Нормирование языка и лингвистическая конфликтология

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный лингвистический университет

Нормирование языка и лингвистическая конфликтология

Н.Н. Германова

Аннотация

языковой конфликт этнополитический

Автор рассматривает нормирование языка как источник конфликтов на языковой почве. Это касается, прежде всего, нормирования миноритарных языков с неопределенным социолингвистическим статусом и проведения языковых реформ. Показано, что языковое строительство, например, проведение орфографической реформы, часто выступает инструментом языковой политики, что в ряде случаев затрудняет разделение конфликтов на межъязыковые и внутриязыковые. В обоих случаях конфликты могут быть осложнены этнополитическими мотивами и протекать достаточно бурно, приводя к языковой агрессии.

Ключевые слова: языковая политика, языковое строительство, нормирование языка, лингвистическая конфликтология, социолингвистический статус языка, орфографическая реформа

Abstract

Language standardization and linguistic conflictology

N.N. Guermanova

Moscow State Linguistic University

The author discusses language standardization as a cause of conflicts on linguistic grounds. It happens, primarily, when idioms with a disputable sociolinguistic status are subjected to standardization and in case of language reforms. The author shows that corpus planning, e.g. spelling reforms, is often used as an instrument of status planning, which in some cases makes it difficult to draw a line between inter-ethnic and intra-ethnic conflicts. In both cases such conflicts typically involve political and ethnic considerations and result in verbal aggression.

Key words: status planning, corpus planning, language standardization, linguistic conflictology, sociolinguistic status of an idiom, spelling reform

Введение

В последние десятилетия лингвистическая конфликтология активно развивается как междисциплинарное направление исследований на стыке социолингвистики, юрислингвистики, экологии языка, социальной психологии языка, психологии общения и других дисциплин, связанных с рассмотрением причин возникновения, развития и разрешения конфликтов в языковой и речевой сфере. Среди них можно выделить конфликты, рассматриваемые в рамках микросоциолингвистики и макросоциолингвистики.

В первом случае предметом рассмотрения являются межличностные конфликты, возникающие преимущественно в результате коммуникативной агрессии, которая может принимать различные формы (демонстративное нарушение лингвопрагматических принципов кооперации и вежливости и / или стереотипов поведения в рамках определенной социальной роли, использование обсценной лексики и т.п.).

Во втором случае речь идет о языковых конфликтах в сфере языковой политики и языкового строительства, то есть о столкновениях между языковыми сообществами, в основе которых лежат те или иные проблемы, связанные с языком.

Именно конфликты второго рода составляют предмет рассмотрения в данной статье. Целью статьи является описание основных типов конфликтов, возникающих в результате нормализаторской деятельности (о других типах межэтнических языковых конфликтов см.: Т.Б. Крючкова (1994); В.Ю. Михальченко (2014); Н.Б. Меч - ковская (2015); Н.Н. Трошина (2020)). На первый взгляд, утверждение о том, что нормирование языка может спровоцировать или углубить конфликт на языковой почве, является парадоксальным: нормирование языка изначально направлено на то, чтобы разрешить проблемы, возникающие в общественно-речевой практике. Нормализаторы языка проводят орфографические реформы, составляют словари, грамматики, орфоэпические справочники и т.п.; казалось бы, такая деятельность, направленная на укрепление языковых норм, поднимает статус языка, облегчает коммуникацию, укрепляет культуру речи и должна быть поддержана общественностью. Однако, как будет показано ниже, поскольку нормирование языка приводит к изменению дискурсивных практик и часто влечет за собой изменение языковой ситуации, оно, разрешая одну проблему, провоцирует возникновение других. Эти конфликты нередко протекают весьма бурно, вовлекая в свою сферу политиков, лингвистов и рядовых носителей языка, и порой принимают форму откровенной языковой агрессии с наклеиванием ярлыков, употреблением уничижительной лексики и т.п.

Конфликты, связанные с нормированием языка, можно подразделить на межэтнические (межъязыковые) и внутриэтнические (внутриязыковые). В первом случае предпосылкой для возникновения конфликта является укрепление позиций и повышение статуса языкового идиома за счет расширения его социальных функций в результате графизации, модернизации и функциональной диверсификации, к которым приводит кодификация языковых норм. В тех случаях, когда кодификации подвергается бывший диалект, распространенной стратегией является подчеркивание его незначительных, на первый взгляд, отличий от доминирующего языка. Изменение дискурсивных практик и укрепление позиций миноритарных языков может вызвать сопротивление носителей других языков, которые могут видеть в этом угрозу собственному языку. Такого рода конфликты имеют очевидную геополитическую подоплеку.

