Русская деревенская проза как смысловое пространство существования этнических ценностей

Размещено на http://www.allbest.ru/

Русская деревенская проза как смысловое пространство существования этнических ценностей

Пищальникова В.А., доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры общего и сравнительного языкознания Московского государственного лингвистического университета

Чэнь Ваньжоу, аспирант кафедры общего и сравнительного языкознания Московского государственного лингвистического университета

Современное литературоведение уделяет много внимания изучению важнейших национально-культурных особенностей этносов. Это, с одной стороны, необходимо, чтобы понять специфику менталитета различных этнических групп и социумов и сохранить их в условиях глобализации. С другой - важно понять, какие внешние факторы разрушают системы ценностей, на которые веками опирались народы, и как возникают новые. Проблема человека, вынужденного жить в период такого слома ценностной системы, поднимается в творчестве В. Распутина.

Ключевые слова: деревенская проза; базовые ценности; вера; национальная культура; художественный образ.

RUSSIAN RUSTIC PROSE AS A SEMANTIC SPACE OF ETHNIC VALUES

V.A. Pishchalnikova, Chen Wanrou

Pishchalnikova V. A., Doctor of Philology (Dr. habil.), Professor, Professor at the Department of General and Comparative Linguistics, Moscow State Linguistic University

Chen Wanrou, PhD Student, Department of General and Comparative Linguistics, Moscow State Linguistic University

Contemporary Literary Studies pay a lot of attention to researching the most important national and cultural distinctions of ethnic groups. This kind of studies are necessary as they help to understand the mentalities of different ethnic groups and societies and preserve them in the globalized world. Besides, they serve to reveal external factors that deconstruct systems of fundamental values and lay the basis for new systems. The problem of a man faced with a period of values deconstruction is the key motive in literary works by Valentin Rasputin.

Key words: rustic prose; basic values; faith; national culture; creative image.

Введение

С начала ХХ в. в гуманитарных науках, особенно в социологии, этнографии, литературоведении, утвердилась мысль, что культура каждого народа, условия его существования в целом порождают специфические способы познания действительности, определяющие национальное своеобразие мышления этноса и формирующие культурно обусловленную иерархическую систему этнических ценностей. Ядро базовых ценностей обладает стабильностью, позволяющей членам этноса использовать их как «защитный пояс культуры» [Лурье 1994]. И если речь идет о морально-нравственных ценностях, то, будучи бытийными опорами людей, они всегда воплощаются в их поведении и реалиях обиходного мира, которые могут приобретать, помимо обыденного назначения, символическое содержание.

Интегративное содержание базовых ценностей вера, терпимость, милосердие, Родина

Одной из важнейших нравственных ценностей русского народа, по убеждению большинства исследователей, является вера, которая, с одной стороны, «определяется как система взглядов, как утверждение доброй интуиции о мире, как уверенность» [Талапова 2009, с. 3]; с другой - вера приносит радость, она способна дать силы для возрождения, потому что в критические моменты жизни объединяет чувства и разум, вера позволяет видеть красоту мира. Ю. С. Степанов писал, что вера - это уникальный русский концепт, фокусирующий внутреннее состояние человека [Степанов 1997]. Исчерпывающе описать содержание этого понятия невозможно, потому что оно связано бесчисленным количеством ассоциативных связей с другими важнейшими понятиями, детерминирующими сознание русского человека, причудливым образом сопряжено с миром обыденного бытия и миром вещей.

Согласно С. А. Кузнецову, вера - это (1) твердая убежденность, глубокая уверенность в ком-либо или в чем-либо; (2) религиозное учение, вероисповедание; религия; (3) доверие [Кузнецов 1998]. В семантической структуре лексемы вера можно выделить ядерные семы: понятийную - `убежденность' и коннотативную - `интенсивность признака', поскольку уже по определению аксиологические понятия включают в ядро значения оценочное, экспрессивное, эмоциональное содержание. Показательно, что в структуре значения лексемы вера С. А. Кузнецов не выделяет признак `не требующий верификации', который выделяется в словах уверенность, уверенный как `свободный от сомнения'. Сравнив дефиниции лексемы вера в других словарях констатируем, что вера как понятие возникает в результате ассоциативного объединения (1) убежденности как уверенности в порядочности и доброжелательности другого человека; (2) готовности беспрекословно придерживаться эмоционально предпочтительных представлений, даже если они и противоречат обстоятельствам; (3) верности, в том числе религиозной [Ожегов 1975; Ефремова 2000]. Таким образом, вера - это сложнейшее синкретичное понятие, которое осложнено большим количеством положительных коннотаций и которое является смыслообразующим фактором бытия индивида, групп этноса, этноса в целом.

