Животноведческая лексика в забайкальском узусе русского языка XVIII века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Животноведческая лексика в забайкальском узусе русского языка XVIII века

Майоров Александр Петрович

доктор филологических наук,

профессор кафедры русского языка и общего языкознания,

Бурятский государственный университет имени Доржи Банзарова Россия, г. Улан-Удэ

В статье рассматривается лексика животноводства, занимающая одно из главных мест в словарном составе забайкальского узуса русского языка XVIII в. Актуальность ее исследования заключается в том, что данная лексика обладает ярко выраженной региональной спецификой, которая обусловлена тем, что занятие животноводством, являвшееся основным видом хозяйственной деятельности у коренного населения края, оказало большое влияние на характер хозяйствования русских в процессе освоения забайкальского региона.

В работе на материале забайкальских памятников деловой письменности описываются разнообразные тематические группы слов, обозначающих домашних животных. В исследуемых памятниках богато представлена региональная лексика мастей животных -- лошадей, крупного и мелкого рогатого скота, верблюдов (бабровый, халзаный, халюныйи др.), среди которых особо следует отметить семантические регионализмы (голубой`пепельный, светло-серый', крылатый`чалый, с темными лопатками'). Выделяются группы названий частей тела животных (подбрюшица, хрясцы, степь`холка лошади'), наименования естественных и специальных отметин на шерсти животных (иверень, выскирь, чубарина, чатинаи др.): активность их употребления была связана со случаями нередких краж скота и лошадей, конфискации имущества и передачи скота и лошадей в «государев табун». Рассматривается группа слов, обозначающих половозрастные признаки животных (селеток, бурун, качарик, лоншаки др.), чья вербальная характеристика в забайкальском региолекте отчасти была обусловлена влиянием бурятского языка. Представлена также тематическая группа слов, обозначающих особенности поведения животных (суровой, урос). словарный забайкальский узус домашнее животное

Ключевые слова: лексика; домашние животные; регионализмы; забайкальские памятники деловой письменности XVIIIвека.

LIVESTOCK'S VOCABULAR OF RUSSIAN TRANSBAIKAL DIALECT IN THE XVIII CENTURY

Alexander P. Mayorove

Science Doctor in Philology, Professor,

Banzarov Buryat State University Ulan-Ude

The article considers the vocabulary of animal husbandry, which occupies one of the main places in the Russian Transbaikal dialect's lexicon of the 18th century. The relevance of this research lies in the fact that this vocabulary has a pronounced regional specificity, which is due to the fact that animal husbandry, which was the main type of economic activity among the indigenous population of the region, had a great influence on the nature of Russian management in the development of the Transbaikal region.

The work on the material of the Trans-Baikal monuments of business writing describes a variety of thematic groups of words denoting pets. In the studied monuments, regional vocabulary of animal suits is richly represented -- horses, cattle and small cattle, camels (бабровый, халзаный, халюныйetc.) among which semantic regionalisms should be especially noted (голубой`ashen, light gray', крылатый`roan, with dark shoulder blades'). Groups of words, naming animal body parts (подбрюшица, хрясцы, степь`withers of a horse'), names of natural and special marks on animal hair (иверень, выскирь, чубарина, чатинаetc) are distinguished: the activity of their use was associated with cases of frequent theft of livestock and horses, confiscation of property and transfer of livestock and horses to the “sovereign herd”. We consider a group of words denoting sex and age signs of animals (селеток, бурун, качарик, лоншакetc.), whose verbal characterization in the Transbaikal region in part is due to the influence of the Buryat language. A thematic group of words representing the features of animal behaviour (суровой, урос)is also presented.

Keywords: vocabulary, domestic animals, regionalism, Transbaikal monuments of business writing of the XVIII century.

