языке отличает и всю современную лингвистику, какой бы уровень языка ни становился объектом исследовательского внимания. Изменения, вариативность - это движущая сила языка, залог его жизни и последовательного развития - эволюции: «Необходимо понять, что поскольку синхрония - только поперечный срез диахронии, то система, которая реализуется в синхронии, ...всегда содержит в себе потенциальные зарождающиеся изменения» [Merleau-Ponty 1951: 95]; «По своей действительной сущности язык есть нечто постоянное и вместе с тем в каждый данный момент преходящее» [Гумбольдт 1960: 89-90]; «Язык создается посредством изменения и „умирает“ как таковой, когда он перестает изменяться» [Косериу 1963: 343]; «Изменения в языке - универсальное явление, признак развития (жизни!) данной языковой системы» [Бондарко 1981: 5]. Наиболее емко мысль о важности изменений в языке выражена в знаменитом «парадоксе Шарля Балли»: «язык может функционировать, лишь оставаясь неизменным, но существовать он может, только изменяясь» [Bally 1950: 18].

Столь же общепринятой является в лингвистике и мысль о том, что причины языковой эволюции лежат в нашей речи, в индивидуальном речетворчестве носителей языка; ср. многочисленные высказывания на эту тему известных ученых, которые порой многократно повторяли ее в одной работе - настолько важной она им представлялась: «Все диахроническое в языке является таковым через речь. В речи источник всех изменений; каждое из них первоначально, прежде чем войти в общее употребление, начинает применяться некоторым коллективом индивидов. <...> Факту эволюции [языка] всегда предшествует факт, или, вернее, множество сходных фактов в сфере речи» [Соссюр 1933: 102]; «Новая норма всегда начинается с целого ряда индивидуальных фактов» [Соссюр 1933: 136]; «Ничто не входит в язык, что не было бы раньше испытано в речи, и все явления эволюции коренятся в сфере индивида» [Соссюр 1933: 156]; «Всякое языковое изменение - индивидуального происхождения; в своем начале - это свободное творчество человека» [Бонфанте 1960: 299]; «Совершенно очевидно, что для правильного понимания языкового изменения важно не отрывать язык от говорящих» [Косериу 1963: 215].

Очевидно, таким образом, что внимание современной лингвистики должно быть сосредоточено на реальной речевой деятельности говорящих и на результатах этой деятельности, приносящей в язык много нового, интересного и требующего постоянного исследовательского внимания. Изменения, зарождающиеся в повседневной речи, касаются при этом всех языковых сфер - от произношения до синтаксиса и идиоматики. Именно идиоматическому потенциалу русской разговорной речи, выявляемому на объемном корпусном материале, и посвящена настоящая статья.

Исходные понятия и материал исследования

Нет сомнения, что наиболее репрезентативно устная речь представлена в объемных корпусах. Обращение к корпусным данным, как справедливо заметил В.А. Плунгян, позволяет «получать ответы на самые неожиданные вопросы - более того, ...ставить новые проблемы, которых лингвистика прошлого почти не касалась», и даже «отчасти заглянуть в будущее русского языка» [Плунгян 2005: 13]. Именно потому предлагаемое исследование проведено на корпусном материале и посвящено языковому потенциалу, в данном случае - идиоматическому.

Идиома (от др.-греч. idioma - `особенность, своеобразие') понимается в работе очень широко, фактически приравнена к фразеологизму и отвечает критериям устойчивости, воспроизводимости, отчасти сверхсловности, экспрессивности, семантической целостности и возможности ее замены словом/единицей-идентификатором (о возможности такого подхода см.: [Ахманова 1966; Кунин 1996; Лю Даян 2020]).

Источником материала для исследования послужили два устных корпуса, созданных в Санкт-Петербургском государственном университете:

1) корпус повседневной русской речи «Один речевой день» (далее - ОРД), собранный по методике многочасового мониторинга устной речи (диалоги/ полилоги, 1250 час. звучания, 130 информантов и более 1000 их коммуникантов, 1 млн словоформ в расшифровках/транскриптах) (см. последние работы о нем: [Русский язык 2016; Bogdanova-Beglarian et al. 2016a; Bogdanova- Beglarian et al. 2016b; Богданова-Бегларян и др. 2019а]);

2) «Сбалансированная аннотированная текстотека» (далее - САТ) (800 монологов разного типа, около 50 час. звучания) (см. [Звуковой корпус 2013; Богданова-Бегларян и др. 2019б]).

