Греческие composita в переводах Вячеслава Иванова из Эсхила

Размещено на http://www.allbest.ru/

Греческие composita в переводах Вячеслава Иванова из Эсхила

Лия Леонидовна Ермакова

Национальный исследовательский университет "Высшая школа экономики", Российская Федерация, 190121, Санкт-Петербург

Аннотация

Современники В.И. Иванова и исследователи его творчества неоднократно писали о том, что одна из особенностей стиля поэта заключается в обилии двусоставных слов, придающих тяжеловесность его стихам. Эту особенность можно обнаружить и в переводах Эсхила: в отличие от других русских переводчиков, Иванов наполняет их множеством двусоставных прилагательных, существительных и наречий, что, по-видимому, отражает и принцип работы русского переводчика, и его взгляды на стиль трагика, который он пытается воспроизвести. Большинство двусоставных слов в переводе Иванова имеют соответствия в греческом оригинале. Во-первых, он передает греческие композиты как используя уже вошедшие в русский язык лексические единицы (в том числе слова-кальки с греческого), так и создавая новые или подбирая наиболее подходящие для каждого контекста. Во-вторых, при помощи двусоставных слов передаются словосочетания, в том числе близкие по типу к композитам, и односоставные греческие прилагательные. Особый интерес представляют двусоставные прилагательные, присутствующие в переводе, но не имеющие соответствий в оригинале. Некоторые из них можно рассматривать как уточняющие и поясняющие понятия, которые они определяют, другие следует отнести исключительно на счет фантазии переводчика. В статье анализируются отдельные двусоставные слова в русском переводе, сравниваются с соответствующими греческими композитами, причем сопоставляются словообразовательные модели в двух языках. В приложении приводится список двусоставных слов, который может послужить материалом для дальнейших исследований в области стилистики перевода и компаративной лингвистики. двусоставный перевод греческий

Ключевые слова: Вячеслав Иванов, древнегреческая трагедия, переводы Эсхила в России, двусоставные слова, сложные прилагательные.

Greek Compounds in Russian Translation of Aeschylus' Tragedies by Vyacheslav Ivanov

Liia L. Ermakova

National Research University Higher School of Economics,

16, ul. Soiuza Pechatnikov, St. Petersburg, 190121, Russian Federation

Vyacheslav Ivanov, well-known as a Russian Symbolist poet, in the first quarter of the 20th century, translated six Aeschylus' tragedies (four of them in full and two partially). Ivanov's contemporaries and scholars who are studying his poetical works repeatedly highlight the large number of compound words - often daring and sophisticated - as one of the main characteristics of his individual poetical style. The same characteristic can be found in his translations of Aeschylus: unlike other Russian translators of Aeschylus (both his predecessors and those who did it later), Ivanov generously filled the text with the large number of compound adjectives, nouns and adverbs. This may reflect his translation strategies and his conception of Aeschylean style which he tried to render in the Russian translation. The majority of compounds in his translation reflects somehow the Greek text: first, he tried to render Greek compounds by using already existing Russian compounds (including loan translations from Greek), by making new words or by picking up the most suitable one for a particular Greek compound. Second, in some cases he used Russian compounds to translate phrases and one- root adjectives. Of particular interest are such compounds which were added into the Russian text by Ivanov himself. The article analyzes some compounds in the Russian translation in comparison to their Greek equivalents and word-formation models in two languages. The Appendix contains a list of compounds which may become a useful material for further studies.

Keywords: Vyacheslav Ivanov, Ancient Greek tragedy, translations of Aeschylus in Russia, compounds, compound adjectives.

Аристофан, пародируя в комедии "Лягушки" стиль Эсхила, заставляет своего героя говорить длинными, двусоставными словами: так, уже в первой реплике (Ranae 840-843) Эсхил употребляет три композита, два из которых являются гапаксами. А. Хаусман в пародии на античную трагедию (Fragment of a Greek Tragedy), вдохновленную, вероятно, творчеством Эсхила (Marcellino 1953), в первой же строке добивается того же комического эффекта за счет громоздкого прилагательного (O suitably-attired-in-leather-boot Head of a traveller). Обилие композитов, особенно в партиях хора, является, впрочем, не только особенностью стиля Эсхила, но и свойством античной драмы в целом.

