Выбор применимого права при наследовании

Прообразом норм, содержащихся в абз.2 п. 1 ст. 1224, была первая фраза п. 3 ст. 169 Основ 1991 г. Новые правила отличаются от прежнего в двух отношениях.

Во-первых, в начале абз.2 п. 1 ст. 1224 сформулирована двусторонняя коллизионная норма, позволяющая определить право, применимое к наследованию недвижимости, независимо от того, находится это недвижимое имущество в России или за границей: в обоих случаях используется одна и та же коллизионная привязка -- «право страны, где находится это имущество» (lex rei sitae). И в Основах 1991 г., и в Основах 1961 г. (п. 3 ст. 127) соответствующие нормы были односторонними, что давало повод для сомнений при определении 1 права, применимого к наследованию недвижимости, находящейся за границей. Теперь почва для этих сомнений устранена. Во-вторых, в абз. 2 п. 1 ст. 1224 появилась специальная односторонняя коллизионная норма о том, что наследование недвижимого имущества, внесенного в государственный реестр в Российской Федерации, регулируется российским правом.

Правило о том, что наследование недвижимого имущества определяется по праву страны, где находится это имущество (абз. 2 п. 1 ст. 1224), является одним из частных случаев применения статута недвижимости -- определения правового режима недвижимости и регулирования всех связанных с ней отношений по праву страны места ее нахождения.

Применение к наследованию недвижимости, внесенной в государственный реестр в Российской Федерации, российского права (абз. 2 п. 1 ст. 1224) имеет практическое значение только для тех видов недвижимого имущества, которое, несмотря на его государственную регистрацию в России, может находиться вне территории российского государства.

Эта специальная коллизионная норма относится к наследованию «подлежащих государственной регистрации воздушных и морских судов, судов внутреннего плавания и космических объектов», которые отнесены законом к числу недвижимых вещей (абз. 2 п. 1 ст. 130 ГК).

Решению вопроса о праве, применимом к наследованию аналогичных объектов, не подлежащих по российскому законодательству государственной регистрации в Российской Федерации, должна предшествовать (на основании п. 2 ст. 1187) их квалификация как недвижимого или движимого имущества по праву той страны, с которой соответствующее наследственное правоотношение наиболее тесно связано (скорее всего, таким правом будет право страны места жительства или гражданства наследодателя). В зависимости от результатов такой квалификации к наследованию соответствующего объекта может быть применено либо право страны последнего места жительства наследодателя (на основании абз. 1 п. 1 ст. 1224), либо право страны, в которой он прошел государственную регистрацию.

Пункт 2 ст. 1224 содержит две коллизионные нормы, отчасти внешне схожие между собой, но в действительности относящиеся к не связанным между собой вопросам наследования по завещанию. В одной из них определяется право, по которому решается 1 вопрос о так называемой завещательной дееспособности, т.е. о признании гражданина с точки зрения закона способным составить, изменить или отменить завещание. Другая же, более сложная (коллизионная норма определяет право, требованиям которого должна соответствовать форма завещания, а равно форма того акта, которым завещание отменяется или изменяется. В основе п. 2 ст. 1224 лежат правила, содержавшиеся в п. 2 ст. 169 Основ 1991 г., но в отличие от этих правил, новые нормы в полной мере распространяются на наследование недвижимого имущества, на что в п. 2 ст. 1224 указывается специально («...в том числе в отношении недвижимого имущества...»). Основы 1991 г. предписывали определять способность лица к составлению завещания недвижимости, находившейся в СССР, и форму такого завещания по советскому праву, т.е. на основе принципа lex rei sitae.

«Способность лица к составлению и отмене завещания» (п.2 ст. 1224) означает признаваемую за ним законом способность совершить одностороннюю сделку, каковой является завещание (см. п. 5 ст. 1118), и тем самым породить связанные с этой сделкой правовые последствия для третьих лиц. Завещательная дееспособность представляет собой одно из проявлений гражданской дееспособности физического лица, для определения которой в коллизионном праве ГК установлен ряд общих правил (см. ст. 1197). Однако их применение к определению завещательной дееспособности гражданина устраняется установленным в п. 2 ст. 1224 специальным правилом.

Суть этого специального правила в том, что способность лица составить завещание всегда определяется по праву страны, где завещатель имел место жительства в момент составления завещания. Из этого следует ряд практически важных выводов, которые состоят в том, что для определения завещательной дееспособности гражданина не имеют значения такие обстоятельства, как то, что:

1. завещание совершено не в той стране, где завещатель имел в это время место жительства, а в стране его временного пребывания или даже вне территории какого-либо государства (например, на морском судне во время плавания в открытом море);

2. право страны места жительства завещателя в момент составления завещания может не совпадать с его личным законом в этот момент (ср. со ст. 1195 и п. 1 ст. 1197);

3. отношения по наследованию завещанного имущества могут определяться правом иного государства, чем то, которым в соответствии с п. 2 ст. 1224 определяется завещательная дееспособность этого лица (если место его жительства в момент составления завещания не совпадает с его последним Местом жительства или с местом нахождения принадлежавшей ему недвижимости -- см. п. 1 ст. 1224).

