Лабиринт как символ: векторы интерпретации

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Государственного института русского языка имени А.С. Пушкина

Цель данной работы - лингвокультурная характеристика лабиринта как символа. Проанализированы сюжеты мифов и художественных текстов о лабиринте, этимология его обозначений, ассоциативный потенциал этого концепта, его осмысление в языковом сознании информантов. Предложена модель изучения символа, сочетающая в себе денотативный, аксиологический и персонологический подходы к исследованию лингвокультурных феноменов.

Векторы интерпретации лабиринта как символа

Интерпретация текста основана на предположении, что текст принципиально допускает понимание, т.е. его содержание может сочетаться с системой знаний получателя информации, с одной стороны, и это содержание включает некоторые скрытые смыслы, которые можно установить и объяснить, с другой стороны. В этом плане толкование символов представляет собой процедуру извлечения неявно и опосредованно выраженной информации, поскольку принципиальной характеристикой символа является бесконечное множество вариантов его осмысления [Аверинцев 1983; Кармадонов 2004; Лосев 1995; Лотман 1997; Пророков 1987; Шейкин 2007; Шелестюк 1998]. Такое качество символа отличает его от эмблемы, которую узнают моментально, если она знакома адресату, и от аллегории, которая имеет либо предполагает единственное толкование. Подчеркну, что тип интерпретации - эмблематической, аллегорической либо символической - зависит от интерпретатора, коммуникативной ситуации и от объекта восприятия. К числу таких культурно значимых объектов относится лабиринт - система запутанных ходов с тупиковыми ответвлениями, метафорически обозначающая блуждания и поиск выхода. Толкование символа можно схематически представить в виде треугольника, углы которого соответствуют важнейшим векторам интерпретации, направленной на понимание сути объекта (денотативный вектор), на характеристику субъекта (персональный вектор), на подтверждение системы ценностей (культурный вектор). Эта схема соотносится с известной моделью Г. Фреге (предмет - знак - понятие) [Фреге 1977] и моделью понимания, по Г.И. Богину (семантическое, когнитивное и распредмечивающее понимание) [Богин 1986], но не сводится к этим моделям.

Денотативный вектор интерпретации лабиринта - это перцептивный образ сакрального строения с множеством запутанных ходов, ловушками, опасностями и неожиданно открывающимся выходом. Широко известен сюжет из древнегреческой мифологии о лабиринте на острове Крит: там обитало чудовище Минотавр, которому афиняне отправляли в жертву по семь юношей и девушек. Этот Минотавр был убит героем Тезеем, получившим от полюбившей его Ариадны чудесную нить, которая позволила ему найти выход из лабиринта. Из этого сюжета вытекают идеи:

1) жертвоприношения как способа умилостивить непредсказуемую судьбу;

2) возможности выхода из запутанной ситуации при условии правильно найденного решения;

3) желательности помощника или гида в блужданиях.

Эти идеи в целом определяют культурный вектор интерпретации лабиринта, символизируя неравенство человека и судьбы и подчеркивая необходимость усилий для того, чтобы одержать победу в безвыходной ситуации. Такие усилия развиваются в двух направлениях - терпеливом распутывании клубка вариантов, перехода от квеста к новому квесту либо в энергичном противостоянии судьбе по примеру Цезаря, разрубившего гордиев узел (вспомним фразу Роберта Фроста: The best way out is always through / Лучший выход - всегда насквозь).

Огромный Фаюмский лабиринт, описанный Геродотом, представлял собой модель загробного мира, в определенных местах которого находились усыпальницы фараонов. Интересное культурологическое объяснение сути лабиринта мы находим в китайской цивилизации: жители Поднебесной верили, что демоны могут летать только по прямым линиям, и поэтому входы в человеческие дома содержали множество изгибов. В наши дни подобные извилистые маршруты стали повседневной нормой при регистрации в аэропортах: лабиринт упорядочивает хаотическое движение толпы.

