Семантические и синтаксические значения удмуртских личных местоимений с суффиксами отрицания

Размещено на http://allbest.ru

Семантические и синтаксические значения удмуртских личных местоимений с суффиксами отрицания

Т.В. Пантюхина



Аннотация

Статья посвящена анализу семантических и синтаксических возможностей форм личных местоимений, маркированных формообразующим суффиксом -тэк и словообразовательным -тэм. Традиционно в грамматиках удмуртского языка в качестве основного значения исследуемых показателей рассматривается выражение отрицания. Тем не менее, как показывают материалы современной художественной литературы, суффиксы отрицания в удмуртском языке имеют более широкое семантическое значение. Имена прилагательные с отрицательным суффиксом -тэм, образованные от основ собственно-личных и усилительно-личных местоимений, характеризуют место, в котором отсутствует субъект или объект, или в сочетании с ограниченным кругом лексем, обозначающих отрезок времени, имеют значение невовлеченности субъекта в действие. Те же местоимения с суффиксом лишительного падежа обозначают не только отрицание или невовлеченность лица, объекта в действие, но и могут выражать темпоральное значение или выделение участника из множества подобных. В последнем случае суффикс -тэк синонимичен послелогу сяна `кроме'. удмуртский местоимение отрицание суффикс лексема

Ключевые слова: удмуртский язык, морфология, личные местоимения, абессивные падежные формы местоимений, каритивные прилагательные, значение невовлеченности соучастника действия, значение выделения (исключения) участника из множества.



Введение

В системе современного удмуртского языка выражение отрицания в именных частях речи производится посредством формообразующего суффикса -тэк и деривационного -тэм, рассматриваемых в научной литературе как «абессивный» или «каритивный». В данной статье термин «абессивный» будем использовать в отношении формообразовательного суффикса -тэк, «каритивный» - для обозначения словообразовательного суффикса -тэм.

С помощью морфологического маркера -тэк образуются формы лишительного (абессивного) падежа имён существительных, числительных, местоимений. Также омонимичный суффикс участвует в образовании деепричастных форм, выражающих отрицаемое действие [ГСУЯ 1962, 278; Лыткин 1961, 856; Hamari 2011, 37]. Суффикс -тэк с именами прилагательными и наречиями в зависимости от контекста может выполнять функцию послелога сяна `кроме' и вводить значение исключения элемента из множества: огкадь `одинаковый, одинаково' ~ огкадьтэк `<никакой>, кроме одинакового; <никак>, кроме как одинаково', шудо `счастливый, счастливо' ~ шудотэк `<никакой>, кроме счастливого; <никак>, кроме как счастливо' [Пантюхина 2022, 278]. Словообразовательный суффикс -тэм является продуктивной морфемой отымённых прилагательных и отрицательных причастий.

Лингвисты отмечают идентичность падежных суффиксов абессива и отрицательных прилагательных и причастий в удмуртском (-tek / -tem) и коми (-teg / -tem) языках. Падежный формант пермских языков имеет этимологические соответствия в прибалтийско-финских, марийском языках [Uotila 1933, 90-91; Bartens 2000, 84; Hamari 2011, 40], у деривационного суффикса прослеживаются параллели, кроме вышеперечисленных языков, в мордовском, хантыйском языках [Uotila 1933, 90-91; Hamari 2011, 40]. Формообразующий суффикс -тэк и деривационный -тэм исследователи возводят к финно-угорскому (финно-пермскому) каритивному суффиксу *-tt(V) < ур.*-р^У), а конечные согласные - к лативному *-k (подробнее [Кондратьева 2011, 11]) и именному отыменному суффиксу *-m [Цыпанов 1990, 6; Hamari 2011, 40]. Сосуществование генетически близких суффиксов отрицания регламентировано их дистрибуцией, исторически восходящей к прафинно-пермской эпохе: абессив- ные формы с падежным показателем -тэк функционируют в приглагольной позиции, отрицательные прилагательные с -тэм - в приименной [Цыпанов 1990а, 169]. В пермском языкознании оппозиция двух морфем отрицания рассматривается как асемантическая. Считается, что они служат лишь для выражения отрицания субстанции и действия, которое представлено в основе лексем [Цыпанов 1990а, 168].