Внутриязыковые конфликты разворачиваются вокруг рекомендаций лингвистов, связанных с проблемами культуры речи или орфографическими реформами. На первый взгляд, они лишены политической мотивации, хотя при более пристальном рассмотрении за ними часто можно также обнаружить определенные мировоззренческие, а в некоторых случаях и политические позиции.

Нормирование языка и межэтнические конфликты

Кодификация языковых норм может приводить в одних случаях к укреплению позиций языка как самостоятельного идиома, а в других, подчеркивая его близость к нормам другого языка, низводить его до уровня диалекта. Поскольку язык активно участвует в процессах этногенеза, то укрепление его позиций препятствует растворению его носителей в другом, более многочисленном, экономически и политически более мощном этносе, что вызывает прямо противоположные реакции у заинтересованных сторон. В этих случаях межъязыковой конфликт перерастает в межэтнический, поскольку наличие самостоятельного языка способствует формированию чувства этнической идентичности у его носителей. При этом нормализаторская практика не является непосредственным источником конфликта, но высвечивает и активизирует уже существующие этнополитические противоречия.

Характерным примером межъязыкового конфликта, который напрямую связан с проблемой этнической идентичности, является борьба вокруг признания молдавского языка отдельным языком или диалектом румынского языка. В отечественной лингвистике молдавский рассматривается как самостоятельный язык, в то время как зарубежной науке он обычно трактуется как диалект румынского; в среде румынских лингвистов эта трактовка является единственной. Особую остроту этому конфликту придают политические мотивы, связанные с выбором Молдавией своего геополитического пути. В современной Молдавии ситуация остается неоднозначной даже с юридической точки зрения. По Конституции 1989 года государственным языком провозглашен молдавский (на основе латинской графики). Однако в том же году была принята Декларация о независимости Республики Молдова, в которой государственным языком назван румынский. В 2013 году Конституционный суд Республики Молдова признал приоритет Декларации о независимости Республики Молдова над Конституцией, то есть квалифицировал язык, на котором говорят жители Молдавии, как румынский. По опросам социологов, большинство жителей Молдавии, особенно в сельской местности, считают родной языком молдавским, в то время как жители Кишинева - румынским. Молдавским, а не румынским, считают родной язык и жители Приднестровья.

В этих условиях шаги по кодификации норм молдавского языка вызывают противоречивую оценку. Так, крайне негативную реакцию румынских и многих молдавских лингвистов вызвало издание в 2003 году молдавско-румынского словаря («Dictionar Moldovenesc - Romanesc») лингвиста, публициста и политика В. Стати, являющегося активным противником румынизации молдавского этноса и языка.

Словарь В. Стати, насчитывающий 19.000 словарных статей, продолжил лексикографическую традицию, начало которой уходит в советские годы, когда в 1965 году был опубликован четырехтомный орфографический словарь, а в 1977-1985 годах - двухтомный толковый словарь молдавского языка. В советские годы были также опубликованы этимологический словарь молдавского языка (1978) и молдавско-русские и русско-молдавские словари. В этих изданиях молдавский язык трактовался как самостоятельный идиом, а орфографический словарь, стоявший в начале этой лексикографической цепочки, закреплял правописание молдавских слов на кириллице.

Словарь В. Стати навлек на себя резкую критику румынских лингвистов, крайне негативной оказалась и реакция Института языкознания Молдавской академии наук, назвавшей словарь «абсурдом, служащим политическим целям». Дело дошло до демонстративного сожжения словаря на ступенях резиденции Президента Молдовы неким сторонником единого румынского языка. В. Стати, в свою очередь, называет позицию своих противников «этноязыковым гитлеризмом в румынских одеждах» и пишет о «румынском жульничестве», о «подлых атаках со стороны вездесующегося румынства» и «подлой, экспансионистской румынской политической кампании по разрушению этноисторических основ Молдавского Государства» Стати В. Дьявольская сила молдавского языка. AVA.MD. 2015, 25.08. URL: https:// ava.md/2015/08/25/d-yavol-skaya-sila-moldavskogo-yazyka/.

Еще один пример языкового конфликта, связанного с нормированием идиома с неоднозначным лингвистическим статусом, дает история кодификации валенсийского языка [Lledo 2010]. Кодификация норм валенсийского языка началась после 1977 году в связи с децентрализацией государственной политики Испании. После 1983 года, когда требование преподавать валенсийский язык в учебных заведениях было законодательно закреплено, а преподавателей обязали сдавать экзамен на знание валенсийского языка, появился целый ряд изданий, призванных кодифицировать его нормы.

