Свойства деепричастий в русском и турецком языках в сравнительном освещении

Размещено на http://www.allbest.ru/

Свойства деепричастий в русском и турецком языках в сравнительном освещении

Аннотация

деепричастие турецкое языкознание текст

В статье автор стремится собрать воедино имеющийся материал по деепричастиям, как в русском, так и в тюркском языкознании, и представить этот материал в сравнительном плане. В качестве основного метода исследования выбран функционально-семантический подход, согласно которому на первый план выдвигается значение формы и ее функции в системе языка. Анализ текстов показывает, что турецкие деепричастия имеют ряд признаков, которые отличают их от аналогов в европейских языках. Свойства турецких деепричастий, продемонстрированных в статье, в основном могут относиться и к деепричастным формам других тюркских языков.

Ключевые слова: тюркология, деепричастия, обстоятельственные формы, грамматика тюркских языков

Abstract

THE MAIN FEATURES OF CONVERBS IN RUSSIAN AND TURKISH LANGUAGES IN A COMPARATIVE PERSPECTIVE

In this article the author tries to collect the available material on adverbial participles, both in Russian and in Turkic linguistics, and present this material in a comparative plan. The main method of research is based on the functional-semantic approach, according to which the meaning of the form and its function in the language system are put in the foreground. Text analysis shows that Turkish adverbs

have a number of features that distinguish them from their counterparts in European languages. The properties of the Turkish adverbs shown in the article can mainly relate to the adverbial forms of other Turkic languages.

Key words: turkology, Turkish adverbs, adverbial participle, gerunds, Turkish converbs, grammar of Turkic languages

Введение

Настоящее исследование не претендует на обнаружение неких новых, доселе не известных науке положений и результатов, автор стремится лишь собрать воедино имеющийся фактический материал по русским и турецким деепричастиям, а также различные позиции исследователей в терминологическом отношении. Нельзя сказать, что терминология по данному вопросу недостаточно проработана, но до сих пор нередки случаи, когда новое поколение языковедов относится к имеющимся лингвистическим понятиям как к явлениям, заданным практически аксиоматично, представляющим собой нечто само собой разумеющееся и не требующее детализации и корректировки. Однако по мере привлечения в ареал лингвистического исследования материала новых языков, исходные характеристики многих языковых понятий оказываются не вполне отвечающим имеющимся данным. Так, по нашему мнению, происходит и с понятием «деепричастие».

Об отношении к понятию «деепричастие» в тюркологии

Поводом для проведения такого сравнительного исследования послужило то, что в существующих на сегодняшний день специальных работах по тюркским языкам отсутствует четкая формулировка этого понятия. Для отечественных ученых-тюркологов опорным материалом был русский язык, вследствие чего признаки русских деепричастий стали практически аксиоматичными и для анализа деепричастий в тюркских языках. Таким образом, тюркским деепричастиям приписывали и, к сожалению, продолжают приписывать те характеристики, которые свойственны русским деепричастиям. Те признаки, которые выходят за эти пределы, относят к числу периферийных, при этом нередко полагают, что они не имеют особой значимости и отображают лишь уникальное своеобразие конкретного тюркского языка. Тем не менее таких «периферийных» свойств обнаруживается по тюркским языкам уже немало, кроме того, становится понятно, что они носят не локальный, а общетюркский характер.

Другая проблема такого исследования связана с тем, что отечественным и зарубежным тюркологам в изучении деепричастий приходится быть практически «первопроходцами». Дело в том, что как в европейских языках, так и в русском языке категория деепричастий либо отсутствует вовсе, либо имеет очень малую в количественном отношении номенклатуру.

Так, петербургский тюрколог В. Г. Гузев пишет: «Все те средства, которые можно было бы принять за деепричастия, например в немецком, английском или французском языках, вполне могут быть истолкованы как причастия, употребленные в обстоятельственной функции» [Гузев, 2015, с. 169]. «Ни в древнегреческом, ни в готском, ни в старославянском не было морфологической категории деепричастий», - пишет А. В. Исаченко [Исаченко, 1960, с. 159].

