Семейно-Наследственное право относится к медленно изменяемой сфере. С момента принятия христианства основы православной семьи долгие столетия оставались статичными, постепенно допускались к наследованию женщины, варианты наследования были строго ограничены (по обычаю, по закону, по завещанию). Отношения в семье основывались на власти отца, лишь в поздний феодальный период складывается принцип раздельности имущества. Это - основные тенденции в указанной области права.

Ко времени Русской Правды мы не встречаемся со свидетельствами о приниженном положении женщины. По мнению некоторых исследователей, семья патриархального типа отражена в Русской Правде в понятии “вервь”, то есть коллектива родственников, связанных общей ответственностью платежом “дикой виры”. Однако, как следует из ряда статей Русской Правды, посторонние лица могли “вкладываться” в общую виру, не будучи родственниками. М. Косвен предложил гипотезу, согласно которой “вервь” Древней Руси - переходная форма от патриархальной семьи к индивидуальной с сохранением коллективных порядков (патронимия). Но отличительных черт патронимии не выделено, в ней сохранялись коллективное хозяйство, родственные связи и обычаи. Единственный отличительный признак - меньшая численность - вообще трудно определим. Поэтому патронимия, больше похожа на чисто логическую конструкцию.

В Древней Руси к XI в. господствовала моногамная семья с индивидуальным хозяйством. С принятием христианства в конце X в. церковь вела активную борьбу с язычеством, за торжество индивидуальной семьи и семейной нравственности. Брак, развод, моральные отношения в семье стали санкционироваться ею. Не освященный брак считался грехом и мог отразиться на потомках. Летопись гласит: лот греховного корня злой бывает плод”. Верховенство мужчины в христианской семье сохранилось и упрочилось, постепенно становилось частью государственной идеологии. Летопись оправдывает это: вне внимай злой жене: ибо мед каплет с уст ее. Жены прелюбодейки. Но мгновение это. Не путем жизни идет она, сближающиеся с ней пойдут после смерти в ад”.

Христианская семья должна была подчиняться суровым нравственным канонам, в основе новой идеологии лежали трудолюбие, смирение, ответственность перед Богом. Формирование семьи христианского типа происходило постепенно, государство относилось к язычеству достаточно терпимо, но подтвердить конкретными фактами сосуществование христианских и языческих семей невозможно.

В глубокой древности наследование осуществлялось на основе обычного права, с правом всего коллектива на какую-то часть имущества. Ранее всего индивидуализировалось наследование движимости (лук, копье, топор). Возникло деление наследственной массы на доли: часть - коллективу, часть - семье, часть по усмотрению самого лица. Ибн фадлан свидетельствовал, что к X в. имущество умерших руссов делилось на три части.

Наследование на основе обычного права в видоизмененной форме входит в общегосударственный закон. Видимо, параллельно развивались завещательные отказы, ограниченные долями в пользу ближайшим родственников. Можно выделить две формы наследованиям по закону и по завещанию. Отстранение, женщин от наследования не может рассматриваться как средство не сознательного принижения. Выходя за муж за члена другого рода, они не могли забирать имущество, нажитое членами своего рода. Воевали за новые территории мужчины и обрабатывали землю мужчины, поэтому институт наследования недвижимости по мужской линии устойчив у всех европейских народов.

Право родни на долю из штрафов в случае убийства закреплено в ст. 4 договора с Византией 911 г. Видимо, родственники в любых случаях могли претендовать на часть имущества. В остальном договор рисует картину развитого наследственного права, где действует первенство завещания над законом. Статья 13 гласит: “Если-кто из русинов умрет, не урядив своего имения, будучи на службе в Византии, а родственников там не имеет, то возвращается имущество близким родственникам на Русь. Если оставит завещание, то имущество идет тому, в пользу кого составлено завещание”. Правда, следует иметь в виду, что такая развитая форма предписывается имущей среде, в крестьянских общинах обычное наследование продолжало действовать.

Споры о наследстве возникали довольно часть, и Уставы церковные Владимира І и Ярослава Мудрого взяли эти тяжбы родственников под свою юрисдикцию. Но поскольку положение церкви в это время не было достаточно прочным, нормы о наследовании имущества, вошедшие в Русскую Правду, расписаны очень подробно, видимо, во избежание коллизий языческих обычаев и христианских установок индивидуализированной семьи. Институт наследования в Русской Правде - один из наиболее разработанных.

