Несколько замечаний о языке «Сказания о призвании варягов»

Размещено на http://www.allbest.ru/

Статья по теме:

Несколько замечаний о языке «Сказания о призвании варягов»

E. А. Мельникова, ИВИ РАН, Москва, Россия

В статье рассматривается отличительная особенность языка «Сказания о призвании варяжских князей» -- использование парных синонимических словосочетаний (субстантивных, вербальных, атрибутивных), которые типичны для фольклорного текста, но отсутствуют в других частях летописей. Тот же тип словосочетаний представлен в преамбуле и эсхатоколе русско-византийского договора 911 г. Эта особенность может свидетельствовать об отражении своего рода «юридического языка» в «ряде» с варягами (ядре «Сказания») и близком по времени договоре 911 г.

Ключевые слова: «Сказание о призвании варяжских князей», парные синонимические словосочетания, русско-византийский договор 911 г.

Язык «Сказания о первых русских князьях» [Шахматов, с. 210--244], или «Древнейшего сказания», или «Ядра» [Гимон], считается относительно гомогенным. «Речь летописцев ясна и проста... Речь эта энергична, глагольна, сказуемое обычно выдвинуто на первое место. События, действия, движение -- вот что стремятся передать летописцы, и эта задача требовала слога ясного, не осложненного украшениями» [Шайкин, c. 326]. Это определение относится ко всему летописному тексту, но оно особенно актуально для характеристики языка «Древнейшего сказания», которое представляет собой лапидарный пересказ бытовавших во время его составления исторических преданий, отобранных и выстроенных в последовательный нарратив -- череду правлений первых русских князей. Язык этих пересказов сух и лишен красочности: сообщаются лишь основные перипетии сюжета (его «скелет»), в результате чего безусловно доминируют субстантивные и глагольные лексемы. Текст «Древнейшего сказания» содержит устойчивые словосочетания, характерные и для последующего повествования, как, например, «совкупи вои многы» (под 944 г.), «сеча зла» (под 971 г. и др.) [Творогов], но в незначительном количестве и преимущественно в рассказах о военных действиях, особенно походах Святослава [Орлов].

На этом фоне выделяется «Сказание о призвании варягов», насыщенное парными синонимичными словосочетаниями, которые в большинстве своем не повторяются в последующем тексте летописи, но по своим морфологическим и семантическим характеристикам близки фольклорным двухкомпонентным структурам -- устойчивым сочетаниям слов, принадлежащих к одному лексико-грамматическому разряду. В общей сложности таких словосочетаний в «Сказании» шесть (или семь):

сказание язык летопись синонимический

Возможно, к числу парных словосочетаний следует отнести также выражения «родь на родъ» / «градь на градь», которые являются ситуативными синонимами в ПВЛ и НПЛ.

Наиболее показательно употребление парных словосочетаний в НПЛ, которая, восходя к Начальному своду 1090-х годов, как считается, ближе всего передает текст «Древнейшего сказания», и все парные словосочетания НПЛ могут, очевидно, считаться принадлежащими наиболее раннему (близкому к изначальному) его варианту.

Парные словосочетания встречаются только в нарративной части рассказа. Ни в преамбуле сказания по ЛЛ и ИЛ (изгнание варягов, собиравших дань, и последовавшие затем распри), ни в заключительной его части, описывающей ситуацию после «приятия власти» одним Рюриком (по всем спискам), их нет. Только в НПЛ одно из парных словосочетаний, «рать велика и усобица», находится в преамбуле повествования; это может указывать на то, что в изначальном тексте парные словосочетания присутствовали и в преамбуле тоже, то есть пронизывали всю художественную ткань «Сказания». Можно поэтому предполагать, что в «Древнейшем сказании» начальная и заключительная части были максимально сжаты, но в основном нарративе летописец сохранил важнейшие особенности языка повествования, неотъемлемую специфику которого составляли парные словосочетания.

