Культура русской речи юриста

Средством, поддерживающим интерес к речи, побуждающим к активному восприятию того, о чем говорится, является риторический вопрос, который в экспрессивной форме несет определенную (утвердительную или отрицательную) информацию. Полемизируя с процессуальным противником, судебный оратор довольно часто ставит риторический вопросы, выражающие экспрессивно - эмоциональное уверенное отрицание противоположной позиции и апелляцию к суду. Сравните: " Нам говорят/ что для совершения/ подсудимые вступили в преступный сговор// Ну товарищи судьи/ о каком сговоре может идти речь/ если подсудимые/ как они пояснили/ еще и друг друга толком не знали".[2, 69].

Риторический вопрос, как правило, содержит в себе оценку того, о чем говорит оратор. Употребленный во вступлении, где обычно дается общественная или моральная оценка деяния, риторический вопрос, подчеркивая то или иное суждение, создает эффект эмоционального усиления. Например: " Уважаемые судьи// Что может быть дороже жизни// этого желания видеть/ ясное голубое небо/ работать/ растить детей/ радоваться появлению внуков// Жизнь человеку дается лишь один раз/ и никому/ не дано права/ ее отнимать". Такие выступления дают эмоциональный настрой всей речи. Эффект эмоционального усиления необходим в открытых судебных процессах с целью оказать воспитательное воздействие на присутствующих в зале суда граждан. Эффект эмоционального усиления повышается в случае использования суперриторического вопроса, который ничего не отрицает, не утверждает, но употребляется для придания тексту большей выразительности: " Не остни гнев народа/ по поводу этого тяжкого злодеяния/ и как свидетельство тому/ интерес людей/ к данному судебному процессу// Как поднялась рука у Серебрякова/ посягнуть на человеческую жизнь" [2, 70].

Кроме риторических вопросов - оценок в речах судебных ораторов нередко используются риторические вопросы, содержащие вывод из сказанного. Цель таких риторических вопросов помочь суду сделать правильные выводы, правильно квалифицировать тот или иной факт, например: " Толстихина Саша/ просила Каменец/ помочь ей// Дважды приходила к ней/ умоляла ее// Так хотела ли Каменец/ смерти Толстихиной". Вопрос, заканчивающий логическое единство, имеет результативно - следственное значение, вместе с тем он заключает в себе элемент оценки.

В целях воздействия на судебную аудиторию и потерпевшую, которая оговорила подсудимого Бердникова, Я.С. Киселев, анализируя и опровергая ложные показания "потерпевшей" Туркиной, очень умело, тонко использует иронию - прием, состоящий в том, что с целью насмешки слова или выражения употребляются в смысле, противоположном буквальному. В судебной речи ирония способствует справедливой, объективной оценке действий, явлений: "… Легко может показаться, что-то объяснение, которое она дает фактам, похоже на правду. Наталия Федоровна, видя внимание и заботу мастера, была убеждена, что он все это делает, так сказать по совести. Но как она ошибалась! Оказывается, Бердников грубо и цинично потребовал: " Сожительствуй со мной!" Потребовал угрожая и запугивая. И только тогда открылись глаза у Натальи Федоровны. Это была для нее настоящая катастрофа. Так гибнет вера в человека…"[14, 206]. Здесь в каждом высказывании содержится ирония. Хорошим средством создания иронии являются восклицательные конструкции.

Адвокат А.И. Рожанский, оценивая показания свидетельницы, использовал метафору: " Такие показания необходимо пропускать через густое сито сопутствующих фактов и обстоятельств". Анализируя обстоятельства дела адвокат М.М Тетельбаум дает им оценку с помощью сравнения: " Мне сплетня представляется черным бородавчатым пауком. Он выползает из зловонного рта сплетника и начинает сплетать, опутывать людей липкой, грязной паутиной… Сплетня как комок грязи, брошенный в человека: комок высохнет и отвалится - пятно останется. Останется для тех, кто любит посудачить".[36, 110]

Действенным средством убеждения, а значит и воздействия является парономазия - преднамеренное столкновение паронимов в одном высказывании с целью оттенить, выделить различия между понятиями: " Все о чем мы сейчас говорили/ чистейшее предположение/ которое суд/ никак не может записать в приговор/ потому что/ это/ не доказано/ да и недоказуемо"; или " Учитывая его безупречную прошлую жизнь/ коллектив авиаотряда/ на общем собрании/ обсудив и осудив преступление/ все - таки выдвинул общественного защитника/ а не общественного обвинителя".

Для выделения и подчеркивания тех или иных явлений, деталей в судебной речи широко употребляется инверсия - намеренное изменение объективного (прямого) порядка слов: " Угрюм и мрачноват Сергей Тимофеевич. Да и как ему быть другим? Безрадостными были последние, перед встречей с Буркиной, годы его жизни". Инверсией является и постановка определения после определяемого слова: "Степина годами копила / эти деньги свои трудовые", или "в угаре пьяном затеял драку". (41,182)

Повторы, то есть повторение слова или словосочетания, используются судебными ораторами с целью привлечь внимание суда к важным моментам, подчеркнуть значимость чего-либо. Аудитория, как правило, сосредоточивает внимание на тех моментах, которые подчеркивает оратор. “Погиб человек, едва начавший сознательную жизнь, погиб нелепо.” Довольно часто и умело использовал повторы Л.С.Киселев: “И возраст, и горе, горе подлинное, горе, от которого нет исцеления, сделали свое дело: сдало сердце.” (14,111).