В XI в. брак стал церковной прерогативой, в участии в судебнй51 процессах о наследстве могли отказать лицам без соответствующих церковных свидетельств. Точных данных о возрасте вступления в брак до нас недопило. С.В. Юшков считал, что он составлял 14-15 лет для мужчин и 12-13 лет для женщин.

В Русской Правде речь идет об индивидуальной семье (муж, жена, дети)* личным хозяйством. В статьях о “верви” подразумеваются, возможно, коллективы родственников. В Пространной Правде имеется целый устав о наследстве (ст. 90-95, 98-106). Две первые статьи (ст. 90, 91) закрепляют древние ограничения в общинах смердов: имущество умершего, не оставившего сыновей, переходит князю, дочерям до замужества выделяется часть на приданое. В то же время в среде дружинников и бояр действовал иной принцип: “наследство князю не идет, его наследуют дочери”. В остальных статьях регулируется наследование на базе частной собственности и индивидуального хозяйства.

Общий принцип известен еще По Договорам с Византией: приоритет наследования по завещанию с обеспечением законных долей членов семьи. Статья 92 гласит: *Кто умирая разделит свой дом детям, на том стоять, кто без ряда- умрет, всем детям идет имущество”. Наследование по завещанию ограничено сыновьями и женой, дочери получают только часть ст. 9 3, 95). Дети от первой жены имеют право на часть имущества принадлежащего матери (ст.94). Дети от рабыни 'не наследуют ничего, но получают с матерью свободу (ст. 98). Во всех случаях “двор” переладит младшему сыну (ст. 100) как менее способному к самостоятельному существованию. Имущество малолетних детей находится под управлением матери: если она выходит замуж, то назначается родственник-опекун. Мать, опекун*отчим отвечают-за это имущество и несут материальную ответственность за его утрату. Своей частью имущества мать распоряжается самостоятельно, может завещать его детям, лишать их наследства, если они будут “лихи” (ст. 106).

Такой порядок наследования обеспечивал имущественные права всех членов семьи и в целом просуществовал до того момента, когда к Наследованию стали допускаться женщины. Одновременно установилась зависимость благополучия детей мужского пола от воли завещателя как основа “доброго” отношения к родителям, при сохранении младшим детям гарантии средств к существованию.

4. Преступление и наказание

Уголовное право как совокупность норм, представляющих собой обособившуюся отрасль права, сформировалось на стадии позднего феодализма и продолжало развиваться в буржуазный период. Поэтому для более раннего времени правильнее говорить об уголовном законодательстве, в центре которого стоят две кате, горни - преступление и наказание. В Х-ХV вв. понятия вины, соучастия, подготовки к совершению преступления находились в зачаточном состоянии, постепенно, на протяжении ХVІ-ХVІІ вв., а формировались, и лишь в Уложении 1649 г. они находят более или менее полное отражение.

В арабских источниках, летописях, договорах Руси с Византией имеется достаточно сведений о караемых государством криминальных посягательствах в ІХ-Х в.в. Речь идет о кражах, в убийствах, побоях и т. д., но они не характеризуются какими-либо особыми терминами. Преступные действия в летописях именуются злыми делами. Главный элемент преступного действие - наказуемость. В качестве объекта нарушения могли выступать государственный закон, обычаи, религиозно-нравственные установления. В литературе принято считать, что первая попытка определить преступное действие сделана в Русской Правде, где нанесение вреда личности именуется “обидой”. Например, при нанесении побоев следовало “платить за обиду 12 гривен”.