Однако кодификаторы заняли противоположные позиции. В то время как Королевская академия валенсийской культуры (Real Academia de Cultura Valenciana, сокр. RACV) поддерживает самобытность валенсийского языка, Валенсийская академия языка (Academia Valenciana de la Llengua, сокр. AVL) рассматривает его как диалект каталанского языка. Такую же позицию занимают, в своем большинстве, и официальные круги Валенсии, а также Королевская академия испанского языка. В связи с обострением политической ситуации в Каталонии проблема все более приобретает политическую окраску: признание валенсийского языка диалектом каталанского фактически означает признание Валенсии частью Каталонии и усиливает позиции Каталонии в борьбе за выход из Испании.

На лингвистическом поле настоящая битва разгорелась вокруг орфографии. В 1979 году RACV разработала орфографический стандарт, известный как Les Normes del Puig, который был воспринят обществом как символ этнической идентичности. Однако с 1998 года, когда была создана AVL, Les Normes del Puig были заменены новым орфографическим стандартом, разработанным AVL, который был гораздо ближе к каталанскому. Этот стандарт существенно потеснил Les Normes del Puig в социально значимых коммуникативных сферах, однако за орфографию, разработанную RACV, продолжают бороться сторонники самостоятельного валенсийского языка.

Таким же образом различаются и прескриптивные грамматики, созданные RACV и AVL. Наиболее «секцессионистской» признана разработанная RACV «Новая грамматика валенсийского языка» («Nova gramatica de la Llengua valenciana», 2015), которая фиксирует как нормативный стандарт ряд грамматических особенностей валенсийских диалектов (в частности, в системе артикля) (сравнение различных грамматик валенсийского языка см. в: [Brumme 2020]).

О накале страстей вокруг статуса валенсийского языка свидетельствуют обращение в ЕС сторонников валенсийского как независимого языка¹ и размещенная на сайте change. org. петиция «Валенсия - это не Каталония» URL: The European Charter for Regional or Minority Languages of the Council of Europe and the Valencian language: the point of view of the discriminated Valencian speakers // Academia. 2018, 09.10. https://a.academia-assets.com/assets/academia-logo-redesign- 2015 45ae31566d1421084023fae986d81b06469982455d4be698a5226a904e7836a9.svg. URL: Valencia is not Catalonia // Change.org. 2018. 27.03. change.org/p/rescatemos-la- normativa-genuina-valenciana-desmontemos-los-paises-catalanes-evitemos-la-ruptura-de- espana/u/22558598. В обращении к ЕС стирание различий между валенсийским и каталанским языками характеризуется как социальная дискриминация носителей миноритарного языка и нарушение лингвистических прав, несовместимое с современными демократическими стандартами. Авторы пишут о пагубных последствиях политической и идеологической ангажированности AVL и призывают восстановить стандарты RACV, вернув этой организации официальные функции. Авторы еще более эмоциональной петиции «Валенсия - это не Каталония» пишут об «унижении», «краже» и «культурном геноциде» и требуют закрытия AVL, возврата к орфографическому стандарту Les Normes del Puig и создания новой «подлинной» Академии языка или, по крайней мере, передаче всех функций по нормированию языка RACV.

Примеры подобного рода показывают, что языковое строительство нередко выступает как инструмент геополитики и не может рассматриваться в отрыве от нее.

Вопросы культуры речи как источник внутриэтнических языковых конфликтов

В случае внутриязыкового конфликта на почве нормирования языка его непосредственным источником оказывается выбор опорного диалекта в ходе нормализации языка, публикация некоторого нормативного сочинения или проведение орфографической реформы, неоднозначно оцениваемых общественностью. Политические мотивы при этом отступают в тень, хотя часто также присутствуют. Хотя обычно считается, что внутриязыковые конфликты протекают в более мягкой форме, их участники нередко выходят за рамки академического стиля (особенно, если в конфликте участвуют не только лингвисты).

Вопросы культуры речи могут провоцировать конфликты, и это хорошо известно из повседневной практики. У большинства людей есть «нелюбимые» словечки или обороты, которые вызывают раздражение. Многочисленные примеры такого рода приводит М. Кронгауз [Кронга - уз 2007]. С другой стороны, раздражение могут вызвать и назойливые замечания и поправки со стороны ревнителей чистоты языка.

