Геопоэтика как способ прочтения литературных пространств: лингвистические аспекты (на материале немецкого языка)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Московский государственный лингвистический университет

Геопоэтика как способ прочтения литературных пространств: лингвистические аспекты (на материале немецкого языка)

Е. И. Карпенко

Н. В. Любимова

Аннотация

Пространственный поворот в литературоведении позволил изучать типы, функции и символические образы литературного пространства. С геопоэтических позиций, внимание уделяют пространственной составляющей литературного текста в соотношении с реальным пространством, как и способности включенного в широкий культурный контекст пространства влиять на смыслы произведения. Предметом рассмотрения являются языковые средства, позволяющие прийти к топологическому рисунку текста.

Ключевые слова: геопоэтика, поэтизация пространства, топографическое оформление, топологическая интерпретация, хронотопический ориентир, немецкий язык

GEOPOETICS AS A MEANS OF LITERARY SPACES INTERPRETATION: LINGUISTIC ASPECTS (оп the German language)

E. I. Karpenko, N. V. Lyubimova

Moscow State Linguistic University

Abstract

Spatial turn in literary studies allows investigating the types, functions and symbolic images of a literary space. According to the geopoetic positions special attention is paid to the spatial component of a literary text with regard to the real

space as well as the capacity of the space included into the broad cultural context to influence the meanings of the literary work. The subject of the research is the language means used to reveal the topological pattern of the text.

Key words: geopoetics, space poetization, topographic pattern, topology interpretation, chronotopic reference point, the German language

Der Raum des Empfindens verhalt sich zum Raum der Wahrnehmung wie die Landschaft zur Geographie. Der Wahrnehmungsraum ist ein geographischer Raum.

Erwin Straus (1935)

Введение

В последние годы на стыке литературоведения, лингвистики и культурологии интенсивно развивается геопоэтический подход - один из возможных способов прочтения художественной литературыТермин «lesart», «leseart», f - способ прочтения отрывка текста какого-л. автора, известен с XVII в., в первой половине XVIII в. он уже общеупотре-бителен. См.: «leseart»: Deutsches Worterbuch von Jacob Grimm und Wilhelm Grimm. URL: https://www.dwds.de/wb/dwb/leseart 216, используя который читатель особое внимание направляет на реализацию категории текстового пространства. Исходной точкой анализа становятся реальные географические данности, образ которых использован автором для построения литературного пространства художественного произведения. Так происходит переосмысление географической информации для символического моделирования литературного пространства, которое соотносится с другими пространствами, отграничиваясь от них или интергируясь в последние [Frank, 2014].

Поэтизация реального пространства в тексте художественной литературы осуществляется с целью его литературно-идейной обработки и за счет включения в широкий культурно значимый контекст. Для этого может быть выбран любой регион, ландшафт, обладающий, с авторской точки зрения, высоким геопоэтическим потенциалом. Он вдохновляет автора и побуждает его к конструированию одного из возможных литературных миров, образ которого будет перекликаться с реальным миром. Читая такие тексты, мы не можем не принимать в расчет имплицитное присутствие автора, в результате чего становятся очевидными параллели «между творческими силами художника и географическим местом» [Зассе, Маршалек, 2013, с. 7].

Многие известные писатели экзистенциально связаны с конкретным пространством, которое впоследствии становится ключевым для их творчества [Ritzer, 2015, с. 5]: Берлин в прозе Теодора Фонтане (Theodor Fontane: «Effi Briest», «Irrungen, Wirrungen», «Frau Jenny Treibel» и др.); Франца Хесселя (Franz Hessel: «Heimliches Berlin», «Spazieren in Berlin») и Альфреда Дёблина («Berlin, Alexanderplatz»); Любек в творчестве Томаса Манна (Thomas Mann: «Buddenbrooks», «Lubeck als geistige Lebensform»); пространство «деревенского поэтического реализма» в цикле новелл «Сельдвила и ее обитатели» («Die Leute von Seldwyla»); классика швейцарской литературы Готфрида Келлера (Gottfried Keller) - всё это примеры взаимодействия и взаимовлияния реальных пространств и выстроенных по их образу и подобию литературных пространственных конструкций.

Принятие во внимание географических, культурных, исторических факторов, а также взаимопроникновения литературных традиций приводит к тому, что текстовое пространство воспринимается как социокультурный феномен нового уровня и позволяет задуматься о символическом или метафизическом потенциале географических пространств.

