Сенситивность, политическая корректность и новые коммуникативные практики

За более чем сто лет своего существования понятию «политическая корректность» (далее ПК) довелось пережить немало взлетов и падений. Оно использовалось для обозначения верности политическому курсу партии, необходимости уважительного отношения к людям по разным параметрам идентичности; становилось объектом насмешек и сарказма из-за многочисленных перегибов, яблоком раздора между политиками, например между Трампом и Хилари Клинтон во время избирательной кампании 2016 г. И вот в 2020 г. оно снова полыхнуло пожарами и многотысячными демонстрациями в США и Западной Европе, с невиданной прежде силой обнаружив высокую степень сенситивности в социуме, особенно относительно расы и гендера. Движение BLM, отрезанная голова учителя во Франции и новое явление cancel culture - «практика бойкота, вычеркивания, игнорирования, остракизм, травля» [Леонтович 2021, с. 194] - всё это имеет отношение к понятию политической корректности и оказывает влияние не только на отдельные государства, но и на глобальную коммуникацию.

Значимость исследования проблем ПК определяется многими причинами: 1) необходимостью выработки норм цивилизованного межкультурного общения; 2) важностью выстраивания российского публичного дискурса, который, с одной стороны, учитывал бы культурные особенности разных стран, этнических и социальных групп, а с другой - гарантировал бы сохранение российских ценностей и коммуникативных норм; 3) потребностью в определении критериев и этических границ толерантности и свободы слова; 4) целесообразностью изучения вербальных и невербальных проявлений ПК, свободных от перегибов и учитывающих как зарубежную, так и российскую коммуникативную специфику.

В настоящей статье рассматриваются аргументы сторонников и противников ПК, проводится анализ ее словарных определений и обсуждаются проблемы, связанные с политической корректностью в межкультурном контексте. Материалом исследования являются словарные дефиниции ПК из ведущих англоязычных словарей и коммуникативные ситуации, содержащие примеры политически (не)корректного общения. В качестве ключевых исследовательских методов выступают дефиниционный анализ, опрос и дискурс-анализ, а также прием количественных подсчетов.

Роль политической корректности в формировании социального дискурса

Современный социально-политический дискурс непосредственно связан с такими явлениями, как раса, этнос, гендер, сексуальная ориентация, инвалидность, психические расстройства, ксенофобия, СПИД, охрана окружающей среды, защита животных, национальная безопасность, терроризм, преступность, иммиграция и т. д. Во время опроса, проведенного в 2016 г., 59 % американцев продемонстрировали повышенную сенситивность к языковым единицам, используемым при обсуждении социальных проблем [Longley 2019]. К. Фокс обнаружила схожие тенденции в Великобритании [Fox 2017].

Дж. Хьюз справедливо полагает, что ПК стала не только частью современного лексикона, но и образом мыслей [Hughes 2009, с. 3]. Согласно его точке зрения, уникальность ПК как социолингвистического явления определяется тремя факторами:

1) Она не навязывается сверху какими-либо органами власти, а представляет собой форму семантического конструирования и цензуры со стороны различных общественных движений;

2) является продуктом воинственного меньшинства, выступающего против определенных видов неравенства и предрассудков, за которым не стоит какая-либо определенная идеология;

3) жертвы дискриминации не выражают собственных идей - за них выступают другие политические силы [Hughes 2009, с. 7].

Размышляя о достоинствах и недостатках ПК, исследователи указывают, что, с одной стороны, она является мощным орудием против шовинизма и расизма, прогрессивной силой, которая противостоит доминантным властным отношениям и социальным нормам, исключающим из общества маргинализованные группы. С другой - она ассоциируется с наступлением на основы общественных приличий и гражданского дискурса, противодействием свободе слова и честному обмену мнениями и идеями [Alibhai-Brown, 2018; Esposito, Finley, 2019; Fry et al. 2018; Stourton 2008; Tsakalakis 2021]. политическая корректность межкультурный англоязычный

Анализ словарных определений ПК позволяет лучше уяснить суть этого явления (ниже выделено авт. - О. Л.):

the act of avoiding language and actions that could be offensive to others, especially those relating to sex and race [Cambridge Dictionary]; the avoidance of forms of expression or action that are perceived to exclude, marginalize, or insult groups of people who are socially disadvantaged or discriminated against [Oxford Reference];

the principle of avoiding language and behaviour that may offend particular groups of people [Oxford Advanced Learner's Dictionary];

conforming to a belief that language and practices which could offend political sensibilities (as in matters of sex or race) should be eliminated [Merriam-Webster].

Как видно, во всех дефинициях фигурируют глаголы to avoid (избегать), to eliminate (устранять), существительное avoidance (избегание), по отношению к языковым единицам, то есть так или иначе речь идет о цензуре.

