Базовые ценности: методологические проблемы психолингвистического исследования

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Базовые ценности: методологические проблемы психолингвистического исследования

В.А. Пищальникова

В.А. Пищальникова доктор филологических наук, профессор; профессор кафедры общего и сравнительного языкознания Московского государственного лингвистического университета

Автор исследует методологические проблемы изучения базовых ценностей с позиций теории речевой деятельности. Этническая культура как процесс активного освоения мира существует в идеальной, предметной и деятельностной формах и отражается в специфике речевого действия. Сравнивая характер речевых действий носителей разных языков, автор устанавливает общее и особенное в содержании базовых ценностей. Исследуя характер предикации в отношении «стимул реакция», психолингвист определяет, как данное речевое действие превращает образ восприятия в амодальный смысл.

Ключевые слова: методология; базовые ценности; речевое действие; речевая операция; аксиологическое понятие; личностный смысл.

V. A. Pishchalnikova Doctor of Philology (Dr. habil.), Professor, Professor at the Department of General and Comparative Linguistics, Moscow State Linguistic University. BASIC VALUES: METHODOLOGICAL PROBLEMS OF PSYCHOLINGUISTIC RESEARCH

The author explores the methodological aspect of the basic values theory in terms of Speech Act theory. Being an active process of world exploration, each ethnic culture takes ideal, subjective and active forms and manifests itself in the specific character of speech acts. The researcher establishes similarities and differences in the content of basic values by comparing speech acts in different languages. Analysis of predication in the “stimulus reaction” model reveals the mechanism that serves to transform the perception image into an amodal meaning within each speech act.

Key words: methodology; basic values; speech act; speech operation; axiological concept; personal meaning.

Введение

В современном мире происходят радикальные изменения в этнических культурах, определяющие их исторические судьбы, а в настоящем значительно меняющие характер межкультурной коммуникации.

Одновременно усиливающие тенденции к трайбализации ставят проблему способов сохранения этничности в специфических социополитических ситуациях. Поэтому изучение универсальных и этноспецифичных базовых ценностей представляется актуальным, однако в разных научных областях социологии, психологии, лингвистике пока нет согласованной программы их исследования, хотя междисциплинарность проблемы осознается представителями многих гуманитарных наук.

Необходимы государственные программы сохранения и, возможно, коррекции системы базовых ценностей, поскольку они составляют ядро национальной культуры, ядро этничности. Такие программы должны иметь серьезное теоретико-методологическое обоснование и содержать образцы конкретного анализа материала, на основе которого, с одной стороны, формулируется объект исследования и определяются методы его изучения, с другой задаются параметры коррекционных моделей.

Современная отечественная психолингвистика способна обеспечить фундаментальную теоретическую и экспериментальную базу исследования содержания базовых ценностей: сформулировать систему основных теоретических представлений, выявляющих специфику объекта и предмета исследования, обосновать выбор методов и приемов их изучения, достоверно и непротиворечиво интерпретировать полученные языковые данные, установить тенденции в изменении содержания ценностей.

Теория речевой деятельности как база исследования культурно значимых аксиологических понятий

Аргументация выбора интерпретирующей теории

Первый шаг на этом пути выбор интерпретирующей теории. Таковой нам представляется классическая теория речевой деятельности А. А. Леонтьева [Леонтьев 1969]. Положениями, важными для исследования базовых ценностей, являются следующие.

По А. А. Леонтьеву, этническая культура как процесс мотивированного, активного освоения мира индивидом существует в идеальной, предметной и деятельностной формах. Идеальная форма этнической культуры включает знания о реалиях действительности и знания об операциях с ними, а также об операциях, с помощью которых производятся артефакты. Все они могут быть исследованы на основании анализа речевой деятельности, принципиально изоморфной любой другой деятельности, которую сопровождает: «...речь не замкнутый акт деятельности, а совокупность отдельных речевых действий, имеющих собственную промежуточную цель, подчиненную цели акта деятельности, в который они входят, и побуждаемый общим для этого акта деятельности мотивом» [Леонтьев 1997, с. 63].