В речи Ф.Н. Плевако по делу Грузинского аргументирующим средством для установления причин преступления является антонимия: “ То, что с ним случилось, беда, которая над ним стряслась, - понятны всем нам; он был богат - его ограбили; он был честен - его обесчестили; он любил и был любим - его разлучили с женой и на склоне лет заставили искать ласку случайной знакомой, какой-то Фени…”

Большой экспрессивной и убеждающей силой обладает градация- такое расположение слов, при котором каждое последующее превосходит предыдущее по степени качества или интенсивности, благодаря чему создается нарастание производимого ими впечатления. Государственный обвинитель использовал градацию как аргумент для оценки преступления, для характеристики подсудимого: “Он похитил не только магнитофон /стоимостью 80 рублей/, но и фотоаппарат стоимостью 33 рубля / украл женские колготки/ стоимостью 5 рублей /прихватил даже /детский подарок стоимостью 2 рубля 50 копеек.”

Анафора - повторение начальных слов и словосочетаний - повышает не только экспрессию, но и убедительность речи, аргументирует то, или иное явление."…Врач не имел права оставлять без помощи тяжело раненного человека; не имел права предлагать ему самому явиться утром на осмотр."

Используя изобразительные средства, судебный оратор не должен забывать, что они являются вспомогательным материалом дела, являются не целью, а средством, подчинены замыслу оратора, обусловлены содержанием речи. Они используются как средства успеха, а не как источник наслаждения.

Итак, эмоциональное воздействие судебной речи является ее необходимым, рабочим компонентом: ведь оратор должен не только выразить мысль, но и вызвать нужные эмоции у слушателей. Объективный и беспристрастный прокурор не должен оставаться равнодушным. Он не может лишать свою речь обвинительной силы и гражданского пафоса, превращать ее в скучный доклад.

Судебная речь, обладающая всеми названными качествами, воспринимается как воздействующая. Только при этом условии она может выполнить свою высокую общественную функцию. Уместно выполнить слова А.В.Луначарского:”Ведь мы бьем в набат не в колокол- в сердце человеческое, а это тонкий музыкальный инструмент.”

Глава III. Понятие "речевой идеал" в юридической практике

§1. Профессиональная этика юриста

Необходимость повышения общего культурного уровня судопроизводство предъявляет строгие этические требования к участникам судебного процесса, в частности судебных прений. Этика - это нормы поведения, мораль человека какого - либо класса, общественной или профессиональной группы. Синонимом этого слова является нравственность - совокупность норм поведения в каком - либо обществе. Следовательно, можно говорить о нравственной культуре как форме общения. Что такое нравственная культура? Это единство внешней и внутренний культуры личности, одним из составных элементов которой является этикет. Этикет - это совокупность правил поведения, касающихся внешнего проявления отношения к людям (обхождение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах и одежда). Этикет совпадает с общими требованиями вежливости. [28, 106].

Этические требования к судебному оратору и судебной речи связаны с проявлением уважения к суду, к процессуальному противнику, потерпевшему, свидетелям, подсудимому. Основателем судебной этики справедливо считается А.Ф. Кони. Этическим началам при осуществлении правосудия, которым он придавал большое значение, посвящена его работа " Нравственные начала в уголовном процессе".

Нравственным долгом судьи А.Ф. Кони считал, прежде всего, уважение к человеческому достоинству и справедливое отношение к человеку. Он видел нравственную сторону в деятельности не только судьи, но и обвинителя и адвоката. Прокурор, по мнению А.Ф. Кони, не должен озлобляться против подсудимого, обвинять его, во что бы то ни стало; для него должна быть характерна опрятность приемов обвинения. Этот говорящий судья должен выполнить свою функцию " со спокойным достоинством исполняемого долга, без пафоса, негодования и преследования какой - либо иной цели, кроме правосудия. Еще в большей степени А.Ф. Кони подчеркивал важность этических основ и деятельности защитника. Защитник не слуга своего клиента и не пособник в его желании уйти от заслуженного наказания. Защита преступника не должна обращаться в оправдание преступника.

Неприятное впечатление производит чтение текста речи с листа, вместо произнесения речи - чтение прокурором обвинительного заключения.

Чтение нарушает контакт с судом и аудиторией, и, кроме того, свидетельствует о неуважительном отношении к слушателям. Адвокат Н.П. Кан использовал текст обвинительного заключения следующим образом: " Все происшедшее дальше имеет столь важное значение для истины, что я попрошу позволения во имя точности воспользоваться текстом обвинительного заключения. Вот что там написано…"[28, 108].