Однако дискуссии вокруг проблем культуры речи часто выходят за рамки межличностных конфликтов. Так, одним из источников конфликта в лингвистической среде могут стать противоположные точки зрения «дескриптивистов» и «прескриптивистов» на целесообразность и саму возможность нормирования языка. Многих современных западных лингвистов отличает негативное отношение к нормированию языка, которое рассматривается как форма легитимации социального неравенства (кодифицированные языки выступают как атрибуты власти); как результат игнорирования неизбежности языковой эволюции, то есть отражение ненаучного, «обывательского» подхода к языку; как стандартизация языка, подавляющая креативность и возможность самовыражение говорящих. Нормализаторов упрекают в обеднении языка из-за ограничения варьирования, в продвижении диалекта социальной элиты или, напротив, в создании лингва-франка - бесцветного языка-посредника, неспособного стать средством самовыражения, в формировании у носителей языка чувства неуверенности и вины за ошибки в употреблении. Сторонники строгих речевых норм, в свою очередь, обвиняют лингвистов-дескриптивистов в расшатывании языковых норм и порче языка.

В этом плане показательна дискуссия, расколовшая американское общество после публикации в 1961 году третьего издания словаря Вебстера (The Third New International Dictionary). Его особенностью был дескриптивный уклон, проявлявшийся в отказе от помет оценочнонормативного характера (например, форма ain't давалась без указания на ее субстандартное употребление) и подбор примеров не только из классической, но и современной литературы (часть которой была объявлена критиками словаря бульварной). В то время как лингвисты высоко оценили это издание, журналисты обрушились на него с резкой критикой. Пресса писала об упадке ценностей, стирании границ между добром и злом и даже о подрывной большевистской деятельности издателей словаря (словарь назвали «третьим большевистским интернационалом») [Finegan 1980]. Словарь задел чувствительные струны американского общества - в начале 60-х годов Америка еще не до конца отошла от маккартизма и поисков «подрывных элементов», а формирующаяся молодежная контркультура с ее вседозволенностью уже начала пугать консервативную часть общества.

Как было показано выше, весьма эмоционально воспринимаются обществом орфографические реформы. Они могут использоваться для укрепления этнической идентичности или, как это было в 1917-1918 годах в России, для укрепления социальной идентичности. Этнические и политические мотивы присутствовали в отказе от «наркомовки» и возвращении к «тарашкевице» в Белоруссии в 90-е годы ХХ века, в дискуссиях об орфографии языка скотс (разрыв или сохранение связей с Великобританией) и во многих других орфографических реформах [Германова 2018].

Такие случаи показывают, что граница между межъязыковыми и внутриязыковыми конфликтами в ряде случаев остается неоднозначной: даже тогда, когда речь идет о реформировании одного языка, влияние другого языка, от которого стремятся дистанцироваться или с которым хотят сблизиться реформаторы, определяет направление и успех реформы.

Но и в тех случаях, когда речь идет непосредственно об упрощении или упорядочении правописания, радикальные изменения «графического ландшафта» нередко вызывают сопротивление общественности. Это показывает, что в обществе складывается эмоциональная привязанность к старому письму; опасения вызывает перспектива потери связи с литературно-письменной традицией, расшатывание литературной нормы, а также необходимость переучиваться на новый лад.

Так, российская общественность отвергла проект орфографической реформы 1964-1965 годов прошлого века. Проект был радикальным: его авторы предлагали такие «экзотические» написания, как ноч, вещ, огурци, заглаза, деревяный, жолтый, загарелый, жури и т.п. Их целью была систематизация правописания за счет устранения разного рода исключений из правил (например, заец по модели боец, индеец). Реформу готовили лингвисты Института русского языка АН СССР (в том числе М.В. Панов и А.И. Ефимов), в комиссию по ее разработке входили известные писатели, а возглавлял ее академик В.В. Виноградов. Ряд лингвистов до сих пор утверждают, что реформа была востребованной. Хотя проект получил определенную поддержку, в том числе учителей русского языка и ряда писателей (Виктора Шкловского, Корнея Чуковского, Льва Успенского), в целом вердикт общественности оказался отрицательным. Из писателей «против» выступили Вера Инбер, Леонид Леонов, Михаил Исаковский, Борис Заходер, Илья Сельвинский, Мариэтта Шагинян. Проект высмеивали в пародиях (Вазможноли рускае фанетическае письмо? Это нисуразнейшый иссамых нисуразных вапросаф), а пресловутый «заец» стал нарицательным. В итоге президиум Академии наук принял решение об отклонении проекта. Возможно, что за провалом реформы стояли и политические мотивы: проект поддерживал Никита Хрущев, а решение об отказе от него последовало вскоре после его отставки [Карпова 2010].