С приведенным положением вполне согласуется понимание этнической культуры как совокупности способов деятельности, осуществляющих первичную систематизацию мира и тем самым детерминирующих сохранение и воспроизводство этноса (см., например: [Лурье 1997]). Поэтому этническая культура рассматривается как защитный механизм, позволяющий индивиду и этносу в целом осуществлять жизнедеятельность. Выполняя защитную функцию, этническая культура одновременно выступает определяющим фактором консолидации этноса и формирования этничности, поскольку, естественно изменяясь в силу необходимости адаптации к условиям существования, она сохраняет стабильным свое ядро, получившее название этнических констант. Это «бессознательные комплексы, складывающиеся в процессе адаптации человеческого коллектива (этноса) к окружающей природной и социальной среде и выполняющие в этнической культуре роль основных механизмов, ответственных за психологическую адаптацию этноса к окружающей среде <...>. Этнические константы . снимают психологическую угрозу со стороны окружающего мира и обеспечивают члену этноса возможность действовать. <.> Бессознательные образы, возникшие в результате этой адаптации, определяют характер действия человека в мире» [Лурье 1997, с. 228].

Базовые ценности входят в число этнических констант, которые получают реальное психическое существование только через присвоение их содержания индивидами в процессе конкретной деятельности, в частности, речевой. В процессе интериоризации этнических констант, в том числе и базовых ценностей, возникают личностные смыслы, в виде которых ценности и существуют для человека. Но в коммуникативно направленную ментальную деятельность они могут включаться лишь в виде актуализации их ассоциативной связи с вербальными единицами языка. Поэтому исследование ассоциативно-вербальной сети индивида с помощью психолингвистических методов может, во-первых, дать представление о способе существования той или иной этнической константы в сознании индивида и, во-вторых, стать основанием для моделирования инварианта ее содержания в этнической картине мира.

Вербальная ассоциативная связь является объектом психолингвистического анализа как реализация «элементарного речевого действия и речевой операции» [Леонтьев 1997, с. 65], которая содержит в себе все признаки деятельности: предметность, целенаправленность, эвристичность, мотивированность и др. Поэтому анализ речевых действий, представляющих ассоциативные связи с той или иной (базовой) ценностью, позволит моделировать их содержание.

Постулируется, что в речевом действии отражается национально-культурная специфика смыслообразования, и это дает возможность, сравнивая характер речевых действий носителей одного или разных языков, устанавливать общее и особенное в содержании базовых ценностей, что детально продемонстрировано в ряде последних работ (см., например: [Яо 2019; Пэй 2019; Пищальникова, Яо 2019] и др.).

Для выявления сущности речевого действия имеется значительный массив экспериментальных данных, полученных в разное время от различных групп респондентов и представленных как в научной литературе, так и в ассоциативных словарях разного типа (см., например: [Русский ассоциативный словарь 2002; Голикова 2004; Гуц 2004; Гольдин, Сдобнова, Мартьянов 2011] и др.).

Вместе с тем возникает совокупность теоретико-методологических и методических задач, решение которых необходимо для эффективного анализа имеющегося фактического материла. Это, во-первых, уточнение специфики и составляющих речевого действия как компонента речевой деятельности и на этой основе совершенствование процедуры его анализа. Во-вторых, есть ряд вопросов, связанных с приемами категоризации и интерпретации реакций, полученных с помощью экспериментов. Так, необходимо более детально рассматривать возможность корреляций между типами ассоциатов и компонентами лексического значения; исследовать характер предикации между стимулом и ассоциатом на базе всего массива реакций, входящих в то или иное ассоциативное поле; особое внимание уделить анализу единичных реакций как репрезентации личностных смыслов.

Интерпретативные возможности понятия «языковое сознание»

В ряде работ для установления содержания базовых ценностей используется концепция языкового сознания, которая представляется нам недостаточно эффективной для психолингвистического решения проблемы. С целью обоснования такого мнения исследуем содержание двух основополагающих терминов из совокупности принятых в названной концепции: языковое сознание, образ сознания.