Литературное пространство: от топографического оформления к топологическому рисунку

«Уже на уровне сверхтекстового, чисто идеологического моделирования язык пространственных отношений оказывается одним из основных средств осмысления действительности» [Лотман, 1998, с. 211]. Лингвокреативный характер конструирования геопоэтически нагруженных пространств в художественных текстах требует, с лингвистической точки зрения, подробного описания репертуара геопоэ- тических средств современной художественной литературы. Реальное пространство заполнено элементами ландшафта, запахами и звуками природы, физическими объектами и рукотворными артефактами, флорой и фауной. Подражая реальному, литературное пространство требует топографического оформления [Nitsch, 2015]. Чем более необычна форма ландшафта в реальности, тем ярче будут его поэтические признаки и, соответственно, тем выразительнее будет отражение такого ландшафта в литературном тексте.

Уникальный образ геопоэтического пространства складывается, например, за счет имплементации в текст различных единиц топо- номастического кода. Это объясняется тем, что топографическая наполненность литературного пространства открывает возможности для его ассоциативно и коннотативно значимого метафорического, а порой и символического, переосмысления. «Поэтика “строительства” каждого возможного мира с именем, омонимичным языковому топониму, предполагает гиперинтенсификацию одних (реальных или легендарных, но непременно наиболее ценных для творца-мечтателя) черт исходного географического объекта при полном “забывании” всех остальных» [Бабенко, 2006, с. 59-60]. Топологическая же интерпретация пространства как внешнего или внутреннего, своего или чужого, центрального или периферического возможна в том числе благодаря его топографическому наполнению: «Понятия “высокий - низкий”, “правый - левый”, “близкий - далекий”, “открытый - закрытый”, “отграниченный - неотграниченный”, “дискретный - непрерывный” оказываются материалом для построения культурных моделей с совсем непространственным содержанием и получают значение: “ценный - неценный”, “хороший - плохой”, “свой - чужой”, “доступный - недоступный”, “смертный - бессмертный” и т. п.» [Лотман, 1998, с. 211].

Лингвистический уровень геопоэтического анализа требует систематизации инструментов геопоэтического конструирования, с одной стороны, и восприятия структуры текстового пространства, - с другой. Это путь к пониманию того, как автор осуществляет нарративное конструирование пространства, и как его модель потенциально может быть воспринята читателем, от которого ожидается, что он обладает достаточным уровнем развития компетенций, позволяющих ему произвести необходимые ментальные действия по идентификации пространства, адекватно воспринять культурный код пространства, в том числе с опорой на способность к инференции - получению выводного знания из деталей описания, из характеристик героев и их 218 деятельности. Для этого идеальный читатель должен обладать арсеналом сведений, реферирующих к пространству вообще, к конкретному реальному пространству в частности, и уметь сопоставить это конкретное пространство с тем, что конструируется в тексте. Перечислим некоторые маркеры, на которые в процессе чтения следует обращать особое внимание (примеры приводим из немецкого языка, однако перечисленные категории маркеров вполне экстраполируются на любой язык):

названия горных пород (Gneis, Glimmerschiefer, Kalk, Sandstein), обозначения состава почв (Salzboden, vulkanischer Boden, Auen- und Kustenboden usw.), и прочих характерных субстанций (Sand, Lehm, Kohle, Kies), используемые при описании геологических особенностей ландшафта;

названия элементов и форм горных массивов, ледников, водных пространств (например, der Serac: серак - вертикальное ледниковое образование на передней кромке ледника); обозначения форм рельефа местности, включая региональные наименования (например, das Tobel швейц. нем. - труднодоступный глубокий овраг с ручьем, как правило, в лесу);

единицы топономастического кода (антропонимы, топонимы, гидронимы, оронимы, дренонимы, хрематонимы и проч., включая так называемые топонимические ансамбли);

наименования растительности как элемента структуры ландшафта, а именно: ботаническая (фитонимы, дендронимы, флорони- мы) и геоботаническая терминология (например, der / das Biotop, die Sukkulente, Endemiten pl.);

названия представителей населяющей ландшафт фауны (зоонимы);