О свойствах деепричастия в русском языке

В русской грамматике выделяется две продуктивные деепричастные формы: деепричастие несов. вида с суффиксом -а, -я; -ась, -ясь (оглядываясь, трясясь, повинуясь) и деепричастие сов. вида с суффиксом -в, -вшись (приготовив, собравшись). Кроме того, зарегистрированы также в качестве устаревших или употребляемых в просторечии или диалектально две формы:

1) форма с суффиксом -вши, -ши (замерши, принесши) в совр. замерзнув, принеся; (давши - дав, купивши - купив, укравши - украв):

2) форма с суффиксами -ючи, -учи (сидючи, глядючи).

Основные признаки, которые выделяются у деепричастий на основании русского языка [Виноградов, 1947]:

1. Русское деепричастие с морфологической точки зрения должно быть неизменяемой формой.

2. Обязательным синтаксическим условием деепричастия мыслится его подчинение сказуемому в высказывании.

3. Действие деепричастия и действие основного глагола должны соотноситься с одним и тем же действующим лицом.

4. Семантически деепричастие остается в рамках глагола: оно сохраняет значение действия (и другие глагольные значения), характерное для исходного глагола управление в словосочетании и такие глагольные категории, как вид, переходность, возвратность: а) думать о матери - думая о матери; поссориться с подругой - поссорившись с подругой; б) думать (несовер. вид, невозвр.) - думая; подумать (соверш. вид, невозвр.) - подумав.

Отличительные признаки деепричастий в тюркских языках

При обзоре деепричастий любого тюркского языка исследователь сразу обращает внимание на значительные различия этой категории форм от обнаруживаемых в европейских языках. Прежде всего, бросается в глаза наличие развитой категории с многочисленными составляющими ее формами (более 60) [Гузев, 2015; Дениз-Йылмаз, 2006].

Однако не все имеющиеся деепричастия образуются синтетическим путем, т. е. с помощью присоединения специальной морфемы. Большая часть деепричастий формально представляет собой аналитические конструкции, в которых участвуют сочетания морфем со служебными словами. Именно по этой причине не всеми тюркологами такие конструкции включаются в морфологическую категорию деепричастий.

По мнению же петербургской тюркологической школы, деепричастия объединяются в единую категорию, прежде всего, общностью своего грамматического значения - обозначать действие, воспринимаемое как обстоятельство. Именно грамматическое значение становится решающим при определении сущности той или иной глагольной формы и в соответствии с функционально-семантическим подходом такое средство может иметь различное формальное выражение, т. е. деепричастие, по нашему мнению, может быть как синтетической формой, так и аналитической. Таким образом, в турецком языке можно выделить целую группу деепричастий (обстоятельственных форм), в образовании которых участвуют не только аффиксы, но и сложные морфолого-лексические клише (включающие аффикс или несколько аффиксов и служебное слово): -digi zaman, -makla beraber, -yalidan beri, -diktan sonra, madan once, -yacak yerde, -masina ragmen, -yincaya dek (kadar), -yana dek (kadar), -digi halde и т. д.

Все перечисленные сложные показатели, присоединяясь к основе любого глагола, всегда добавляют каждый свое, но всегда одно и то же обстоятельственное значение.

(3) I§imi bitir + digim zaman ofisten giktim.

"Когда я закончил свою работу, я вышел из офиса'.

(4) I§imi bitir + meme ragmen her^eyi ba§tan ba^lamaya karar verdim.

"Вместо того чтобы закончить работу, я решил начал все заново'.

(5) I§imi bitir + eliden beri ofise gelmiyorum.

"Стех пор как я закончил работу, в офис не прихожу'.

(6) I§imi bitir + dikten sonra ofisten gikiyorum.

"После того, как я заканчиваю работу, я выхожу из офиса'.

Сравнительные характеристики русских и тюркских деепричастий

1. По своему количественному составу деепричастий в турецком языке в несколько раз больше, чем в русском.