Е. Ф. Тарасов, обосновавший концепцию языкового сознания, неоднократно подчеркивал специфику предметной области и объекта отечественной психолингвистики: «Психолингвистика стыковая (пограничная) дисциплина, возникшая для решения проблем производства и восприятия речи, онтогенеза языка и речевого общения, по определению содержит психологический и лингвистический понятийные аппараты» [Тарасов 2006, с. 4] (курсив авт. В. П.). Такое определение мало согласуется с междисциплинарным объектом, разработанным А. А. Леонтьевым, речевой деятельностью. Психология, лингвистика, логика, физиология моделируют один и тот же феномен речевую деятельность, но каждая наука для своих целей, и поэтому речевая деятельность, как специфический междисциплинарный объект, должна интерпретироваться системой категорий, приемлемых для любой из исследующих его наук. Термин, заимствованный из другой понятийной системы, принципиально не может эффективно интерпретировать научный объект иной области. Мы полагаем, что свойства аксиологического понятия ценности способен адекватно толковать термин «речевое действие», разработанный в рамках принципиально междисциплинарной научной области психолингвистики. Речевое действие является интерпретирующим термином, входящим, с одной стороны, в систему базовых понятий теории речевой деятельности, с другой логично вовлекающий в эту систему понятие аксиологического значения (ценности) через актуализацию в своей структуре личностного смысла.

Анализ речевого действия, совмещающего в себе актуальные психологические и языковые признаки речевой деятельности, может установить существенные признаки аксиологического значения. Поэтому мы не можем согласиться с мнением, согласно которому «языковое сознание ... пришло на смену менее адекватному представлению о значении слова как способа описания знаний, вовлекаемых в процесс речевого общения» [Тарасов 2006, с. 4]: значение слова как способ представления знания в условиях конкретной речевой деятельности раскрывается именно через речевое действие, через акт психологической предикации.

Рассмотрим еще одно определение: «Языковое сознание в отечественной психолингвистике трактуется как совокупность образов сознания, формируемых и овнешняемых при помощи языковых средств слов, свободных и устойчивых словосочетаний, предложений, текстов и ассоциативных полей» [Тарасов 2006, с. 26]. Определение языкового сознания опирается здесь на понятие «образ сознания», свойства и параметры которого не установлены, и какой-то не только общепринятой, но и более или менее аргументированной модели образа сознания не существует, хотя в общеметодологическом аспекте о структуре образа (но не образа сознания!), развивая концепцию А. Н. Леонтьева, плодотворно писал, например, Ф. Е. Василюк [Василюк 1993]. Следовательно, значимое и аргументированное соотношение образа сознания с «овнешнителями разного порядка» не может быть установлено. Кроме того, в соответствии с данным выше определением образ сознания принципиально может быть «овнешнен» любым элементом языка. Но тогда он не может быть базовым интерпретирующим термином.

В свое время мы отмечали, что если проанализировать большинство определений языкового сознания, то становится очевидным их (1) постепенный отход от попыток зафиксировать сущностные свойства объекта и (2) замена их перечислением методов, методик и подходов исследования языкового сознания [Пищальникова 2011]. При этом именно в силу методологической неопределенности исходного понятия исследователям приходится в процессе анализа искать какой-то «овнешнитель», методы и приемы анализа которого уже известны и так или иначе апробированы (лексическое значение, концепт, домен). Но, будучи заимствованными из других парадигм, эти термины не могут эффективно интерпретировать психолингвистический объект, поскольку они не отражают его синкретичных свойств. А ведь задача теории речевой деятельности, по А. А. Леонтьеву, выявить ее специфическую структуру, «начисто отказавшись от представления этой структуры как своего рода зеркального отражения (хотя бы и в кривом зеркале) системы языка» [Леонтьев 1969, с. 20]. Поэтому формулирование цели психолингвистического исследования в рамках языкового сознания как анализа процессов использования знаний при производстве и восприятии речи указывает, по сути, на разрыв с классической теорией речевой деятельности А. А. Леонтьева.