Понятие ПК динамично, оно постоянно эволюционирует, приобретая новые свойства в результате социальных, религиозных и политических изменений. Дж. Хьюз пишет о том, что язык ни в коей мере не нейтрален - он отражает доминантные идеологии, предрассудки, стереотипы и ограниченные представления о нормальности [Hughes 2009, с. 16]. Семантическое проектирование приводит к переосмыслению индивидуальных и социальных отношений и ценностей [Hughes 2009, с. 29].

ПК сопряжена с такими понятиями, как сексизм, расизм, исламофобия, антисемитизм, гомофобия, трансфобия, а также явлениями, которые еще не получили в русском языке устоявшихся названий: handiphobia - «страх перед инвалидностью», fatphobia - «страх перед ожирением», glottophobia - «страх перед перееданием» и т д. Формирование политически корректных значений направлено на устранение из языка всего того, что связано с вышеобозначенными «фобиями» и сопровождается взрывным ростом терминов для обозначения разных аспектов идентичности, а также возникновением новых коммуникативных практик.

Политическая корректность в контексте межкультурной коммуникации

Сегодня эти нормы диктуются исключительно англоязычными странами. С одной стороны, в этом есть логика, так как английский язык выступает как lingua franca. С другой - должны ли эти нормы автоматически переноситься на другие языки и культуры? Как, например, быть, если международные мероприятия проводятся на территории неанглоязычной страны? Вопрос непростой: лингвистические системы асимметричны, динамика развития языков и выражаемых ими концептов неодинакова, для них не всегда приемлемо европоцентричное и американоцентричное картирование мира. Например, в межкультурном пространстве регулярно возникают проблемы, связанные с выбором адекватного термина для обозначения негроидной расы. Как известно, слово Negro стало политически некорректным в западном мире, даже в Испании, где оно обозначает то же, что и политически корректное Black в английском. В русских словарях слово «негр» до сих пор фигурирует как нейтральное по целому ряду причин. В России никогда не было рабства, точнее, во времена крепостного права рабами были не чернокожие, а белые. То, что сегодня многие американцы воспринимают как проявление расизма по отношению к чернокожим (например, желание школьников сфотографироваться с ними) - это, скорее, удивление экзотикой, так же, как китайцев удивляют и восхищают голубоглазые блондинки. Однако англоговорящие воспринимают слово «негр» как политически некорректное. При этом в русском языке трудно найти для него адекватную замену: слово «черный» имеет неприятные коннотации, усугубляемые тем, что оно нередко применяется как неуважительное обозначение кавказцев; «африканец» используется по отношению к выходцам из Африки; «афроамериканец» применимо лишь к тем, кто проживает на территории США; «темнокожий» по семантике шире, чем «негр» [Леонтович 2021].

Нами был проведен опрос, посвященный этим терминам, в онлайн- группе русскоязычных переводчиков. В обсуждении приняли участие 370 человек, написавших интересные с профессиональной точки зрения комментарии. 98,5 % опрошенных заявили, что не употребят слово Negro в английском языке. В то же время подавляющее большинство респондентов считают слово «негр» нейтральным. Лишь несколько человек - преимущественно экспатов, проживающих в англоязычных странах, возражают против его использования. На вопрос, какой термин предпочтителен в русском языке, переводчики высказались следующим образом:

Тем не менее, вопрос о том, как поступать с неанглийскими терминами в условиях межкультурного общения, остается открытым. В качестве примеров можно привести два скандала, связанных с футболом, произошедших в последние месяцы. Первый скандал: футболист Кавани, уругваец по происхождению из команды «Манчестер Юнайтед» в соцсетях написал своему фанату: «Gracias negrito». Он писал по-испански, в Уругвае слово negrito/a вполне допустимо; например, латиноамериканские родители называют так своих детей. Однако ему было предъявлено обвинение в неэтичном поведении.

Второй пример: румынский судья, указывая во время матча коллеге на игрока, нарушившего правила, употребил слово negru, которое в румынском языке, как пишут специалисты, никакой дискриминационной нагрузки не несет. В результате он был временно отстранен от выполнения своих профессиональных обязанностей. Означает ли это, что в настоящее время все языки должны принять нормы английского? А если бы судья сказал «that Black person», наказали бы его? Судья по сути именно это произнес по-румынски. Следовало ли судье вообще избежать апелляции к расе? Здесь возникает еще одна проблема: существует мнение, согласно которому неупоминание расы (color-blindness') - это игнорирование системного расизма, то есть тоже расизм. А это значит, пишут переводчики, «отсидеться» не получится - надо выбирать адекватное слово.

В США упоминание желтой кожи китайцев считается в высшей степени некорректным, как и жест - растягивание глаза к виску; в частности, этот жест был заменен на другой в американском жестовом языке глухих. Однако проведенные нами исследования доказывают, что эти черты азиатской внешности не кажутся обидными носителям соответствующих культур. Во время опроса 30 китайских студентов (подчеркнем, в Китае, где они не испытывают инокультурного давления) указали следующие черты китайской внешности (в скобках указано количество упоминаний):

желтая кожа (18), черные / темно-карие глаза (15), черные волосы (13), средний /невысокий рост (10), плоское лицо (8), изящная фигура (5), азиатская / восточная внешность (5), раскосые /небольшие глаза (5), невысокая переносица (3), приплюснутый /маленький нос / нос средней ширины (4), небольшой рот (2), пропорциональное телосложение (1), умеренное количество волос на теле (1), выступающие скулы (1).