названия погодных феноменов (дождь, ветер, снег, роса, туман). В любом случае, знаковым для логики геопоэтического анализа может стать описание конкретных признаков различных осадков, особенно, если обращать внимание на региональные и даже на диалектные характеристики и обозначения. Каждому лингвисту известен пример о значительном количестве лексем, обозначающих снег в эскимосских языках, приводимый в связи с гипотезой лингвистической относительности. Но тексты альпийского региона, как и словари алеманнских диалектов и региолектов показывают, что лексем, необходимых для категоризации качества снега, здесь не меньше, чем у эскимосов. Например, в алеманнском регионе Альп зарегистрированы следующие характеристики:

ballig - Schnee, der sich leicht ballen lasst (влажный снег, из которого легко лепить снежки);

grullig - korniger, mehliger, lockerer, sproder Schnee (зернистый, мучнистый, рыхлый, рассыпчатый снег);

loftig - lockerer, leichter Schnee (легкий, рассыпчатый снег);

mollig - locker, von Schnee, der sich nicht leicht ballt oder der nicht festgetreten ist (снег, который не слежался, рыхлый снег, из которого не слепить снежок);

(p)flutterig - breiartig, dickflussig, wie aufgetauter oder mit Regen getrankter Schnee (кашистый, густой, будто подтаявший или напитанный дождем снег);

g'raftet - vom Schnee, mit einer (dunnen) Eiskruste uberzogen, uberfroren, gefroren, hart (снег, покрытый тонкой ледяной коркой, смерзшийся, твердый);

g'sessen - durch Lagerung fest gewordener Schnee (слежавшийся в процессе хранения снег);

getrieben - durch Sturm fester gewordener Schnee (снег, затвердевший под воздействием ветра);

feiss(t) - vom Schnee, wenn er in grossen Flocken fallt, feucht schwer, weich, saftig, leicht zu ballen (снег, падающий в виде крупных снежинок, тяжелый, влажный, мягкий, сочный, легко поддающийся лепке);

glimpfig - weicher, zarter Schnee, der sich leicht ziehen lasst, anpassungsfahig (мягкий, нежный снег, которому легко придать форму, податливый);

der Pflutsch - flussiger Schnee (мокрый снег)Все лексемы со значением качества снега кодифицированы в словаре Schweizerisches Idiotikon. URL: www.idiotikon.ch и многие другие;

определенные тематические поля и семьи слов, как и прочие семантически или тематически объединенные группы лексем (например, обозначения орудий и продуктов аграрного сектора или охотничьего промысла и т. п.);

лексемы с абсолютным и относительным пространственным значением (oben, unten, weit, flach, steil, hoch, tief, bergauf, hinauf);

лексемы с семантикой передачи звуковых, цветовых и ольфакторных ощущений и восприятий: «Sie fotografiert das Hotel, und diese wunderbare Luft hier oben, sagt sie, und all die Vogel, die rundherum in den Baumen singen» (A. Camenisch. Die Kur);

фразеологизмы и паремии, особенно изречения, поговорки, пословицы, зарифмованные (погодные) приметы, заключающие в себе горький или полезный опыт местного населения, например:

Feldspat, Gneis und Glimmer, die drei vergess ' ich nimmer (Полевой шпат, гнейс и слюда, этих троих я не забуду никогда)1;

Im Jenner viel Regen ohne Schnee tut Baum, Bergen und Talen wehe (Январский дождь без снегопада, долины, деревья и горы не рады);

Regenbogen uber den Rhein, / Dafi morn gut Wetter giebt; / Regenbogen ubers Land, / Regnet morn in alle Land (Над Рейном радуга, / Погода радует; / Радуга над землей, / Везде будет дождь проливной);

Wenn Pilatus hat ein[en] Hut, / So ist das Wetter gut; / Wenn Pilatus hat ein[en] Degen, / So giebt es sicher Regen (Пилат в шляпе, / Быть хорошей погоде, / Пилат со шпагой, / Быть дождю). Под шляпой и шпагой понимаются метафорические обозначения характерных форм облаков и указание на их положение относительно альпийской горной вершины Pilatus в центральной Швейцарии. Ороним Pilatus является варьируемым конституентом, так как примета «работает» и в других регионахЗд. и далее пер. наш. - Н. Л., Е. К. Все приведенные изречения из собрания М. Кирххофера: Kirchhofer, M. Wahrheit und Dichtung. Sammlung Schweizerischer Spruchworter. Ein Buch fur die Weisen und das Volk. Zurich: Orell, Fussli und Compagnie, 1824..