Во всех трех редакциях «Сказания» повторяются три из них: «владел нами и рядил/судил», земля «велика и обильна» и «княжить и володеть» -- в формуле приглашения. Хотя обычно диалоги рассматриваются как позднейшие дополнения, эту фразу и П. С. Стефанович, и С. М. Михеев относят к древнейшему тексту «Сказания» [Михеев, с. 213-214] , что полностью справедливо и в силу ее формульности, и в силу ее близости к «формуле приглашения» в других германских сказаниях о призвании правителей [Stender-Petersen, s. 52-75; Стефанович, с. 565-569]. В эту же «формулу приглашения» входит синонимическое словосочетание «княжить и владеть», отразившееся в «авторском» тексте в форме «владел нами и рядил (НПЛ, ИЛ) / судил (ЛЛ)», где «рядить» и «судить» являются синонимами (ср. фразеологизм «судить да рядить»). Несомненна принадлежность «изначальному» тексту словосочетания дружина «многа и предивна» в НПЛ, замененная в ПВЛ словами «вся русь».

Не представлены в тексте НПЛ только два парных словосочетания. Первое из них, «по ряду по праву» (ИЛ), соответствует однокомпонентному выражению «по праву» в НПЛ и ЛЛ. Было бы заманчиво предположить в НПЛ и ЛЛ упрощение исконного парного словосочетания, прекрасно согласующегося по своей семантике с контекстом. Его сокращение в НПЛ могло бы быть объяснено употреблением однокоренного глагола «рядил» в предшествующей паре «владелъ нами и рядилъ ны по праву» (однако это объяснение непригодно для ЛЛ, где фраза читается «володелъ нами и судилъ по праву»). Поэтому вопрос об исконности этого словосочетания остается открытым. Второе, «к варягомъ к руси», читающееся в ЛЛ и ИЛ и представленное в НПЛ одним словом «к варягомъ», очевидно, является пояснением автора ПВЛ, согласующимся с его стремлением представить русь частью скандинавов-варягов и вводящим перечень «варяжских» народов (аналогичный перечню народов, «преседящих к морю Варяжьскому», во Введении к ПВЛ).

Парные словосочетания в «Сказании» принадлежат к разным семантико-грамматическим группам [Багликова]. В нем прежде всего представлены субстантивные словосочетания, едва ли не наиболее распространенные в фольклоре [Артеменко, Бобунова]: «рать велика и усобица», «по ряду по праву». В первом случае существительные близко синонимичны, во втором -- находятся в отношении целое/часть: последнее слово уточняет первое: слово варягъ -- собирательное обозначение скандинавов вообще, слово русь -- это та часть скандинавов, которая пришла с Рюриком в качестве его дружины («пояша по собі всю русь» -- ПВЛ; «пояша со собою дружину многу и предивну» -- НПЛ). Возможно, к парным словосочетаниям допустимо отнести, как уже говорилось, выражения «родъ на родъ» (ПВЛ) и «градъ на градъ» (НПЛ), которые выполняют в повествовании одинаковую функцию. Показательно, что все субстантивные словосочетания в «Сказании» либо включают дополнительные слова («рать [велика] и усобица»), либо допускают повторение предлогов, что указывает на незакрепленность этих словосочетаний (как фольклорных репрезентативных пар, например отец-мать, злато-серебро) и их окказиональность -- не случайно они больше не встречаются в летописных текстах, хотя субстантивные устойчивые словосочетания нередки в летописи [Творогов, с. 283].

Вторую группу составляют вербальные парные словосочетания, представленные синонимичным выражением «княжить и володеть» и выражением «володеть и судить/рядить», в котором компоненты дополняют друг друга. Этот грамматический тип устойчивых словосочетаний, видимо, наиболее распространен в последующих летописных текстах, хотя и обнаруживает значительную вариативность и способность к расширению за счет включения существительных, наречий и др. [Творогов, с. 281--282].

Наконец, третья группа образована атрибутивными словосочетаниями (земля «велика и обилна», дружина «многа и предивна»). Эти пары окказиональны, семантика их составляющих определяется контекстом, и они не образуют устойчивых формул. Надо отметить, что употребление прилагательных вообще не характерно для «Древнейшего сказания».