Нами рассмотрена дистрибуция абессивных и каритивных форм, образованных от собственно-личных и усилительно-личных местоимений. Анализ семантики двух суффиксов проведен, основываясь на современном определении абессивного (каритивного) значения, которое лингвисты определяют как невовлеченность в ситуацию (в частном случае отсутствие в ней) некоторого участника (абсенса), при этом предикация невовлеченности является семантическим модификатором этой ситуации или участника некоторой другой ситуации (ориентира) [Оскольская 2020, 21-22]. Исследование представляет более полную картину семантической и грамматической оппозиции двух суффиксов отрицания в удмуртском языке.



1. Каритивные прилагательные

Личные местоимения служат основой для образования каритивных прилагательных с суффиксом -тэм со значением необладания, отсутствия обладания: монтэм `без меня', тонтэм `без тебя', сотэм `без него / нее' митэм `без нас' тйтэм `без вас' соостэм `без них', ачимтэм `без меня самого' ачидтэм `без тебя самого' ачизтэм `без него самого / нее самой' асьметэм `без нас самих' асьтэтэм `без вас самих' асьсэтэм `без них самих'. Круг слов, с которыми сочетаются данные слова, чрезвычайно узок. В литературных произведениях нами зафиксированы примеры функционирования указанных слов с послелогом дыръя `во время' и существительным инты `место'.

В разговорной речи возможны сочетания и с существительными, обозначающими определенный промежуток времени: нунал `день', ар `год', вакыт `период, эпоха', дыр `время'. Рассмотрим указанные случаи подробнее.

1. Каритивные прилагательные в словосочетаниях с именами существительными выражают значение отрицательной посессивности: Кытчы уг учкиськы - синме мертче кадь жаг. Овол ни, адзиське, Сотэм инты копак! [Перевозчиков 2012, 79]. `Куда ни посмотрю - Мусор как будто вонзается в глаза. Похоже, уже нет мест, в которых бы его не было'; Матысь тэль, возьёс, Вало дуръёс... Соостэм луоз шат малпанэ? [Белоногов 2002, 13]. `Ближайший лес, луга, берега Валы... Будут ли мои мысли без них'; Асьметэм интыын котьку умой [Дзюина 1996, 11] `Всегда хорошо в том месте, где нас нет'.

Личное местоимение 1 л. ед. ч. мон `я' может субстантивироваться и служить для обозначения значения `индивид, личность, самобытность'. Именно такой семантический переход можно отметить в следующем примере: «Монтэм» нуналъёслы тон кариськод Инмар, Вакыт - тон валалод - «монтэм» омыр шуръёс [Забужко 2012, 170]. `В однообразные (букв. без Я) дни ты преобразишься в Бога, Время - ты поймёшь - безликие (букв. без Я) воздушные потоки'. От субстантивированного мон образовано прилагательное монтэм `однообразный, безликий'. Это единичные случаи употребления личного местоимения, которые можно считать авторскими семантическими неологизмами переводчика.

2. Сочетание каритивного прилагательного с послелогом дыръя `во время' имеет темпоральное значение: Монтэм дыръя огзэс но тоно-моно эн кары [Поздеев 1991, 160]. `Когда меня не станет (букв. в период (во времена) без меня), ни одного не обделяй'; Укно улад мон яблокпу возы Тонтэм дыръя мерттй льомпу [Васильев 1995, 465]. `Под твоим окном рядом с яблоней, когда не было тебя (букв. в период без тебя), я посадил черёмуху'; Сотэм дыръя но урод ум улйське вал [Садовников 1968, 52]. `И без него (букв. во времена без него) плохо не жили'; Юртам но, кошкемме гинэ витьы- са улйллям, лэся, ачимтэм дыръя тыл понйллям [Волков 1984, 9]. `И моё хозяйство, когда меня самого не было [дома], подожгли, видимо, только и ждали моего ухода'.

Таким образом, каритивные прилагательные в приименном подчинении функционируют в сочетании с послелогом дыръя `во время', в предложении выступают в роли обстоятельства времени, в атрибутивной фразе - в роли определения.

2. Абессивные формы личных местоимений

Формы лишительного падежа личных местоимений образованы с помощью суффикса -тэк. Абессивные формы личных местоимений 3 л. были выделены в грамматике Ф. Й. Видеманна [Wiedemann 1851, 76]. В исследовании Т. Г. Аминоффа «Votjakin aanne- ja muoto-opin luonnos» зафиксированы абессивные формы 1 л. и 2 л. мн. ч. [Aminoff 1896, 30], о них Т. Уотила в своей работе о пермских местоимениях лишь упоминает, указывая на их малоупотребительность [Uotila 1936, 465].