Нравственный долг судебного оратора заключается в том, чтобы создать у присутствующих правильное представление об общественной опасности деяния, воспитать у них уважение к закону, к правосудию, содействовать правовому воспитанию граждан. В наибольшей степени это касается государственного обвинителя, на которого присутствующие в зале суда совершенно обоснованно смотрят как на лицо, провозглашающее точку зрения государства.

Высокой нравственностью, вниманием к "живому человеку" отличались речи Я.С. Киселева. Он всегда щадил самолюбие, человеческое достоинство подсудимого и потерпевшего, с особой осторожностью обращался к фактам, которые могли бы причинить подсудимому ненужные страдания. В речи по делу Кудрявцевой он сказал: " Ирина Николаевна Кудрявцева согласна, чтобы был признан любой мотив, пусть даже в самой большой степени ухудшающий ее положение, лишь бы не были вскрыты подлинные побудительные мотивы, обусловившие преступление. То, что душевное состояние, ее переживания будут выставлены, как ей кажется, на всеобщее обозрение, страшит ее, ибо это доставит ей боль, которой она боится больше, чем наказания. Это и обязывает меня быть особенно осторожным. Это обязывает меня кое что не договаривать."

Этичным является поведение адвоката, который, защищая права подсудимого, совершившего убийство, выражает сочувствие, соболезнование родственникам погибшего. Вот как это сделал Я.С. Киселев в речи по делу Прокофьевой: "Товарищи судьи! Дело Натальи Прокофьевой - дело горькое и трудное. Серафима Ивановна и Александр Григорьевич Прокофьевы потеряли сына. Геннадию было только 24 года, могучего здоровья, нерастраченной силы - ему бы жить да жить. Горе Серафимы Ивановны и Александра Григорьевича вызывает самое глубокое сочувствие и сострадание." [37, 89].

Уважительное отношение к подсудимому обусловлено осознанием общественной значимости судебного процесса, пониманием его глубокого воспитательного воздействия. Судебное заседание проходит в обстановке борьбы мнений процессуальных противников. Но самая накаленная атмосфера не дает права судебным ораторам некорректно отзываться друг о друге или о потерпевшем, подсудимом, свидетелях. Грубость недопустима, так как судебный процесс происходит при непосредственном общении с народом, и это требует от судебных ораторов сдержанности, вежливости. " Соблюдайте уважение к достоинству лиц, выступающих в процессе," - напутствовал судебных ораторов Н.С. Пороховщиков.

§2. Нормы речевого поведения судебного оратора

Процессуальной роли прокурора и адвоката в судебном процессе должно соответствовать и их речевое поведение. Следует помнить, что оно определяется официальной обстановкой общения в судебных прениях, официальным характером взаимоотношений общающихся. Общество вырабатывает формы речевого поведения и требует от носителей языка соблюдения этих правил, соблюдения этики речевого поведения, которая представляет собой собрание… моделей корректного речевого поведения. Судебный оратор должен производить сложную операцию отбора в речевой акт того, что является наиболее уместным для данной обстановки общения.

Официальность речевой ситуации в судебном процессе требует формы обращения на Вы. Неэтично, когда судья или прокурор обращается к подсудимому на Ты.

С.А. Андреевский считал оскорбительным для женщин слова наложница, содержанка. В речи по делу Андреева он говорил: “Если мужчина повенчан с женщиной, о ней говорят “супруга, жена”. А если нет, ее называют “наложница, содержанка”. Но разве законная жена не знает, что такое “ложе”? Разве муж почти всегда не “содержит” свою жену?”

Прокурору при поддержании обвинения следует быть сдержанным в словах, выводы его должны быть обдуманными и справедливыми, в отношении к подсудимому не может быть фамильярности, оскорблений, насмешек. В следующих примерах нарушают этику речевого поведения прокурора разговорное врет и просторечные слова матерился, шкура по отношению к подсудимому: Он и здесь врет / товарищи судьи / что он не матерился // матерился он //; Булаков хотел спасти свою шкуру / забыв /что спасти ее может / только чистосердечное признание.

Еще примеры: Подсудимый пьяница / пьет запоем / злостный прогульщик; или: Если уж говорить откровенно / он слабо защищается / потому что он / личность отсталая / он дебил. “Конечно, суд- учреждение строгое, и здесь не место изысканной любезности и особой предупредительности. Но суд- учреждение государственное, и вся его деятельность должна осуществится в обстановке строго официальной вежливости,”-пишет Е.А.Матвиенко *(44,10). Проявление вежливости- существенное требование этики речевого поведения. Нарушение правил вежливости может вызвать у граждан, слушающих процесс, отрицательную оценку личности оратора.

А.Ф.Кони вспоминал случай, когда один из товарищей прокурора, рассказывая об исходе обвинения, которое он поддерживал, заявил: “Ну, хоть я и проиграл, зато ему (подсудимому- Н.И.) всю морду сапогом вымазал,- останется доволен.” А.Ф.Кони, который был обер-прокурором Сената, тут же отстранил его от выступлений на суде в качестве обвинителя.*(16,21)

Особо нужно соблюдать этику речевого поведения в выступлениях по делам, связанным со ст.117-й УК РФ, проявлять внутреннюю дисциплинированность в выборе языковых средств.