Персональный вектор лабиринта характеризует тип личности, оказавшейся в ловушке. Одни смиряются с неизбежным поражением, теряя себя в вечном блуждании по замкнутому кругу, другие выбирают активное противостояние и пытаются пробить стены лабиринта, третьи вырабатывают рациональный способ преодоления трудностей.

Денотативная интерпретация лабиринта

Расширительное толкование лабиринта в денотативном плане акцентирует идею блужданий. Этимология слова XaPupivOog лабиринт в греческом сводится к основе со значением «двойной топорик» [Klein 1967; Kluge 2011]. Изображение этого строительного инструмента (либо боевого оружия) стало эмблемой царя Миноса, по приказу которого архитектор и скульптор Дедал построил на Крите в городе Кносс легендарный лабиринт. Обратившись к объяснению номинации концепта «блуждание», мы видим, что в разных языках это действие объясняется как движение наугад, в темноте, отсюда и слепота (германский корень blind-) [Klein 1967, с. 856; Kluge 2011, с. 553-554], и эвфемистическое обозначение осуждаемого отклонения от правильного пути в русской лингвокультуре [Фасмер 1986, с. 443], аналогичный смысловой перенос прослеживается и в тюркских языках, в романских языках идея блуждания выражается словами, обозначающими потерю пути. Эта же идея прослеживается в китайской иероглифике и семитских языках.

Образ блуждания предполагает чужое, неизвестное место, отсюда противопоставление обжитого и необжитого пространства (город и лес). Не случайно лирический герой «Божественной комедии» Данте определяет исходную ситуацию следующим образом:

Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу,

Утратив правый путь во тьме долины.

(Перевод М. Лозинского)

Блуждания ассоциативно связаны с сумраком и тьмой. Лабиринт характеризуется отсутствием окон. Непременным участником сценарного движения по лабиринту оказывается ловушка в виде западни или одушевленного существа. Строители пирамид, как известно, оставили много таких ловушек для потенциальных грабителей (например, переворачивающиеся плиты). Заблудившиеся обычно становятся добычей хищников. Если речь идет о лесе, это крупный хищник, в русском фольклоре это обычно волк. Ловушке симметрично противопоставляется волшебное средство выхода из лабиринта либо помощник, ведущий героя. Важной денотативной характеристикой лабиринта является выход из него. Войти в лабиринт можно по собственной воле либо по принуждению. Выход из круглого лабиринта обычно находится в его центре, при этом противопоставляются верный и ложный выходы. Ложный выход становится ловушкой. Лабиринт обычно символизирует жизненный путь, который завершается в центральной точке; достигнув ее, путник поднимается на новую ступень бытия. Изображения круговых лабиринтов имеют тысячелетнюю историю, представлены в разных культурах и похожи на картину извилин мозга.

Наиболее типичным образом заблудившегося человека, по данным пилотажного опроса информантов, является ребенок, оказавшийся в лесу, обычно девочка. Вероятно, такое осмысление обусловлено сказками, назидательная цель которых состоит в том, чтобы внушить детям мысль об опасностях, подстерегающих непослушных мальчиков и девочек.

Денотативный вектор осмысления лабиринта приобретает символическую всеобщность в понимании Хорхе Луиса Борхеса: лабиринт как принцип устройства мира, названный «Садом расходящихся тропок». Наше отношение к реальности распадается на два типа, обозначенные как антитеза фактичности и контрфактичности в обиходном миропонимании и фактичности и поссибилизма в философском и художественном постижении бытия. В первом случае мы четко противопоставляем данное и возможное положения дел: здесь справедливы тезисы «История не знает сослагательного наклонения» и «Критерием истины для нас является практика». Во втором случае все варианты бытия равновероятны, возможное и кажущееся обладают такой же степенью реальностью, как и наличествующее. Альтернативные миры сосуществуют и порой сливаются. Именно такой момент слияния различных сюжетов бытия описан великим аргентинским писателем в его энигматических рассказах «Вавилонская библиотека» и «Сад расходящихся тропок». Лабиринт превращается в символ не только пространства, но и времени. В одном из сюжетов герой повествования может быть другом того или иного персонажа, в другом нарративе - его врагом. Лабиринт становится знаком растворения объективного мира в придуманных сюжетах и сновидениях. Интересно отметить, что стремительная экспансия виртуального мира в нашу повседневную реальность привела к размыванию границы между фактом и фейком.