В грамматиках, учебниках начала 1920-х гг. абессивные формы личных местоимений введены в парадигму склонения, указывается единственное значение для форм лишительного падежа - отсутствие кого-либо, чего-либо [Глезденев 1921, 18, 30-31; Верещагин 1924, 57-58]. Данный член парадигматического ряда выделяется и в современных грамматиках [ГСУЯ 1962].

1. Для абессивных форм личных местоимений основным значением является так называемое «антикомитативное» значение - невовлеченность соучастника действия. Абессивное монтэк `без меня' антонимично форме инструменталя монэн `мной, мною' и послеложно-местоименному сочетанию монэн чош `вместе со мной', соответственно тонтэк `без тебя' ~ тонэн `тобой, тобою'/ тонэн чош `вместе с тобой' и т. д.: Пересьмиськод монтэк озёлын, Музоназ дуннеын [Кельмаков 2014, 88]. `Стареешь без меня вдалеке, В другом мире'; Митэк шулдыр улиськоды вылэм ти [Самсонов 1979, 176]. `Без нас весело, оказывается, жили вы'.

Личные местоимения 3 л. - при отсылке к человеку тоже преобладает значение отсутствия сопутствующего участника: Мон быро сотэк, шуяло! [Перевощиков 1992, 189]. `Я пропаду без неё, зачахну'. Кык пиез полысь огез но оз лыктэ. <...> Мар бен, кутском соостэк [Красильников 1991, С. 169]. `Из двух сыновей ни один не пришёл. <...> Что ж, начнём без них'; усилительно-личные местоимения: - Вае ачизтэк эскером. Асьмемыз со уг дунъя бере... [Самсонов 1993, 289]. `- Давайте обсудим без него самого. Раз он нас не ценит.'.

2. Неучастие инструмента (объектное значение) появляется у личных местоимений 3 л., отсылающих к предмету, инструменту в широком смысле: Ижын зорылиз, нош татын со тырысен шапык но усьымтэ. Кулэ ни, туж кулэ вылэм, сотэк юос но пашмозы, турын но пумыны кутскоз [Перевощиков 1992, 193]. `В Ижевске время от времени шли дожди, а здесь с тех пор не упало ни капли. Нужен уже, очень нужен [дождь], без него зерновые засохнут, травы начнут грубеть'; Нош Нюра уг быгаты соостэк [книгаостэк] улон-вылон сюрес вылти вамышъяны [Самсонов 1996, 302]. `А Нюра не может без них [без книг] шагать по жизненному пути'.

3. Следующее значение абессивных форм - выражение отрицательной посессивности. Передавая атрибутивные отношения, личные местоимения сочетаются с ограниченным кругом слов: отглагольными существительными улон `жизнь', улэм `житьё, существование' и др.: Малы сюлэмме нуиськод Монтэк улон дуннеяд? [Эркишева 2008, 43]. `Почему уносишь моё сердце В свой мир, в котором нет меня?'; Ку мон тонтэкулонэз адзом?! [Чернов 1991, 18]. `Когда я увижу жизнь, в которой нет тебя?!'. Монтэк, тонтэк улэммы Инмарлы-а яралоз? [Эмырова 2008, 31]. `Наше существование друг без друга (букв. без меня, без тебя) угодно ли будет Богу?'.

4. Абессивные формы личных местоимений могут быть употреблены и в темпоральном значении. В предложении чаще всего обозначено действие, происходящее в природе, и не зависящее от человека Форма лишительного падежа личного местоимения указывает на период времени, где отсутствует говорящий, его собеседник либо третье лицо: Монтэк музъем вылын Чирдозы учыос, Вуоз ю-нянь лудын Монтэк дунне вылын [Ворончихин 1996, 28]. `Без меня на земле Будут петь соловьи, Созреет хлеб в полях В мире без меня'. Автор строк использует слово монтэк `без меня' для обозначения времени, когда его самого уже не будет в этом мире. Также речь может идти об определенном промежутке времени, когда субъекта нет в конкретно описываемом месте: Нош Звёздочкаез монтэк исась медаз луы [Самсонов 1979, 97]. `А Звёздочку [лошадь], пока меня не будет, пусть никто не трогает'. Персонаж говорит данную фразу, когда на некоторое время уезжает из колхоза.

В темпоральном значении абессивная форма синонимична сочетанию личного местоимения с причастием отрицания оволтэм `не существующий' и послелога дыръя `во время', а также сочетанию каритивного прилагательного с тем же послелогом: монтэк = мон оволтэм дыръя = монтэм дыръя `в то время, когда меня нет (не было)'.