Отрицательная характеристика подсудимого(потерпевшего) должна быть корректной, сдержанной, обоснованной. Адвокат П.А.Дроздов так выразил свое отношение к потерпевшей: “…когда я называю Нину потерпевшей, я отдаю дань процессуальной терминологии. По существу же она вовсе не потерпевшая…”*(36,119) Я.С.Киселев в речи по делу Путиловых сказал:”И тут Галина Путилова в силу свойств своего характера (пусть меня простит, но это необходимо сказать) не нашла достойных форм для выражения своего недовольства и ревности.”

О нарушении речевой этики оратором свидетельствуют случаи, когда он неточно знает фамилии, путает подсудимого с потерпевшим, потерпевшего- со свидетелями: " У Федоровой сын / не работает не учится / не занимается ничем / общественно-полезным трудом // извиняюсь / не Федоров а Мошкин"; или: "Один говорил / Лисин по-моему / если мне не память изменяет / что меня взяло просто любопытство / что там будут делать другие." Следующие примеры выражают неуважительное отношение к потерпевшим: "Мы очень тщательно / и очень долго говорили //о краже / у / как ее / Сычевой "; или: " Второй эпизод / хищения / у этой самой Чашиной / э-э / должен быть исключен".(30,49) О не этичности подобных случаев писал еще П.С.Пороховщиков: "Оратор упорно называет подсудимого Матвеева Максимовым, а умершего от ран Максимого- Матвеевым."(30,51)

Уважительное отношение к процессуальному противнику также находит выражение в языковых средствах. П.А.Александров, защищая Веру Засулич, обвинительную речь процессуального противника оценил как благородную. Я.С.Киселев называет государственного обвинителя товарищ прокурор. В.Л.Россельс выразил свое почтительное отношение к прокурору через характеристику его речи”: Товарищи судьи! Только что закончил прокурор свою хорошую, близкую по форме к художественной, яркую, обратную речь, и я нахожусь под впечатлением услышанного”. (35,24)

Н.П. Кан называет процессуальных противников уважаемыми обвинителями. Нарушением вежливости является следующее высказывание адвоката:" государственный обвинитель, видимо не подумав / запросил такую меру наказания". Неуместным в данном примере является и разговорное слово запросил в сочетании с юридическим термином меру наказания.

Неуместен просторечный фразеологизм и просторечное дак в речи адвоката: Товарищи судьи / дак представьте себя на его месте // Ведь у любого / от такого обвинения / мозги наперекосяк встанут. Кроме того, неэтично проводить какие-либо сопоставления, аналогии между судом и подсудимым. “слог речи должен быть строго приличным как ради изящества ее, так и из уважения к слушателям,”- писал П.С.Пороховщиков. Судебная речь достигает цели тогда, когда она исполнена внутреннего достоинства, когда внушает уважение к оратору.

Неэтично использовать в судебной речи иноязычные слова, незнакомые подсудимому и присутствующим в зале суда, так как они нарушают доступность речи, а судебная речь должна быть от начала до конца понятна слушателям. Посмотрите, как иноязычные слова вносят в речь неясность: Эта инсинуация / вызвала со стороны подсудимой / очень такую / бурную реакцию; или: Я надеюсь / что мы сможем инспирировать / моему подзащитному / что он еще сможет / встать на путь исправления. Прокурор и адвокат не должны ослаблять контроля за своим речевым поведением. От того, насколько уважительно относится судебный оратор к языку, к присутствующим в зале судебного заседания, зависит повышение культуры правосудия, но в первую очередь - уважение граждан к суду, усиление воспитательного воздействия судебных процессов. В заключение вспомним слова А.Ф.Кони: “Суд, в известном отношении, есть школа для народа, из которой, помимо уважения к закону, должны выноситься уроки служения правде и уважения к человеческому достоинству”. (6,75).

Глава IV. Лингвистический анализ речи по делу рабочих Коншинской фабрики. Ф.Н.Плевако в сопоставлении с текстами современных юристов

Русское судебное красноречие начинает развиваться во второй половине ХIХ века, после судебной реформы 1864 года, с введением суда и учреждением присяжной адвокатуры. В ряду таких талантливых русских юристов, как П.А.Александров, С.А.Андреевский, К.К.Арсеньев, В.И.Жуковский, Н.П.Карабчевский, А.Ф.Кони, П.С.Пороховщиков, В.Д.Спасович и др., выделяется имя Федора Никифоровича Плевако.

Он был блестящим судебным оратором пореформенной России. На глазах у публики Ф.Н.Плевако творил защитительные речи и выигрывал, казалось бы, самые безнадежные процессы. Волнуя и заражая жаждой справедливости публику и состав суда, прежде всего присяжных заседателей, которым предстояло вынести решение о виновности или невиновности подсудимого, он заставлял их чувствовать и мыслить так же, как мыслил и чувствовал сам. Отечественная наука о красноречии установила зависимость публичной речи от того, кому она адресована, и лучшие судебные деятели умели затронуть наиболее чувствительные струны тех, кто решал исход дела. Вот почему присяжные заседатели были предметом особого внимания Федора Никифоровича Плевако.