Представляется, что значимыми маркерами для геопоэтического прочтения пространства также можно считать признаки интертекстуальности. Работая с этой категорий маркеров, следует обращать внимание на ссылки на литературные претексты, на использование информации биографического, культурно-специфического или исторического характера, на интертекстуальные игры с онимами, например: «...kannst denken, was du willst, der Schlaf ist nicht dein Bruder» (A. Camenisch. Die Kur). Приведенный контекст отсылает к роману «Schlafes Bruder» (1992) австрийского писателя Роберта Шнайдера. В заголовке этого романа, в свою очередь, содержится аллюзия на древнегреческую мифологию: бог смерти Танат является братом бога сна Гипноса. Интенсивность интертекстуальных переплетений говорит о степени внедренности пространства в широкий культурный контекст.

Для понимания топологии пространства важным становится его восприятие через внутренний мир литературного героя. В литературном тексте пространственное перемещение героя, преодоление им природных препятствий, пересечение внутренних и внешних границ становятся метафорой жизненного пути. По этой причине репертуар геопоэтических средств в отдельном литературном тексте нередко включает в себя лингвистические средства экспрессии, отражающие особенности преломления характеристик пространства в эмоциях и чувствах героев.

геопоэтика литературное пространство

Логика геопоэтического анализа конкретного произведения

Композиционно выделенные позиции текста, как правило, топографически наиболее детализированы. Географический нарратив в зачине литературного текста призван не только точно локализовать место и определить время действия (в этом состоит функция хроното- пического ориентира), но и дать прочувствовать атмосферу, исторический, социокультурный (этнический, экономический, политический) колорит описываемого пространства. Локализация места действия в зачине осуществляется как топонимическими средствами описания, так и благодаря лингвистической спецификации ландшафтных, геологических, погодно-климатических особенностей местности.

Детективный роман Фридриха Дюрренматта «Обещание» (1958) открывается описанием поездки рассказчиков на автомобиле из города Кур, столицы кантона Граубюнден, в Цюрих. Наряду с топонимами (Chur, Graubunden), достоверно локализующими место действия в горной части восточной Швейцарии, описываемое пространство детализируется при помощи перифразы-реалии (alter Bischofssitz - старинная епископская резиденция), за счет упоминания типичных для данной местности агрокультурных занятий населения (dass hier Wein wuchs - здесь рос виноград), и наименования типичной геологической субстанции - в данном случае обломков природных камней горных пород в виде гальки: «...dazu das unangenehme Geprassel von Kies, mit dem man die StraBe bestreut hatte» (Ф. Дюрренматт. Обещание). При дальнейшей спецификации ландшафта на первый план выходят погодные условия - значимые для горной части Швейцарии зимние осадки, затрудняющие поездку главных героев (снежная буря, 222 гололед): trister Schneegestober; Schneefelder; das Pflaster war vereist; ein verschneites Tal, starr vor Kdlte (Ф. Дюрренматт. Обещание).

Описание зимней Эльбы в зачине романа Зигфрида Ленца «Урок немецкого» (1968) также сочетает топонимическую локализацию (города и острова в Нижней Саксонии, расположенные на Эльбе: Stade, Finkenwerder, Hahnofer-Sand) и спецификацию местности на основе описания характерной фауны (Krdhen - вороны; Mowen - чайки; Schwarm - стая) и флоры (Schilfstoppel - тростниковая щетина; Weidengebusch - тальник, ивняк), погодных условий (gunstiger Wind - попутный ветер; Eisschollen - льдины; Treibeis - дрейфующий лед) и особенностей ландшафта (Strom - многоводная река, впадающая в море; перифрастическое наименование Эльбы; Strand - пляж, берег; Watt - Ваттовое море - мелководье у берегов Северного моря). Эффективным средством локализации литературного пространства оказываются фиктивные топонимы (фиктонимы), поскольку они акустически имитируют реальные обозначения населенных пунктов и сопровождаются легко узнаваемыми специфическими деталями описываемой местности. В зачине романа Йозефа Рота «Иов» (1930) фиктивные топонимы Zuchnow / Цухно, Kluczysk / Клужицк фонетически ассоциируются с названиями расположенных на границе восточной части исторической Галиции волынских городов Дубно, Ровно, Луцк, Калуш, а топографические детали местности (die Gasse der Juden - еврейская улочка, schmale gewundene Strafie - узкая петлистая дорога, vereinzelte Hutten - одинокие хижины, kilometerweiter Marktplatz - километровая рыночная площадь) воссоздают картину безошибочно узнаваемого восточно-галицийского штетла начала XX века.