Рассматривая общерусское и региональное в словарном составе забайкальских памятников деловой письменности невозможно обойти вниманием лексику животноводства. Занятие животноводством являлось основным видом хозяйственной деятельности у коренного населения края, и в процессе освоения забайкальского региона многие термины животноводства заняли прочное место в словаре региолекта русского языка того периода. В региональном узусе того времени функционировали древние, восходящие к праславянскому периоду наименования домашних животных, их древнерусские и старорусские названия, пришедшие вместе с их носителями с самых разных территорий Московской Руси, и новообразования, представляющие собой заимствования из языков коренных народов Сибири. Войдя в словарный состав забайкальского региолекта XVIII в., они образовали своеобразную лексическую систему, обладающую яркими чертами в отличие от общенародной.

Тематически группы слов, обозначающих домашних животных, многообразны. Примечательной особенностью, например, является группа слов - наименований верблюдов, заимствованных из бурятского языка. Необходимость этих вьючных животных в хозяйстве преимущественно зажиточных бурят предопределила их характеристику в качестве объекта имущественных отношений по признакам пола, возраста, состояния и их хозяйственного предназначения (названия атан, ботогонок, верблюдок, бура, инга). Впоследствии верблюды выходят из хозяйственного обихода, и их исчезновение объясняется тем, что «буряты перестали совершать дальние перекочевки, при которых вьючные животные были весьма полезными» [18, с.112]. Однако данные слова в основном представляют собой заимствования из бурятского языка.

В исследуемых памятниках богато представлена лексика мастей животных. Данные слова были очень актуальны в повседневной жизни людей, населяющих край. Указание масти животного, подробное перечисление отличительных примет были обязательными в случаях нередких краж скота и лошадей, конфискации имущества и передачи скота и лошадей в «государев табун». Чаще всего встречаются названия мастей лошадей, из которых наряду с распространенными общерусским словами буланый, саврасый, игреневый отмечаются региональные лексемы голубой `пепельный, светло-серый', крылатый `чалый, с темными лопатками', халзаный, халюный и др. Из названий мастей других домашних животных отмечены слова, характеризующие масти представителей рогатого скота -- бабровый, коурый. Употребительны в забайкальских документах такие наименования различных отметин на шерсти животных, как иверень, выскирь, ремень, пестрина, чубарина, чатина и др. Кроме того, тексты забайкальских деловых бумаг содержат названия частей тела животных, слова, обозначающие половозрастные признаки животных и особенности их поведения.

Среди ее лексико-семантических групп особой содержательностью выделяются наименования половозрастных признаков и мастей животных. Из других слов интерес в плане изучения общерусского и регионального представляют некоторые названия частей тела животных, обозначения примет, особенностей в поведении животных. Разрабатывая указанную проблематику, необходимо оговорить некоторые границы исследования: в работе не ставится задача анализа тех наименований, которые сохранились с древнейших времен, не претерпев каких - либо семантических и стилистических изменений (ср., например, названия мастей лошадей саврасый, гнедой, буланый).

В ЛСГ `половозрастные признаки животных' представлены различные синонимические лексемы, характеризующие животное определенного возраста. Так, для обозначения животных возрастом до одного года используется ряд слов -- годовик, селеток, селетний, сегодный:

Годовик. Слово употреблялось в значении `годовалое домашнее животное': бычковъ годовиковъ бычекъ черныи ... -- 1 [ГАЧО, ф. 282, оп. 1, д. 4, л. 56, 1762]; жеребят годовиков --2. [ГАЧО, ф. 282, оп. 1, д. 4, л. 56, 1762]. Данное слово имело в исследуемый период общерусское распространение [Сл. XVIII, вып. 5, с.151]. С пометой прост. и обл. слово представлено в толковом словаре современного русского литературного языка [МАС, I, с.324]. В современных русских говорах Забайкалья оно больше применяется в отношении жеребят по первому году [СГССЗ, с.101].