Появившиеся в последнее время попытки заново осознать понятие «языковое сознание» принципиально ничего не меняют в представленной парадигме. Так, А. А. Яковлев подчеркивает, что «языковое сознание это психолингвистическое понятие, которое показывает, каким образом внутренние и внешние условия функционирования языка как достояния человека связаны с его движением, с изменением значений и личностных смыслов слов» [Яковлев 2019, с. 162]. Совершенно не ясно, зачем дублировать термин с устоявшимися системными связями и обладающий большой объяснительной силой деятельность, понимаемую и как объяснительный принцип, и как объект психолингвистического (и не только) исследования? Он давно введен в психолингвистику в качестве одного из ведущих методологических понятий и с успехом объясняет всё, что перечисляет исследователь. Кроме того, само понятие как раз никак не «показывает», не проявляет механизм динамики языка. Исследователи сетуют на то, что частое употребление понятия «языковое сознание» сделало его терминологически нестрогим, «неопределенным и весьма расплывчатым» [Баринова, Нестерова, Овчинникова 2010], однако представляется, что это понятие с самого начала введения в научный оборот было таковым. Поэтому в рамках одной статьи авторы могут утверждать, что «языковое сознание это предмет исследования, а не объект» и что «языковое сознание представляет собой такой аспект изучения языкового материала, при котором язык и речевую деятельность рассматривают в качестве отражения ментальных представлений языкового коллектива, как правило, не осознаваемых носителями языка» [там же 2010, с. 18] (курсив наш. В. П.). Следует отметить, что различные попытки оправдать необходимость введения понятия «языковое сознание» в теорию речевой деятельности требуют особого анализа.

Подчеркнем еще одно принципиальное положение, связанное с методологической категорией «образ мира» А. Н. Леонтьева. Образ мира это «отображение в психике человека предметного мира, опосредствованного предметными значениями и соответствующими когнитивными схемами и поддающегося сознательной рефлексии» [Леонтьев 1997, с. 268], т е. не конкретная «единица сознания», а интегративные способы репрезентации мира в сознании. Использовать это понятие как инструмент интерпретации речевой деятельности едва ли эффективно: в любом случае необходимо этот методологический принцип использовать для создания моделей, способных представить такие способы в виде существенных параметров научного объекта, коррелирующих с реальными свойствами феномена. Образ мира не может быть сведен к совокупности «образов сознания» это методологические абстракции разного уровня, соотносимые с разными сущностями. Почему? Модальность стимула так или иначе определяет уникальность психического процесса, но формы фиксации психических продуктов универсальны это смыслы как компоненты амодального образа мира системы универсальных психических форм представления знаний, полученных на основе любых модальностей.

Мотивационная значимость явлений как основа смыслообразования

Следовательно, с позиций психолингвистики нельзя анализировать соотношение «стимул реакция» как соотношение слова и обозначенного словом предмета или определенного комплекса знаний, соотнесенного с этим словом. Точнее, можно, но в рамках собственно лингвистической парадигмы. Психолингвист же призван разработать систему анализа смысловых структур, репрезентированных ассоциативной связью стимул реакция, установить характер действования со словом («вмешательств языка в действительность», по В. фон Гумбольдту), определить, как данное речевое действие превращает образ восприятия в амодальный смысл.

Перечисленные задачи требуют разграничения мотивов и смыслов. Так, А. Н. Леонтьев [Леонтьев 1972] называет мотивами только такие результаты и предметы деятельности, которые имеют независимое мотивационное содержание. Временное значение предмета, которое возникает в условиях конкретной деятельности в связи с достижением ее цели, называется смыслом. А поскольку любой предмет потенциально может быть включен в деятельность и стать объектом смыслообразования, А. Н. Леонтьев, по сути, говорит о всеобщей мотивационной значимости явлений. Таким образом, это еще одно методологически важное положение, в соответствии с которым присвоение ценностей обязательно обусловлено мотивацией, формируемой только в деятельности конкретного человека.

Всё сказанное выше указывает на нейропсихологическую общность всех составляющих процесса смыслообразования как «сдвига мотива на цель» (А. Н. Леонтьев), но одновременно на индивидуальность фиксации его результатов в ассоциативно-вербальной сети человека. При этом подчеркнем одну очень важную мысль, высказанную И. И. Валуйцевой и Г. Т Хухуни: ядро «языкового сознания», которое формируется, как правило, на основе частотных ассоциатов, не тождественно этническому стереотипу, хотя, добавим, такая позиция, упрощающая отношения между этими понятиями, широко распространена. Культурная общность индивидов сама по себе не является основанием для вывода о их едином этнокультурном сознании [Валуйцева, Хухуни 2012]. Вместе с тем в пределах одной этнической культуры схожие или соотносимые деятельности носителей языка приводят к появлению подобных или соотносимых личностных смыслов. Их можно установить только на основании исследования речевого действия, в котором языковой знак является для говорящего средством включения личностного смысла в речевую деятельность, а характер его включения (характер предикации) способом репрезентации личностного смысла. Для реципиента языковой знак средство обнаружения этого способа. И если мы хотим понять специфику образа мира других, необходимо выявлять не столько конкретное возможное содержание знания, стоящее, например, за ассоциатом, сколько языковой способ его репрезентации и характер психологической предикации между стимулом и реакцией: с одной стороны, «языковые знания неразрывно связаны с образом мира у пользующегося языком человека, т. е. с другими видами знаний, а с другой исследование языкового знания требует выхода за пределы лингвистики в психологию, социологию, культурологию и т. д.» [Залевская 2007, с. 4].

