О диалектной основе древнепермского литературного языка

The development of their own literary language among the medieval Permians - the ancestors of the modem Komi - appears to be a unique phenomenon in the eastern part of the Finno-Ugric world. The question of the dialectal basis on which this literary language was formed was previously dealt with according to historical considerations almost without taking into account its proper linguistic features. The study of these features undertaken in the present article has demonstrated that no one of the modern Komi dialects can directly go back to the medieval dialect that formed the basis of the Old Permian literary language. Hence it follows that this medieval dialect existed in the territory where the Komi language is now lost. Taking into account the history of the Christianization of the Permians, with which the development of their own literary language was associated, it is most likely that this dialect was spoken downstream the river Vychegda to the west of the modern Komi language area.

Keywords: Old Permian language, Komi language, historical dialectology, historical sociolinguistics, St. Stephen of Perm, Christianization of the Komi land.

Появление древнепермского литературного языка в конце XIV в. явилось результатом миссионерской деятельности епископа Стефана Пермского, который не только крестил называвшихся тогда пермянами предков коми-зырян, но и перевел на их язык некоторые богослужебные тексты, для чего разработал оригинальную письменность. В современной науке распространено мнение, что в основе древнепермского литературного языка лежали говоры Нижней Вычегды [КЯЭ 1998, 199]. Автор монографического исследования древнепермского языка В.И. Лыткин пишет, что "Вычегда с самого устья была занята населением, говорившим на древнепермском языке с некоторыми (небольшими) говорными особенностями. К северу были распространены удорский и вымский диалекты, отличающиеся от древнепермского языка, к востоку - восточный древнепермский говор; к югу находились сысольцы, говорившие на диалекте, значительно отличавшемся от древнепермского языка" [Лыткин 1952, 121]. Эта точка зрения, фактически отождествляющая древнепермский язык памятников письменности XIV-XVII вв. с ранней формой современного нижневычегодского диалекта коми-зырянского языка, основывается более на исторических, чем на лингвистических соображениях: в своей миссионерской деятельности Стефан продвигался вверх по течению Вычегды через Пырас (около современного Котласа в Архангельской области) к Усть-Выми (при впадении реки Вымь в Вычегду). Сейчас на этой территории везде, где коми речь сохраняется, представлен нижневычегодский диалект.

На самом деле никаких лингвистических свидетельств большей близости древнепермского языка к нижневычегодскому диалекту по сравнению с другими современными коми-зырянскими диалектами не обнаруживается. Древнепермский язык, конечно, по некоторым признакам ближе к коми-зырянским диалектам, чем к коми-пермяцким, но этого и следует ожидать, учитывая географию миссионерской деятельности Стефана. Например, он разделяет со всеми коми-зырянскими диалектами, кроме верхнесысольского, развитие протетического согласного v- перед древним закрытым гласным о- в позиции начала слова (в верхнесысольском диалекте, так же как во всех диалектах коми- пермяцкого языка и коми-язьвинском, такая протеза отсутствует) [Лыткин 1952, 99]. Обычным суффиксом множественного числа существительных в древнепермском языке [Лыткин 1952, 106], так же как и во всех коми-зырянских диалектах, кроме удорского, является -jas [Попова, Сажина 2014, 9293]. В разных говорах удорского диалекта этот суффикс имеет форму - j)es или - j)es [Сорвачева,

Безносикова 1990, 31; Попова, Сажина 2014, 94], в коми-пермяцких диалектах повсеместно представлена огласовка -(j)ez (со следами -(j)as только в верхнекамском наречии) [Баталова 1975, 124-129], в коми-язьвинском по разным данным -jez [Genetz 1897, 51; Лыткин 1961, 42] или -jez [Лобанова, Кичигина 2012, 21].

С тремя западными и северными диалектами коми-зырянского языка - нижневычегодским, вымским и ижемским - древнепермский язык сближается наличием гласного i в повелительных формах отрицательного глагола in, id [Лыткин 1952, 114]. В других коми-зырянских и почти всех коми- пермяцких диалектах им соответствуют формы с гласным e [Попова, Сажина 2014, 194]; но в оньковском диалекте, находящемся на крайнем юго-востоке коми-пермяцкой территории, так же как и в распространенном еще восточнее коми-язьвинском диалекте, снова обнаруживаются формы с гласным i [Баталова 1990, 119; Genetz 1897, 57].

Таким образом, никакой из современных коми диалектов не обнаруживает особенно близких связей с древнепермским языком, которые позволили бы говорить об их исторической преемственности. С другой стороны, внимательное изучение материалов древнепермского языка позволяет обнаружить в нем некоторое количество любопытных инноваций, которые ни в каких современных коми диалектах не представлены.