Заключение

Как показано выше, практика нормирования языка может выступать катализатором языковых конфликтов, как межъязыкового, так и внутриязыкового характера. В отличие от распространенного мнения о том, что внутриязыковые конфликты протекают достаточно мирно, приведенные выше примеры показывают, что и в этом случае вовлеченные в конфликт стороны (политики, лингвисты и общественность) могут проявлять вербальную агрессию, прибегая к навешиванию ярлыков, политическим обвинениям, использованию эмоционально окрашенной оценочной лексики, созданию пародий на предложения противников и другим агрессивным речевым тактикам.

Остро протекают межъязыковые конфликты, вызванные разработкой эндонорм для языковых идиомов с неоднозначным социолингвистическим статусом (самостоятельный язык, диалект или вариант языка). Дистанцирование от норм языков, доминирующих в данном идиоме, приводит к повышению статуса миноритарных идиомов и может существенно повлиять на языковую ситуацию. Языковой вопрос часто используется в геополитической борьбе для обозначения этнополитических преференций. Это в ряде случаев стирает резкую границу между внутриязыковыми и межъязыковыми конфликтами. Так, реформы орфографии, выступающей как этнический маркер, нередко вызывают острые дискуссии с этнополитическим уклоном.

В ходе собственно внутриязыковых конфликтов общественное неприятие нередко вызывают радикальные орфографические реформы, угрожающие, как кажется их противникам, дестабилизацией литературной нормы. В ряде случаев такие конфликты усугубляются политическими мотивами, а также служат средством социально-культурной идентификации (консерватор / сторонник реформ, прескриптивист / дескриптивист, пурист / новатор и т.п.).

Список источников

языковой конфликт этнополитический

1. Lledo M.A. The independent standardization of Valencian: From official use to underground resistance // Handbook of Language and Ethnic Identity. Oxford: Oxford University Press, 2010. Vol. 2. P 336-347.

2. Brumme J. Normative grammars // Manual of Standardization in the Romance Languages. Berlin-Boston: Walter de Gruyter, 2020. Vol. 24. P 497-518.

3. КронгаузМ. Русский язык на грани нервного срыва. Москва: Знак, 2007.

4. Finegan E. Attitudes toward English Usage: the History of a War of Words. New York: Teachers College Press, 1980.

5. ГермановаН. Н. Стандартизация миноритарных языков: Проблемы графи - зации (на материале миноритарных языков Великобритании) // Человек: образ и сущность. Гуманитарные аспекты. 2018. 1-2 (32-33). С. 80-93.

6. Карпова О. История с орфографией. Неудавшиеся реформы русского правописания второй половины ХХ века // Интелрос. Неприкосновенный запас. 2010. 3 (71). б.с.

References

1. Lledo, M.A. (2010). The independent standardization of Valencian: From official use to underground resistance. Handbook of Language and Ethnic Identity, 2, 336-347.

2. Brumme, J. (2020). Normative grammars. In Manual of Standardization in the Romance Languages, 24, 497-518. Berlin-Boston: Walter de Gruyter.

3. Krongauz, M. (2007). Russkij yazyk na grani nervnogo sryva = The Russian language on the verge of nervous breakdown. Moscow: Znak. (In Russ.)].

4. Finegan, E. (1980). Attitudes toward English usage: the history of a war of words. New York: Teachers College Press.

5. Guermanova, N.N. (2018). Standardizing of minority languages: Problems of graphisation (on the example of Ulster Scotts, Scotts and Cornish). Human being: Image and essence. Humanitarian aspects, 1-2 (32-33), 80-93. (In Russ.)

6. Karpova, O. (2010). Istoriya s orfografiej. Neudavshiesya reformy russko - go pravopisaniya vtoroj poloviny HKH veka = A history with orthography. The failed reforms of Russian spelling in the second half of the 20th century. Intelros. Neprikosnovennyj zapas, 3 (71). http://www.intelros.ru/readroom/ nz/nz_71/6973-istoriya-s-orfografiej-neudavshiesya-reformy-russkogo - pravopisaniya-vtoroj-poloviny-xx-veka.html (date of access: 15.02.2021) (In Russ.)

Размещено на Allbest.ru