Двусоставные прилагательные в русском языке изучаются преимущественно с лингвистической точки зрения, но в последнее время появляются также работы, в которых они рассматриваются на материале художественных текстов, в том числе поэтических, при исследовании идиостиля того или иного автора. Составным словам в поэтическом языке символиста и теоретика символизма Вячеслава Ивановича Иванова посвящены два раздела в докторской диссертации А.Г. Грек (Грек 2004, 61-104, 409-423). В качестве одного из источников словотворчества Иванова исследовательница выделяет "поэтическую традицию древних авторов, в том числе и в ее русской, переводной версии" (Грек 2004, 410), в ряде случаев указывая на возможные греческие соответствия и двусоставные прилагательные из русских переводов Гомера, однако не обращаясь к переводам Иванова из Эсхила. Какие-либо специальные работы о переводе двусоставных слов с древнегреческого на русский язык при создании поэтических переводов нам неизвестны.1

Стоит отметить, что двусоставные прилагательные и существительные в поэтическом творчестве Иванова весьма часты, и их можно считать одним из элементов, формирующих ту "тяжеловесность" стиля поэта, о которой неоднократно писали критики и исследователи его творчества. В стихотворных пародиях на Иванова его стиль нередко пародируется при помощи нагромождения сложных прилагательных-неологизмов. Так, например, в пародийном стихотворении "Хлябнолон- ное" Ф.Ф. Благова на восемь строк приходится пять двусоставных слов (хлябнолонный, светлозрачный, орловластно, чревогласно, блудотерпкий).Заслуживает упоминания список эпитетов в приложении А.И. Малеина к статье А.С. Орлова ""Тилемахида" В.К. Тредиаковского" (Малеин 1935), который можно рассматривать как попытку осмыслить усвоение Тредиаковским античных языковых моделей. Малеин по просьбе Орлова сделал перевод сложных прилагательных из "Тилемахиды" с русского языка на древнегреческий и при помощи Thesaurus Graecae Linguae указал соответствующие места в античных и христианских текстах, со следующей оговоркой: "Конечно, я отнюдь не считаю, чтобы Тредиаковский был непосредственно знаком со всеми этими авторами, но позволяю думать, что список может показать, как глубоко проник он в дух языка и как свободно мог располагать им" (57). Исупов, Шишкин 2016, 742. См. также другие пародии: Л. Галича (там же, 741), М. Лозинского (747), Л. и Дм. Ивановых (749). С. Маковский сравнивал Иванова с Гнедичем: "Какой необыкновенный парадокс - русский язык Вячеслава Иванова! По части сложных прилагательных он один, кажется, последовал за Гнедичем, переводчиком Гомера, и превзошел его" (Маковский 2015, 668). Ф.Ф. Зелинский, восхищаясь словотворческой силой поэта, видел ее источник в греческом языке, а именно в дифирамбах и трагедиях Эсхила: "Это Дионисов огонь расплавляет застывшие образования и делает их способными ко все новым и новым сочетаниям. А из поэтов-недифирамбистов только один к ним приближается по оригинальности и силе своего творчества в области слова, это - Эсхил. В. Иванов, в сущности, только перенес в русский язык ту дионисическую свободу, которую он изучил в творениях своих греческих образцов" (Зелинский 2015, 366). В заключении своей статьи Зелинский надеется на скорый выход Эсхила в переводе Иванова: "...и если есть заслуга, которой он может превзойти свои нынешние заслуги, то это - воссоздание Эсхила в русской поэзии" (там же, 369).

В настоящей статье будут рассмотрены некоторые проблемы перевода двусоставных греческих слов на русский язык на материале перевода трагедий Эсхила, выполненного В.И. Ивановым в первой четверти XX века. Полностью Иванов перевел трагедии "Агамемнон", "Хоэфоры", "Эвмениды", "Персы", частично - "Просительницы" (стихи 1-323) и "Семеро против Фив" (стихи 1-777). Переводы Иванова и его имитация греческого словосложения - факт, существенный для истории взаимодействия двух языков, для истории стилистических поисков в русской поэзии.