Описание пространства в зачине литературного текста основывается на его восприятии рассказчиком, о чем свидетельствуют как эмотивно-оценочные эпитеты (trister Schneegestober, das unangenehme Geprassel von Kies), так и прямая и непрямая номинация ментального, психоэмоционального состояния героев: «Wiederwillig beobachtete ich die Krahen» (3. Ленц. Урок немецкого); «H. saB murrisch neben mir am Steuer, in sich versunken, auf die schwierige StraBe konzentriert» (Ф. Дюрренматт. Обещание). Негативные эмоциональные состояния героев сопровождаются включением в топографические описания маркеров мотива сна как топоса ирреальности / обмана / потусторонности: «Es ging wie in einem bosen Traum zu, wie verhext, als sollte ich dieses Land, diese Berge nie kennen lernen» (Ф. Дюрренматт. Обещание). Для романа Дюрренматта типичным становится использование элементов мотива бегства, эксплицитно выраженного желания покинуть опасное пространство: «...so dass wirfroh waren, die Stadt endlich hinter uns zu wissen... Es war wie eine Flucht» (Ф. Дюрренматт. Обещание). При этом в ходе развития сюжета у Дюрренматта мотив бегства переосмысливается как желание протагониста скрыться от беспросветной реальности: «“Ich verspreche es, Frau Moser“, sagte der Kommissar, auf einmal nur vom Wunsche bestimmt, den Ort zu verlassen» (Ф. Дюрренматт. Обещание). Так запускается следующая, значимая для дальнейшего продвижения сюжета, функция гео-нарратива, а именно, сопровождение ментального и эмоционального состояния героев. Топографические описания могут обеспечивать замедление действия: «Studer lachelte freundlich und betrachtete es aufmerksam. Er hatte Zeit... Der Zug kroch durch eine graue Landschaft» (Ф. Глаузер. Вахмистр Штудер) или нагнетание и развязку напряжения, выделение нюансов настроения героев.

Отдельно следует рассмотреть символику прямых и косвенных цветовых обозначений. Доминирование в «Обещании» Ф. Дюрренматта серо-коричневого цвета (ein Stuck metallenerHimmel; Chur selbst offenbar steinig, grau; Erdaufschuttungen) создает настроение безысходности, невозможности противостоять внешним факторам, причем не только погодным, но и - метафорически - препятствующим расследованию преступления.

Описание природно-ландшафтных особенностей места действия через призму их восприятия героем запускает топологическое моделирование литературного пространства [Mahler, 2015]. Вследствие особой географии в описаниях горного ландшафта доминирует вертикальная ось «верх - низ». При этом изначальная (зафиксированная также в культурно-детерминированных слоях лексикона) культурная семантика пространства (верх - `хорошо' = «Freiheit», «Erleichterung» etc., низ - `плохо') может переосмысливается. В романе Ф. Дюрренматта при описании поездки по дороге, «зажатой» между горными массивами, именно с пространством верха (горы, небо, пространство над землей) связан мотив опасности, преграды, затруднения: «Sonst schoben sich nur Wolken dahin, lastend, trdge, noch voll Schnee»; «Ein weiBer Bodennebel stieg auf. und mir den Anblick des Tals aufs Neue entzog» (Ф. Дюрренматт. Обещание).

Пространство низа (das Tal / долина), наоборот, лучше освещено, знакомо, безопасно, т. е. является «своим» в семиотическом смысле:

Doch nach und nach wurde es besser. Das Tal war wieder sichtbar, auch menschlicher... die Strafie nun ohne Schnee undEis, so dass eine anstandigere Geschwindigkeit moglich wurde. Die Berge haben Platz gemacht, beengten nicht mehr... (Ф. Дюрренматт. Обещание).

По мере развития сюжета топология пространства низа изменяется: именно здесь совершается преступление: и у Ф. Глаузера, и у Ф. Дюрренматта это происходит в лесу, в скрытом, труднодоступном месте. С этим местом связаны наибольшая опасность и основные трудности расследования, которые не нейтрализуются даже благодаря улучшению погодных условий: «Es war ein durchaus angenehmer Fruhlingstag, leicht, ohne Fohn, doch blieb unsere Stimmung duster» (Ф. Дюрренматт. Обещание).