Аксиологическая интерпретация лабиринта

Культурный вектор осмысления лабиринта характеризует ценности и нормы целенаправленного движения к некой цели.

В пословицах акцентируется утилитарно-практическая значимость успешного выхода из лабиринта в широком смысле слова - успешного преодоления сложных и запутанных препятствий. Такие советы сводятся к учету опыта предшественников и современников (Иди широкой тропой народа - не заблудишься), целесообразности возвращения к исходной позиции в случае ошибки (Тот не заблудился, кто возвратился. Чем заблудиться, лучше назад воротиться), сохранения оптимизма (Заблудишься - вперед смотри. Если заблудившийся найдет вновь дорогу, не беда), осуждения упрямства (Упрямого трудно вывести из заблуждения).

Афоризмы о лабиринтах Примеры приводятся из книги: Афоризмы: [Афоризмы 2006]. распадаются на два типа по их назидательному смыслу. Первый тип представляет собой набор советов о том, как нужно себя вести, попав в лабиринт (сложную и запутанную ситуацию): нужно сохранять оптимизм: Нет лабиринтов, из которых невозможно выбраться (Х. Оку); следует быть предусмотрительным: Самое трудное, когда имеешь дело с лабиринтом, состоит не в том, как пройти по его виткам или найти из него выход, а в том, как суметь не попасть в него, по крайней мере, по второму разу (В. Назарян). Второй тип сводится к констатации того, что, по большому счету, выйти из лабиринта невозможно, и, значит, нужно принять его неизбежность и жить в данных обстоятельствах: Жизнь - это лабиринт, в котором мы делаем неверный поворот, еще не научившись ходить (С. Конноли). Кто выведет тебя из лесу, если лес - это ты сам? (Р. Андерссон). Не существует выхода из лабиринта, он движется, когда вы идете по нему, потому что он живой (Ф. Дик). Нет смысла строить лабиринт, когда им является вся Вселенная (Х.Л. Борхес).

Юмористы демонстрируют критическое отношение к неизбежности тупиков: Лабиринт - тот же тупик, просто там не так скучно (К. Мелихан). Плакат у входа в лабиринт: «Дорогу молодым!» (О. Сеин). Выход из одного лабиринта порой является входом в другой (В. Брудзиньский). Если из лабиринта много выходов - это ловушка (А. Рубаха).

Показательна притча о победе над лабиринтом

Даосский Мастер привел ученика в парк, расположенный у горы. В парке был лабиринт без крыши с гладкими и высокими стенами. Мастер поручил ученику войти в лабиринт и найти выход. Тот плутал день и ночь, но непременно заходил в тупик. Отчаявшись, ученик лег на землю и уснул. Мастер разбудил ученика, и они вместе поднялись на гору, с высоты которой лабиринт просматривался как на ладони. Внимательно всмотревшись, ученик запомнил, где находится выход и без труда справился с задачей, ни разу не сбившись с пути. «Урок, который ты сегодня получил, относится к одному из самых важных секретов Искусства Жизни, - встретив у выхода ученика, сказал Мастер. - Чем дальше ты будешь отстраняться от ситуации, чем выше ты будешь над ней, чем дальше ты сможешь видеть, тем легче отыскать правильное решение» (pritchi.ru).

Отметим, что способы успешного преодоления сложных перипетий на жизненном пути составляют ключевое содержание практической психологии, поэтому часто обсуждаются специалистами и широким кругом заинтересованных людей. Именно эта сторона сюжета о лабиринте осмысливается как символ и, следовательно, находит множественное выражение в художественной литературе, живописи и кинематографии.