Селеток. В XVIII в. слово являлось абсолютным синонимом слова годовик, обозначая любое годовалое домашнее животное: селетковъ телятъ и бычковъ и телокъ пятнатцат[ь] [ГАИО, ф. 121, оп. 1, д. 6, л. 73 об., 1754]; жеребятъ селетковъ восемдесятъ пять [ГАЧО, ф. 282, оп. 1, д. 4, л. 200, 1733]. В исторической динамике словарного состава сибирских говоров наблюдается конкуренция этих лексических единиц. Абсолютная синонимия, представляя собой в данном случае избыточность элементов языковой системы, устраняется таким образом, что в результате конкуренции наиболее активно употребляемое слово вытесняет из речевого обихода другое: например, в красноярских говорах при функционировании слов сеголеток, селеток `теленок в возрасте до одного года' [Красн. сл., с.179] слово годовик отсутствует и, наоборот, в говорах семейских Забайкалья при употреблении слова годовик `жеребенок по первому году' [СГССЗ, с.101] нет слова селеток. Как видно, постепенная семантическая дифференциация: данное слово меньше известно в забайкальских говорах.

В исследуемых памятниках домашние животные возрастом до одного года характеризуются также с помощью прилагательных селетний, сегодный, лон- ской: кобыла сивая и под нею жеребенокъ селетней [ГАЧО, ф. 31, оп. 3, д. 6, л. 39 об., 1793]; пятнатцать телятъ сегодныхъ [ГАЧО, ф. 282, оп. 1, д. 4, л. 200, 1733]; а скота де было при нем <...> коров одиннатцат[ь] теленковъ малыхъ се- годных десять [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 2, л. 342 об., 1730]; две кобылы с лон- скими жеребенками [ГАЧО, ф. 10, оп. 1, д. 6, л. 337, 1707]; отпущены были собственных ево лошадеи два мерина две кобылы и при нихъ два жеребенка лон- скихъ в казачеи табунъ [НАРБ, ф. 88, оп. 1, д. 643, л. 38, 1792].

Слово сегодный, по данным [Картотеки СРНГ], распространено в основном в северо-восточных (арх., ленингр., КАССР, печор., волог.) русских говорах.

В современных забайкальских говорах данные слова не сохранились.

Несколько наименований -- бурун, качарик, лоншак -- в забайкальских памятниках имеют животные по второму году.

Бурун. Слово в исследуемых памятниках имело значение `теленок по второму году': две коровы пестры да белобока з двумя бурунами [НАРБ, ф. 20, оп. 1, д. 332, л. 286, 1785]. Достаточно активно эта лексема используется и в современных русских говорах Забайкалья [Ирк. сл., 1, с.57; СГССЗ, с.63; Сл. Эл., с.71]. Являясь заимствованием из бурятского языка буруун `телка-двухлетка' [Аникин, 2000, с. 145], слово в региональном узусе Забайкалья XVIII в. вступило в синонимичные отношения со словом лоншак.

Лоншак. В отличие от слова бурун данное слово употреблялось в значениях `теленок, жеребенок по второму году': рогатого скота коровъ быков и с лонша- ками всехъ семдесятъ пят[ь] [ГАИО, ф. 121, оп. 1, д. 8, л. 158 об., 1786]; жеребятъ лоншаков десять в том числе четыре кобылки [ГАИО, ф. 121, оп. 1, д. 6, л. 6 об., 1750]. Как видно, семантика слова в исследуемый период была шире, чем у слова бурун. Впоследствии лексемы лоншак и бурун семантически расходятся: если в современных русских говорах Забайкалья слово бурун сохранило указанное значение [СГССЗ, с.63], то семантика слова лоншак (лончак) теперь охватывает круг значений, связанных только с лошадью. Оно стало обозначать либо жеребенка по второму году [СГССЗ, с.250], либо характеризовать молодую необъезженную лошадь [там же, с.251], либо выступать с обобщенным значением `лошадь' [СРНГ, вып. 17, с.129].