5. Выделение (исключение) участника либо предмета из общего числа подобных - следующее значение, которое выражают абессивные формы личных местоимений. Падежный маркер тэк становится синонимичным послелогу сяна `кроме': сотэк = со сяна `кроме него / нее'.

Данное значение актуализируется, когда выделенный элемент сочетается с ассоциированным множеством, которое выражено вопросительными местоимениями кин `кто' (при отсылке к одушевленным предметам), ма, мар `что' (при референции к неодушевленным предметам), производными от них отрицательными (типа нокин `никто', номыр `ничто') или другими обобщающими словами.

Иногда противопоставленное множество может быть пропущено, но его легко восстановить: Табере закон азьын кин-о янгыш, монтэк? [Самсонов 1989, 63]. `Теперь перед законом кто виноват, кроме меня'. Ассоциированное множество выражено вопросительным местоимением кин `кто', исключенное лицо - формой монтэк `кроме меня'. Бен тонтэк татын нокин номыре уг тоды-а, мар-а? [Перевощиков 1992, 247]. `А здесь, кроме тебя, неужели никто ничего не знает?'. Нужно отметить, что контраст, противопоставление заложены в самой семантике личных местоимений: я - это не ты, не он; ты - это не я, не он и т.д. [Майтинская 2009: 143-145; Кулешова 2014: 6].

Двупадежные абессивные формы удмуртских личных местоимений типа монэтэк `никого, кроме меня' (от основы аккузатива), тынэсьтыдтэк `ни у кого, кроме тебя' (от основы аблатива) и т. д. имеют только одно значение - выделения элемента из множества [Пантюхина 2022, 284].

Итак, личные местоимения в лишительном падеже обозначают невовлеченность в какую-либо ситуацию, во временной отрезок, в котором протекает действие, отрицательную посессивность, исключение некоторого участника из множества потенциальных участников.

Абессивные формы зависимы чаще от глагола, реже - от отглагольного существительного. В первом случае в предложении выступают в роли дополнения или обстоятельства, во втором - в качестве определения. Формы лишительного падежа также могут выполнять и предикативную функцию, становясь именной частью составного сказуемого: Мон - тонтэк, одйгнам, Тон - монтэк. Ма, луоз на меда озьытэк? [Карпов 2012, 6]. `Я - без тебя, Ты - без меня. Будет ли когда-нибудь иначе?'; Тонтэк коркалэн ямыз ик бвбл [Чернов 1991, 270]. `Без тебя в доме нет уюта'.

Дистрибуция абессивных форм личных местоимений очерчена глагольными формами и отглагольными именами существительнымиулон `жизнь', улэм `житье, существование' и др.



Выводы

Наблюдения над лексической сочетаемостью каритивных прилагательных и абессивных форм личных местоимений в удмуртском языке приводят нас к следующим выводам:

1) дистрибуция данных лексем строго разграничена. Прилагательные выступают только в приименной позиции, формы лишительного падежа употребляются в приглагольной позиции и с отглагольными существительными. Нет ни одного примера с отглагольными существительными улон, улэм `жизнь, житьё' типа *монтэм улон так же, как и сочетания послелога дыръя, восходящего к имени существительному, с формой лишительного падежа типа * монтэк дыръя, хотя и первое, и второе сочетания кажутся ожидаемыми и вполне естественными. Таким образом, лексически связанные сочетания демонстрируют распределение между собой синтаксических функций, обусловленное древним языковым порядком употребления двух суффиксов;

2) оба исследуемых суффикса выражают значение отрицательной посессивности и времени. Абессивные формы с темпоральным значением синонимичны сочетанию каритивного прилагательного с послелогом дыръя `во время' (монтэк идентично по смыслу послеложно-местоименному сочетанию монтэм дыръя `в период без меня');

3) в современном удмуртском языке между суффиксами отрицания имеется смысловая дистанция. Морфема лишительного падежа -тэк расширила свое семантическое поле. У абессивных форм личных местоимений значение отрицания более детализировано, нежели у каритивных прилагательных: помимо указанных выше, это и отсутствие соучастника действия, и невовлеченность инструмента. К тому же возникло еще одно периферийное значение - выделение элемента из множества, которое связано с семантикой контраста, включающей в себя отрицание и противопоставление частей [Янко 2001, 47-49].