Субъектами преступлений, то есть лицами, способными отвечать за криминальные действия, могли быть 'свободные люди. Любое преступление подразумевало выплату штрафов и имущественные взыскания, для чего требовалось наличие собственности. Холопы и рабы, сами будучи разновидностью собственности, таковой не имели и имущественную ответственность за них несли хозяева. Очень трудно определить влияние “а положение субъекта сословного статуса. Мы не имеем сведений документов о последствиях, например драки дружинника и крестьянина, хотя наиболее правдоподобная версия возникновения Древнейшей Правды связывается именно с побоищем между княжеской дружиной Ярослава Мудрого и. новгородскими горожанами. Наиболее вероятно, что во времена Русской Правды при изустных привилегиях феодалов за оскорбления, бесчестье и т.д. все свободное население отвечало за криминальные действия в отношении представителя другого сословия. Русская Правда ничего не говорит о совершении преступлений женщинами, о возрасте преступников. С принятием христианства возраст преступника стал определяться на основе церковных установлений.

Можно предполагать, что в древний период в “крестьянских общинах практиковались наказания на основе обычного права, но конкретных источников до нас не дошло. В Русской Правде отражены только два вида преступлений: против личности (убийство, телесные повреждения, оскорбления, побои) и против собственности (разбой, кража, нарушение земельных границ, не законное пользование чужим имуществом). Закон защищал интересы индивидуума, который, выделившись из общинной системы, нуждался в охране как своей личности, таки своего хозяйства. Государственные преступления. В Русской Правде не упоминаются, весьма нечетко обрисованы деяния против княжеской администрации (например, убийство конюха). На данном этапе еще не существовало абстрактного понимания государства и его интересов, вред государству отождествлялся с вредом князю, и посягательства против князей рассматривались как тяжкие деяния. К участникам восстаний применялась казнь на месте преступления, часто - массовая. Князья в борьбе за власть порой прибегали к весьма недостойным приемам, но вопрос об ответственности решался в их среде.

В Русской Правде доминируют штрафы, хотя на практике арсенал уголовных кар был довольно велик. Утвержденный вскоре после принятия христианства кодекс, будучи государственным законодательством, порывал с морально нравственными установками язычества, но новые христианские ценности усваивались постепенно. В таких условиях единственным критерием интересов индивидуума мог быть только денежный эквивалент причиненного ущерба, что и закрепляла система штрафов. Сыграло роль и то, что жесткие виды наказаний противоречили христианской доктрине гуманности, они в кодекс не вошли. По этой же причине Русская Правда является сугубо светской, уголовные наказания против интересов церкви устанавливались в церковных уставах.

В практике применялись следующие виды наказаний: кровная месть (ее лишь условно можно отнести к наказаниям), “поток и разграбление”, смертная казнь, уголовные штрафы, заключение в темнице, членовредительные кары. Уголовные штрафы за посягательства на личность носят выраженный сословный характер, при посягательстве на имущество это проявляется менее резко.

Об убийствах упоминается в договоре с Византией 911 г. (в случае убийства кого-либо убийца должен “умереть на месте” (кровная месть). Если же виновный успевал скрыться, вступала в действие имущественная ответственность: имущие лица отдавали свою часть собственности в качестве выкупа, не обладавшие собственностью родственники убитого преследовали до отмщения. Статья 1 Правды Ярослава Мудрого также предусматривает месть родственников за убийство, если мстителей “не будет”, выплачивается штраф в 40 гривен. В этой статье еще отсутствует социальная дифференциация виновных при выплате штрафа, но убийство признается самым опасным преступлением, с него начинаются все редакции Русской Правды. В Правде Ярославичей за убийство огнищан, конюхов князя, тиуна предусмотрен уже повышенный штраф в 40 гривен, за убийство свободного человека выплачивался штраф в 40 гривен.

Нанесение побоев, оскорбления, телесные повреждения карались денежными штрафами. За повреждение пальца выплачивалось 3 гривны, за удары жердью, палкой, за вырывание бороды и усов 12 гривен. За отрубание руки полагался штраф 40 гривен. Угроза оружием наказывалась штрафом в 1 гривну. Хотя штрафы дифференцированы в зависимости от тяжести увечья, ясного Понимания степени вреда в Русской Правде нет, поэтому можно говорить о принципе казуальности: в кодексе перечисляются случаи нарушения телесной неприкосновенности с конкретными штрафами, но без попыток обобщения.