О могуществе слова Ф.Н.Плевако вспоминал В.В.Вересаев: “ Главная его сила заключалась в интонациях, в неодолимой, прямо колдовской заразительности чувства, которым он умел зажечь слушателя. Поэтому речи его на бумаге и в отдаленной мере не передают их потрясающей силы ”(4,50).

Далее писатель рассказал характерный эпизод. Судили священника. После “громовой речи” прокурора выступил Федор Никифорович Плевако. “Он медленно поднялся, бледный, взволнованный. Речь его состояла всего из нескольких фраз… Вот что сказал Плевако: - Господа присяжные заседатели! Дело ясное. Прокурор во всем совершенно прав. Все эти преступления подсудимый совершил и в них сознался. О чем тут спорить? Но я обращаю ваше внимание вот на что. Перед вами сидит человек, который тридцать лет вам на исповеди отпускал ваши грехи. Теперь он ждет от вас: отпустите ли вы ему его грех?…” (4,51) И подсудимый был оправдан.

Сейчас мы, разумеется, лишены возможности слышать живой голос Ф.Н.Плевако с его “колдовскими интонациями”. Однако и письменные тексты способны передать настроение когда-то произнесенной речи. Строение фразы, расположение слов, их группировка, синтаксические фигуры - все эти черты интонации читатель может представить силой своего воображения.

Итак, проанализируем речь Ф.Н.Плевако по делу рабочих Коншинской фабрики с точки зрения рассмотренных выше коммуникативных характеристик судебной речи. В речи по делу рабочих Коншинской фабрики оратор раскрывает противоречия общественного строя, которые привели к совершению преступления (показательны в этом плане и другие его речи, например, по делу люторических крестьян, по делу игуменьи Митрофаньи). Ф.Н.Плевако в своей речи призывает “служителей правосудия” судить не людей “обессиленных физическим трудом, с обмершими от бездействия духовными силами"” а те нечеловеческие условия, в которых они живут и трудятся. Федор Никифорович не отрицает, что толпой “совершено деяние беззаконное и нетерпимое”, но “судят не толпу, а несколько десятков лиц, замеченных в толпе. Это тоже своего рода толпа, но уже другая, маленькая: ту образовали массовые инстинкты, эту - следователи, обвинители… А судим отдельных лиц: толпа, как толпа, - ушла”.(29,215) Поэтому судьи прежде чем вынести приговор, должны учесть все нюансы этого дела.

Следует отметить, что для защитительной речи Ф.Н.Плевако характерна в первую очередь предельная точность, не допускающая инотолкования. Судебный оратор Я.С.Киселев утверждал, что “каждое судебное дело - это всегда человеческая беда. И человеческая судьба. Поэтому судебный оратор, анализируя обстоятельства дела, не имеет права допустить ошибки в их квалификации”(14,82).

Каждая фраза, каждое слово в речи по делу рабочих Коншинской фабрики адекватно передают мысли оратора. Требование точности ведет к употреблению большого количества имен существительных и прилагательных, составных юридических терминов с последовательной цепочкой родительных падежей: И вот я прошу носителей этого непосредственного миропонимания не выезжать колесами в соблазняющие своей прямолинейностью колеи судейского опыта, а всеми силами отстаивать житейское значение фактов дела”. При назывании лица употребляются имена, обозначающие лицо, обусловленному каким-либо действием, отношением, положением: в защиту подсудимых, следователи, обвинители, судьи.

Однозначно и точно передают факты, понятия - клише, которые употребляет в своей речи Ф.Н.Плевако: обвинение вменяет в вину, значение фактов дела, существующее юридическое лицо, рассмотрение улик, и др.

Защитительная речь по делу рабочих Коншинской фабрики построена логично. Мысль судебного оратора раскрывается последовательно и аргументировано. Выдвинув антитезис, Ф.Н.Плевако дает определение понятия, выделяет конструирующие признаки преступления, дает опровержение антитезиса и делает вывод. Так антитезисом будет: “когда на скамье сидят 40 человек, для которых сегодня поставлен роковой вопрос: быть ли и чувствовать себя завтра свободными … или утро встретит их картинами тюремной жизни…” Переход к определению понятия выражается путем высказывания: “Я хочу говорить о тех условиях, которым должны быть верны представителями сословий, когда начинается высказывание мнений по делу". Опровержение связано с определением понятия: “Преступником была толпа… Толпа - это фактически существующее юридическое лицо. Гражданские законы не дают ей никаких прав…” И вывод: Но все же эти люди, куда бы вы ни послали их, - к станку или в тюрьму и ссылку, услышав в вашем приговоре голос, осторожный в признании вины и свободный в приложении милости, исполнятся чувства нравственного удовлетворения.