Качарик (качарык, качерик). Так же, как слово бурун данное слово обозначало теленка по второму году: качариков бычков и телокъ дватцат девять [ГАИО, ф. 121, оп. 1, д. 6, л. 279 об., 1755]; рогатого скота коров, нетелей, быковъ и каче- риков и малых теленков девяносто одна [там же, л. 277 об.]; одиннатцать кача- рыков родившихся в 754 году [там же, л. 6 об.]. Данная лексема активно и широко употребляется в современных забайкальских русских говорах, о чем свидетельствуют многочисленные фонематические и словообразовательные варианты слова: качарак, качарик, качерик, кочерик [СРНГ, вып. 13, с.142; СГССЗ, с.196]; кашарик, каширик [СРНГ, вып. 13, с.150; СГССЗ, с.196].

Подросток. Слово выступает со значением `молодое животное': бычковъ кладеных подросковъ<...> красной белохребтой -- 2 [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 13, л. 6 об., 1749]; подросковъ егнятъ полугодовыхъ и ниже семдесят четыре [там же, л. 9]. Слово в данном значении распространено в современных пермских, свердловских, новосибирских, красноярских, говорах. При этом для томских и иркутских говоров уточняется обозначение словом подросток годовалого теленка, жеребенка [СрНГ, вып. 28, 161].

Третьячина. употребляется в значении `молодая корова по третьему году': третьячинъ телокъ одна бура [НАРБ, ф. 20, оп. 1, д. 17, л. 15 об., 1784]. По мнению Одинцова, слово третьячина входит в диалектную северностарорусскую лексико-семантическую группу лон(ь)шина-третьячина-четвертачина [10, с. 187].

Среди тех названий физиологических особенностей домашних животных, которые были характерны для регионального узуса Забайкалья XVIIIв., следует отметить наименования частей тела домашних животных .

Подбрюшица. Слово служит наименованием нижней части брюха у животных: а другая наледь на тои же реке Селенге <...> была глубока коню до под- брюшицы [НАРБ, ф. 88, оп. 1, д. 79, л. 373 об., 1769]. В истории русского языка слово известно с XVII в. [Сл. XI-XVII, вып. 15, с.224]. В виде различных однокоренных образований подбрюшина [Сл. Д., III, с.162], подбрюшечье, подбрюшье, подбрюшица [СРНГ, вып. 27, с.346-347]) слово сохранилось в основном в современных севернорусских говорах. Подбрюшица -- словообразовательный вариант, характерный для архангельских говоров. Однако в русских говорах Забайкалья данное слово уже не фиксируется.

Степь. Слово употребляется в значении `холка лошади': конь чалои грива на левую сторону на правую подле степь с отметомъ [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 13, л. 1, 1749]. В данном значении слово отмечается во второй половине XVII в. [Картотека Сл. XI-XVII]. Как название хребта конской шеи вдоль гривы слово известно в современных севернорусских (северодвинских, печорских. вологодских) и сибирских (новосибирских, алтайских, иркутских) говорах.

Хрясцы. В исследуемых памятниках данная лексема имеет значение `нижние ребра животного': [корова] красная брюхо и хрясцы белые [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 13, л. 5, 1749]. В дальнейшем слово расширяет свою семантику: в современных русских говорах оно уже обозначает ягодицы или крестцовую кость скелета человека [Картотека СРНГ]. Отметим редкость территориальной характеристики слова -- его функционирование в калужских говорах в отличие от большинства представленных в забайкальских памятниках севернорусских слов [Картотека СРНГ].

В забайкальском узусе русского языка XVIIIвека употребительными были региональные наименования мастей животных.

Бабровый. Слово употребляется в значении `красно-коричневый (о масти животных)': быкъ белои по всему пестрины бурые быкъ бабровой правои бокъ белъ [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 2, л. 523, 1730]. Лексема по-своему уникальна, поскольку в исторических и современных областных словарях в данном значении не отмечается [Сл.ХІ-XVII; .XVIII; СРНГ и др.]. Обычно данное прилагательное интерпретируется в качестве производного от слова бабр `разновидность тигра' [Сл. XVIII, вып.1, с.124]. Между тем *babhm, реконструируемое в качестве праиндоевропейского корня, содержит семантический признак `красно- коричневый (о масти)' [Иванов, 2002, с. 20].