2. Деепричастия в турецком языке могут быть как синтетическими формами, т.е. образовываться посредством специального морфологического показателя, присоединяемого к основе глагола. Таких форм насчитывается около десяти. Это формы с показателями -(y)Ip, -(y) ArAk, -(y)A, -(y)Ali, -(y)IncA, -mAdAn, -DikgA, -cAsInA, -mAksIzIn, -(y)ken. (Прописными буквами обозначены те звуки, которые чередуются в соответствии с правилами сингармонизмаю). Но опираясь на положения функционально-семантического подхода к языковым фактам, к деепричастным формам также возможно отнести и сложные (морфолого-лексические) конструкции, образования путем сочетания глагольно-именных форм с послелогами и другими служебными лексемами. Такое решение продиктовано тем фактом, что и синтетические деепричастные формы, и сложные (морфолого-лексические) образования объединены одной функцией - представлять исходное действие в виде разного рода обстоятельств. Именно благодаря тождественной функции в категорию деепричастий (категорию обстоятельственных глагольных форм) имеет смысл включить и аналитические конструкции типа: -(y)AcAgI / -dIgI zaman, -dIgI igin, -dIgI gibi, -dIgI kadar, -dIgIna gore, -dIgIna halde, -dIgI takdirde, -dIgInda, -mak igin, -makla beraber, -(y) AcAk / -(y) AcAgi yerde, -mak yerine, -masina ragmen / kar§in, -(y)AnA kadar, -(y)IncAyA kadar.

3. Турецкие деепричастия могут быть как неизменяемыми формами, так и изменяемыми. Неизменяемыми формами являются такие, как: -(y)Ip, -(y)ArAk, -(y)A, -(y)IncA, -mAdAn, -DlkgA, -(y)ken, -(y) All, -cAsInA, -mAksIzIn. Изменяемые деепричастия это те, которые диахронически представляли собой временные формы, но в какой-то период времени адвербиализовались. В таких деепричастиях остается механизм формоизменения, т е. они продолжают сохранять спряжение по лицам и числам (-dI mI, -dI (y)AlI).

gir-dim mi `стоит мне войти' gir-dik mi `стоит нам войти' gir-din mi ` стоит тебе войти' gir-diniz mi `стоит вам войти' gir-di mi `стоит ему войти' gir-diler mi `стоит им войти'

Можно с уверенностью говорить, что носителями турецкого языка эта форма уже не воспринимается как временная. Она имеет уже значение обстоятельства времени, близкое значению русских союзов «стоит», «как только». Однако, несмотря на это, рассматриваемое деепричастие продолжает спрягаться, точно так же, как это происходит в исходной форме прошедшего времени, от которой она в какой-то момент времени «отпочковалась».

(7) Avluya gir-diniz mi (входить-CONV) ev sahibi karginiza qikar.

Стоит вам войти во двор, как навстречу выходит хозяин дома.

То же самое наблюдается и в форме -dI (y)AlI. Это форма употребляется в удвоенном виде, когда один и тот же глагол сначала присоединяет изменяемый показатель прошедшего времени, а второй раз - неизменяемый показатель -yali.

(8) Buraya gel-dim gel-eli parkta her sabah ko^uyorum.

С тех пор как я приехал сюда, я в парке бегаю каждое утро.

Тем не менее, как и в случае с представленной выше формой, форма -dI (y)AlI воспринимается носителями языка в качестве неразложимого морфолого-синтаксического образования.

gir-dim gir-eli `с тех пор, как я вошел'

gir-dik gir-eli `.как мы вошли'

gir-din gir-eli `.как ты вошел'

gir-diniz gir-eli `.как вы вошли'

gir-di gir-eli `.как он вошел'

gir-diler gir-eli `.как они вошли'

4. Главными же отличительными особенностями турецких деепричастий могут быть признаны те, которые обнаруживаются в сфере их синтаксического употребления.

4.1. Прежде всего, деепричастие может иметь собственного субъекта, отличного от подлежащего высказывания, т. е. употребляться в разносубъектных клаузах.