Состав интерпретирующих концептов

Второй шаг установление содержания научных конструктов, интерпретирующих базовую ценность как аксиологическое понятие, репрезентируемое в речевой деятельности. Таковым нам представляется, прежде всего, понятие общечеловеческой и этнокультурной (этнической) ценности, которое, употребляясь в философии, социологии и психологии, должно быть методологически обработано для толкования психолингвистического объекта речевой деятельности. Здесь, на наш взгляд, необходимо акцентировать специфику оценочного речевого действия как компонента речевой деятельности индивида. Такая специфика позволит определить особенности психолингвистического аспекта понятия «ценность» и его связь с соотносимыми терминами в других науках. Пока же при характеристике ассоциативного поля к оценочным реакциям относят все лексемы, выражающие отношение к стимулу в рамках градуальной шкалы «хорошо плохо». Чтобы верифицировать данные свободного ассоциативного эксперимента, в идеальном случае необходимо проверять лексемы, обозначающие ценности, шкалированием и ранжированием в той же группе респондентов.

Проблема определения каждой изучаемой ценности важна не только сама по себе, но и для формирования стимульного списка свободного ассоциативного эксперимента. Эта проблема усложняется при составлении двуязычных словарей ценностей, особенно если они фиксируют лексику типологически разных языков. При этом надо понимать, что сравнение дефиниций, представленных в философских, социологических, психологических, толковых и иных словарях (и часто привлекаемых энциклопедиях) требует (1) специфической модели их анализа и что (2), словарное значение может не совпадать / совпадать частично с психологически актуальным содержанием, ассоциируемым индивидами с данной лексемой. Кроме того, привлекая к работе толковые и иные словари, следует учитывать, что каждый из них отражает определенный момент в развитии языка / культуры, поэтому на предварительном этапе исследования необходимо сравнение лексикографических данных с целью установления возможного изменения значения лексем, обозначающих ценности.

Мы уже подчеркивали, что психологически актуальное содержание ценности как базового понятия этнической культуры возникает только в индивидуальной деятельности человека. При этом влияние социума на формирование этого содержания, безусловно, есть, но степень этого влияния определяется бытием каждого человека и проявляется в соотношении его внутреннего и внешнего поведения.

Актуализация содержания аксиологических понятий осуществляется в процессах индивидуальной речевой деятельности. Сопоставляя личностные смыслы, в том числе аксиологические их компоненты, соотносимые с тем или иным словом, индивид формирует представление / понятие, номинируемое этим словом. Вот почему целесообразно разводить ценности как систему неосознаваемых предпочтений в значимости тех или иных понятий и представлений о действительности, разделяемых членами этноса, и ценностные ориентиры как психологическую адаптацию базовой ценности к условиям бытия конкретного человека. По сути ценностный ориентир совпадает с понятием мотива деятельности. Любое (этическое) понятие, включенное в мыслительную деятельность, может быть для индивида ценным / неценным в зависимости от мотива деятельности. Поэтому едва ли эффективно рассматривать «политекстовую форму овнешнения содержания ОЦ (общечеловеческих ценностей. В. П.) в конкретном этносе» как их «специфическую экзистенциальную характеристику» [Тарасов 2010, с. 12] (курсив наш. В. П.).