В изучаемый период семантика некоторых слов, характеризующих масти животных, была шире, чем у современных. Так, слово коурый употребляется в значении `светло-рыжий, каурый (о масти животных)': атанъ коурой кочки на праву сторону [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 22, л. 305, 1754].

Характеристика домашних животных по отличительной расцветке их шерсти преимущественно осуществляется с помощью слов, образующихся по достаточно регулярной словообразовательной модели -- сложение корня слова со значением цвета (бел-, черн-, красн- и т. п.) и корня слова, обозначающего часть туловища животного соответствующей окраски: белопоясый, белорожий, белохреб- тый, белохрясцый и др.

Белохребтый (белохрептый). Слово употребляется в значении `имеющий белую шерсть на хребте': оных коровъ болшихъ <...> черная белохребтая [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 13, л. 6 об., 1749]; корова бура белохрепта [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 10, л. 14, 1748]. В этом же значении слово употребительно в современных архангельских и новгородских говорах [СРНГ, вып. 2, с.225].

Белорожий. Слово в памятниках выступает со значением `с белой шерстью (о морде животного)': третьячинъ телокъ одна бура <...> четвертая красная белорожа [НАРБ, ф. 20, оп. 1, д. 17, л. 15 об., 1784]. В современных русских говорах слово не представлено, однако отмечено наименование белорожка `кличка коровы с белым пятном на лбу' в вологодских и ярославских говорах [СРНГ, вып. 2, с.224].

Белопахий. Слово имеет значение `с белой шерстью в пахах (о животном)': [бык] бурои белохрептой белобрюхои и белопахой [ГАЧО, ф. 31, оп. 1, д. 166, д. 60 об., 1777]. В этом значении слово присуще современным пермским говорам и русским говорам Латвии [СРНГ, вып. 2, с.223].

Белохрясцый. Слово отмечено в значении `с белыми хрясцами -- нижними ребрами (о животном)': [бык] чалой белобокой и белохрясцой [ГАЧО, ф. 31, оп. 1, д. 166, л. 61 об., 1777]. По свидетельству СРНГ, современным русским говорам слово неизвестно. Возможно, это связано с тем, что слово хрясцы в говорах употребляется в ином значении.

Интересно, что данные характеризующие слова применительны исключительно по отношению к скотине. В принципе аналогичные отметины присущи и лошадям. Например, лошадь, имеющая белые отметины на лбу и на ногах, называется халзаной; конь с белой мордой именуется чанкирым; с темными лопатками -- крылатым. Возможно, слова, образованные по указанной выше словообразовательной модели, обозначают расцветку шерсти тех частей тела рогатого скота, которые у лошадей редко имеют подобную окраску.

Рассматривая в первую очередь регионализмы, из наименований мастей лошадей следует выделить те, которые были употребительны в узусе деловой письменности Забайкалья XVIIIв.: голубинный, голубой, синий, крылатый, хал- заный, халюный (калюный), чанкирый, шаргулый, шахматый (в шахматы).

Голубой. Слово в исследуемых памятниках имеет значение `пепельный, светло-серый (о масти животных)': купленые в полку якуцкомъ две лошеди шерстми голубые нами освидетелствованы [НАРБ, ф. 88, оп. 1, д. 96, л. 68, 1772]. В данном значении слово употребляется в современных пермских, тобольских, алтайских говорах [СРНГ, вып. 6, с. 340].