Персонологическая интерпретация лабиринта

Для выявления персонального вектора осмысления лабиринта были взяты реакции информантов на стимул «лабиринт» в «Русском ассоциативном словаре» (РАС). Они таковы: запутанный 10; путаница 6; выход, трудный 4; игра, Минотавр, правосудия, сложный 3; без выхода, большой, дорога, запутанность, катакомбы, ходы 2; Ариадны, аттракцион, безвыходность, безнадежность, бродить, в компьютере, головоломка, городской, Греция, длинный, заблудиться, заблуждения, загадка, замкнутый, запутанное помещение, золотое руно, игра (компьютер), интересно, кентавр, комнат, конек, коридоры, критский, кроссворд, кубик Рубика, лжи, любви, мыслей, не выйти, неизвестность, непроходимый, нить, планета, подвал, подземный, проблем, пройти, путаться, путь, решать, сложность, смерти, смерть, соловецкий, стена, страх, страшный, судьбы, тайн, текст на восприятие, тупик, умирать, уходит вверх, ушной, ходов, царя Миноса 1 [Русский ассоциативный словарь 1994, с. 286].

Анализ этих реакций дает возможность выделить следующие два типа отношения к лабиринту:

1) сложная и запутанная проблема;

2) игровое приключение.

Первый тип реакций абсолютно преобладает. Такая реакция характерна для взрослых людей, стремящихся объективно оценить ситуацию и найти успешный способ решения проблемы. Можно выделить две разновидности такой реакции - определение целесообразности либо нецелесообразности решения проблемы и нахождение оптимального способа ее решения. Иное отношение к проблеме характерно для подростков и людей с романтическим отношением к жизни. Игровое отношение к лабиринту обусловлено тем, что существует определенный тип компьютерных игр - квест, состоящий в последовательном решении проблем (поиск спрятанных предметов, сражение с монстрами, выход на более высокий уровень). Компьютерная виртуальная реальность меняет отношение к жизни у игроков, которые в определенной мере переносят характеристики игры на жизнь, например, полагая, что в случае фатальной ошибки всегда можно вернуться к прежнему положению дел. Отметим, что этот тип отношений, как правило, обладает и гендерной маркированностью и может рассматриваться как новая маскулинность.

Таким образом, можно выделить три типа личностей по их отношению к лабиринту как символу запутанной проблемы:

1) созерцатели, стремящиеся остаться в стороне от рискованной ситуации;

2) деятели, трезво рассчитывающие рациональные ходы для успешного прохождения испытания;

3) игроки, получающие удовольствие от решения проблемы.

Заключение

лабиринт художественный языковой

Можно выделить три вектора осмысления лабиринта как символа: денотативный, культурный и персональный. Суть первого вектора состоит в образе сложной запутанной проблемы, имеющей решение, включающей испытания и ловушки, с одной стороны, и возможную помощь, с другой стороны. Второй вектор сводится к нормам поведения в ситуации, предполагающей столкновение с неожиданными трудностями, такие нормы характеризуют поиск оптимальных способов решения проблемы либо настраивают человека на принятие ситуации как данной. Третий вектор позволяет выделить три типа личностей, сталкивающихся с трудностями - созерцателей, деятелей и игроков.

Список литературы / References

1. Аверинцев С.С. Символ // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 607-608. [Averincev, S.S. (1983). Sim - vol (Symbol). In Filosofskij enciklopedicheskij slovar'. Moscow: Sovetskaya enciklopediya (pp.607-608). (In Russ.)].

2. Афоризмы: Золотой фонд мудрости / сост. О. Т Еремишин. М.: Просвещение, 2006. CD-ROM. [Eremishin, O.T. (2006). Aforizmy. (Aphorisms): Zolo - toj fond mudrosti. Moscow: Prosveshchenie. CD-ROM. (In Russ.)].