Как бы ни рассматривалась вера - в религиозном или ином аспектах, она всегда носит смыслообразующий характер в жизни индивида: вера «представляет собой непосредственную функцию самого живого организма, заключается в ориентации поведения индивида и его поступков» [Ортега-и-Гассет 1997, с. 438]. Основное содержание веры - провозглашение чего-то истинным без предварительной верификации мнения. Исследователи считают, что в содержании ценности вера как интегративного показателя направленности духовных потребностей человека и этноса, можно выделить три компонента: смысловой, представляющий ценностное отношение индивида к бытию; эмоциональный, отражающий характер переживания человеком своего отношения к ценностям; поведенческий, реализующий содержание ценности в разных типах поведения: активном целенаправленном и операциональном неосознаваемом.

Актуальные смыслы базовых ценностей в русской деревенской прозе

Особое место занимает репрезентация ценности вера в русской деревенской прозе. Так, В. Распутин мастерски показывает, что вера пронизывает всю жизнь деревенского человека, который может даже и не осознавать этого и жить по законам веры интуитивно, бессознательно. Вера - корень жизни русского человека. В своем творчестве В. Распутин акцентирует самый глубинный вопрос, касающийся жизни деревенских людей, - сохранение традиций крестьянского уклада как сохранение их естества. Глубочайшая, пусть и не рефлексируемая связь с родной землей, неотрывная от обычаев и традиций, приобретает у В. Распутина художественно-философское звучание. Так, в рассказе «Изба» В. Распутин поднимает проблему исчезновения этнических корней, забвения обычаев, сотнями лет объединявших и формировавших единство деревенских людей, их культурную целостность.

Сюжет рассказа «Изба» прост: в нем описывается один из многих десятков случаев затопления маленьких деревень в связи со строительством плотин на сибирских реках. Но для В. Распутина важно показать, что происходит с людьми, вынужденными покидать родные места, которые они воспринимают как единственное место своего бытия. Поэтому в родной деревне всё красиво, ладно и дорого сердцу: и то, что деревенька небольшая, но стоит «на правом берегу по песочку чисто и аккуратно», и что стремится к реке «веселым сбегом», а главное, что род героини здесь «обосновался ... и прожил два с половиной столетия, пустив корень на полдеревни» [Распутин 1984]. Писатель изображает близость земли и проживающего на ней народа людей, используя различные выразительные средства, среди которых метафора нагретый людьми ангарский берег является одной из ключевых, поскольку реализует мысль о неразрывности народа и земли, на которой он проживает, и о том, что человек естественный одухотворяет природу. Писатель подчеркивает неестественность процесса отрыва народа от родной земли даже и с благой целью: желая объединить разные деревни, их сгрузили, словно неодушевленную массу чего-то (это слово - сгрузили - В. Распутин повторяет дважды), на елань - возвышенную голую равнину, которая не облагорожена пребыванием на ней людей. И при всей внешней организации разных деревень в один леспромхоз («сваливали в общую кучу») единого селенья никак не получается: люди стремятся и внутри леспромхоза селиться своими старыми деревеньками, улицами и испытывают настоящее чувство потери, если по каким-то причинам соседствовать «со своими» не удается. Такое описание местности не дает наглядного, зримого, представления о ней, зато обнажает чувство, с которым жители относились к своей деревеньке и характеризует их самих как людей, по крайней мере, открытых и добрых. И как бы ни была трудна деревенская жизнь, она была естественной, необходимой и не осознавалась как не приносящая радости. В старой деревне «каждую выбоинку, каждый бугорок ... Агафья знала лучше, чем родинки и вмятинки на своем теле, - вручную пахала, вручную жала рожь и ячмень и крючила горох, вручную, обдирая и обжигая руки, тянула осот. Нет, родное скудным не бывает» [Распутин 1984] (курсив авт. - В. П.,

Ч. В). А если кто-то отрывался от родных корней, желая, как, например, дочь Агафьи Вологжаниной, найти свою долю в городе, среди чужих людей, то это счастья не приносило. Пятнадцатилетняя дочь Агафьи уехала в город, прошла обычный для многих деревенских девочек путь от няньки до работницы фабрики, но не смогла привыкнуть к другим правилам и требованиям жизни и постепенно спилась, растеряв красоту и «затаенность»: «.у одного стебля корни дважды не отрастают» [Распутин 1984]. Писатель видит причины несложив- шейся судьбы в отрыве от родных корней, в измене обычаям и традициям, в которых человек был воспитан.