Сказанное выше об определении завещательной дееспособности относится не только к способности лица совершить завещание, но и к его способности отменить или изменить его. Способность «к изменению завещания» не упомянута в п. 2 ст. 1224 лишь потому, что изменить прежнее завещание иначе, как составив новое, невозможно, в то время как отмена завещания может не сопровождаться никакими иными распоряжениями завещателя.

В тех случаях, когда способность лица к составлению или отмене завещания в соответствии с п. 2 ст. 1224 определяется по российскому праву, необходимо принимать во внимание прежде всего нормы, содержащиеся в п. 2 и 3 ст. 1118, в ст. 21 и 23, в п. 1 ст. 27, в п. 1 и 3 ст. 29, в ст. 30 ГК.

Значительная часть п. 2 ст. 1224 посвящена определению права, на основании которого должен решаться вопрос о действительности завещания с точки зрения его формы.

В случаях, когда отношения по наследованию осложнены иностранным элементом, форма завещания (равно как и акта его отмены, если она возможна не в виде завещания) должна удовлетворять требованиям хотя бы одного из трех правопорядков: праву страны, где завещатель имел место жительства в момент составления завещания, либо праву страны, в которой было в действительности совершено завещание («праву места составления завещания»), либо российскому праву.

В зависимости от фактических обстоятельств число правовых систем, с точки зрения соответствия которым должен решаться вопрос о действительности завещания, может сократиться и даже свестись к праву одной страны (например, в случае, когда иностранец, имеющий место жительства в России, здесь же составил завещание). Это необходимо иметь в виду, как при составлении завещания, так и в случаях оспаривания его действительности.

Сфера действия коллизионной нормы, определяющей право, требованиям которого должна удовлетворять форма завещания (и акта его отмены), чтобы завещание было действительным (п. 2 ст. 1224), зависит от того, какой смысл вкладывается в данном случае в понятие «форма завещания», т.е. от толкования этого юридического понятия, от его квалификации (см. ст. 1187).

В соответствии с российским правом под формой завещания следует понимать те способы выражения, фиксации и удостоверения воли завещателя в отношении распоряжения своим имуществом на случай смерти, при соблюдении которых закон признает это волеизъявление завещанием. К вопросам формы завещания, в частности, относятся вопросы о том:

1. может ли быть завещание совершено устно, либо оно обязательно должно быть выражено письменно;

2. необходимо ли вообще или в каких-то определенных случаях написание завещания собственноручно завещателем;

3. какие технические средства допустимо использовать для написания завещания;

4. обязательно ли включение в завещание каких-либо определенных сведений или слов («реквизитов»);

5. необходимо ли удостоверение завещания органами власти (например, судом) или лицами, выполняющими нотариальные функции, и возможно ли в особых обстоятельствах удостоверение завещаний иными лицами (капитаном судна, начальником места заключения, руководителем лечебного учреждения и др.);

6. какие особые требования должны быть соблюдены в отношении формы завещания лица, которое из-за неграмотности или физических недостатков не в состоянии прочитать и (или) подписать завещание.

Российское право различает понятия «форма» и «порядок совершения» завещания (см. ст. 1124 и др.), но в той мере, в какой порядок совершения завещания должен получить отражение в его тексте или в тексте соответствующей удостоверительной надписи (сведения об удостоверяющем завещание лице, об участвующих при его совершении свидетелях и др.); этот порядок для целей коллизионной нормы, содержащейся в п. 2 ст. 1224, охватывается понятием «форма завещания». На основании права, подлежащего применению в силу этой нормы, должен решаться и вопрос о последствиях несоблюдения требований, которым должна удовлетворять форма завещания, т.е. о действительности или недействительности в этом случае завещания. Смысл требований, предъявляемых законом к форме завещания, состоит именно в том, чтобы их соблюдением устранить сомнения в действительности завещания.

Напротив, после того, как в соответствии с п. 2 ст. 1224 выяснены и решены вопросы о форме завещания и о его действительности, последствия его действительности или недействительности должны определяться на основании права, применимого в силу п.1 ч. ст. 1224.,

При обращении к ст. 1224 с целью определения права, подлежащего применению к отношениям по наследованию, необходимо иметь в виду, что в Минской конвенции 1993 г. и в значительном числе действующих в Российской Федерации международных двусторонних договоров о правовой помощи есть нормы, непосредственно направленные на регламентацию наследственных отношений, осложненных иностранным элементом.