Будучи означенным, аксиологический компонент личностного смысла так или иначе зависит от способа своей вербальной репрезентации: знаковые системы в известной степени ограничивают содержание ментальных образований. Поэтому содержание аксиологического компонента значения должно моделироваться с учетом разных методов сбора и анализа языкового материала. В частности, возможно сопоставление экспериментальных данных, полученных при звуковом и графическом предъявлении стимула. В этом случае экспериментальные методики приобретают особое значение, тем более что при установлении содержания базовых ценностей психолингвист ставит задачу выявить их личностный смысл в обыденной, наивной картине мира.

Следовательно, опять актуализируется необходимость исследования речевого действия, в котором синестетически отражаются все факторы, воздействующие на речевую деятельность, и мотивы такой деятельности. Речевое действие одновременно является и вербально-авербальным способом представления личностного смысла, и операцией со знаками.

Необходимо также акцентировать то, что аксиологическое значение слова и ценность как культурно обусловленное аксиологическое понятие не являются тождественными. Первое фиксирует в системе языка градуальное оценочное отношение к объекту номинации. Такое отношение в речевой деятельности субъекта может быть выражено словом (или другими единицами языка), не обладающим в системе языка оценочным значением. Этническая ценность, универсальная или национально специфичная, это понятие / представление, содержание которого определяется не системой языка, а культурой и выработанной в условиях ее существования иерархией значимостей того или иного морально-этического или иного понятия для индивида и этноса в целом. При этом следует учитывать, что разные периоды в развитии человечества характеризуются не только разными системами ценностей, но и неодинаковыми темпами их развития. Далеко не всем ценностным системам присуща «постепенность эволюционного развития» [Тарасов 2010, с. 9], напротив, по мнению философов и культурологов, современная ситуация характеризуется более сложными процессами, например, сильнейшим воздействием технокультуры на нейрофизиологию человека, что нарушает последовательность эволюции и приводит к революционным изменениям в социальном бытии человека и, естественно, к изменению систем ценностей. «Постепенность эволюции» противоречит утверждению о том, что в социуме одновременно существует сложная система надбиологических социальных программ развития «отмирающих (реликтовых), устойчиво воспроизводящихся и обеспечивающих сохранность общества во времени и ... проекты будущих...» [Тарасов 2010, с. 9].

Подчеркнем, что содержание любого присваиваемого содержания объекта деятельности определяется условиями существования индивида и ассоциативно-апперцепционным содержанием его сознания.

Абсолютизация социального фактора, детерминирующего присвоение «мировоззренческих универсалий», искажает реальную картину психического бытия ценностей.

Другое дело, что «культурные универсалии» так или иначе «обусловливают категориально-понятийную матрицу для постижения природы и общества» [Тарасов 2010, с. 9], однако, акцентируем внимание читателей еще раз, такая детерминация не является абсолютной.

Выводы

этнический речевой культурный аксиологический

Психолингвист, если хочет быть социально полезным при изучении проблемы базовых ценностей, должен дать обществу, прежде всего, научно аргументированную методику выявления их содержания и иерархии. Без уточнения теоретических основ, коррекции содержания базовых интерпретирующих терминов и репрезентативных экспериментальных данных это невозможно. Иерархическая модель ценностей позволит разработать адекватные состоянию социума инструменты воздействия на нее и необходимой ее коррекции, иначе интерес к проблеме ограничивается только прагматическими задачами эффективной межкультурной коммуникации. Построение такой модели невозможно без установления тенденций развития содержания ценностей (или их содержательной деградации), поэтому психолингвист должен владеть и методиками обнаружения этого развития, например, на основе анализа изменения семантических признаков лексем, обозначающих базовые ценности, и, возможно, предоставив прогноз путей развития значения слов (см., например: [Яо 2019]). Еще более серьезные результаты могут быть достигнуты при сопоставительном анализе ценностей и антиценностей в разных культурах (см., например: [Пэй 2019]). (Сейчас остро ощущается необходимость подведения промежуточных итогов в этой области исследований). Это требует анализа оценочного речевого действия, определения роли речевого действия в установлении аксиологического аспекта значения слова как компонента речевой деятельности.

Представляется также, что исследование динамики содержания ценностей не может быть ограничено исследованием только тех культур, «где произошло изменение социального строя» и «где культура меняется под влиянием глобализационных процессов», поскольку изменение базовых этических (и других) понятий осуществляется с разной скоростью во всех культурах [Поиск ... 2007].