В. Распутин подчеркивает, что после войны люди медленно, но настойчиво восстанавливали привычную деревенскую жизнь, много трудились, и силы для этого давала земля, на которой они чувствовали себя спокойно, безопасно. Едва успели крестьяне «выправиться с одежонкой и обужонкой, досыта принялись стряпать хлебы» [Распутин 1984], когда пришло решение о затоплении маленьких деревень. В. Распутин показывает, что его героям не нужно многого в быту - всего-то нужно было людям мирно и справно жить, - однако отрыв от нравственных истоков, которые формировались в месте рождения и естественно и неразрывно связываются с ним, для жителя деревни гибельны. Свалив деревеньки в кучу, людей лишили той связи с родной землей, которая дает ощущение прочности, стабильности бытия. И даже улицу, на которой теперь предстояло жить Агафье, жители стали называть Сбродной, поскольку заселена людьми из разных деревень, случайно собравшимися и беспорядочно поселившимися вместе, не связанными исконными общественными узами, а значит, и отношение к ним жалостливо-пренебрежительное, как к людям без корней. Куча, сгрузили, Сбродная, а потом и Канава - это симптомы разрушения привычного и ладного мира, показатель того, что люди лишились необходимой нравственной опоры и не могут сродниться с новым местом.

Не по своей вине Агафья попала на Сбродную улицу: болезнь, надсада - чрезмерное напряжение сил - настигла ее, и всё лето она вынуждена была пролежать в больнице и не успела перевезти свою избу, чтобы встать в один ряд с односельчанами, и это для нее еще одно испытание. В. Распутин показывает, что изба для Агафьи - это не просто жилище, это ее опора и вера в жизнь, реальная связь с привычными устоями и корнями, только она и придает ей силы. Почти рефлекторно Агафья понимает, что нарушен вековой порядок: сместились не только избы, но и веками складывавшаяся общность бытия. И это она ощущает очень остро. Изба сама по себе особой ценности не представляла - старая, с растрескавшимися бревнами, даже покосившаяся, но для Агафьи она - неотрывная часть ее самой, место, где героиня не только родилась, но и сформировалась как человек, как носитель определенных культурных принципов и ценностей. И потому «оставалось что-то в ее поставе и стати такое, что не позволяло ее назвать избенкой» [Распутин 1984]. Одним лишь словом - стать - актуализируется метафорический комплекс изба - женщина, в котором подчеркнуты не только стать, но и достоинство, сила, решимость, целеустремленность женщины как составляющие веры, помогающей выжить Агафье и устоять избе: изба «постарела и осиротела», как и героиня рассказа, но «из последних сил держала достоинство, стояла высоконько и подобранно» [Распутин 1984]. Русский крестьянский дом - центр бытия человека от рождения до ухода, его малая родина. С ним связывается представление о пуповине рода человеческого, о единстве поколений, о правилах нравственной жизни. И всё это объединяется верой как раз и навсегда сформировавшимся отношением человека к собственной жизни, позволяющем ему проявлять свои силы, стремления, воплощать надежды рядом с другими людьми, вполне разделяющими с ним исторически сложившиеся и одобренные поколениями основы бытия. Вера придает психологическому состоянию человека стабильность, корректируя его путь в достижении существенно значимого жизненного смысла и поведение на этом пути.

В. Распутин подчеркивает: пока жива связь вещей, олицетворявших веру, с человеком, жив и сам человек, потому что устойчив его привычный ценностный мир, в котором остаются неизменными вера, достоинство, трудолюбие. Все в мире взаимосвязано. И если теряют веру и силы люди, разрушается и окружающий их мир, одухотворенный когда-то людской любовью и работой. Поэтому постепенно «стала ... ужиматься в поселке жизнь» [Распутин 1984]: и тайга уже кормила не так сытно, и рыбы в реке становилось меньше, а потому и не строили люди дома в этих местах, по деревенскому обычаю, уже мало пригодных для жизни. Писатель видит причину разрушения жизни в отступлении от формирующихся веками морально-нравственных принципов: взятая ненадежно жизнь - жизнь, не соответствующая традициям и обычаям, «вековечному порядку», разрушает человека и общность людей. русская деревенская проза этнический

Поэтому Агафья никак не может понять, почему молодежь не жалеет о покинутой родной деревне, без сожаления бросает могилы и старину, почитание которых тоже является частью нравственности. И снова писатель демонстрирует тот же прием выявления нравственной позиции народа через его отношение к обиходным вещам и обыденному поведению, подчеркивая тем самым естественность, укорененность в быту этих позиций и морально-этических принципов. Вера - это естественное состояние человека, который не осознает - принимает безусловное существование истинности того жизненного уклада, в котором несколько столетий формировались его корни. Агафья, которая «от боли и работы ... рано потускнела и состарилась» [Распутин 1984], тем не менее, демонстрирует духовную силу, терпимость и милосердие. И только одно не дает ей спокойно жить: из-за болезни она не может работать и чувствует себя ненужной, бесполезной, не выполняющей свое предназначение и даже униженной. Агафья держится за свою избу как источник связи «с корнями» до конца. В символическом сне героини «избу на тросах устанавливают в яму . и тогда выясняется, что земли выбрано мало, что крыша от конька до половины ската будет торчать. Мужики в голос принимаются уверять, что это и хорошо, что будет торчать, что это выйдет памятником её жизни...» [Распутин 1984]. Изба как памятник вере, жизненному стержню, обусловившему существование человека.