При анализе сложных слов (преимущественно - прилагательных, наречий, от них образованных, и реже - существительных) в переводе Иванова мы рассмотрим, во-первых, вопрос об эквивалентности перевода греческих композитов и попутно о словообразовательных моделях в древнегреческом и русском языках. Ограничения, с которыми сталкивается переводчик, с одной стороны, имеют характер узко лингвистический: некоторые модели, по которым образуются сложные слова в древнегреческом языке, в русском менее продуктивны. Это касается, например, двусоставных прилагательных с первой глагольной частью. С другой стороны, дополнительные ограничения накладывает задача, которую поставил перед собой Иванов, а именно создать "эквиметрический" перевод. Во-вторых, нас будет интересовать вопрос о сложных прилагательных, добавленных Ивановым к греческому оригиналу.

Наилучшим образом пристрастие Иванова-переводчика к двусоставным словам можно проиллюстрировать, сравнив количество таких слов в русских переводах "Агамемнона". Ниже приводятся результаты подсчета сложных прилагательных, наречий и существительных независимо от того, соответствуют ли они греческим композитам:

Таблица 1. Двусоставные слова в русских переводах "Агамемнона" Эсхила 3

В греческом тексте "Агамемнона" 278 композитов (Earp 1948, 6). На основании сделанных подсчетов можно сделать вывод о том, что Иванов сознательно насыщал свой перевод двусоставными словами, по-видимому, считая их неотъемлемой особенностью стиля Эсхила.Отмечено Я.Л. Забудской (2002, 142). Более того, явно поэтических прилагательных у четырех других переводчиков сравнительно мало (выделяется на общем фоне только перевод С.К. Апта): "сладко приятный", "страшно коварный", "благорожденный", "тысячекорабельный", "многомужняя", "факелоносцы", "щитоносцы", "всесвер-шитель" (Котелов); "светлоокий", "трехтелый", "чернорогий", "тонкорунный", "сребростенный" (Радциг); "двулезвейный", "легкокрылый", "остроперый", "постыло праздный", "первопричинный" (Пиотровский); "двупрестольный", "многомощный", "светозарный", "лученосный", "крепкокаменный", "тонкотканый", "прекраснорунный", "хвостоголовый", "зайцеед", "градодержцы", "домодержец", "щитоносец", "мужегубица", "взаимоубийство" (Апт). По большей части двусоставные слова в этих переводах - прочно вошедшие в русский язык существительные и прилагательные, которые можно отнести к межстилевой лексике (например, "злодейство", "жертвоприношение", "новобрачная", "благополучный", "благородный", "драгоценный", "великодушный", "кровожадный" и т. п.).

Список двусоставных слов в приложении (см.) был составлен на материале всех имеющихся переводов Иванова из Эсхила, по их первому полному изданию, вышедшему в серии "Литературные памятники" (Балашов 1989, 5-195). В некоторых случаях приходилось также обращаться к машинописи "Агамемнона" из личного фонда В.О. Нилендера (РГБ. Ф. 583. Карт. 14. № 18), поскольку в указанном издании перевод печатается по более ранней рукописи, а поздние текстуальные варианты, содержащиеся в машинописи, не приводятся. Двусоставные слова из русского перевода были распределены в три группы: такие, которые соответствуют композитам в греческом тексте (прилож., табл. 1), такие, при помощи которых передается несколько греческих слов (табл. 2), и такие, которыми переводятся греческие односоставные слова (табл. 3).

Целый ряд сложных слов в русском переводе представляют собой кальки с греческого. Среди тех слов, которые давно вошли в русский язык, в отдельную группу можно выделить сложные слова с первым компонентом "благо-", соответствующим греческому си-: "благовонный" (еншбрс;), "благовестница" (сшуусЛос;), "благородный" (ЈuyЈvpq), "благочестивый" (сшфр;) и др.

Классифицировав слова-кальки по способу связи между двумя компонентами, разделим их на две группы: атрибутивные слова и субординативные:Распределение основано на классификации, предлагаемой в статье Benigni, Masini 2009.