Список литературы

1. Баринова И. А., Нестерова Н. М., Овчинникова И. Г. «Языковое сознание»: к вопросу об определении и интерпретации термина // Вестник Пермского национального исследовательского политехнического университета. Серия «Проблемы языкознания и педагогики». 2010. № 4. С. 10-21.

2. Валуйцева И. И., Хухуни Г. Т. Этноязыковое сознание: единство и противоречие // Вопросы психолингвистики. 2012. № 2(16). С. 112-120.

3. Василюк Ф. Е. Структура образа // Вопросы психологии. 1993. № 5. С. 5-19. Голикова Т. А. Русско-алтайский ассоциативный словарь (Алтай-орус ассоциативный созлик). М.: Изд-во ОЛСИБ, 2004. 380 с.

4. Гольдин В. Е., Сдобнова А. П., Мартьянов А. П. Русский ассоциативный словарь ассоциативных реакций школьников I-XI классов: в 2 т. Т. 1. От стимула к реакции. Т. 2. От реакции к стимулу. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 2011. 480 с.

5. Гуц Е. Н. Ассоциативный словарь подростка. Омск: Вариант-Сибирь, 2004. 156 с.

6. Залевская А. А. Динамика общенаучных подходов к проблеме знания и некоторые задачи психолингвистических исследований // Вопросы психолингвистики. № 5. 2007. С. 4-12.

7. Леонтьев А. А. Язык, речь, речевая деятельность. М.: Наука, 1969. 214 с.

8. Леонтьев А. А. Основы психолингвистики. М.: Смысл, 1997. 286 с.

9. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики / А. Н. Леонтьев. 4-е изд. М.: Изд-во МГУ, 1981. 584 с.

10. Леонтьев А. Н. Образ мира // Леонтьев А. Н. Избранные психологические произведения. М.: Педагогика, 1983. Т. 2. С. 251-261.

11. Лурье С. В. Историческая этнология. М.: Аспект Пресс, 1997. 445 с.

12. Пищальникова В. А. Содержание базовых терминов в современной отечественной психолингвистике // Русский язык в школе. 2011. № 7. С. 60-67.

13. Пищальникова В. А., Яо Ч. Служить бы рад прислуживаться тошно, или Динамика значения слова ®Й / услужливый в китайской лингвокультуре // Известия ЮзГУ. Серия Лингвистика и педагогика. 2019. Т. 9. № 1 (30). С. 56-65.

14. Поиск новых ценностей и стратегия развития // Россия в глобализирующемся мире: мировоззренческие и социокультурные аспекты / отв. ред. В. С. Степин. М.: Наука, 2007. 638 с.

15. Пэй Ц. Антиценность «коррупция» / «ШШ» как фрагмент языковой картины мира русских и китайцев: дис. ... канд. филол. наук. М., 2019. 236 с.

16. Русский ассоциативный словарь: в 2 т. Т. 1. От стимула к реакции / Ю. Н. Караулов, Г. А. Черкасова, Н. В. Уфимцева, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов. М.: Издательство Астрель: Издательство АСТ, 2002. 784 с. ; Т. 2. От реакции к стимулу / Ю. Н. Караулов, Г. А. Черкасова, Н. В. Уфимцева, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов. М.: Издательство Астрель: Издательство АСТ, 2002. 992 с.

17. Тарасов Е. Ф. Актуальные проблемы анализа языкового сознания // Языковое сознание и образ мира. М.: ИЯ РАН, 2000. 318 с.

18. Тарасов Е. Ф. Предисловие // Вопросы психолингвистики. № 4. 2006. С. 4

19. Яковлев А. А. Языковое сознание часть индивидуального сознания или часть теории? // Вопросы психолингвистики. № 2. 2019. С. 157-171.

20. Яо Ч. Содержательная специфика этического понятия «вежливость» / «» в русском и китайском языках: дис. ... канд. филол. наук. М., 2019. 246 с.

References

1. Barinova I. A., Nesterova N. M., Ovchinnikova I. G. «Jazykovoe soznanie»: k voprosu ob opredelenii i interpretacii termina // Vestnik Permskogo nacional'nogo issledovatel'skogo politehnicheskogo universiteta. Serija «Problemy jazykoznanija i pedagogiki». 2010. № 4. S. 10-21.