Как показал анализ материала корпуса ОРД, наша повседневная речь богата идиоматикой чрезвычайно: максимальное количество идиом разного типа на один фрагмент записи составляет 1,1 % (средняя доля - 0,2-0,3 %). За минуту общения говорящий (вместе со своими собеседниками) способен употребить до двух идиом [Русский язык 2016; Лю Даян 2020]. Это и вынудило поставить вопрос об истоках идиоматического потенциала русской разговорной речи.

Систематизация потенциальных идиоматических единиц в материале исследования

Анализ корпусного материала показал также, что основной массив идиом - это не только зафиксированные в словарях («словарные») единицы, но и в значительной степени разговорные новообразования, порой контекстуальные и окказиональные, но вполне узнаваемые носителями языка как идиомы, то есть все то, что можно отнести к идиоматическому потенциалу русской разговорной речи. Рассмотрим подробнее все выделенные типы потенциальных идиоматических единиц.

Модификации известных идиом/связанных сочетаний

К идиоматическому потенциалу можно отнести прежде всего некоторые известные, но модифицированные выражения, которые не отличаются воспроизводимостью в разговорной речи в силу своей единичности (контекстуальности или окказиональности), но легко опознаются носителями языка по своей «модели» и отвечают многим другим критериям идиоматичности: они сверхсловны, экспрессивны, отличаются семантической целостностью и возможностью замены словом/ единицей-идентификатором (о важности последнего критерия см.: [Балли 1955; Виноградов 1986]). Ср.:

(1) стояли ребята во всей экипировке поэтому их было слегка жалко, потому что когда ты идёшь с одним полотенцем наперевес / и надеешься что вот тебе станет тепло / и хорошо (САТ)По наблюдениям Лю Даян, такая «модель», в первую очередь фразеологическая, «зачастую оказывается для говорящих более важной, чем реальная встречаемость ФЕ (фразеологической единицы. - Н. Б.-Б.) в речи» [Лю Даян 2020: 9]. Все примеры в статье атрибутированы с указанием типа корпуса: ОРД или САТ.;

(2) не двадцать девятого / а здесь было первое первое число *Н // *Н # ну да / получается # они на... они на конец месяца / влезают ребята в просрочку (ОРД)Знак # в расшифровках ОРД (здесь и далее в примерах) означает смену говорящих; знак @ - наложение их речи; *П, (), (...), ... - хезитационные паузы разной длительности и различного характера; знак *Н - неразборчивый фрагмент; *В - вдох, *С - смех. Знак % ставится после слова, обозначающего анонимизированную личную информацию (имя, диагноз, номер телефона и под.); знак $ маркирует название (фильма, книги, фирмы, места и проч.). Подробнее о специальных обозначениях в транскриптах ОРД см.: [Русский язык 2016: 242-243]..

Выделенные выражения легко сопоставимы с кодифицированными с ружьем наперевесОб идиоматичности этого исходного выражения говорить, пожалуй, не приходится, но словари дают очень узкую сочетаемость наречия наперевес: исключительно с наименованиями разных видов оружия (см., напр.: [МАС 1982: 377]), что, по-видимому, и позволяет носителям языка почувствовать здесь ту «модель», которую они и используют при модификации. и влезть/влезать в долги [МАС 1981: 422], поэтому и могут рассматриваться как модификации известных идиом или связанных сочетаний. Подробнее о типах модификации фразеологических единиц в русской устной речи см., напр.: [Фразеологический словарь 1986; Вайрах, Казорина 2017; Лю Даян 2018; и др.]. См. также специальные словари модифицированных пословиц и прочих устойчивых выражений: [Вальтер, Мокиенко 2005; Мокиенко, Вальтер 2008].

По контекстам (1) и (2) видно также, как легко, без всякой метакоммуника- тивной «поддержки» (рефлексии), без каких бы то ни было маркеров «нетривиаль- ности», даже без лишних, не оправданных синтаксически (то есть хезитационных), пауз, используют говорящие эти идиомы, из чего следует, что это абсолютно естественное для них употребление (о вариантах отношения говорящего к разным типам «нетривиального», как, безусловно, можно квалифицировать идиоматические единицы, см., напр.: [Богданова-Бегларян 2017а]).