1. Атрибутивные сложные слова (с сочинительной связью между компонентами)

Adj+N белоконный (лехкьрщлпт), высокобашенный (?шЯрхсгпт), единокровный (?мбймпт), златошлемный (чсхупрЮлзо), медногрудый (чблкьуфпмпт), прекраснолицый (кбл-лЯрс?спт), синегрудый (кхбнюрйдет), многовесельный (фсЯукблмпт), многолюдный (рплэбндспт), многомужний (рплхЬнщс).

Num+N двудержавный (дЯукзрфспт), седмивратный (?рфЬрхлпт), первовещунья (рсщфьмб-нфйт), первоубийца (рсщфпкфьнпт).

1. Субординативные сложные слова (с подчинительной связью)

DO+V копьеносный (дпсэцпспт), щитоносный (?урйдзцьспт), всезрящий (рбньрфбт), всеохватный (рбнЬлщфпт), душегуб/душегубец (лбпдЬмбт, рбйдплЭфщс, вспфпкфпнп?-нфет), огнедышащий (рэсрнппт).

IO+V боголюбимый (иепцйлЭуфбфпт),

PP+V златокованый (чсхуЮлбфпт),

Adv+V новосмешанный (непксЬт), долгодлительный (мбкспвЯпфпт).

Словообразовательные возможности древнегреческого языка, по сравнению с русским, дают большую свободу при создании двусоставных слов по модели V+N, где вторая часть содержит объект, на который направлено действие первой глагольной части. В древнегреческом языке таких композитов много, и они относительно хорошо изучены (см. список композитов: Tribulato 2015, 361-424). В "Русской грамматике - 80" приводятся только образованные по этой модели существительные (скопидом, сорвиголова, горицвет, вертишейка, вертихвостка и др.) (Шведова 1980, 240), тогда как среди прилагательных такие образования не зафиксированы (Шведова 1980, 316-325). Ольга Трибулато в недавней работе, посвященной греческим композитам, отмечает следующее: "In German, English, Baltic and Slavic V1 compounds are restricted and betray an onomastic origin" (Tribulato 2015, 161). По-видимому, именно эта особенность русского словообразования определила то, что эпитет ріоо 0Јос; ("ненавидящий богов") Иванов перевел как "богопротивный", а dpna^avdpa ("похищающая мужей") как "смертоносная".

Схожими причинами можно объяснить перевод inodalp^v и їообєос; ("равный богу") как "богоравный"; в обоих случаях это эпитеты к существительному PaatXehq - по отношению к персидскому царю. Как "богоравный" переведен также 0ЈІос - эпитет Ореста (Choeph. 867). Если в первых двух случаях такой перевод оправдан, то в третьем скорее нет.Ср. замечание А.Н. Егунова по поводу прилагательного бІос; в переводе Жуковского: "... авторитет Жуковского закрепил запоминающуюся каждым русским читателем Гомера, как якобы характерный гомеровский эпитет, неудачную и противоречащую гомеровским религиозным представлениям передачу этого слова как "богоравный"" (Егунов 2001, 286, прим. 31). Чтение av0ovopouaaс предложено Р. Порсоном, новейшие издатели от его конъектуры отказались.

Во многих случаях одна из частей композита переведена не вполне точно: например, как "медногрудые" переведен эпитет уаХкооторої ("медноротые/медноклювые" - о кораблях, Pers. 415), та же вторая часть встречается в эпитете "синегрудый", относящемся к кораблям ("синегрудая стая", Pers. 559), - так Иванов переводит прилагательное Kuav6m6Јt; ("темноглазые"). Три разных греческих композита с первой часть брр- переведены как "всенародный" (брррХата, бпрюл\р 0Ја, брр 60ропс;). Стараясь по возможности сохранять в русском переводе двусоставные эпитеты, Иванов иногда "перераспределяет" их: например, словосочетание dv0ovopoшac; ^оос; ("коровы, пасущейся на цветах", Suppl. 4411) у него переведено как "праматерью, пасшейся древле / На цветоносных лугах", так что двусоставный эпитет в переводе присутствует, но текст передан не вполне точно.

Некоторые двусоставные слова в русском переводе передают сразу несколько греческих слов (прилож., табл. 2): так, например, близкие к композиту сочетания navra с причастием (nav0' оршута и navx Ёлолтеп^) переведены Ивановым одним емким двусоставным словом "всезрящий" (тип DO+V). Этот же эпитет трижды употреблен им в других местах для передачи греческого композита navonxnc.