2. Valujceva 1.1., Huhuni G. T. Jetnojazykovoe soznanie: edinstvo i protivorechie // Voprosy psiholingvistiki. 2012. № 2(16). S. 112-120.

3. VasiljukF E. Struktura obraza // Voprosy psihologii. 1993. № 5. S. 5-19.

4. Golikova T A. Russko-altajskij associativnyj slovar' (Altaj-orus associativnyj sozlik). M.: Izd-vo OLSIB, 2004. 380 s.

5. Goldin VE., SdobnovaA. P., MartjanovA. P. Russkij associativnyj slovar' associativnyh reakcij shkol'nikov I-XI klassov: v 2 t. T. 1. Ot stimula k reakcii. T. 2. Ot reakcii k stimulu. Saratov: Izd-vo Saratovskogo un-ta, 2011. 480 s.

6. Guc E. N. Associativnyj slovar' podrostka. Omsk: Variant-Sibir', 2004. 156 s.

7. Zalevskaja A. A. Dinamika obshhenauchnyh podhodov k probleme znanija i nekotorye zadachi psiholingvisticheskih issledovanij // Voprosy psiholingvistiki. № 5. 2007. S. 4-12.

8. Leont'ev A. A. Jazyk, rech', rechevaja dejatel'nost'. M.: Nauka, 1969. 214 s.

9. Leont'ev A. A. Osnovy psiholingvistiki. M.: Smysl, 1997. 286 s.

10. Leont'ev A. N. Problemy razvitija psihiki / A. N. Leont'ev. 4-e izd. M.: Izd-vo MGU, 1981. 584 s.

11. Leont'ev A. N. Obraz mira // Leont'ev A. N. Izbrannye psihologicheskie proizvedenija. M.: Pedagogika, 1983. T. II. S. 251-261.

12. Lur'e S. V. Istoricheskaja jetnologija. M.: Aspekt Press, 1997. 445 s.

13. Pishhal'nikova V. A. Soderzhanie bazovyh terminov v sovremennoj otechestvennoj psiholingvistike // Russkij jazyk v shkole. 2011. № 7. S. 60-67.

14. Pishhal'nikova VA., Jao Ch. Sluzhit' by rad prisluzhivat'sja toshno, ili Dinamika znachenija slova ЖЙ / usluzhlivyj v kitajskoj lingvokul'ture // Izvestija JuzGU. Serija Lingvistika i pedagogika. 2019. T. 9. № 1(30). S. 56-65.

15. Poisk novyh cennostej i strategija razvitija // Rossija v globalizirujushhemsja mire: mirovozzrencheskie i sociokul'turnye aspekty / otv. red. V. S. Stepin. M.: Nauka, 2007. 638 s.

16. Pjej C. Anticennost' «korrupcija» / «ЖИ&» kak fragment jazykovoj kartiny mira russkih i kitajcev: dis. ... kand. filol. nauk. M., 2019. 236 s.

17. Russkij associativnyj slovar': v 2 t. T. 1. Ot stimula k reakcii / Ju. N. Karaulov, G. A. Cherkasova, N. V. Ufimceva, Ju. A. Sorokin, E. F. Tarasov. M.: Izdatel'stvo Astrel': Izdatel'stvo AST, 2002. 784 s. ; T. 2. Ot reakcii k stimulu / Ju. N. Karaulov, G. A. Cherkasova, N. V. Ufimceva, Ju. A. Sorokin, E. F. Tarasov. M.: Izdatel'stvo Astrel': Izdatel'stvo AST, 2002. 992 s.

18. Tarasov E. F. Aktual'nye problemy analiza jazykovogo soznanija // Jazykovoe soznanie i obraz mira. M.: IJa RAN, 2000. 318 s.

19. Tarasov E. F Predislovie // Voprosy psiholingvistiki. № 4. 2006. S. 4

20. Jakovlev A. A. Jazykovoe soznanie chast' individual'nogo soznanija ili chast' teorii? // Voprosy psiholingvistiki. № 2. 2019. S. 157-171.

21. Jao Ch. Soderzhatel'naja specifika jeticheskogo ponjatija «vezhlivost'» / «» v russkom i kitajskom jazykah: dis. ... kand. filol. nauk. M., 2019. 246 s.

Размещено на Allbest.ru