И действительно, почему китайцы должны стесняться своей внешности?

Еще одна проблема возникает из-за различий в концептуализации и категоризации действительности. Например, эволюция понятий sex и gender связана со звучащими в западном мире призывами отказаться от бинарного подхода, противопоставляющего мужчин и женщин. Английский язык, где у существительных отсутствует грамматическая категория рода, лучше приспособлен к такому изменению. Сложнее обстоит дело с языками, где эта категория присутствует и где существительные должны согласовываться с глаголами, прилагательными и другими частями речи. Например, на III Международном научно-образовательном форуме «Языковая политика и лингвистическая безопасность» (Н. Новгород, 3-4 октября 2019 г.) директор Центра франко-российских исследований в Москве Венсан Бенет привел следующий пример, касающийся инклюзивного письма:

Cher.e.s collegues, nous sommes tres heureu.x.ses d'inviter tou.s.tes les etudiante.s, lecteur.rice.s, professeur.e.s, maitre.esse.s de conferences, determine.es a ecrire differemment a discuter avec des auteur.e.s, ecrivaun.e.s, editeur.rice.s franais.e.s. -

В. Бенет приходит к выводу, что такой текст становится практически нечитаемым.

Носители языков, где есть грамматический род, не всегда понимают описанные выше дебаты вокруг этой проблемы: с их точки зрения, род изначально «назначен» существительному, в том числе и неодушевленному, и согласующимся с ним частям речи, в то время как для носителей английского языка это может быть сознательным выбором.

Кроме того, наблюдения показывают, что подавляющее большинство носителей русского языка по-прежнему придерживаются бинарного восприятия гендера. В переводческих сообществах периодически обсуждается вопрос, какое слово правильно употребить на сайтах или в документах - sex или gender. Но интереснее всего то, что при этом дается два варианта выбора: man и woman, то есть не предусмотрен даже вариант other. Оказывается, дело здесь не столько в языке, сколько в различии картирования мира. Если перевод дается в расчете на иностранных пользователей, то должны учитываться категории их мышления.

Возникает и ряд других проблем, например: как в устном, так и письменном переводе поступать с иностранными фамилиями? Известно, что в русском языке некоторые мужские имена и фамилии склоняются, а женские нет. Как, например, перевести фразу: Let me introduce Robin Brown, если неизвестно, как Робин Браун себя идентифицирует: «Позвольте вам представить Робин Браун» или «Робина Брауна»? Можно, конечно, изменить синтаксическую конструкцию, но это не всегда получается, особенно когда надо быстро сориентироваться в ситуации устного перевода. А что делать, если человек с такой фамилией не идентифицирует себя ни как мужчина, ни как женщина?

Еще одна потенциальная сложность связана с ложными межъязыковыми семантическими связями (межъязыковой паронимией). В 2020 г. американский преподаватель был отстранен от занятий за то, что на лекции употребил китайскую фразу «Nege, nege» («Так, так»), звучание которой не понравилось чернокожим студентам. Однако вероятность таких созвучий весьма велика. Например, фамилии некоторых китайских студентов или испанские словосочетания нередко звучат для русского уха не очень прилично. Думается, однако, что это не должно становиться помехой в межкультурном общении.

И, наконец, дискурсивные проявления идеи национальной безопасности, «завязанные» на политическую корректность. Например, во время подсчета голосов, отданных на выборах в США за Трампа и Байдена, ведущая передачи «60 минут», обсуждая результаты президентских выборов в США, задает участникам программы вопрос: «Если сейчас президент США будет объявлять войну России, то кто это будет - Трамп иди Байден?». Имеют ли ведущие программы на Первом канале право на такого рода безответственные заявления? Где та грань, на которой надо остановиться? Эта проблема могла бы стать отдельной темой исследования.

Кроме того, сложность понимания и употребления эвфемистических конструкций со стороны коммуникантов, принадлежащих к различным лингвокультурам, обусловлена тем, что не все языки в одинаковой степени обременены нормами политической корректности. Причиной такого положения дел может быть отсутствие соответствующих законов и инструкций, равно как и несформированность данного понятия в сознании большинства носителей многих языков, в частности русского.

Заключение

Проведенное исследование позволяет утверждать, что проблемы политически корректной межкультурной коммуникации осложнены: 1) отсутствием единых международных подходов и норм к ПК; 2) различиями в грамматическом строе языков; 3) расхождениями в концептуализации и категоризации действительности в разных лингвокультурах; 4) разной степенью сформированности понятия ПК в сознании их носителей. Таким образом, существует острая необходимость в дальнейшей научной разработке данных проблем с позиций социолингвистики и теории межкультурной коммуникации.