Таким образом, в системе личных местоимений удмуртского языка оппозиция суффиксов отрицания не только грамматическая, но и смысловая. Семантическое поле абессивных форм расширилось благодаря возникновению новых значений.



Литература

Верещагин 1924 - «Удморт». Руководство по изучению вотского языка. Ижевск, 1924. 120 с.

Глезденёв П. Краткая грамматика языка народа удмурт. Вятка, 1921. 55 с.

ГСУЯ 1962 - Грамматика современного удмуртского языка: Фонетика и морфология / Удм. НИИ ист., экон., лит. и языка при Сов. Мин. Удм. АССР; Отв. ред. П. Н. Перевощиков. Ижевск: Удмуртское книжное издательство, 1962. 376 с.

Кондратьева Н. В. К вопросу происхождения абессивного суффикса в удмуртском языке // Ежегодник финно-угорских исследований. 2011. № 2. С. 7-13.

Кулешова А. В. Категория контраста и оппозиции в лингвистическом анализе // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2014. № 2 (87). С. 4-7.

Лыткин В. И., Тимушев Д. А. Краткий очерк грамматики коми языка // Коми-русский словарь. М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей. 1961. С. 837-923.

Майтинская К. Е. Местоимения в языках разных систем. Изд. 2-е, испр. М.: Книжный дом «Либро- ком», 2009. 312 с.

Оскольская С. А.,Заика Н.М.,КлименкоС.Б.,ФедотовМ.Л.Определение каритива как сравни

тельного понятия // Вопросы языкознания. 2020. № 3. С. 7-25.

Пантюхина Т. В. Абессивные формы личных местоимений со значением выделения элемента из множества // Актуальные проблемы удмуртоведения в контексте компаративистики, контактологии и типологии языков, литератур и фольклора: Сборник статей. Ижевск: Издательский центр «Удмуртский университет», 2022. С.277-284.

Цыпанов Е. А. Система суффиксального отрицания в пермских языках. Серия препринтов «Научные доклады». Коми научный центр УрО РАН СССР, 1990. Вып. 246. 20 с.

Цыпанов Е. А. Система суффиксального отрицания пермских языков на финно-угорском фоне // Congressus septimus international^ fenno-ugristarum, Debrecen 27. VIII. - 2. IX. 1990а. Sessiones sectionum dissertations/ Linguistica/ Debrecen, 1990. S. 165-169.

Янко Т. Е. Коммуникативные стратегии русской речи. М.: Языки славянской культуры, 2001. 384 с.

Aminoff, T. G. Votjakin aannt ja muoto-opin luonnos. Journal de la Societe Finno-Ougrienne, 2 (XIV). 1896, pp. 1-48.

BartensR. Permilaisten kielten rakenne ja kehitys. Helsinki, 2000. 376 p. (= MSFOu 238).

Hamari A. The abessive in the Permic languages. Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskirja / Journal de la Societe Finno-Ougrienne, 2011, no. 93, pp. 37-84. URL: https://www.sgr.fi/susa/93/hamari.pdf (дата обращения: 14.12.2021).

Uotila T.E. Zur Geschichte des Konsonantismus in den permischen Sprachen. Helsinki: Suomalais- Ugrilainen Seura, 1933, XVIII + 446 p. (= MSFOu 65).

Uotila Т. E. Zur Deklination der Personalpronomina in der permischen Sprachen // Nyelvtudomanyi Kozlemenyek 50. L. 1-3 fuzet, 1936, pp. 464-476.

Источники

Белоногов А. Е. Выллань сюрес: кылбуръёс [Дорога наверх: стихотворения]. Ижевск: Удмуртия, 2002. 302 с.

Васильев Ф. И. Кылбуръёс [Стихи]. Ижевск: Удмуртия, 1995. 847 с.

Волков А. В. Кунай Олёк: роман. Ижевск: Удмуртия, 1984. 230 с.

Ворончихин А. С. Югыт дунне - мынам юртэ = Мой дом - мироздание: кылбуръёс / пер. с русского и вступ. ст. Р.И. Яшиной. Ижкар: Тодон, 1996. 79 с.

Забужко О. Кык трансатлантик сонет; Постскриптум: кылбур, поэма [Два трансатлантических сонета; Постскриптум: стихотворение, поэма]/ пер. с украинского А. Арзамазов // Инвожо. 2012. № 4/5. С. 170-174. (Удмурт ПЕН-клуб. Альманах).