(9) Hocam bunu sorunca ben yanitladim.

`Когда мой учитель спросил об этом, я ответил'.

4.2. Также важной чертой тюркских деепричастий является то, что они семантически могут соотноситься с действием, которое в высказывании не является сказуемым.

(10) Dil, duragan sayilarak(Conv) incelendigi(PTCP) durumlarda da devingendir.

Язык, даже в тех ситуациях, когда его рассматривают, полагая, что он статичный, является подвижным (изменяемым)'.

Пример этого предложения является бесспорным доказательством высказанного утверждения, так как в нем вовсе нет глагольного сказуемого, оно представляет собой именное предложение со сказуемым, выраженным прилагательным (подвижный), а деепричастие -(y)ArAk подчинено атрибутивной форме глагола -dIgl.

Заключение

Таким образом, анализ свойств турецких деепричастий показывает, что эти формы могут иметь существенные отличия от тех свойств, которые известны у русских деепричастий. Тем не менее едва ли в этом случае применим подход отказывающийся признавать те глагольные формы, которые встречаются в различных тюркских языках, в том числе и в турецком, в качестве деепричастий. Такое мнение было весьма распространено среди советских тюркологов, которые отмечая, что «лишь некоторые тюркские деепричастия по смыслу действительно соответствуют русским деепричастиям, предлагали пользоваться общелингвистическим термином “деепричастие” весьма условно за неимением более подходящего термина» [Сравнительно-историческая грамматика, 1988, с. 471].

Именно семантический подход к анализу таких форм позволяет отождествить их с аналогичными в русском и европейских языках вследствие их общего значения. И турецкие, и русские деепричастия выступают в качестве глагольных форм, указывающих на сопутствующее действие, выражающее какое-то обстоятельство, т. е. обстоятельство времени, образа действия, обстоятельство причины, цели, сравнения и т. д. Общность значения турецких и русских деепричастий отнюдь не предполагает общности свойств и ведущих признаков. Такой вывод позволяет расширить само понятие «деепричастие» и через несоответствия в турецком языке внимательнее присмотреться к тем чертам, которые аксиоматично приписываются русским формам с возможностью корректировки также и их.

Список источников

1. Гузев В. Г. Теоретическая грамматика турецкого языка. Санкт-Петербург : Издательство СПбГУ, 2015.

2. Исаченко А. В. Грамматический строй русского языка в сопоставлении со словацким. Морфология. Братислава : Изд-во Словацкой АН, 1960.

3. Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. Москва ; Ленинград : Учпедгиз, 1947.

4. Дениз-Йылмаз О. Категория номинализации действия в турецком языке. Санкт-Петербург : Изд-во С.-Петербургского ун.-та, 2006.

5. Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Морфология / отв. ред. член-корр. АН СССР Э. Р Тенишев. Москва : Наука, 1988.

REFERENCES

1. Guzev, V G. (2015). Teoreticheskaya grammatika turetskogo yazyka = Theoretical grammar of the Turkish language. St. Petersburg: Izdatel'stvo SPbGU. (In Russ.)

2. Isachenko, A. V (1960). Grammaticheskii stroi russkogo yazyka v sopostavlenii so slovatskim. Morfologiya = Grammatical structure of the Russian language in comparison with Slovak. Morphology. Bratislava: Izdatel'stvo Slovatskoi AN. (In Russ.)

3. Vinogradov, V V (1947). Russkii yazyk. Grammaticheskoe uchenie o slove = Russian language. Grammatical teaching about the word. Moscow ; Leningrad: Uchpedgiz. (In Russ.)

4. Deniz-Iylmaz, O. (2006). Kategoriya nominalizatsii deistviya v turetskom yazyk = Category of action nominalization in Turkish. St. Peterbug: Izdatel'stvo SPbGU. (In Russ.)

5. Tenishev, E. R. (Ed.). (1989). Sravnitel'no-istoricheskaya grammatika tyurkskikh yazykov: Morfologiya = Comparative historical grammar of the Turkic languages: Morphology. Moscow: Nauka. (In Russ.)