Таким образом, язык «Сказания о призвании варягов» существенно отличается от языка «Древнейшего сказания» широким использованием парных синонимичных словосочетаний, принадлежащих к различным грамматическим и семантическим категориям: субстантивным и вербальным, не имеющим параллелей в остальном тексте «Древнейшего сказания», и атрибутивным, которые в ограниченном числе присутствуют в нем. Если субстантивные и вербальные словосочетания обнаруживают семантическую устойчивость при возможной вариативности конкретных лексем, то атрибутивные окказиональны и неустойчивы. Язык «Сказания о призвании», таким образом, как представляется, во-первых, сохранил элементы фольклорной основы в гораздо большей степени, нежели другие повествования, восходящие к устной традиции, во-вторых, включал значительное количество «юридических» формул, что подтверждает «теориюряда» (по определению П.С. Стефановича), составлявшего историческое «ядро» повествования [Мельникова, Петрухин]10.

Насыщенность парными словосочетаниями «Сказания о призвании» не имеет параллелей в остальном тексте «Древнейшего сказания», и тем удивительнее присутствие аналогичных двухкомпонентных структур в памятнике, имеющем совершенно иное происхождение, -- включенном в ПВЛ договоре руси с греками 911 г., и только в нем. Как считается, русско-византийские договоры были переведены на древнерусский язык ближе к концу XI в. с греческих копий оригиналов [Malingoudi]. Отмечалось при этом, что «текст договора 911 г. содержит больше ошибок и архаизмов, чем текст договора 944 г., и более слепо следует греческому оригиналу» [Каштанов, с. 5]. Однако именно в нем, в отличие от других договоров, в преамбуле и эсхатоколе присутствует значительное количество синонимических парных словосочетаний11: «Равно другаго свещания. Мы от рода рускаго... иже послани от Олга, великого князя рускаго, и от всЬх, иже суть под рукою его, свЪтлых и великих князь, и его великих бояръ, к вам, Лвови и Александрови и Костянтину. на удержание и на извещение от многих лЪт межи хрестианы и Русью бывьшюю любовь, похотЬньем наших великих князь и по повелению от всЬх, иже суть под рукою его сущих руси. Наша свЪтлость болЪ инЬх хотящи еже о бозЬ удержати и извЪстити такую любовь, бывшую межи хрестьяны и Русью многажды, право судихомъ, не точью просто словесемъ, и писанием и клятвою твердою, кленшеся оружьем своим, такую любовь утвердити и известити по вЪре и по закону нашему. но потщимся, елико по силЬ, на сохранение прочих и всегда лЬт с вами, грекы, исповеданием и написанием со клятвою извещаемую любовь непревратну и непостыжну. Тако же и вы, грекы, да храните таку же любовь ко княземъ нашим свЬтлым рускым. несоблазну и непреложну всегда и во вся лЬта.

На утверженье же и неподвижение быти меже вами, хрестьаны, и Русью, бывший миръ сотворихом. Мы же кляхомся ко царю вашему, иже от бога суща, яко божие здание, по закону и по покону языка нашего, не преступите нам, ни иному от страны нашея от уставленых главъ мира и любви. И таковое написание дахом царства вашего на утвержение обоему пребывати таковому совещанию, на утвержение и на извещение межи вами бывающаго мира».

Как и в «Сказании о призвании», в договоре присутствуют многочисленные (12) парные словосочетания, как субстантивные («на утверженье же и неподвижение», «по вЬре и по закону», «исповеданием и написанием», «по закону и по покону» и др.), так и вербальные и атрибутивные. Некоторые пары обнаруживают вариативность компонентов, («на удержание и на извещение» / «на утвержение и на извещение»). Две синонимичные вербальные пары («удержати и извЬстити», «утвердити и известити») полностью соответствуют субстантивным парам, что говорит об их особой (формульной) устойчивости. Как и в других парах словосочетаний, в атрибутивных парах также наблюдается варьирование в рамках синонимии: любовь «непревратна и непостыжна» / «несоблазна и непреложна».