Около 30 сложных прилагательных в переводе Иванова передают односоставные греческие прилагательные (прилож., табл. 3). Среди них можно выделить обозначения цвета: "рыже-огненный" (nupa^, Pers. 314), "светло-русый" (^av0^, Pers. 616), "среброкрылая змея-летунья" (о стреле: nx^voq, apy^ax^q офіс;, Eum. 182). К ним близки по значению эпитеты с первой частью "свето-": "светозарный" (фЛіуоиаа Agam. 308; Л.ацпроЈ Agam. 6В первой редакции перевода "Агамемнона", по которой текст печатается в издании 1989 г., стихи 4-6 читаются так: "И ведом стал мне круговратных звезд собор, / Несущих зной и холод, узнаю владык, / Воздушных венценосцев" (Римский архив Иванова. Оп. 2. Карт. 33. Папка 9. Л. 3). "Воздушных венценосцев" - это исправление в рукописи, вначале было - "эфира светозарных". Позже, во второй редакции, Иванов вернулся к первоначальному варианту (РГБ. Ф. 583. Карт. 14. № 18. Л. 2).), "светоносный" (Хацпрос Pers. 504). Несколько раз употребляется прилагательное "стародавний" - для перевода греческих простых прилагательных лаЛшбс (Pers. 17; Agam. 1501; Eum. 727), npoxepov (Agam. 1338) и несогласованного определения naxep^v (Choeph. 865). В некоторых случаях составные эпитеты соответствуют простым качественным прилагательным, что не всегда можно считать удачным решением:"Disregarding for the moment the stately and often daring compounds generated by the tradition of ritual choral song, what has always struck critics is the conventional quality of most of the tragic diction, its delight in the simple epic adjectives - good, bad, beautiful, ugly, just, unjust, and so forth - and in the compact nouns and verbs that reverberate with the social experience of the city-state. Translators have come up hard against this simplicity. Many have fallen victim to the temptation of substituting the more sophisticated, more tentative expressions favored today for the hard, squarely hitting terms of Aeschylus's Greek" (Rosenmeyer 1982, 78). "благосклонная" (aya0^, Eum. 988), "многодоблестный" (aya06c, Pers. 44), "многомощная" (layupa, Suppl. 287). Словосочетание "честной миротворный елей", которым Иванов переводит ayvov xpi^a (Agam. 94), вносит в текст Эсхила христианские коннотации.

Более 40 сложных прилагательных не имеют соответствий в греческом тексте: "благовонный" (дым), Agam. 91; "благоговейный" (трепет), Eum. 700; "благодатные" (силы), Eum. 924; "богомерзкий" (разбойник), Eum. 607; "богомысленная" (община), Eum. 1013; "богохульные" (слова), Sept. 443; "браннолюбивый" (Анхар), Pers. 996; "бурногривый" (вал), Sept. 114; "быстротечный" (Инах), Choeph. 6; "вековечная" (правда), Choeph. 994; "вековечные" (клейма), Choeph. 74; "всеахейская" (рать), Choeph. 1071; "всевышний" (собор), Sept. 251; "всенародное" (сиротство), Agam. 1467; "двуострый" (топор), Agam. 1116; "двуострая" (секира), Choeph. 889; "златозорный" (колчан), Pers. 1022; "зложелательный" (узник), Agam. 953; "злосчастный", Agam. 1073; "копьеносная" (рать), Agam. 46; "крепкозданный" (тайник), Choeph. 807; "кровожадный" (глад), Agam. 731; "кровожадный" (хмель), Eum. 860; "медноклювые" (птицы), Pers. 562; "милосердный" (отец), Choeph. 856; "милосердная" (мать), Agam. 1539; "многовесельная" (сила), Pers. 352; "многоречивый" (плач), Choeph. 510; "многостяжательный" (груз), Sept. 669; "многоустый" (Нил), Suppl. 3; "многоценный" (лен), Pers. 124; "многоценный" (саван), Agam. 1381; "мореходный" (стан), Pers. 378; "мореходный" (поход), Pers. 720; "первородная" (зараза), Agam. 1342; "правомощный" (судья), Choeph. 120; "правосудный" (Зевс), Agam. 56; "раболепная" (лесть), Agam. 919; "светлостенный" (кремль), Eum. 917; "смертоносные" (стрелы), Agam. 510; "смертоносное" (покрывало), Choeph. 492; "смиренномудрое" (сердце), Agam. 380; "сребролукий" (Феб), Agam. 509; "стародавние" (очаги), Pers. 861, Choeph. 344; "стоустая (укоризна), Eum. 96; "темнооблачный" (гнев), Agam. 133; "чернопучинный" (вал), Sept. 63; "черноустые" (скалы), Agam. 1234; "чудотворная" (власть), Eum. 968; "чужедальняя" (могила), Agam. 455.