Перепад высот, характерный для горных ландшафтов, может метафорически выстраиваться как продление вертикальной оси, например, по направлению вверх, как в следующем примере: «Ein schwarzer Himmel / uberhing jetzt das Meer, und / die schneebedeckten, zerrissenen / Zinnen Alaskas prangten, / dunkte Steller das richtige Wort, / in rosaroten und violetten Farben» (В. Г. Зебальд. После природы. Поэзия элементов). В то же время, при продлении оси вниз возникают образы «зажатого в горной котловине города», словно погруженного в «огромную могилу»:

Die Stadt war von Bergen eingekesselt, die jedoch nichts Majestatisches aufwiesen, sondern eher Erdaufschuttungen glichen, als ware ein unermessliches Grab ausgehoben worden (Ф. Дюрренматт. Обещание).

Метафора могилы как развитие топологии низа у Ф. Дюрренматта - это не только прямое указание на убийство с последующим типичным описанием похорон жертвы и связанных с этим событием эмоций, но и намек на профессиональное «самоубийство» главного героя (полицейского комиссара), на его пусть не физическую, но, безусловно, психологическую «смерть», тяжелое психическое расстройство, как в жанре психологической драмы.

Топологически не менее важной, антропоцентрически выделенной, является горизонтальная ось «вперед - назад», что связано с естественным движением / перемещением человека в пространстве.

В «Обещании» Ф. Дюрренматта продвижение вперед на автомобиле крайне затруднительно, связано с задержкой, с опасными маневрами, с преодолением препятствий:

Wir versuchten, in die Altstadt einzudringen, doch verirrte sich der schwere Wagen, wir gerieten in enge Sackgassen und Einbahnstraflen, schwierige Ruckzugsmanover waren notig, um aus dem Gewirr der Hauser hinauszukommen... (Ф. Дюрренматт. Обещание)

Метафорически такое движение автомобиля проецируется на продвижение расследования убийства. Перед читателем раскрывается «ментальная карта» уголовного расследования с его путаницей, тупиками, «узкими местами» и тяжелыми «отступательными маневрами». Неслучайно задержки и неудачи в расследовании связываются с погодными или ландшафтными условиями («Perfider hatte der Tatort nicht ausgewahlt werden konnen») и / или описываются пространственными метафорами: «Wir schwammen, hatten weder Anhaltspunkte noch Resultate.» (Ф. Дюрренматт. Обещание).

Помимо участия в продвижении сюжета эта геопоэтическая проекция на полицейское расследование представляется хронологически первой паратекстуальной отсылкой назад, к подзаголовоку «Обещания» (Requiem auf einen Kriminalroman - реквием по детективному роману), который, в свою очередь, раскрывает основную мысль рассказчика: успех сыщика в традиционном детективном романе - это не больше, чем иллюзия, обман, игнорирующий многофакторность, «волю случая» реального полицейского расследования. Таким образом, благодаря топологическому рисунку, создаваемому топографическими средствами описания, активируется способность читателя к осмыслению литературного пространства как пространства не только географического, но и культурно-семиотического, наполненного антропоцентрически значимыми, и, прежде всего, морально-ценностными доминантами мировосприятия человека.

Заключение

Геопоэтическое прочтение художественного текста, несомненно, предоставляет интерпретатору дополнительные возможности трактовки смыслов, в том числе присутствующих в тексте имплицитно. В литературном тексте географическое пространство выступает в качестве проекции жизненного пространства героев, при этом ландшафтный 226

(пейзажный) нарратив направляет и определенным образом организует читательское внимание при помощи средств топографического оформления описываемого места действия. Топографическое наполнение литературных локусов имеет синергетический эффект, проявляющийся в виде культурно и семиотически значимого топологического рисунка описываемого литературного пространства. В совокупности топографическое и топологическое оформление пространственных нарративов позволяет внимательному читателю достоверно локализовать место и определить время действия; почувствовать специфическую этнически окрашенную атмосферу описываемого географического региона; уточнить жанровые параметры текста, что особенно важно в случае гибридизации жанра; отслеживать общий модус повествования (замедление, ускорение действия; создание психологического напряжения и разрядки); прояснить направление геопоэтических метафорических проекций на основные сюжетные линии литературного текста (проспекция, продвижение сюжета), и, в конечном итоге, раскрыть основную авторскую интенцию как результат общих творческих усилий писателя и читателя.