Голубинный. Слово, является словообразовательным вариантом лексемы голубой: ис приплодных жеребчикъ голубиннои крылатаи [ГАЧО, ф. 31, оп. 1, д. 10, л. 403, 1759]. Между тем в современных русских говорах значение `пепельный, светло-серый (о масти животных)' у этой лексемы не отмечается, само же слово выступает только в сочетаниях голубиный бог, голубиный хмель и т. п. [СРНГ, вып. 6, с.337-338]. Скорей всего, слово в анализируемом значении не выдержало конкуренции с однокоренным образованием голубой в силу омонимичности с производным прилагательным от слова голубь.

Синий. Слово употребляется в значении `сивый (о масти лошади)': четырех лошадеи с телегами и всякои конскою упряжью шерстми шаргулая рыжая и две синих [НАРБ, ф. 20, оп. 1, д. 332, л. 286, 1785]. В данном значении слово отмечено только в современных пермских говорах [СРНГ, вып. 37, с. 331].

Крылатый. Слово обозначает чалую, с темными лопатками лошадь: кобы- локъ годовых саврасая крылатая -- 1 [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 13, л. 4 об., 1749]; оставил я <.. .> для прекормления мою собственную корову шерстью бурую крылатую с рогами [ПЗДП, 84, л. 18, 1773]. По свидетельству [СРНГ, вып. 15, с. 341], слово с указанным значением сохранялось еще во 2-й пол. XIX в.

Халзаный. Слово употребляется в значении `имеющий белые отметины на лбу и на ногах (о лошади)': конь соловой халзаной грива направо с отметом [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 2, л. 372, 1730]. Халзаный является заимствованием из бурятского языка. Следует отметить сохранившуюся активность употребления данного иноязычного слова, свидетельством чего является функционирование в забайкальских говорах наряду с данным словом его производных образований халзан, халзанка [СГССЗ, с. 495].

Халюный (калюный). Слово характеризует лошадь светло-серой, игреневой масти: при мнстре конного табуна <...> к[онь халюной, грива на обе стороны [ГАИО, ф. 121, оп. 1, д. 6, л. 255 об., 1755]; дали коня иноходого шерстью калю- ного [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 34, лл. 250-250 об., 1764]. Так же как и предыдущее слово, данная лексема, представляя собой заимствование из бурятского, ср., бур. халюун «игреневый (о масти)» [Аникин, 2000, с.606], активно используется в современных забайкальских говорах. Наряду с данным словом представлено производное образование халюнка [СГССЗ, с.495].

Чанкирый. Слово употребляется в значении `пегий, с белыми мордой, ресницами и копытами (о масти лошади)': коня ж по пятому году шерстью чанкирого с чюбаринами отдал ли того я подлинно не знаю [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 34, л.

249 об., 1764]. Ареал функционирования слова ограничен забайкальскими говорами [Картотека СРНГ].

Шаргулый. В забайкальских памятниках слово употребительно в значении `соловой, палевой (о масти лошади)': четырех лошадеи с телегами и всякои конскою упряжью шерстми шаргулая рыжая и две синих [НАРБ, ф. 20, оп. 1, д. 332, лл. 286, 1785]. Являясь заимствованием из бурятского языка, слово затем не прижилось в русских говорах, поскольку дублировало широко распространенное русское название соловый.

Шахматый (в шахматы). Слово применяется в значении `пегий, с пятнами, похожими на шахматный рисунок': а о коне точно показать незнаю токмо жеребець шахматой [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 34, л. 252 об., 1764]; мериновь добрых взяль ли и в том числе один кон[ь а другой жеребець в шахматы [там же]. В этом же значении словообразовательный вариант шахматный представлен в вятских, вологодских, костромских говорах [Картотека СРНГ].

Кроме характерных признаков расцветки шерсти для опознания животных в забайкальских документах широко использовались различного рода с п е ц и - альные метки (иверень, выскирь, пнем) и естественные отметины (ремень, пестрина, чатина, чубарина, подпарина).

Ремень. У слова в памятниках выявляется значение `темная полоса вдоль хребта у лошади': конь гнедой грива на левую сторону по спине черной ремен[ь] [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 13, л. 1, 1749].

