Русский язык как международный: к теоретическому осмыслению понятия

Размещено на http://www.allbest.ru/

Русский язык как международный: к теоретическому осмыслению понятия

О.В. Евтушенко, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры русского языка и теории словесности переводческого факультета, Московского государственного лингвистического университета

В статье системно описываются особенности русского языка в функции международного и определяются границы между понятиями «международный язык» и «государственный язык». Для решения поставленных задач был применен метод сопоставления аутентичных текстов выступлений в ООН с результатами их преобразования по принципу «оригинал - перевод - оригинал». Такой подход позволил выявить существенные различия в лексическом и грамматическом составе аутентичных и переводных текстов. Сделан вывод, что язык перевода в международных организациях является особой функциональной разновидностью государственного языка.

Ключевые слова: международный язык; государственный язык; русский язык переводных текстов; лексика; грамматика; нарушения нормы.

Russian as an international language: to theoretical implementation of the concept

O.V. Evtushenko, Doctor of Philology (Dr. habil.), Associate Professor, Professor at the Russian Language Department, Moscow State Linguistic University

The article is devoted to the systematic description of the peculiarities of the Russian language performing the function of the international language and the definition of the boundaries between the concepts international language and state language. To solve the set tasks, the method of comparing the authentic texts of speeches at the UN with the results of their transformation according to the principle “original - translation - original” was applied. This approach made it possible to reveal significant differences in the lexical and grammatical composition of authentic and translated texts. It is concluded that the language of translation in international organizations is a special functional variety of the state language.

Key words: international language; official language; Russian language of translated texts; vocabulary; grammar; violations of the norm.

Введение

Термин «международный язык», или «мировой язык», определяется по функционально-правовым критериям - это средство международной коммуникации с юридически закрепленным статусом «официального» или «рабочего» языка международных организаций или конференций [Кузнецов 2012, т. 19, с. 551-552]. Используя эту номинацию, мы представляем в качестве ее денотата некое функциональностилевое единство, полностью совпадающее с понятием «государственный язык» в соответствии со статьей 26 Закона РФ «О языках народов Российской Федерации» [Закон ... 2020].

Однако вопрос о наполнении понятия «международный русский язык» не так тривиален, как может показаться. Нельзя не учитывать, что это инструмент, используемый в двух принципиально разных режимах: для коммуникации на нем как на родном и для осуществления перевода. До сих пор не ставился вопрос, насколько различается состав языковых средств, используемых в этих режимах. Немногочисленные статьи, в которых рассматриваются тексты ООН на русском языке, посвящены главным образом принципам коммуникативного воздействия [Брайнина 2017; Максименко, Беляков 2020; Трабелси 2013]. Однако этим ожидания, предъявляемые к русистам, не ограничиваются: от ответа на вопрос, что представляет собой международный язык, зависят рекомендации переводчикам добиваться стирания различий между переводными и аутентичными текстами или, напротив, считать непреодолимой ограниченность возможностей двуязычной институциональной коммуникации и неизбежными отступления от литературной нормы.

Цель проведенного исследования - описать особенности русского языка в функции международного. В качестве частных задач были намечены оценка степени его гомогенности, выделение в случае необходимости его функциональных разновидностей, выработка рекомендаций, направленных на стирание / игнорирование различий между этими разновидностями.

В качестве метода исследования был использован сопоставительный анализ аутентичных текстов на русском языке, обеспечивающих коммуникацию в ООН, с результатом их двойного перевода сначала на один из языков ООН, а затем снова на русский язык. Такой подход позволяет оценить характер ограничений в переводящем языке и ответить на вопрос, обедняют ли они или развивают международный язык (результативность данного метода при изучении индивидуально-авторского стиля была продемонстрирована в диссертационной работе А.П. Рудометкина [Рудометкин 2011]).

Выбор метода наложил ограничения на объем материала: мы были вынуждены сосредоточиться на жанре выступлений государств - членов ООН, поскольку только относящиеся к нему тексты представлены на сайте ООН на языке оригинала и, как минимум, в переводе на английский язык (для оценки влияния переводящего языка на результаты использования выбранной методики мы применили ее также к переводу выступления В.В. Путина на 70-й сессии ГА ООН на французский язык). Таким образом, прохождение первой ступени в модели «оригинал - перевод - оригинал» было обеспечено официальными материалами ООН.

Для обезличивания результатов прохождения второй ступени мы воспользовались электронным сервисом перевода. Переведенные с его помощью на русский язык англоязычные и франкоязычные версии выступлений мы предъявили студентам-переводчикам для получения от них согласия с выбором эквивалента или возражения в пользу другого варианта перевода. Затем аутентичные русскоязычные тексты были сопоставлены с переводом на русский язык их англоязычной / франкоязычной версии. Так мы попытались ответить на вопрос, что бы потерял / приобрел текст, если бы при его порождении в распоряжении субъекта речи были только те языковые средства, которыми располагает переводчик как набором эквивалентов, а также часть средств литературного языка, обеспечивающая варьирование.