Определить, что это именно инновации, можно с помощью обычной методики сравнительно исторического языкознания. Представленный различными диалектными разновидностями коми язык вместе со столь же диалектно раздробленным удмуртским языком являются потомками общего пермского праязыка, разделение которого на самостоятельные удмуртский и коми языки датируется, по наиболее распространенной и обоснованной точке зрения, IX или X веком н. э. [Некрасова 2000, 17; Cs^s 2005, 17], хотя некоторые исследователи приводят аргументы в пользу более поздних или более ранних датировок. Если некое фонетическое, грамматическое или лексическое явление является общим для коми и удмуртского языков, то оно с большой вероятностью является унаследованным от прапермского периода, то есть это явление существовало уже в пермском праязыке и было сохранено современными его потомками. Если явление представлено и в коми, и в удмуртском языках, но не повсеместно, а за исключением какого-то диалекта или группы диалектов, где вместо него имеется что-то особое, то можно сделать вывод, что в этом диалекте или группе диалектов праязыковое явление было заменено другим, новым, то есть этот диалект или группа диалектов характеризуются фонетической, грамматической или лексической инновацией.

Перечислим несколько инноваций древнепермского языка, отделяющих его от сохраняющихся ныне коми диалектов.

Глагол со значением `говорить, сказать' во всех современных коми диалектах звучит как su- [Лыткин 1955, 125; ССКЗД, 437], в удмуртских диалектах как su- или $ш- [Wichmann 1987, 251] и реконструируется на прапермском уровне как *su- [Лыткин 1964, 213; КЭСК, 324] или *sui- [Cs^s 2005, 384]. В древнепермском языке обнаруживаем наряду с su- [Лыткин 1952, 147] форму si- [Лыткин 1952, 146], которая должна быть признана характерной только для него инновацией.

Интересное изменение семантики произошло в древнепермском языке у глагола ujal-. В современных коми диалектах он означает `работать' [ССКЗД, 396]. То же самое значение и у его удмуртского соответствия uza- [Wichmann 1987, 305]. В древнепермском языке глагол ujal- получил инновационное значение `делать, сделать, творить, сотворить' [Лыткин 1952, 145].

Особое инновационное развитие в древнепермском языке получили глагольные личные суффиксы 1 лица. В коми диалектах суффикс 1 л. ед. ч. в настоящем и будущем времени обычно имеет форму -а, в прошедшем -i [Понарядов 2002, 18-19; Попова, Сажина 2014, 197]. В удмуртском будущем времени им соответсвуют -о и -i. В древнепермском языке обнаруживаются формы в настоящем и будущем времени -am, в прошедшем -im [Лыткин 1952, 111-112], инновационный характер которых выявил еще Б.А. Серебренников [Серебренников 1963, 236-237]. Из современных коми диалектов их параллели засвидетельствованы только в лузско-летском [ОКЗЯ, 151], хотя и там большинством исследователей они не отмечаются [Жилина 1985, 77; Попова, Сажина 2014, 197].

Суффикс 1 л. мн. ч. в современных коми диалектах в настоящем и будущем времени представлен вариативными формами -am, -ame, -amej [Понарядов 2002, 19-20; Попова, Сажина 2014, 198] с удмуртской параллелью -omi. В древнепермском языке на его месте инновационный композит -amnim [Лыткин 1952, 111], который включил в свой состав лично-притяжательный показатель 1 л. мн. ч. -nim [Серебренников 1963, 246; Понарядов 2002, 19].

Приведенные примеры недвусмысленно показывают, что ни один из современных коми диалектов, в том числе и нижневычегодский, не может восходить к средневековому диалекту, послужившему основой древнепермского литературного языка. Этот средневековый диалект мог существовать только на территориях, где к настоящему времени коми речь утрачена: может быть, на Вычегде в районе современного Котласа в Архангельской области, где первоначально проходила миссионерская деятельность Стефана; возможно, и в районе Великого Устюга на Северной Двине, откуда Стефан был родом и где, по разделяемому многими исследователями предположению, он мог первоначально познакомиться с коми речью.

Находясь на крайней западной границе коми языковой области, диалект, легший в основу древнепермского литературного языка, проявлял обычные характеристики периферийного развития, заключающиеся, с одной стороны, в сохранении определенных утрачиваемых другими диалектами архаизмов, а с другой - в развитии специфических инноваций. Некоторые из инноваций древнепермского языка в настоящей статье были рассмотрены. Что касается его архаизмов, то к ним может быть отнесено сохранение закрытых гласных среднего подъема е и о [Лыткин 1952, 88-91], противопоставление в конце суффиксов согласных d и t [Лыткин 1952, 97-98] и некоторые другие явления. Таким образом, древнепермский литературный язык был создан на основе средневекового периферийного диалекта, на котором говорили на крайнем западе ареала распространения коми языка в эпоху деятельности Стефана Пермского.