Пестрина. Слово употребляется в значении `пятно другой масти на шкуре животного': а быкъ в шерсти белои от передних лопатокь по шее пестрины бурые [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 2, л. 310, 1730].

Чатина. Слово предположительно имеет значение `пятно другой масти на шерсти домашнего животного': оных коровь болших <...> бурая бока белые с чатинами [ГАИО, ф. 482, оп. 1, д. 13, л. 5, 1749]. В известных исторических и областных словарях слово в анализируемом значении не фиксируется, однако в современных русских говорах (зауральских, новосибирских, красноярских, томских) оно служит наименованием пятна, отметки: огурцы-та с чатинами [Картотека СРНГ]. По крайней мере очевидно, что варьирование семантики слова происходило в сибирских говорах.

Чубарина. Слово выступает в значении `темное пятно по светлой шерсти домашнего животного': коня ж по пятому году шерстью чанкирого с чюбаринами отдал ли [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 34, л. 249 об., 1764]. Данное образование в забайкальских говорах не сохранилось, в то время как во вторичном уральском говоре оно получило дальнейшее семантическое развитие. Слово отмечается в значении `коричневое пятно на лице' [Картотека СРНГ].

Иверень. Данное слово служит наименованием метки, вырезанной за ухом домашнего животного: сего числа об[ь]явил Разгилдеевь приблудную лошадь меринь рыжеи грива направо у праваго уха зади иверень вырезань [НАРБ, ф. 88, оп. 1, д. 219, л. 84, 1779]. В XVIII в. слово было широко распространено: в частности, обнаруживается его функционирование в московских документах изучаемого периода: первая лошад <...> ис правого уха значит иверен вырезанъ [РГАДА, ф. 372, оп. 1, д. 6085, л. 11, 1741].

В забайкальском узусе русского языка активность употребления слова свидетельствуется производным образованием иверешек «небольшой иверень»: [конь] голубой грива направо с отметомъ у леваго уха <...> ззади шерешокъ вырезанъ [ГАЧО, ф. 31, оп. 1, д. 166, л. 35, 1777].

Выскирь. Слово употребляется в значении `клином выстриженная метка на ухе домашнего животного': конь сивой ноздри пороты грива налево с отметомъ право ухо сбоку выскиремъ вырезано [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 6, л. 9, 1731]. Данное слово было общеупотребительным в русском языке в предшествующую эпоху со значением `поваленное бурей дерево; бурелом' [Сл. XI -XVII: 3, с.248]. В исторических словарях XVIII в. оно уже не фиксируется.

В отмеченном значении слово отмечается в современных вятских, пермских и уральских говорах [СРНГ, вып. 6, с.21].

Пнем. Слово употребляется в значении `наполовину, наподобие пня (об обрезанных ушах лошади)': конь рыжей <...> уши оба пнем срезаны [РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 2, л. 462, 1730].

Подпарина. Слово употребляется в значении `сбитая седлом кожа на спине лошади': меринъ рыжъ <...> на спине седелные подпарины [НАРБ, ф. 88, оп. 1, д. 12, л. 198, 1770]. Интересно то, что при отсутствии слова подпарина в СРНГ представлен глагол подпаривать/подпарить в близких значениях <sup>с</sup>безл. о раздражении, опрелости на коже' и `о ссадинах, потертости на коже лошади хомутом, седелкой и т. п.' с иллюстративным примером у ребенка подпарено в пахах [СРНГ, вып. 28, с. 129]. В данном случае контекст не исключает толкование глагольной формы подпарено при условии соответствующей редукции безударных гласных в вятских говорах, где отмечено слово, как формы Им. п. существительногоподпарина.

Наконец, для характеристики животных активно использовалась лексика, обозначающая специфические особенности п о в е д е н и я ж и в о т н ы х .