Список Источниов

Frank S. Zur Geopoetik Sibiriens im Kontext der russischen Avantgarde. Vortrag am Studientag «Kunstgeschichte und Geopoetik I» am 09.01.2014. Kunsthistorisches Institut Florenz (In Germ.). URL: https://www.khi.fi.it/de/ aktuelles/veranstaltungen/archiv/2014/01/10054-2014-01-09.php

Зассе М., Маршалек С. Дисциплина геопоэтики : пер. с нем. Е. Дайс // University of Zurich : Zurich Open Repository and Archive, 2013. C. 111-124.

Ritzer M. Sinnbilder der Wirklichkeit. Berg, Gebirge, die Alpen im literar- ischen Realismus // Kultur Poetik. Zeitschrift fur kulturgeschichtliche Liter- aturwissenschaft. Journal for Cultural Poetics. Gottingen : Vandenhoeck & Ruprecht, 2015. Bd. 15 S. 4-29. (In Germ.).

Лотман Ю. М. Структура художественного текста // Об искусстве. СПб. : Искусство-СПБ, 1998. С. 14-285.

Nitsch W. Topographien: Zur Ausgestaltung literarischer Raume // Handbuch Literatur & Raum / J. Dunne, A. Mahler (Hrsg.). Berlin ; N. Y : de Gruyter, 2015. S. 30-40. (In Germ.)

БабенкоН. Г. Лингвопоэтикатопонимики современной русской литературы // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. Серия: Филология, педагогика, психология, 2006. С. 59-66. URL: https://cyberleninka. ru/article/n/lingvopoetika-toponimiki-sovremennoy-russkoy-literatury/viewer

Mahler A. Topologie // Handbuch Literatur & Raum / J. Dunne, A. Mahler (Hrsg.). Berlin ; N. Y.: de Gruyter, 2015. S. 17-29. (In Germ.).

REFERENCES

Frank, S. (2014). Zur Geopoetik Sibiriens im Kontext der russischen Avant- garde. Vortrag am Studientag «Kunstgeschichte und Geopoetik I» am 09.01.2014. Kunsthistorisches Institut Florenz (In Germ.). https://www.khi. fi.it/de/aktuelles/veranstaltungen/archiv/2014/01/10054-2014-01-09.php

Sasse, S., Marszalek, M. (2013). Geopoetiki. In: Sid, I. Vvedenie v geopoetiku. Odinocnye ekspedicii v okeane smyslow = Introduction to Geopoetics. Singular Expeditions in an Ocean of Meanings (S. 111-124). Moscow: Art Chaus Media. (In Russ.)

Ritzer, M. (2015). Sinnbilder der Wirklichkeit. Berg, Gebirge, die Alpen im literarischen Realismus. In: KulturPoetik. Zeitschrift fur kulturgeschichtliche Literaturwissenschaft. Journal for Cultural Poetics (S. 4-29). Bd. 15. Gottingen: Vandenhoeck&Ruprecht. (In Germ.)

Lotman, Yu. M. (1998). Struktura khudozhestvennogo teksta = The Structure of the Artistic Text. Ob iskusstve (pp. 14-285). St. Peterburg: Iskusstvo-SPB. (In Russ.)

Nitsch, W. (2015). Topographien: Zur Ausgestaltung literarischer Raume. In: Handbuch Literatur & Raum. By J. Dunne, A. Mahler (Hrsg.) (S. 30-40). Berlin ; N. Y.: de Gruyter. (In Germ.)

Babenko, N. G. (2006). Lingvopoetika Toponimiki Sovremennoy Russkoy Literatury = Linguopoetics of Toponymy in Contemporary Russian Literature. Vestnik of Immanuel Kant Baltic Federal University. Philology, pedagogy and psychology, 8, 59-66. https://cyberleninka.ru/article/n/lingvopoetika-toponi- miki-sovremennoy-russkoy-literatury/viewer (In Russ.)

Mahler, A. (2015). Topologie. In: Handbuch Literatur & Raum / J. Dunne, A. Mahler (Hrsg.) (S. 17-29). Berlin ; N. Y.: de Gruyter. (In Germ.)

Размещено на Allbest.ru