В ходе исследования были сделаны наблюдения, позволяющие охарактеризовать язык перевода в ООН как отдельную функциональную разновидность государственного языка, которая, с одной стороны, по набору средств ограничена больше, чем государственный язык в целом, а с другой - выходит за его пределы как языка кодифицированного (об отступлениях см. [Киянова, Панова 2016]), но при этом нарушения нормы сводятся главным образом к последствиям интерференции языков.

русский язык переводной грамматический

Лексический состав аутентичных и переводных текстов

Проведем сравнительный анализ лексического состава аутентичных и переводных текстов, обеспечивающих деятельность ООН. Можно заметить, что лидеры государств и их высокие представители, выступающие на русском языке, свободнее переводчиков в обращении со словами, которые отнесены международным сообществом к ложно ориентирующим или нарушающим чьи-либо права и потому признаны нежелательными для употребления. Так, слово проблема, вместо которого в ООН последовательно используется вызов, в речи В. В. Путина [Путин 2015] встретилось восемь раз, С. В. Лаврова [Лавров 2018] - пять раз, С. Жээнбекова [Жээнбеков 2018] - восемь раз (ср. в переводе на английский язык challenge [Putin 2015, с. 9], topical issues [Jeenbekov 2018, с. 2]). Слова с корнем брат или муж, изгнанные из лексикона ООН за внутреннюю форму, которая исключает те же страдания или достоинства женщин, употреблялись Президентом России как неотъемлемые единицы русского литературного языка, например мужественно [Путин 2015, с. 7]. Кстати отметим, что сквозь контроль гендерной нейтральности прошло незамеченным слово братоубийство - в переводе fratricide [Poutine 2015, с. 7; Putin 2015, с. 6].

На основании сравнения исходных текстов на русском языке с результатами их двойного перевода можно заключить, что эквиваленты, которыми пользуются переводчики, представляют собой доминанты синонимических рядов, тогда как носитель языка выбирает более выразительные или более детально характеризующие реалию синонимы: в аутентичном тексте возник - в переводе перевода появился, в исходном тексте сберечь - в тексте после перевода сохранить; далее пары составлены так: затормозить - замедлить, являть собой - являться, те или иные - некоторые, приступить - начать, нужды - потребности. В некоторых случаях в языке перевода оказывается не синонимичное слово, а лишь аналог, но тоже доминанта какого-либо ряда, например при переводе выражения страны, разгромившие нацизм [Путин 2015, с. 2] и с английского, и с французского языков переводчику понадобился бы эквивалент победившие; победить - тоже доминанта, хоть и другого синонимического ряда [Словарь синонимов ... 2003, т. 2, с. 151]. Опрос студентов показал, что на поиск маркированного синонима переводчик, особенно синхронист, не может решиться из страха нарушить требование точной передачи смысла высказывания, ведь сочетаемость каждого синонима индивидуальна и трудно предугадать, куда может завести выбор маркированного слова.

Сделанное наблюдение распространяется и на служебные слова: в аутентичных текстах используются стилистически маркированные предлоги ради (этого), вопреки (воле народов), тогда как после двойного перевода на их месте оказываются для (этого), против; то же касается и межфразовых скреп: вместо при этом обнаруживаем кроме того [Лавров 2018; Lavrov 2018]. Ограничения на использование служебных слов в части случаев объясняются большей краткостью немаркированных единиц, что важно для устного перевода.

Поскольку набор эквивалентов составлен в первую очередь из исконно русских слов, перевод зачастую оказывается свободнее от заимствований, чем государственный язык, даже несмотря на то что закон накладывает ограничения на употребление в нем иноязычной лексики при наличии русских аналогов [Федеральный закон ... 2005]. Приведем лишь некоторые примеры заимствований в аутентичных текстах, которые при двойном переводе подверглись замене на исконные: трансформация [Макей 2018] - преобразование, коллизия [Лавров 2018] - столкновение, юбилей [Путин 2015] - годовщина, (будем) объективны [там же] - честны.

Особенно это касается грецизмов и тюркизмов: при переводе с языков, в которых отразились другие исторические контакты, для соответствующих реалий как правило находят эквивалент славянского (доминантой синонимического ряда обычно является исконное слово) или латинского происхождения, например для обозначения большого размера скорее будет востребовано слово огромный, чем колоссальный [Лавров 2019].