Полное отсутствие парных словосочетаний в договоре 944 г. и «размытость» словосочетания «мир и любовь» в договоре 971 г. («хочю имЪти миръ и свершену любовь»), известного по договору 911 г., безусловно, свидетельствуют о специфике языка последнего. Близкий по времени к формированию «Сказания о призвании варягов» (а соответственно, и к заключению «ряда»), договор 911 г. обнаруживает ту же особенность языка, что и «Сказание о призвании», -- его насыщенность парными словосочетаниями. При этом в договоре практически все словосочетания принадлежат лишь одной семантической группе -- правовой лексике, тогда как в «Сказании» -- тексте нарративном -- к ней принадлежит лишь часть словосочетаний. Может ли эта особенность означать, что в преамбуле и эсхатоколе договора 911 г., хотя он и составлялся в традициях византийской дипломатической практики, были сохранены формулировки «речей» русских послов с характерными для устной традиции парными словосочетаниями?

Литература

1. Артеменко Е.Б., Бобунова М.А. Репрезентативные пары и их модификации в свете фольклорной парадигмы и синтагматики // Синтагматика и парадигматика фольклорного слова. Курск, 1992. С. 3--19.

2. Багликова И.В. Композиты в фольклорном тексте (на материале былин Печоры). АКД. Курск, 2005.

3. Гимон Т.В. К проблеме зарождения историописания в Древней Руси // Древнейшие государства Восточной Европы, 2013 год: Зарождение историописания в обществах Древности и Средневековья. М., 2016. С. 748--800. Гиппиус А.А. Рекоша дроужина Игореви...: К лингвотекстологической стратификации Начальной летописи // Russian Linguistics. 2001. Vol. 25. С. 147--181.

4. Каштанов С.М. Из истории русского средневекового источника. Акты X--XVI вв. М., 1996.

5. Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в контексте раннесредневековой дипломатии // Древнейшие государства на территории СССР. 1990 г. М., 1991. С. 219--229.

6. Михеев С. М. Кто писал «Повесть временных лет»? М., 2011.

7. Орлов А. С. Об особенностях формы русских воинских повестей (кончая XVII в.) // ЧОИДР. 1902. Кн. 4. С. 1-50.

8. Стефанович П. С. «Сказание о призвании варягов», или Origo gentis russorum? // Древнейшие государства Восточной Европы. 2010 г.: Предпосылки и пути образования Древнерусского государства. М., 2012. С. 514-583.

9. Творогов О. В. Традиционные устойчивые словосочетания в «Повести временных лет» // ТОДРЛ. М.; Л., 1962. Т. 18. С. 277-284.

10. Успенский Б. А. История русского литературного языка (XI-XVII вв.). 3-е изд., испр. и доп. М., 2002.

11. Хроленко А. Т. Поэтическая фразеология русской народной лирической песни. Воронеж, 1981.

12. Шайкин А. А. Повесть временных лет: История и поэтика. М., 2011.

13. Шахматов А. А. Разыскания о русских летописях. М., 2001.

14. Malingoudi J. Die russisch-byzantinischen Vortrage des 10. Jhds. aus rechtshistorischer Sicht: Ein erster Deutungsversuch // Byzantinoslavica. 1997. Bd. LVIII. S. 233-250.

15. Schramm G. Die erste Generation der altrussischen Fursten-dynastie. Philologische Argumente fur die Historitat von Rjurik und Brudern // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1980. Bd. 28. S. 321--333.

16. Stender-PetersenA. Die Varagersage als Quelle der altrussischen Chronik. Aarhus, 1934.

Elena A. Melnikova, Institute of World History of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia

SOME REMARKS ON THE LANGUAGE OF THE TALE ABOUT THE INVITATION OF VARANGIANS

The article deals with a specific feature of the language of the Tale about the Invitation of Varangians -- the usage of pair synonymic word combinations (substantive, verbal, and adjective) that are typical for folklore texts but are alien to other parts of the chronicles. The same types of word combinations are found in the preamble and eschatocol of the Russian-Byzantine treaty of 911. This peculiarity might witness the reflection of a kind of `juridical language' used in both the treaty with the Varangians (the core of the Tale) and the treaty of 911.

Keywords: the Tale about the Invitation of Varangians, pair synonymic word combinations, Russian-Byzantine treaty of 911

Размещено на Allbest.ru