Больше всего внимания в Русской Правде уделяется краже. Подробно расписывается, какой штраф обязан уплатить уличенный вор за коня, корову, утку, дрова, сено, холопки т.д. Законодатель, стремясь ничего не упустить, включает в этот список и зерно, и ловчих птиц, и охотничьих собак. Общий принцип таков, что пострадавшему следует полностью компенсировать материальный урон, поэтому виновный должен выплатить стоимость украденого и заплатить штраф. Сословная защита имущества встречается редко. Например, за кражу княжеского коня устанавливался штраф в 3 гривны, за коня смерда - 2 гривны. В Пространной Правде за кражу коней (основной рабочей силы) вор выдавался “на поток и разграбление”. Убийство вора, на месте преступления не считалось преступлением и наказания не влекло. Все иные виды посягательств на чужую собственность карались штрафами (нарушение земельных границ, сжигание, самовольный захват чужого коня или оружия, поломка чужих вещей) размером до 12 гривен.

Русская Правда не знает смертной казни, но она применялась на практике за антигосударственную деятельность, за участие в восстаниях, разбойничьих шайках. Любопытно, что уже в Х-Х1 вв. это наказание регулировались государством.

Сведения, о применении смертной казни правителем руссов имеются в арабских источниках 1Х-Х вв. По свидетельствам ибн Ласта и ибн Фадлана, варан разбойника могли лишить жизни через повешение. Применяли варварские казни княгиня Ольга и князь Святослав (до 972 г.) в осажденном городе Доростоле. Примерно в X в. казнь уступила место уголовным штрафам за преступления имущественные и против личности. В конце X в. Владимир 1 из-за усилившихся “разбоев” обсуждал вопрос о введении за них смертной казни,, причем опасался этого, “боясь греха”. Следовательно, в ограничении смертных приговоров сыграло роль принятие христианства. Но княжеское окружение санкционировало усиление репрессий, поскольку князь обязан “бороться со злом”. Введенные казни за разбои привели к оскудению казны, куда перестали поступать штрафы, и последовала замена лишения жизни Штрафами. Причем речь, видимо, шла, не только о разбоях, а о широком круге посягательств на собственность и личность.

В таком виде система уголовных штрафов вошла в Русскую Правду в XI в. Смертная казнь стала прерогативой экстраординарных полномочий княжеской власти в государственной неполитической сфере и за обычные преступления не применялась долгое время. В то же время отсутствие законодательной регламентации способов казни приводило порой к необузданной жестокости князей. Например, на рубеже ХІІ-ХІІІ вв. галицкий князь Роман закапывал непокорных бояр живьем в землю, четвертовал их с изуверской назидательностью: “Не раздавив пчел, меду не съесть”.

Штрафы были ведущим и основным видом наказания по Русской Правде, применялись за все виды преступлений и служили источником существенного пополнения государственной казны. Размер штрафа колебался от 1 до 80 гривен серебра, а в церковных уставах - до 100 гривен. С точностью определить, какая часть шла потерпевшим, а какая - государству, не представляется возможными

Продажа - самый распространенный штраф, выплачиваемый* нанесение побоев, посягательства на собственность, оскорбления. Его размер составлял от 1 до 12 гривен. Например, за удар не обнаженным мечом, за вырывание бороды полагалось 12 гривен. В некоторых статьях лишь указана сумма штрафа без упоминания “продажи”. В кодексе есть прямые указания, что продажа платится князю, это - публичный штраф, свидетельствующий о. свободном состоянии виновного.

Вира - представляла собой уголовный штраф, который выплачивался только за убийство и только свободного человека. В Русской Правде нет упоминаний об убийстве феодалов за это полагалось более суровое наказание, нежели вира. За 40 гривен по ценам того времени можно было купить 20 коней. Выплата таких сумм была не каждому по силам. Поэтому существовал коллективный институт “дикой виры”, куда делали взносы члены общины, чтобы а случае необходимости внести выкуп за убийство. Дикая вира выплачивалась общиной и в случае разбойного убийства, если она не разыскивала преступника. Вероятно, кое-кто из феодальных верховне прочь был заполучить лишний уголовный штраф за случайно обнаруженное тело, и Русская Правда запрещала поэтому взыскивать дикие виры за неопознанных убитых и скелеты (ст. 3-8, 19 Пространной Правды). Не делавшие в дикую виру взносов в случае убийства самостоятельно выплачивали всю сумму.