Карпов С. К. Сяськаяськон вакыт: кылбуръёс [Время цветения: стихи] // Кенеш. 2012. № 8. С. 3-6.

Кельмаков В. К. Япон витьчуръёс но удмурт кылбурет: витьымтэ шо-рысь йыре лыктэм уйбырес малпанъёс [Японские пятистишия и удмуртская лирика: неожиданно появившиеся бредовые мысли] // Кенеш. 2014. № 4. С. 84-91.

Красильников Г. Д. Тонэн кылисько: Роман. Повесть. [Остаюсь с тобой: Роман. Повесть] Ижевск: Удмуртия, 1991. 390 с.

Перевозчиков А. А. Йырчукин: кылбуръёс [Вверх ногами: стихотворения]. Инвожо. 2012. № 4/5. С. 78-79.

Перевощиков Г. К. Йыбыртты музъемлы [Поклонись земле]: роман-тетралогия. Ижевск: Удмуртия, 1992. 497 с.

Поздеев П .К. Утьыны сйзем кырзан [Сохранная песня] // Выль дунне. Удмурт верос [Новый мир. Удмуртский рассказ]: Антология. Ижевск: Удмуртия, 1991. С. 154-168.

Садовников В. Е. Чук лысвуос: пьесаос [Утренняя роса: пьесы]. Ижевск: Удмуртия, 1968. 90 с.

Самсонов С. А. Дыдыкъёс бус полы уг йыромо [Голуби с пути не сбиваются]: роман. Ижевск: Удмуртия, 1979. 384 с.

Самсонов С. А. Гожтйсько тыныд - сопал дуннее: повесть, веросъёс, очерк, тодэ ваёнъёс [Пишу тебе - в мир иной: повесть, рассказы, очерк, воспоминания]. Ижевск: Удмуртия, 1993. 384 с.

Самсонов С. А. Вужер: повестьёс [Тень: повести]. - Ижевск: Удмуртия, 1989. 360 с.

Самсонов Н. Агбай: веросъёс, повестьёс, роман [Агбай: рассказы, повести, роман]. Ижевск: Удмуртия, 1996. 413 с.

Средства образного выражения в удмуртском языке /сост., пер. К. Н. Дзюиной. Ижевск: Удмуртия, 1996. 143 с.

Чернов П. К. Лыз Яг: повестьёс но веросъёс [Синий бор: повести и рассказы]. Ижевск: Удмуртия, 1991. 270 с.

Эмырова Е. П. Гогорсин: кылбуръёс [Голубь: стихотворения]. Ижкар: Инвожо, 2008. 64 с.

ЭркишеваА. Малы? [Почему?] // Инвожо. 2008. № 9/10. С. 43.



Abstract

Semantic and syntactic meanings of Udmurt personal pronouns with negation suffixes

T. V. Pantyukhina

The article is devoted to the analysis of the semantic and syntactic possibilities of the forms of personal pronouns marked with the formative suffix -tek and the word-formation -tem. Traditionally, in the grammars of the Udmurt language, the expression of negation is considered as the main meaning of the studied indicators. Nevertheless, as the materials of modern fiction show, the suffixes of negation in the Udmurt language have a broader semantic meaning. Adjectives with a negative suffix -tem, formed from the bases of proper-personal and amplifying- personal pronouns, characterize a place in which there is no subject or object, or in combination with a limited range of lexemes denoting a period of time, have the meaning of the subject's non-involvement in action. The same pronouns with the abessive suffix denote not only the denial or non-involvement of a person or object in action, but can also express a temporal meaning or the separation of a participant from a multitude of similar ones. In the latter case the suffix -tek is synonymous with the postposition siana `except'.

Keywords: Udmurt language, morphology, personal pronouns, abessive case forms of pronouns, caritive adjectives, meaning of non-involvement of a person or object in action, meaning of separation (exclusion) of a participant from a set.



References

Vereshchagin 1924 - «Udmort». Rukovodstvo po izucheniyu votskogo yazyka [A guide to learning the Udmurt language]. Izhevsk, 1924. 120 p. In Russian.

Glezdenyov P. Kratkaya grammatika yazyka naroda Udmurt [A short grammar of the Udmurt people]. Vyatka, 1921. 55 p. In Russian.

GSUYa 1962 - Grammatika sovremennogo udmurtskogo yazyka: Fonetika i morfologiya [Grammar of the modern Udmurt language: Phonetics and morphology]. / responsible editor P. N. Perevoshchikov. Izhevsk: Ud- murtskoe knizhnoe izdatel'stvo [Udmurt Book Publishing House] Publ., 1962. 376 p. In Russian.