Язык переводов беднее языка аутентичных текстов по составу стилистически окрашенной лексики и фразеологии. Невостребованными остаются значительные ресурсы высокой лексики церковнославянского и литературно-поэтического происхождения и сниженная экспрессивная лексика или профессионализмы: громогласный [Лавров 2018] - громкий, наскок (разг.) [там же] - атака. В аутентичных текстах резче выражается оценка: голословный [там же] при переводе превращается в безосновательный (baseless [Lavrov 2018, с. 2]), фальшивый предлог [Лавров 2018] - в надуманный предлог. Фразеологизмы со сниженной эмоционально-экспрессивной окраской обычно заменяются на нейтральные или менее экспрессивные, например пренебрежительно окрашенное путается под ногами [Путин 2015, с. 3] превращается в стоит на пути [Putin 2015] или вставляет палки в колеса [Poutine 2015]. Место выражений из профессионального жаргона занимают термины: взаимодействие «на земле» [Лавров 2019] - наземные операции.

Круг используемых фразеологических единиц сужается: некоторые из них заменяются свободными словосочетаниями. Так, вместо идиомы в ход идет всё [Лавров 2018] появляется перефразирующее описание державы без колебаний прибегают к любым методам [Lavrov 2018], фразеологическому сочетанию назревшая проблема [Жээнбеков 2018] переводчик предпочитает актуальный вопрос [Jeenbekov 2018].

Само собой разумеется, что индивидуально-авторские лексические и фразеологические инновации, иногда появляющиеся в аутентичных текстах, в языке перевода отсутствуют: не зафиксированное Национальным корпусом русского языка [ruscorpora.ru] сочетание расшатать авторитет [Путин 2015] при переводе заменяется узуальным подорвать авторитет [Poutine 2015; Putin 2015].

Набор грамматических средств в аутентичных и переводных текстах

Грамматические особенности русского языка как международного проявляются в более заметной склонности к аналитизму, чем у разновидности государственного языка, воплощенной в аутентичных текстах. Это, в частности, проявляется в предпочтении, отдаваемом синтаксическому способу выражения сложных смыслов (с помощью словосочетания) перед морфологическим (словообразованием): безгражданство [Лавров 2019] в переводе становится отсутствием гражданства, мироустройство [Лавров 2018; Путин 2015] - мировым порядком, была выстрадана [Путин 2015] превращается в родилась вследствие безмерных страданий [Poutine 2015], международно-правовая система [Лавров 2018] заменяется на система международного права.

Наблюдается некоторое обеднение состава грамматических форм из-за игнорирования тех из них, которые отсутствуют в других языках ООН. Так, элатив, т. е. синтетический способ выражения высокой степени признака, острейшие (вызовы) [Лавров 2019] после двойного перевода утрачивается - острые (проблемы), следствием чего становится снижение оценочности, о котором говорилось выше. Вместо синтетического способа выражения глагольного действия используется аналитический: заговорили [там же] - начали говорить. Результативность передается глаголом совершенного вида без учета существования экспериенциального значения у несовершенного вида: ключевые решения <...> о создании ООН принимались в нашей стране [Путин 2015] - были приняты (перевод [Pou- tine 2015; Putin 2015]).

Место деепричастных оборотов занимают их синтаксические синонимы - причастные обороты и придаточные предложения: Находясь в центре Европы, Беларусь входит <...> в состав Евразийского экономического союза [Макей 2018, с. 1]. - Расположенная в центре Европы, Беларусь <...> является членом Евразийского экономического союза (перевод [Makei 2018]).

Количество односоставных предложений в переводных текстах незначительно. Безличные отрицательные предложения в процессе перевода становятся двусоставными: Организации Объединенных Наций нет равных по легитимности, представительности и универсальности [Путин 2015]. - Организация Объединенных Наций уникальна по своей легитимности, представительности и универсальности [Putin 2015] или Организация Объединенных Наций не имеет себе равных, когда дело касается обеспечения легитимности, представительности и универсальности [Poutine 2015]. Не используется потенциал высказываний с обратной перспективой, т. е. двусоставные предложения с подлежащим на конце: На смену дипломатии, культуре переговоров и компромиссов приходит диктат [Лавров 2018]. В процессе перевода подлежащее всегда оказывается в начале предложения (синхронные переводчики получают на этот счет особые инструкции при обучении): Дипломатия, культура переговоров и компромиссов всё чаще заменяются диктатом (перевод [Lavrov 2018]).

Слабо используется стилистический потенциал неполных предложений, например контекстуальная неполнота, создающая эффект парцелляции (...она помогла человечеству пройти через бурные, порой драматичные события последних семи десятилетии). Уберегла мир от масштабных потрясений [Путин 2015, с. 2] при переводе утрачивает: Это спасло мир от масштабных потрясений [Putin 2015] или ...Мир оказался укрытым от основных потрясений последних семи десятилетий [Poutine 2015].