Перечисленные прилагательные по большей части следует отнести на счет фантазии переводчика. Для некоторых из них можно найти греческие аналоги, однако в тексте Эсхила в соответствующих местах двусоставных эпитетов нет: так, эпитеты "копьеносный" (Agam. 46) и "многовесельный" (Pers. 352) были добавлены переводчиком, но они уже употреблялись им в других пассажах для перевода греческих композитов борифорос и трЈакаА.цос; (прилож., табл. 1). Вполне "греческим" является эпитет "многоустый" (Нил, Suppl. 3) - прилагательного лоХиатоцос нет у Эсхила, но оно встречается у Никандра, так же как эпитет Нила (Nic. Th. 175).Ср. также в Suppl. 33: ло\и 0рєрр^ №ї\ос; - "многосемейный Нил" в переводе Иванова. В ряде мест в переводе возникают эпитеты богов, которые у Эсхила в соответствующих стихах отсутствуют: например, "правосудный Зевс" (Agam. 56)В Agam. 525 этим прилагательным передан греческий эпитет Зевса бікг|форос. и "сребро- лукий Феб" (Agam. 509). Во втором случае переводчик использовал кальку устойчивого гомеровского эпитета для Аполлона аруирото^ос, у Эсхила же здесь - о ГО 0юс ava^.

Некоторые добавленные Ивановым эпитеты, по-видимому, выполняют уточняющую и поясняющую функцию, то есть эксплицируют смыслы, внутренне заложенные, с точки зрения переводчика, в определяемом понятии. Например, как "двуострая секира" он переводит существительное пеХекис (Choeph. 889), которое в древнегреческом языке употреблялось для обозначения обоюдоострого топора. Как "смертоносное покрывало" передано существительно aцффЛ.naтроv (Choeph. 492), обозначающее рыболовную сеть, но в "Хоэфорах" метафорически указывающее на покрывало, которое Клитемнестра набросила на Агамемнона. Ту же уточняющую функцию выполняют прилагательные в словосочетаниях "благоговейный трепет" (ае^ас, Eum. 700) и "богомерзкий разбойник" (цlalф 6vос, Eum. 607), где точная передача греческого понятия на русский язык одним только существительным вызывает трудности. В предисловии к несостоявшемуся изданию "Орестеи" Иванов писал следующее: "Перевод устроен с таким расчетом, чтобы подразумеваемая в подлиннике связь мыслей и образов была обнаружена, намеки раскрыты или опрозрачены, чтобы передача слов поэта включала в себя, в границах того же числа таких же по размеру строк, в некоторой мере и их существенно-смысловое истолкование" (Балашов 1989, 197). Возможно, в отмеченных выше вольностях в некоторой мере нужно видеть эту попытку "раскрыть намеки".

Вячеслав Иванов, создавая русский перевод трагедий Эсхила, стремился воссоздать стиль греческого трагика, одним из существенных элементов которого он считал большое количество двусоставных слов. В своем переводе он не только по возможности старался передать греческие композиты, используя словообразовательные возможности русского языка, но и дополнительно насыщал русский текст сложными прилагательными, обнаруживая свою поэтическую изобретательность. Полученные данные демонстрируют применяемые Ивановым словообразовательные приемы, а также творческую работу переводчика, решающего поставленную им перед собой трудноисполнимую стилистическую задачу.

Двусоставные слова в переводах Вяч. Иванова из Эсхила