3. Богин Г.И. Типология понимания текста: учеб. пособие. Калинин: Изд-во Калинин. ун-та, 1986. [Bogin, G.I. (1986). Tipologiya ponimaniya teksta. (Typology of Text Understanding). Textbook. Kalinin: Izd-vo Kalinin. un-ta. (In Russ.)].

4. Кармадонов О.А. Социология символа. М.: Academia, 2004. [Karmadonov, O.A. (2004). Sociologiya simvola. (Sociology of symbol). Moscow: Academia. (In Russ.)].

5. Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М.: Искусство, 1995. [Losev, A.F. (1995). Problema simvola i realisticheskoe iskusstvo. (Problem of symbol and realistic art). Moscow: Iskusstvo. (In Russ.)].

6. Лотман Ю.М. Между эмблемой и символом // Лотмановский сборник. Сост. Е.В. Пермяков. М.: Изд-во РГГУ, 1997. Т 2. С. 416-423. [Lotman, Yu. M. (1997). Mezhdu emblemoj i simvolom. (Between emblem and symbol). In Permyakov, E.V. Lotmanovskij sbornik (pp. 416-423). Vol. 2. Moscow: Izd - vo RGGU. (In Russ.)].

7. Русский ассоциативный словарь. Часть 1. Книга 1. Прямой словарь - от стимула - к реакции / Караулов Ю.Н., Сорокин Ю.А., Тарасов Е.Ф., Уфимцева Н.В., Тарасова Г.А.М.: Помовский и партнеры, 1994. [Karaulov, Yu.

8. N., Sorokin, Yu.A., Tarasov, E.F., Ufimceva, N. V, Tarasova, G.A. (1994). Russian assoiciative dictionary. Part 1. Book 1. Pryamoj slovar' - ot stimula - k reakcii. Moscow: Pomovskij i partnery. (In Russ.)].

9. Пророков М.В. Категория художественного образа и проблема символа // Вестник МГУ Сер. 9: Филология. 1987. №4. С. 39-47. [Prorokov, M.V. (1987). Kategoriya hudozhestvennogo obraza i problema simvola (The category of artistic image and the problem of symbol). Bulletin of Moscow University. Ser 9. Filologiya, 4, 39-47. (In Russ.)].

10. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т. Изд. 2-е, стереотип. М.: Прогресс, 1986. Т 1. [Vasmer, M. (1986). Etimologicheskij slovar' russkogo yazyka. (Etymological dictionary of the Russian language): in 4 vols. 2nd ed. Vol. 1. Moscow: Progress. (In Russ.)].

11. Фреге Г. Смысл и денотат // Семиотика и информатика. М.: ВИНИТИ, 1977. Вып. 8. С. 181-210. [Frege, G. (1977). Smysl i denotat (Meaning and denotation). Semiotika i informatika, 8, 181-210. Moscow: VINITI. (In Russ.)].

12. Шейкин А.Г. Символ // Культурология. Энциклопедия: в 2 т. М.: РОССПЭН, 2007. Т 2. С. 457-458. [Shejkin, A.G. (2007). Simvol (Symbol). In Kul'turologiya. Enciklopediya (vol. 2, pp. 457-458): in 2 vols. Moscow: ROSSPEN. (In Russ.)].

13. Шелестюк Е.В. Семантика художественного образа и символа (на материале англоязычной поэзии ХХ века): автореф. дис…. канд. филол. наук. М., 1998. 24 с. [Shelestyuk, E.V. (1998). Semantika hudozhestvennogo obraza i simvola (na materiale angloyazychnoj poezii ХХ veka). (Semantics of artistic image and symbol (on the material of English poetry of the 20th century): abstract of PhD in Philology. Moscow. (In Russ.)].

14. Klein E.A. Comprehensive Etymological Dictionary of the English Language: in 2 vols. Vol. 2. Amsterdam, London, New York: Elsevier, 1966-1967.

15. Kluge F Etymologisches Worterbuch der deutschen Sprache. 25 Auflage. Berlin: De Gruyter, 2011.

Размещено на Allbest.ru