Для этой речи Плевако Ф.Н. характерно наличие сложных высказываний, передающих логический ход рассуждений оратора: “Пусть, если не суждено им избавиться от тяжелых кар, они уйдут с сознанием, что здесь их считают не за зараженный гурт, с которым расправляются средствами, рекомендуемыми ветеринарией и санитарами, а за людей, во имя которых здесь собрано это почтенное судилище, в защиту, которых здесь велением закона допущено и слушается представительство защиты”. Это период - сложное синтаксическое построение, охватывающее многообразные явления в их взаимосвязи и единстве.

Ф.Н.Плевако использует в своей речи развернутые высказывания с выраженными средствами подчинения, которые выражают сложную аргументацию мысли оратора, стремление к тому, чтобы каждое положение вытекало из предыдущего и обусловлено понимание последнего: “Там, в церкви, он слышит, что и он человек, что перед богом несть эллин или иудей, что перед ним царь и раб в равном достоинстве, что церковь не делит людей на ранги и сословия

Логичности защитительной речи Ф.Н. Плевако способствуют вопросительные высказывания, так как развитие рассуждений протекает как переход от ранее установленных суждений к новым , более точным. Например: " Здесь вам доказывали, что не было стачки. А если была? Тогда выступает вопрос о целях стачки." Проблемный же вопрос " А что такое кабак в жизни большинства наших фабричных?" формирует микротему дальнейшего тематического отрезка речи: " Это его клуб, его кабинет. Здесь он оставляет весь свой заработок, остающийся от необходимых домашних затрат. Кабацкая выручка - это склад, где сложены и трудовые деньги, и здоровье, и свободное время рабочего…"

Что касается композиции речи по делу рабочих Коншинской фабрики, то она имеет трехчастное деление (что характерно для любой публичной речи) : вступление - основная часть - заключение.

Древнеримский оратор Цицерон так охарактеризовал структурно - композиционные части судебной речи : "Создать вступление к речи, чтобы привлечь слушателя, возбудить его внимание и подготовить его к своим поучениям; изложить дело кратко и ясно, чтобы в нем все было понятно; обосновать свою точку зрения и опровергнуть противную и сделать это не беспорядочно, а при помощи такого построения отдельных доводов, чтобы общие следствия вытекали и из частных доказательств; наконец, замкнуть это все воспламеняющим или успокаивающим заключением".

Вступительная часть речи характеризуется наибольшей экспрессивностью, так как именно на выступлении сконцентрировано внимание суда и аудитории, и надо удержать его на протяжении всей речи. " Как старший по возрасту между говорившими в защиту подсудимых товарищами, я осторожнее всех. Моя подлинная речь будет посвящена просьбе о снисходительном отношении к обвиняемым, если вы не разделите доводов, оспаривающих правильность законной оценки предполагаемых событий".

В главной части защитительной речи значительное место занимают причины совершения преступления и изложение фактических обстоятельств дела, так как убеждение судей основывается на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств, связанных с совершенным преступлением.

В заключении Ф.Н. Плевако сформулировал основные тезисы вышесказанной речи. Следует обратить внимание и на то, что в заключении повторяется мысль, выраженная во вступлении: " Они увидят, что великое благо страны - суд равный для всех - коснулось и их, пасынков природы; что и им, воздавая по заслуге, судейская совесть сотворила написанное на роду милосердие, внушенное русскому правосудию с высоты первовластия.

Таким образом, Федором Никифоровичем соблюдены все правила построения судебной речи, что и составляет основу целостности выступления.

Необходимо отметить, что эмоциональный рисунок речи оратора постоянно меняется: то она становится гневной, когда оратором овладевает негодование (" Кое - где виднеется церковь, одна - две школы, а ближе и дальше - десятки кабаков и притонов разгула. Это ли здоровое условие нравственного роста"), то сдержанной, когда он придается размышлениям о несовершенстве законов или о превратностях человеческой судьбыт(" Церковь - это место подъема духа у забитого жизнью, возрождение нравственных заповедей, самосознания и любви.")

Стилистико-синтаксические ресурсы ораторского искусства Ф.Н. Плевако велики. Ритмичность его ораторской прозы создают единые группы слов, разделяемые легкими паузами. Сочетания из двух - четырех слов, относительно законченные в интонационном и синтаксическом отношении, имеют в стилистике специальное название - "колоны". Они несколько напоминают музыкальные такты. " И пусть из их груди, чуткой ко всякой правде, им дарованной, дорожащей всякой крупицей внимания со стороны вашей, вырвутся благодарные клики, обращенные к тому, чьим именем творится суд на Руси…"

Наиболее важные, стилистически приподнятые слова поставлены в ударную позицию, в конце каждой синтаксической группы: груди, правде, вашей, клики, Руси.

Синтаксический параллелиум предложений усиливает их контраст: " Из одних и тех же кирпичей создается и храм богу, и тюрьма - жилище отверженных. Перед первым вы склоняете колена, от второй бежите с ужасом". В данном примере раздвигается смысловое пространство высказывания и возрастает выразительность речи.