В нескольких договорах -- с Грецией, Кипром, Финляндией --, нормы о наследовании немногочисленны и касаются лишь предоставления национального режима в этой области и определения, права, применимого к форме завещаний. Краткие, хотя и иные положения о наследовании содержит также договор с Ираком.

Напротив, договоры с государствами бывшего «социалистического лагеря» либо социалистической ориентации (Албанией, Болгарией, КНДР, Кубой, Монголией, Польшей, Румынией, Чехией и Словакией, Югославией), а также с государствами, образовавшимися на месте республик бывшего СССР (Азербайджаном, Киргизией, Латвией, Литвой, Молдавией, Эстонией), содержат целые комплексы норм о наследовании. В их числе унифицированные коллизионные нормы (о праве, применимом к наследованию движимого и недвижимого имущества, к форме завещания и др.) и унифицированные материальные нормы (об исчислении срока на принятие наследства, о выморочном имуществе и др.) международного частного права о наследовании, а также нормы о юрисдикции по наследственным делам, о мерах по охране наследственного имущества и интересов наследников.

В Минской конвенции 1993 г. целый раздел -- часть V (ст. 44--50) -- посвящен наследованию. Нормы этого раздела по кругу решаемых вопросов сходны с названными правилами большинства двусторонних договоров о правовой помощи, но по содержанию не во всем совпадают с некоторыми из них. Однако Минская конвенция не затрагивает положений других международных договоров, участниками которых являются стороны этой Конвенции (ст. 82). Поэтому в случае расхождения правил Минской конвенции с нормами двустороннего договора между ее участниками приоритет имеют нормы этого договора.

Из международных договоров России, в которых регламентируется наследование, только Минская конвенция 1993 г. содержит общее по форме правило о статуте наследования, отсылающее к «законодательству Договаривающейся Стороны, на территории которой наследодатель имел последнее постоянное место жительства» (п. 1 ст. 45). Из этого правила сделано изъятие для наследования недвижимости, подчиняющегося законодательству государства, на территории которого она находится.

Все двусторонние договоры о правовой помощи, участником которых является Россия, устанавливают отдельные коллизионные нормы для наследования движимого и наследования недвижимого имущества.

Договоры о правовой помощи, предусматривающие развернутую регламентацию наследственных отношений (а таких договоров около 20), содержат совпадающие двусторонние коллизионные нормы о наследовании недвижимого имущества. В качестве примера можно сослаться на Договор с Эстонией, заключенный в 1993 г., устанавливающий, что «право наследования недвижимого имущества регулируется законодательством Договаривающейся Стороны, на территории которой находится имущество» (п. 2 ст. 42). Точно такая же унифицированная коллизионная норма содержится и в Минской конвенции 1993 г. (п. 2 ст. 45).

Но если наследование недвижимости все договоры подчиняют праву страны ее местонахождения, то коллизионный вопрос наследования движимого имущества решается в этих договорах по-разному. В то время как большинство договоров связывает наследование движимости с правом страны последнего постоянного места жительства наследодателя, по договорам с Болгарией (п. 1 ст. 32), Венгрией (п. 1 ст. 37), Вьетнамом (п. 1 ст. 35), КНДР (п. 1 ст. 36), Польшей (п. 1 ст. 42) и Румынией (п. 1 ст. 37) эти отношения должны регулироваться законодательством той Договаривающейся Стороны, «гражданином которой был наследодатель».

Вопрос о квалификации понятий «движимого» и «недвижимого» имущества решается только в нескольких договорах о правовой помощи -- с Вьетнамом (п. 3 ст. 35), Грузией (п. 3 ст. 42), Кубой (п. 3 ст. 31) и Чехословакией (п. 3 ст. 40), в которых есть совпадающие нормы, указывающие на способ такой квалификации. Например, в Договоре с Вьетнамом сказано, что «вопрос о том, какое наследственное имущество следует считать движимым, а какое недвижимым, решается в соответствии с законодательством Договаривающейся Стороны, на территории которой находится имущество».

Норму о завещательной дееспособности, аналогичную правилу российского законодательства (п. 2 ст. 1224), содержит Минская конвенция 1993 г. (ст. 47). Напротив, ни один из двусторонних договоров России о правовой помощи, как со странами СНГ, так и с другими государствами, не ставит способность завещателя составить, изменить или отменить завещание в зависимость от права страны его домицилия в момент составления завещания. Все эти договоры связывают завещательную дееспособность с законодательством государства, гражданином которого завещатель является в момент составления завещания или акта о его отмене («в момент волеизъявления», как сказано в некоторых договорах). При этом в некоторых из них наряду с этой нормой содержится и условие о предоставлении гражданам другого договаривающегося государства национального режима в отношении способности составлять и отменять завещание. Такое сочетание, по-видимому, не вполне согласующихся между собой правил есть в договорах с Албанией (ст. 35 и 37), Болгарией (ст. 31 и 34), Венгрией (ст. 36 и 39), Вьетнамом (ст. 34 и 37), КНДР (ст. 35 и 38), Кубой (ст. 30 и 33) и Румынией (ст. 36 и 39).