Контаминации

Потенциальные идиомы данного типа образуются путем смешения двух известных, зачастую тоже фразеологических, единиц, в результате чего рождается их новое значение, а сами единицы становятся узнаваемыми носителями языка, ср.:

(3) что и отдых что и отпуск // это должен быть обязательно выезд / это какая- то смена обстановки /э-э / так что действительно люди устают от этой [...] от всего // обыденного корыта с сухарями / просто тебя тошнить будет от этих сухарей // тебе захочется там сосиску например (САТ);

(4) ну надо полазить там / посмотреть / что сайт этот скажет // # это я () это не буду // # там же люди не более дикие чем у нас тут // # хорошо / хорошо / сейчас я (э) и.иду // # за шестьдесят дней это по.рядочно (э) / даже если это там какую-то копеечку стоит небезумную /я думаю / что (э) здесь когда и () я предположим тебе могу помочь / а там человек один сидит (ОРД).

В контексте (3) соединились идиома корыто повседневности и слово сухари, символизирующее бедную, голодную жизнь. Идиома из контекста (4) представляет собой контаминацию выражений безумные деньги (`дорого') и копейки стоить (`дешево') и в целом означает `недорого' (см. подробнее об этом выражении, прошедшем через лингвистический опрос носителей языка: [Лю Даян 2020]). И снова видно, как естественно, без всякой рефлексии, употребляют говорящие эти контаминированные идиомы. Лишь в контексте (3) непосредственно перед идиомой возникла незапланированная, синтаксически не обусловленная, то есть, по-видимому, хезитационная, пауза (//).

Окказиональные образования

Окказиональными, контекстуальными являются, по сути, и все рассмотренные выше идиомы, однако их потенциальная идиоматичность базируется на понятном основании: известной фразеологической модели или соединении (контаминации) каких-то знакомых говорящим слов и выражений. Существует, однако, и целый ряд выражений, не являющихся идиомами, но имеющих потенциал ими стать. Как правило, это по всех случаях продукт речетворчества носителей языка. При этом данные единицы соответствуют многим другим критериям идиоматичности (семантическая целостность, экспрессивность, способность заменяться единицей-идентификатором), ср.:

(5) то есть негативы в принципе у нас их и так по жизни много (...) ну что бы ещё этим голову заахламлять этими негативами // не надо / <кашель>я как-то-о как всегда / то есть отсеивается это всё // нам остаётся вот [...] из каждого негатива можно отчерпнуть позитив (САТ);

(6) я говорю / Кирилл / только винчестер оставь / он там типа это / он ... а он такой / а он загруженный ? я говорю / так ты сам его загружал / @ угу // @ и вообще он новый / на двести гигов / а он такой / а / *П понял // *С @ *С @ то есть он мог бы его куда-нибудь в хлам / определить запросто (ОРД).

Выражение в хлам определить из контекста (6) можно расценить как `признать негодным, предназначить на выброс, а потенциальная идиома из каждого негатива можно отчерпнуть позитив в примере (5) может обозначать `во всем, даже самом плохом, можно найти что-то хорошее' (нет худа без добра). Другая потенциальная идиома в том же контексте (5) - голову захламлять негативами - вполне может рассматриваться как модифицированная, образованная по модели забивать голову ерундой, пустяками (см. один из разделов выше). По контексту (5) хорошо видно, как много в целом идиом в нашей повседневной речи.

Реакция говорящего на идиому в приведенных иллюстрациях видна разве что в примере (5) - большая пауза [...] перед потенциально идиоматическим выражением: информант определенно остановился, задумался и произвел (а не воспроизвел) в своем монологе это выражение.

Обобщающие высказывания, понятные носителю языка

На статус потенциальных идиом претендуют и немногие обобщающие высказывания, однозначно понятные носителю языка, но требующие комментария в любой иноязычной аудитории, ср.:

(7) вот / а там (э-э) / *П хорошая программа / всё как раз для блондинок что называется (ОРД).

Выделенное выражение как раз для блондинок можно легко, практически без потери смысла, заменить словом-идентификатором примитивный. Любопытно, что в данном случае говорящий сопровождает его употребление специальным маркером-рефлексивом что называется (о рефлексивах в таком понимании этого термина и применительно к материалу устной речи см., напр.: [Богданова-Бегларян 2015]).