Уроками назывались штрафы за истребление собственности и имущества. Например “кто намерено коня зарежет или скотину, то платит 12 гривен продажи, а хозяину урок” (ст. 84 Пространной Правды). Поскольку рабы и холопы приравнивались к имуществу хозяев, за, их убийство выплачивался урок, а не вира. Стоимость холопов Русская Правда оценивает в, 5-6 гривен, а более высокопоставленных холопов (тиуна, ремесленника) - в 12 гривен.

Русская Правда ничего не говорит о телесных наказаниях и лишении свободы. Тюрем в Древней Руси еще не было, как и осознания тюремного влияния на преступника. Применялось заточение в “проруб”. (подвал) высокопоставленных лиц, князей, посадников, лиц княжеского окружения. Эта мера являлась временным ограничением свободы до наступления определенных событий. Например, в 1067 г. великий князь Изяслав посадил в “проруби князя Всеслава с двумя сыновьями, после смерти Ярослава Иудрога его сыновья выпустили из “проруба” дядю Судислава и насильно постригли в монахи. Телесные наказания также применялись, но государство все же отдавало Предпочтение штрафам.

Законодатель сознавал, что степень тяжести преступления может зависеть как от преступника, так и от внешних обстоятельств. Однако эти элементы он не мог формулировать в абстрактном виде, отягчающие обстоятельства, соучастие, формы вины и т.д. - продукт более позднего времени. И все же с состоянием опьянения (при разорении купца) Русская Правда * связывает более тяжкие последствия. В трех случаях она предусматривает групповые кражи скота (ст. ст. 40, 41, 43 Пространной Правды) и устанавливает, что каждый участник должен заплатить штраф в полном объеме. Понимал законодатель и различную направленность умысла преступника, поэтому в кодексе разграничены случайные убийства или неосторожные (в обиду), убийства в разбое, убийства на Миру “явлено”, “в сваде”. За “разбой без всякой свады” полагалось строгое наказание. Однако, отделяя преступления преднамеренные от бытовых, законодатель руководствовался принципом казуальности и фиксировал их без теоретических обобщений. В Русской Правде только намечается деление на умышленные и неосторожные деяния.

Карательные нормы Русской Правды продолжали действовать, но к концу XV в. была подготовлена база для качественно нового уровня уголовного права. Это связано с тем, что появились новые виды преступлений против государства, его аппарата, и должностных лиц, преступность стала более масштабной, и уголовное законодательство отреагировало на это усилением репрессий.

4.1 Суд и процесс

уголовный право собственность судебный

Древнейшей формой судебного процесса был суд общины, члены которой в равной степени обладали правами и обязанностями тяни в судебных разбирательствах. Состязательность сторон сохранялась долгое время, поэтому процесс в Древней Руси называют состязательным (реже - обвинительным). Ему присущи такие отличительные Черты, как относительное равенство сторон и их активность при рассмотрении дела в сборе доказательств и улик. Одновременно в Х-ХІ вв. укрепляется процесс, где ведущую роль играли князь него администрация: они возбуждали процесс, сами собирали сведения и выносили приговор, часто сопряженный со смертным исходом. Прототипом такого процесса может служить суд княгини Ольги над послами древлян в период восстания или суд князей над восставшими в 1068 г. и 1113 г.

Поводами к возбуждению процесса служили жалобы истцов, захват преступника на месте преступления, факт совершения преступления. Одной из форм начала процесса был так называемый “заклич”: публичное объявление о пропаже имущества и начале поиска похитителя (обычно на торгу). Давался трехдневный срок для возвращения похищенного, по истечении которого лицо, у которого обнаруживались искомые вещи, считалось виновным, и должно было вернуть имущество и доказывать законность его приобретения. Можно предполагать, что использовались различнее виды доказательств: устные, письменные, свидетельские, улики. Очевидцы происшествия назывались видоками. Существовали “послухи”, которых одни исследователи считают очевидцами по слуху”, другие - свидетелями “доброй славы” обвиняемого могли быть только свободные люди: “на холопа послушества не складывают, поскольку он н свободен”, - гласит Русская Правда. Равенство, сторон в процессе диктовало привлечение к свидетельству столько свободных. Лишь в “малой тяжбе” и по нужде можно было “ссылаться на закупа”. Если не было свободных, то ссылались на тиуна боярского, а на “иных не складывать” (ст. 66 Пространной Правды).