Заключение

Если сравнить состав содержательных компонентов веры по лексикографическим источникам и повести В. Распутина, обнаруживается их специфическая иерархия. Словари фиксируют религиозность, убежденность, уверенность, доверие, истинность, верность веры как составляющие мировоззренческой позиции человека. Для В. Распутина вера прежде всего дает надежду на сохранение традиционных устоев жизни, одобренных многовековым опытом совместного существования людей. В вере реализуется душа народа, незримо связанного с малой родиной. Вера - неосознаваемый принцип бытия, без которого жизнь разрушается. Это духовные константы крестьянского мира, смыслообразующие факторы жизни, которые, констатирует писатель, не остаются неизменными, разрушаются под воздействием внешних факторов, уничтожающих морально-нравственную специфику народа. Показательно, что, по мнению западных критиков [Катлин 2004], образы стариков и старух в деревенской прозе свидетельствуют о ностальгии писателей-деревенщиков по уходящему прошлому, о желании «поймать» уходящий в вечность вековой уклад жизни крестьян и почтить людей, живших по законам добродетельных традиций.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Ефремова Т.А. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный : в 2 т. М. : Русский язык, 2000. URL : libed.ru/knigi-nauka/24932- 1-efremova-tatyana-fedorovna-noviy-slovar-russkogo-yazika-tolkovo- slovoobrazovatelniy-tomah-annotaciya-slovar.php / (дата обращения: 20.10.2019).

Кузнецов С. А. Большой толковый словарь русского языка: А-Я / РАН. Ин-т лингв. исс. ; сост. и гл. ред. С. А. Кузнецов. СПб. : Норинт, 1998. 1534 с. URL : gufo.me/dict/kuznetsov/ (дата обращения: 20.10.2019).

Катлин П. Русская деревенская проза: светлое прошлое. Томск : Томск. гос. ун-т, 2004. 203 с.

Лурье С. В. Историческая этнология : учебное пособие для вузов. М. : Академический Проект : Гаудеамус, 2004. 624 с.

Ожегов С. И. Словарь русского языка. М. : Русский язык, 1975. 11-е изд. 846 с. Ортега-и-Гассет Х. История как система. М. : Весь Мир, 1997. С. 437-479. Распутин В. Г. Повести и рассказы. М. : Современник, 1984. 736 с. URL :

www.litmir.me/br/?b=576666&p=1 (дата обращения: 20.10.2019).

Степанов Ю. С. Константы: словарь русской культуры. М. : Школа «Языки русской культуры», 1997. 824 с.

Талапова Т. А. Концепт «вера / неверие» в русской языковой картине мира : автореф. ... дис. канд. филол. наук. Абакан, 2009. 22 с.

REFERENCES

Efremova T. A. Novyj slovar' russkogo jazyka. Tolkovo-slovoobrazovatel'nyj : v 2 t. M. : Russkij jazyk, 2000. URL : libed.ru/knigi-nauka/24932-1-efremo- va-tatyana-fedorovna-noviy-slovar-russkogo-yazika-tolkovo-slovoobrazo- vatelniy-tomah-annotaciya-slovar.php / (data obrashhenija: 20.10.2019).

Kuznecov S. A. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo jazyka: A-Ja / RAN. In-t lingv. iss. ; sost. i gl. red. S. A. Kuznecov. SPb. : Norint, 1998. 1534 s. URL : gufo. me/dict/kuznetsov/ (data obrashhenija: 20.10.2019).

Katlin P. Russkaja derevenskaja proza: svetloe proshloe. Tomsk : Tomsk. gos. un-t, 2004. 203 s.

Lur'e S. V Istoricheskaja jetnologija : uchebnoe posobie dlja vuzov. M. : Akade- micheskij Proekt : Gaudeamus, 2004. 624 s.

Ozhegov S. I. Slovar' russkogo jazyka. M. : Russkij jazyk, 1975. 11-e izd. 846 s.

Ortega-i-Gasset H. Istorija kak sistema. M. : Ves' Mir, 1997. S. 437-479.

Rasputin V G. Povesti i rasskazy. M. : Sovremennik, 1984. 736 s. URL : www. litmir.me/br/?b=576666&p=1 / (data obrashhenija: 20.10.2019).

Stepanov Ju. S. Konstanty: slovar' russkoj kul'tury. M. : Shkola «Jazyki russkoj kul'tury», 1997. 824 s.

Talapova T. A. Koncept «vera / neverie» v russkoj jazykovoj kartine mira : avtoref. ... dis. kand. filol. nauk. Abakan, 2009. 22 s.

Размещено на Allbest.ru