Действенность судебного слова обеспечивает анафора - единоначатие смежных предложений. Неслучайно Ф.Н. Плевако использует в своей речи этот синтаксический прием, так как анафора повышает не только экспрессию, но и убедительность речи. Например: "Толпа сама чудовище. Она не говорит и не плачет, а галдит и мычит. Она задавит, не останавливаясь…" или: " Я допускаю, что последнее требование не было законно. Я допускаю, что базарные инстинкты взяли верх над духовными…"

Аудитория, как правило, сосредотачивает внимание на тех моментах, которые подчеркивает оратор . Анализируя обстоятельства дела, Ф.Н. Плевако дает им оценку с помощью сравнений: " Вы выработали для себя строго установленные приемы, точно колеи на широкой дороге, по которой гладко идет к цели судейское мышление;" или: " Около станков ютятся, как малозначащие винтики, рабочие люди" и др. Сравнения Ф.Н. Плевако обладают яркой образностью и наглядностью. Именно сравнения используются в судебной речи для пояснения характеризуемых явлений, для иллюстрации, преследуя тем самым экспрессивные цели.

Ф.Н. Плевако несомненно обладал образным мышлением, мог нарисовать картину события, воссоздать характер, поведение людей. Используя яркие эпитеты оратор наглядно характеризует условия жизни рабочих фабрики. И вот перед нами кабак, где рабочий проводит все свое свободное время, где " все, чайной чашки до последней капли одуряющего спирта, есть кристаллизация его беспросветного невежества и его непосильного труда"; или: " Вечный вир махового колеса, адский шум машины и пыхтение паровика" и др.

В следующем фрагменте речи образность находится в нерасторжимом единстве со средствами синтаксического усиления, форма становится невидимой, содержание существует как бы помимо нее: " Церковь - это место подъема духа у забитого жизнью, возрождение нравственных заповедей, самосознания и любви. Там он слышит, что и он человек, что перед богом несть эллин и иудей, что перед ним царь и раб в равном достоинстве, что церковь не делит людей на ранги и сословия, а знает лишь сокрушенных и смиренных, алчущих и жаждущих правды, труждающихся и озлобленных, всех вкупе помощи божьей требующих. Входя туда обозленными, труженик выходит освеженным умом и сердцем.

Хотите сделать из народа зверей - не напоминайте ему про божью правду; хотите видеть работника - человека - не разлучайте его с великой школой Христовой."

В этом маленьком шедевре можно найти все, о чем уже говорилось: и целеустремленную концентрацию синтаксических фигур, и живую образность, дающую толчок для работы нашего воображения, и повышенную эмоциональность со знаком минус - сарказм.

С точки зрения этики речевого поведения речь Ф.Н. Плевако безукоризненна. Она может служить образом для современных судебных ораторов.

Речь Ф.Н. Плевако по делу рабочих Конишенской фабрики - это проявление подлинного гуманизма, означающего подлинную заботу о человеке и уважительное отношение к нему. Защищая "подсудимых товарищей", он не оправдывает их преступления, а просит судей о снисходительном отношении к обвиняемым, учитывая те условия, которые послужили толчком к преступлению. С уважением Федор Никифорович относится к судьям, называя их: господа судьи, господа коронные судья, служители правосудия. Именно такая речь, исполненная внутреннего достоинства, внушает уважение к оратору.

Итак, проанализировав одну из лучших речей Ф.Н. Плевако, следует отметить высокий уровень его ораторского мастерства. Речь по делу рабочих Конишенской фабрики исполнена в защиту справедливости и человеческого достоинства. Искренне зажигательное слово поднимает дух, вызывает у слушателя стремление в чем - то изменить жизнь и самому измениться в поступках, в отношении к труду, к людям. Вдумчивое, медленное прочтение текстов Ф.Н. Плевако было бы весьма поучительным не только для специалистов - юристов, но и для тех, кто устное публичное слово считает своим профессиональным делом.

Чтобы подчеркнуть высокий уровень культуры судебной речи ораторов XIX - начала XX вв., рассмотрим ряд современных судебных речей с точки зрения коммуникативных неудач.

В условиях дореволюционной России судебное красноречие имело целью не только объективное исследование обстоятельств дела, но и воздействие на чувства присяжных заседателей. В условиях же современного судопроизводства доказательственная сторона судебной речи приобрела гораздо большее значение, чем психологический анализ. Судебная речь стала значительно меньше по объему, ей в большей степени стали присущи формы логического развертывания и в гораздо меньшей - средства эмоционального воздействия.

По сравнению с речами судебных ораторов XIX - начала XX вв. современные судебные речи слабы не только в языковом плане, но и в стилистическом. Вот фрагмент речи адвоката А. Патбуха по делу Нашжен Утнасуловой: " Речь идет только о том, что без достаточных оснований, с нашей точки зрения, до суда, до того, как ее признали виновной, арестовывать нельзя. Она содержится длительное время под стражей несмотря на ряд факторов, которые обязаны по закону учитывать, которые с нашей точки зрения не учитаны. Эти факторы: она никогда раньше не привлекалась к ответственности, она очень больной человек, в результате стрессовой ситуации у нее открылось кровотечение. Там в изоляторе ей должны были оказывать медицинскую помощь. Поэтому просьба сейчас только, чтобы, господа присяжные признали, что нет достаточных оснований для предварительного нахождения под стражей до суда этой больной женщины. Вот суть".