В Русской Правде предусмотрена особая форма обнаружения утраченного имущества - свод. Если после “заклича” пропавшая вещь обнаруживалась у лица, заявившего себя добросовестным приобретателем, начинался свод. Указывался человек, у которого приобреталась вещь, тот, в свою очередь, указывал на другого, и т.д. Кто не мог указать источник приобретения, считался вором, должен был вернуть вещь (стоимость) и заплатить штраф. В пределах одной территориальной единицы свод шел до последнего лица, но если в нем участвовали жители другой территории (города), он шел до третьего лица, которое выплачивало повышенное возмещение и начинало свод по своему месту проживания (ст. 35-39 Пространной Правды).

Другое процессуальное действие - гонение следа - представляло собой розыск Преступника по следам. В случае убийства наличие следов преступника в какой-либо общине обязывало ее членов выплачивать “дикую виру” или разыскивать виновное лицо. При терявшихся следах на пустошах и дорогах поиски * прекращались (ст. 77 Пространной Правды).

Нормы Русской Правды, действующие в “русских княжествах в ХII-ХV вв., продолжали использовать в судебном процессе рассматриваемого периода. При сохранении состязательных начал в судебном процессе усиливались роль и активность государственной администрации. Повсеместно выросло значение судебного поединка при невозможности выяснения пистоны иными способами. Ордалии уходили в прошлое поскольку противоречили христианскому пониманию выяснения истины, судные клятвы лишались языческой атрибутики. Одновременно возросла роль письменных документов, особенно в земельных спорах и тяжбах.

Для эпохи, предшествовавшей Русской Правде, характерными объединением сельского населения была соседская община. Она выросла в процессе разложения прежней семейной общины. Частная собственность на землю постепенно разлагает прежде однородную массу общинников: наряду с зажиточными появляются бедняки, терявшие свои участки. Выходя из общины, они в поисках работы попадали в зависимость от богатых землевладельцев - князей и бояр.

Древнейшая Правда (“Суд Ярослава”) сохранила следы живучих обычаев родового строя, которые еще не были изжиты в раннефеодальном государстве. Ст. 1 признает еще институт кровной родовой мести за убийство, но вводит ограничение круга мстителей ближайшими родственниками убитого. “Убьеть мужь мужа, то мстить брату брата, или сыновни, или брату чаду, любо сестрину сынови…”. Но тут же княжеский закон устанавливает, что в случае отсутствия мстителя убийца должен уплатить денежный штраф в пользу князя: “аше не будет кто мстя, то 40 гривен за голову…”.

Строй процесса по Русской Правде является бесспорно состязательным (или обвинительным), что характерно для эпохи раннего феодализма. Русская Правда описывала особые формы досудебного установления отношений между потерпевшим (будущим истцом, обвинителем) и предполагаемым ответчиком (обвиняемым). Это так называемый “свод” и “гонение следа”. “Свод” состоял в отыскании истцом надлежащего ответчика путем “закличи”, свода в тесном смысле и присяги.

Правда, существование в Киевской Руси судебного поединка отрицается многими исследователями. Их довод, кажущийся очень сильным, это отсутствие упоминания о поединке в Русской Правде. Но вместе с тем и указания арабских писателей, подобные только что приведенному, и договор с немцами, 1229 года (ст. ст. 15 и 16), и юридические поговорки (“В поле две воли, кому бог поможет”) подтверждают древность происхождения и прочность института судебного поединка.

О причинах отсутствия указаний на поединок в “Русской Правде” можно только строить предположения. Нельзя отрицать возможности некоторого воздействия, так сказать, механического порядка на текст “Правды” со стороны церковников. Поединок, бесспорно имевший место в жизни Киевской Руси ХI-ХII вв., должен был отразиться в современных законах и в их первой кодификации - в Русской Правде. Но затем он мог исчезнуть со страниц этого сборника или почти исчезнуть, как наиболее противный духу христианства, йод пером первых благочестивых переписчиков памятника.