В переводных текстах редко используются экспрессивные возможности непрямого порядка слов. Без внимания остается и имитация спонтанной речи путем приближения ремы к началу высказывания (Россия на основе широкого консенсуса готова к этой работе со всеми партнерами [Путин 2015, с. 3] - в переводе с двух языков Россия готова работать вместе со всеми партнерами на основе широкого консенсуса), и нарративный стиль с препозицией ремы (Пробуксовывают коллективные механизмы реагирования на общие для всех вызовы безопасности [Лавров 2018] - Коллективные механизмы реагирования на общие вызовы безопасности застопорились [Lavrov 2018]), и возможность расстановки логических акцентов с помощью актуального членения (...Ситуация меняется быстро [Жээнбеков 2018] - ...Ситуация быстро меняется [Statement by Jeenbekov 2018]), и существование фигур речи, таких как хиазм: Не может быть индивидуального прогресса без прогресса коллективного [Макей 2018] / Индивидуальный прогресс невозможен без коллективного прогресса [Makei 2018].

Некоторые грамматические особенности проявляются в текстах переводов в заметно большей или меньшей степени, чем в аутентичных текстах. Так, после двойного перевода в текстах наблюдается большая плотность местоимений, выполняющих артиклевую функцию, чем в оригинальных выступлениях: объединили усилия [Путин 2015] (в переводах с двух языков объединили свои усилия). В переводных текстах отмечается уменьшение количества частиц: Сами же эти правила изобретаются в зависимости от политической целесообразности [Лавров 2018, с. 2] - Сами эти правила изобретаются в зависимости от политической целесообразности (These rules themselves are invented depending on political expediency [Lavrov 2018, с. 2]). В аутентичных текстах больше количество беспредложных словосочетаний. При переводе в них вставляются предлоги, что также объясняется влиянием аналитизма части мировых языков: стало глобальной задачей всей планеты [Жээнбеков 2018] - стало глобальной задачей для всей планеты; поддержку ООН [там же] - поддержку со стороны ООН. Интересно, что эта черта резче проступает при анализе выступлений лидеров стран СНГ. Это свидетельствует о разной скорости движения русского языка к аналитизму в его региональных разновидностях.

Особые виды отклонений от литературной нормы в переводных текстах

Особенностью переводных текстов является узуальное закрепление в них некоторых значимых отступлений от литературной нормы, которые впоследствии переносятся в аутентичные тексты, и это несмотря на стремление переводчиков соблюдать все правила. Самые серьезные последствия для русского языка несет нарушение его системных принципов, например заполнение лакун при создании грамматических форм. Так, часто встречающееся в текстах ООН английское preventable склонны переводить страдательным причастием настоящего времени (*предотвратимый), при этом забывают о том, что у глаголов совершенного вида, включая причастие, нет настоящего времени.

Газетный корпус НКРЯ дает три примера употребления формы предотвратимой в контексте болезни и смерти, относящиеся к периоду 2016-2019 годов, и две краткие формы предотвратим (2009 и 2017 гг.). Эти случаи можно было бы рассмотреть как новейшие проявления развития грамматической системы русского языка, но их оценка профессиональным сообществом пока негативна, что не позволяет ставить вопрос о возможности их кодификации в ближайшем будущем. Об отношении к этой новации свидетельствует непрекращающийся поиск литературных вариантов для нее со стороны переводчиков: способствовать *предотврати- мой детской смертности - способствовать профилактике / предупреждению детской смертности, рост *предотвратимой детской смертности - рост поддающейся предотвращению / предупреждению детской смертности. Кроме того, потребность в данной форме возникает в тематически ограниченном количестве случаев, ради которых кардинальное изменение системы языка выглядит неоправданным.

Менее проблематичным представляется активное семантическое калькирование, вследствие которого привычные слова погружаются в непривычный контекст, например обеспечение средств к существованию *наустойчивой основе (там же). Неудовлетворенность носителей языка этими новациями ведет к накоплению вариантов выражения того же смысла: обеспечение надежных средств существования / обеспечение средств для достойного существования / обеспечение достаточных средств к существованию (там же). За короткий срок усложнилась семантическая структура слов адекватный, доступ, ответственность, поощрять и других, ср.: нехватка *адекватного жилья - достойного / качественного жилья, право на *доступ к здоровью и благополучию - право на сохранение здоровья и на благополучие (там же). Подобные проблемы обычно со временем преодолеваются языком: либо носители привыкают к расширению сочетаемости, либо одно из узуальных клише, предлагаемых в качестве варианта, побеждает и вытесняет кальку.

В переводах встречаются и другие нехарактерные для аутентичных текстов отступления от литературной нормы, однако рамки статьи не позволяют остановиться на них подробнее.

Заключение