Прецедентные тексты, часто модифицированные

К прецедентным текстам (ПТ) относят «осознанные или неосознанные, точные или преобразованные цитаты или иного рода отсылки к более или менее известным ранее произведенным текстам» [Костомаров, Бурвикова 1996: 297], и лингвисты давно осознали, что практически всякий текст «создается в виде цитатной мозаики» [Kristeva 1980: 66], что «наша речь. полна чужих слов, разной степени чужести или разной степени освоенности, разной степени осознанности и выделенности» [Бахтин 1986: 460]. Давно замечено также, что «наша языковая деятельность осуществляется как непрерывный поток „цитации“, черпаемой из конгломерата нашей языковой памяти» [Гаспаров 1996: 14], и «основу нашей языковой деятельности составляет гигантский „цитатный фонд“, восходящий ко всему нашему языковому опыту» [Гаспаров 1996: 105]. Часть таких текстов вполне может претендовать на статус потенциальных идиом, ср.:

(8) отлично / *П хорошо пришёл // *П // # да (:) // *П ты удачно пришёл // *П// # ну ладно / скачивай у меня! (ОРД) (ср.: это я удачно зашёл из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию» (1973 г.));

(9) а для чего на кораблях брёвна? @ можно... // можно здесь остановиться / например // *П их строили из досочек // *П а не из железячек // *П некоторые // *П времена не столь отдалённые (ОРД) (ср.: места не столь отдаленные из «Уложения о наказаниях» дореволюционной России, по которому ссылка делилась на две степени: в отдаленные и не столь отдаленные места Сибири).

Видно, что подобные ПТ легко заменяются единицей-идентификатором: тебе повезло (8) и не очень давно (9), что сближает их с идиомами в рассматриваемом понимании. Ясно также, что введение в устный дискурс прецедентных текстов, как правило, никак говорящим не маркируется.

Можно сказать, что таким единицам свойственна своего рода переинтерпретация, выражающаяся в актуализации двух слоев плана содержания [Баранов, Добровольский 2014: 50]. Надо сказать, что доля таких - потенциально идиоматичных - ПТ в нашей повседневной речи не слишком велика, но именно они позволяют и в этом случае говорить об идиоматическом потенциале, которым, вне всякого сомнения, обладает наша устная речь (см. об этом подробнее: [Богданова-Бегларян 2020]).

Речевые формулы, или грамматикализованные конструкции-коллокации

Анализ корпусного материала выявляет также большое количество речевых формул, отличающихся грамматической природой, устойчивым характером, безусловной воспроизводимостью и статистической представительностью в устном дискурсе. Это результат действия сразу двух активных процессов современной русской речи: грамматикализации и идиоматизации. Такие речевые формулы можно назвать грамматикализованными конструкциями-коллокациями (ГКК); в устной речи они чрезвычайно разнообразны, весьма частотны, но словарями и грамматиками пока абсолютно не замечены (подробнее см. [Богданова-Бегларян 2017б; Богданова-Бегларян, Цуй 2019]):

* (что/чего) - P«P» в данной схеме и других подобных означает некое высказывание, в отношении которого задается риторический вопрос. - что ли?

(10) покончить са... () самоубийством что ли // # ты что / с ума сошла что ли? человек развивается до самой смерти / и смерть / между прочим / является частью жизни (ОРД);

(11) а я попробую его / что-нибудь с ним сделать // # серьёзно что ли? # я люблю копаться в технике (ОРД);

(12) или уходи отсюда / нечего здесь устраивать истерик бабских // *П совсем уже что ли? (ОРД);

(13) но это же нас не касается / ты не знаешь что ли? / всё у других бывает / не у себя (ОРД);

• что/чего - P - что ли? (= `не P'):

(14) что/чего мне жалко что ли? (= `не жалко') (ОРД);

(15) ну что делать теперь / *В плакать что ли? (= `не надо плакать') (ОРД);

• контактный глагол + Q«Q» в данной схеме означает любое вопросительное слово. + самоответ говорящего (в контекстах подчеркнут):

(16) я думаю надо зайти / *П знаешь куда? *П (э...э) в РИИ// в Жуковский институт / *П там же есть отдел / *П инструментоведения (ОРД);

(17) идут крестины / народу знаешь сколько / человек наверное тридцать-сорок (ОРД);

(18) ну то есть это можно было сделать но видишь что *П билеты сдавать ещё (ОРД);

(19) давай / лей! # *П а правда красивые у них эти все ... # очень красивые // @ пробка ! @ но ты знаешь что? очень лёгкие (ОРД);

• P - нет?

(20) балет будет / нет? (ОРД);