Kondrat'eva N. V. K voprosu proiskhozhdeniya abessivnogo suffiksa v udmurtskom yazyke [On the question of the origin of the abessive suffix in the Udmurt language]. Ezhegodnikfinno-ugorskikh issledovanii [Yearbook of Finno-Ugric Studies], no. 2, pp. 7-13. In Russian.

Kuleshova A. V. Kategoriya kontrasta i oppozicii v lingvisticheskom analize [The category of contrast and opposition in linguistic analysis]. // Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta [Proceedings of the Volgograd State Pedagogical University], 2014, no. 2 (87), pp. 4-7. In Russian.

Lytkin V. I., Timushev D. A. Kratkii ocherk grammatiki komi yazyka [A brief outline of the grammar of the Komi language]. Komi-russkii slovar' [Komi-Russian dictionary]. Moscow, Gosudarstvennoe izdatel'stvo in- ostrannykh i natsional'nykh slovarei [State Publishing House of Foreign and National Dictionaries] Publ., 1961, pp. 837-923. In Russian.

Majtinskaya K. E. Mestoimeniya v yazykah raznyh system [Pronouns in languages of different systems]. Second edition, revised. Moscow, Knizhnyj dom «Librokom» [Librocom Book House] Publ., 2009. 312 p. In Russian.

Oskol'skaya S. A., Zaika N. M., Klimenko S. B., Fedotov M. L. Opredelenie karitiva kak sravnitel'nogo ponyatiya [Defining caritive as a comparative concept]. Voprosy yazykoznaniya [Questions of linguistics], 2020, no. 3, pp. 7-25. In Russian.

Pantyukhina T.V. Abessivnye formy lichnykh mestoimenii so znacheniem vydeleniya elementa iz mnozhestva [Abessive forms of personal pronouns with the meaning of selecting an element from a set]. Ak- tual'nye problemy udmurtovedeniya v kontekste komparativistiki, kontaktologii i tipologii yazykov, literatur i fol'klora: Sbornik statei [Actual problems of Udmurt studies in the context of comparative studies, contactology and typology of languages, literatures and folklore: Collection of articles]. Izhevsk: Izdatel'skii tsentr «Udmurtskii universitet» [Udmurt University Publishing Center] Publ., 2022, pp. 277-284. In Russian.

Cypanov E. A. Sistema suffiksal'nogo otricaniya v permskih yazykah [The system of suffixal negation in the Permian languages]. Seriya preprintov «Nauchnye doklady» [A series of preprints "Scientific reports"]. Komi nauchnyj centr UrO AN SSSR [Komi Scientific Center of the Ural Branch of the USSR Academy of Sciences] Publ., 1990, edition 246. 20 p. In Russian.

Cypanov E.A. Sistema suffiksal'nogo otritsaniya permskikh yazykov na finno-ugorskom fone [The system of suffixal negation of Permian languages on a Finno-Ugric background]. Congressus septimus internationalis fenno-ugristarum, Debrecen 27. VIII. 2. IX. Sessiones sectionum dissertations. Linguistica [Congressus septimus internationalis fenno-ugristarum, Debrecen 27. VIII. - 2. IX. Sessiones sectionum dissertations. Linguistica]. Debrecen. 1990a, pp. 165-169. In Russian.

Yanko T. E. Kommunikativnye strategii russkoi rechi [Communicative strategies of Russian speech]. Yazyki slavyanskoi kul'tury [Languages of Slavic culture] Publ., 2001. 384 p. In Russian.

Aminoff, T. G. Votjakin aannt ja muoto-opin luonnos [Draft of the votjak pronunciation and form doctrine] / Journal de la Societe Finno-Ougrienne [Journal of the Finno-Ugric Society], 2 (XIV). 1896, pp. 1-48. In Finnish.

Bartens R. Permilaisten kielten rakenne ja kehitys [Structure and development of Permian languages]. Helsinki, 2000. 376 p. (= Suomalais-Ugrilaisen Seuran Toimituksia [Editors Of The Finno-Ugric Society] 238). In Finnish.

Hamari A. The abessive in the Permic languages. - Suomalais-Ugrilaisen Seuran Aikakauskirja [Periodical of The Finno-Ugric Society] / Journal de la Societe Finno-Ougrienne [Journal of the Finno-Ugric Society], 2011, no. 93, pp. 37-84. In English. URL: https://www.sgr.fi/susa/93/hamari.pdf (accessed: 14 December 2021).