Суровой. Слово отмечается в значении `необузданный, норовистый (о животном)': а между тем де та лошад[ь] какъ будучи весма сурова неведомо какъ сорвавшись] убежала [НАРБ, ф. 20, оп. 1, д. 332, л. 297 об., 1785]. Очевидно, следует восстанавливать такую форму Им. п. м.р. на -ой и другие падежные формы данного слова, которые предполагают ударение во флексии, в связи с тем, что в русских говорах Забайкалья, а также алтайских, уральских говорах это слово в указанном значении характеризуется подобным ударением: Мы каня купили. Вот суравой папалси [СГССЗ, с. 460]; дикая лошадь, суровая [Картотека СРНГ].

Суворость. Значение слова -- `упрямство, норовистость (о животном)': да из данных мне казенных шести лошадеи меринъ сивои которои к воске за суворо- стию и за присталью не способенъ и в работу не употребляетца [НАРБ, ф. 88, оп. 1, д. 12, л. 211 об., 1770]. В современных русских говорах данное слово не отмечается.

Урос. Слово урос употребляется в значениии `норов, упрямство (о животном)': купленые в полку якуцкомъ две лошеди <...> оказались упряшкою в са- няхъ зауросомъ их <...> непрочны и неспособны [НАРБ, ф. 88, оп. 1, д. 96, л. 68, 1772]. Характерен ареал распространения слова в анализируемом значении. Это севернорусские (вологодские, архангельские) и сибирские говоры (новосибирские, иркутские, томские, амурские, приамурские, забайкальские) [Картотека СРНГ].

Таким образом, памятники забайкальской деловой письменности XVIII в. как источник по исторической лексикологии русского языка отличает то, что они содержат богатый и ценный материал по лексике домашних животных. Характеристика функционирования слов по территориальному признаку выявляет в подавляющем большинстве случаев севернорусский ареал их распространения. Обращает на себя внимание совпадение значительного количества слов, употребляющихся в пермских и забайкальских говорах, что в случае с пермским регионом может указывать на место выхода русских первопоселенцев.

Литература

1. Аникин А. Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири: Заимствования из уральских, алтайских и палеоазиатских языков. М.; Новосибирск: Наука, 2000.

2. ГАИО -- Государственный архив Иркутской области

3. ГАЧО -- Государственный архив Читинской области

4. Иванов Вяч. Вс. Славяно-арийские (индоиранские) лексические контакты // Славянские языковые и этноязыковые системы в контакте с неславянским окружением. М., 2002. С. 20-21.

5. Ирк. сл. -- Иркутский областной словарь. Иркутск, 1973-1979. Т. 1-3.

6. Картотека СРНГ -- Картотека Словаря русских народных говоров, хранящаяся в Институте лингвистических исследований РАН (г. Санкт-Петербург).

7. Красн. сл. -- Словарь русских говоров южных районов Красноярского края. Красноярск, 1968.

8. МАС -- Словарь русского языка в четырех томах / под ред. А. П. Евгеньевой. М.: Изд-во «Русский язык», 1981.

9. НАРБ -- Национальный архив республики Бурятия

10. Одинцов Г. Ф. Из истории гиппологической лексики в русском языке. М., 1980.

11. РГАДА -- Российский государственный архив древних актов.

12. СГССЗ -- Словарь говоров старообрядцев (семейских) Забайкалья. Новосибирск, 1998.

13. СРНГ -- Словарь русских народных говоров. М.; Л.: Наука, 1965-2004. Вып. 1-37.

14. Сл. XVIII -- Словарь русского языка XVIII века

15. Сл. Д. -- Даль В. И. Толковый словарь живого русского языка: в 4 т. М., 19891991.

16. Сл. XI-XVII -- Словарь русского языка XI-XVII веков. Вып. 1-26. М.: Наука, 1975-2003.

17. Сл. Эл. -- Элиасов Л. Е. Словарь русских говоров Забайкалья. М.: Наука, 1980.

18. Тумурова А.Т. Генезис обычного права бурят. Улан-Удэ: Изд-тво Бурят. гос. ун-та, 2005.

Размещено на Allbest.ru