В договорах России с названными государствами, а также в Договоре с Чехословакией (ст. 42) законом страны гражданства завещателя в момент составления завещания или его отмены определяются также «правовые последствия недостатков волеизъявления», т.е. совершения соответствующего завещательного акта с пороками воли. Это правило существенно отличается от коллизионных принципов, применимых к односторонним сделкам (ср. сост. 1217).

В Минской конвенции 1993 г. решение коллизионной проблемы относительно формы завещания и его отмены (ст. 47) сходно с одним из правил, содержащихся в п. 2 ст. 1224: форма завещания и акта его отмены определяется правом страны домицилия завещателя в момент составления завещания.

В области наследования особое значение имеет предоставление иностранцам национального режима и его обеспечение наделе. Это связано с существующими в праве ряда стран «изъятиями, направленными на то, чтобы расширить круг случаев применения собственного права, либо установить в вопросах наследования специальные привилегии для собственных граждан, либо умалить права наследования иностранцев...». В наибольшей мере такие изъятия ущемляют права наследников-иностранцев, живущих за границей, и чаще всего -- в отношении наследования ими земли и других природных ресурсов. В принципе, возможность подобных ограничений наследственных прав иностранцев не исключена и в России, поскольку в соответствии с Конституцией РФ (ч. 3 ст. 62) и ГК (абз.4 п. 1 ст. 2) из принципа национального режима возможны исключения, если они установлены федеральным законом.

Стремлением не допустить ограничений наследственных Прав своих граждан, когда эти права должны возникнуть или осуществляться в другом государстве, объясняется включение в двусторонние договоры о правовой помощи, участником которых является Россия, специальных условий о безоговорочном применении в сфере наследования национального режима. Наиболее кратко и четко это условие сформулировано в договоре с Чехословакией (1982): «Граждане одной Договаривающейся Стороны могут наследовать имущество или права на территории другой Договаривающейся Стороны по закону или по завещанию на равных условиях и в том же объеме, как и собственные граждане» (ст. 39 «Принцип равенства»). Формулировки в других договорах более детальны и пространны, но по существу мало отличаются от приведенной.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Выводы по работе можно сделать следующие:

1. В наследственном праве России наиболее существенным изменением является установление преимущества наследования по завещанию над наследованием по закону. Последнее имеет место только в той мере, в какой оно не отменено завещанием. Распорядиться имуществом на случай смерти можно только путём совершения завещания.

2. В наследовании по закону вместо прежних двух очередей установлено целых восемь. Для первых трёх очередей значительно расширено наследование по праву представления. Расхождения по вопросу об усыновлённых как наследниках по закону, имевшиеся в семейном и гражданском законодательстве, устранены.

3. Изменились правила, касающиеся наследования предметов домашней обстановки и обихода. В отношении обязательной доли изменился размер этой доли: теперь лица, имеющие право на обязательную долю, наследуют независимо от содержания завещания не менее половины (а не двух третей, как это было в ГК 1964 г.) доли, которая причиталась бы каждому из них при наследовании по завещанию.

4. Положения об охране и управлении наследством значительно расширены. По общему правилу меры по охране наследства и управлению им принимаются исполнителем завещания или нотариусом по месту открытия. В целях охраны наследства нотариус производит опись наследственного имущества, в соответствующих случаях передаёт имущество на хранение кому-нибудь из наследников или другому лицу.

5. Сроки, применяемые для ответственности по долгам наследодателя будут отсчитываться не со дня открытия наследства, а со дня, в который началось течение исковой давности по требованию, предъявляемому кредитором.

6. Введены положения, регламентирующие наследование отдельных видов имущества (предприятий, имущества члена крестьянского (фермерского) хозяйства, невыплаченных сумм зарплаты, пенсий и др.).

ЛИТЕРАТУРА:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации. М.: ИНФРА-М, 2001 - 410 с.

2. «Гражданское право» / под ред. А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого. М.: «Проспект», 2003 - Т.3 - 784 с.

3. Кабатов В.А. «Новое в наследственном праве» // «Государство и право», 2002, № 7, с.92 - 101.

4. «Комментарии к части третьей Гражданского кодекса РФ» // под редакцией А.Л. Маковского и Е.А. Суханова. М.: «Норма», 2003 - 400 с.

Размещено на Allbest.ru