Uotila T. E. Zur Geschichte des Konsonantismus in den permischen Sprachen [The history of consonantism in the Permian languages]. Helsinki: Suomalais-Ugrilainen Seura [Finno-Ugric Society], 1933, XVIII + 446 p. (= MSFOu 65). In German.

Uotila Т. E. Zur Deklination der Personalpronomina in der permischen Sprachen [For the declension of personal pronouns in the Permian languages] -Nyelvtudomanyi Kozlemenyek [Publications in Linguistics]. Budapest, 1936, vol. 50, no. 1-3, pp. 464-476. In German.

Sources

Belonogov A. E. Vyllan' syures: kylbur'yos [The way up: poems]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 2002. 302 p. In Udmurt.

VasilyevF. I. Kylbuijos [Poems]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1995. 847 p. In Udmurt.

Volkov A. V. Kunai Olek: roman [Kunai Olek: novel]. - Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1984. 230 p. In Udmurt.

Voronchikhin A. S. Yugyt dunne - mynam yurte [My home is the universe: poems]. Translator from Russian and introductory article by R.I. Yashina. - Izhevsk, Todon [Knowledge] Publ., 1996. 79 p. In Udmurt.

Dzyuina 1996 - Sredstva obraznogo vyrazheniya v udmurtskom yazyke [Means of figurative expression in the Udmurt language] / the compiler, translator. K. N. Dzyuina. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1996. 143 p. In Russian.

Zabuzhko O. Kyk transatlantik sonet; Postskriptum: kylbur, poema [Two Transatlantic sonnets; Postscript: poems]/ translator from Ukrainian A. Arzamazov // Izhevsk, Invozho [Solstice]. № 4/5. P. 170-174. In Udmurt.

Karpov S. K. Syas'kayas'kon vakyt: kylburyos [Flowering time: poems] // Izhevsk, Kenesh [Council]. № 8. P. 3-6. In Udmurt.

Kel'makov V. K. Yapon vit'churjos no udmurt kylburet: vit'ymte shorys' iyre lyktem uibyres malpanyos [Japanese pentameters and Udmurt lyrics: suddenly appeared delusional thoughts] // Izhevsk, Kenesh [Council]. № 4. P. 84-91. In Udmurt.

Krasil'nikov G. D. Tonen kylis'ko [I'm staying with you: a novel, a story]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1991. 390 p. In Udmurt.

Perevozchikov A. A. Iyrchukin: kylburyos [Upside down: poems]. Izhevsk, Invozho [Solstice]. 2012, no. 4/5., pp. 78-79. In Udmurt.

Perevoshchikov G. K. Iybyrtty muzjemly [Bow to the Earth: a novel-tetralogy]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1992. 497 p. In Udmurt.

Pozdeev P. K. Ut'yny sizem kyrdzan [A safe song]. 1991. // Vyl' dunne. Udmurt veros [A new world. The Udmurt Story]: An Anthology. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1991, pp. 154-168. In Udmurt.

Sadovnikov V. E. Tshuk lysvuos: pyesaos [Morning Dew: plays]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1968. 90 p. In Udmurt.

Samsonov S. A. Dydykyos bus poly ug iyromo [Pigeons don't go astray]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1979. 384 p. In Udmurt.

Samsonov S. A. Gozhtis'ko tynyd - sopal dunneje: povest', verosyos, ocherk, tode vaenyos [I am writing to you - to another world: a novel, short stories, an essay, memoirs]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1993. 384 p. In Udmurt.

Samsonov S. A. Vuzher: povest'yos [Shadow: the story]. Izhevsk, Udmurtiya Publ. 1989. 360 p. In Udmurt. Samsonov N. Agbai: verosyos, povest'yos, roman [Agbai: stories, novels]. Izhevsk, Udmurtiya Publ. 1996. 413 p. In Udmurt.

Chernov P. K. Lyz Yag: povest'es no verosyos [Blue Forest: novellas and short stories]. Izhevsk, Udmurtiya Publ., 1991. 270 p. In Udmurt.

Emyrova E. P. Gogorsin: kylbur'yos [The Pigeon: poems]. Izhevsk, Invozho [Solstice], 2008. 64 p. In Udmurt.

Erkisheva A. Maly? [Why?] // Izhevsk, Invozho [Solstice]. 2008., no. 9/10, p. 43. In Udmurt.

Размещено на Allbest.ru

...