В данном отрывке не трудно заметить, нарушение логики изложения обстоятельств дела, "сухое" исследование фактов без использования средств эмоциональной речи.

Часто в речи современных юристов встречаются ошибки, связанные со слабым овладением ресурсами русского языка.

Самая распространенная ошибка в речи судебных ораторов нашего времени - это тавтология, немотивированное повторение в узком контексте одного и того же слова: " По мотивам одной тяжести совершенного преступления за экономическое преступление до суда женщин арестовывать нельзя; или : "С нашей точки зрения, до суда, до того, как ее признали виновной арестовывать нельзя. Несмотря на ряд факторов, которые обязаны по закону учитывать, с нашей точки зрения не учитаны."

Подобных ошибок в судебной речи ораторов XIX - начала XX вв. мы не встретим.

Недопустимы в речи плеоназмы и тавтология, которые употребляются современными юристами. " Отступать назад нет уже ни сил, ни времени."Такое неправильное употребление слов делает речь бедной, однообразной, снижает ее выразительность.

Юридические клише в речи современных ораторов, употребляемые шаблонно, зачастую становятся штампами: теперь я перейду к личности подсудимого; теперь я перейду к квалификации преступления.

Штампованными становятся и отдельные части судебной речи, особенно, к примеру, вступление: " Я хочу сказать всего несколько слов и смысл моего выступления будет состоять в том, что точно также как в жизни нет двух одинаковых людей и нет одинаковых двух уголовных дел, двух одинаковых преступлений…" Здесь и неточность в управлении, и излишние повторы, и пр.

Вспомним, как начинается речь Ф.Н. Плевако по делу рабочих Конишенской фабрики: "Моя подлинная речь будет посвящена просьбе о снисходительном отношении к обвиняемым…" Уже во вступительной части чувствуется забота оратора о подсудимых.

Однообразие в построении предложений, в выборе конструкций приводит к тому, что речь становится "тусклой", непривлекательной: " Мы не ставим вопрос о том, что женщин вообще нельзя наказывать; или: "Было высказано предположение о том, чтобы мы сегодня приняли решение" и.т.п.

Следует также отметить и загромождение сложных предложений, в частности, придаточными: " Эксперт байков ведь начал с того, что он полностью с нами согласен, Что вэтом случае, вероятно, не было оснований, потому что в этом случае нет ничего, что предусмотрено законом."

Адвокат А. Патбух в своей речи часто нарушает правила размещения слов в предложении: " За экономическое преступление до суда женщин нельзя арестовывать", или: " Во всех случаях, всегда, при любых обстоятельствах или точнее никогда, ни при каких обстоятельствах женщину не арестовывать до суда, совершившую, так называемое, экономическое преступление."

Если же это делает Ф.Н. Плевако, то только с той целью, чтобы выделить важный на его взгляд момент, факт или обстоятельство.

Для современной судебной речи, как уже было отмечено выше, менее характерны формы эмоционально - психологического воздействия. Порою отсутствие образных средств там, где они естественны и необходимы для раскрытия темы, отрицательно сказывается на исходе дела. Ф.Н. Плевако и его коллеги считали, что созданию эмоциональности и экспрессивности служат языковые средства, с помощью которых оратор выражает эмоциональено-волевое отношение к предмету речи и тем самым воздействует на эмоции присяжных заседателей и слушающих дело граждан.

В современных же судебных речах часто отсутствуют не только средства эмоциональной выразительности, языковое чутье, но и логика рассуждений. Все это говорит о том, что в наше время юристы мало внимания уделяют ораторскому мастерству - риторике, которая развивает в человеке целую систему ценных качеств: культуру мышления, речи, поведения, эрудицию. В речах же Ф.Н. Плевако, А.Ф. Кони, А.С. Апореевского и др. мы находим образы высокой культуры речи XIX - XX вв. Поэтому современным ораторам есть чему поучиться у своих предшественников.

судебная речь оратор культура

Заключение

Судебная речь - одна из самых ответственных из всех речей. Ведь за выступлением судебного оратора часто стоит не просто судьба, но сама жизнь человека. Поэтому основная цель выступления оратора - юриста - воздействовать на суд, на присяжных заседателей, на аудиторию путем раскрытия новых фактов, расстановки соответствующих акцентов и - главное - за счет обращения к воображению и эмоциям слушателей.

Успех выступления судебного оратора определяется целенаправленным, настойчивым стремлением совершенствовать себя, учиться искусно, владеть словом, так как речевая культура является обязательным элементом культуры судебного процесса.

Анализ научных работ о культуре речи позволяет нам утверждать, что культура речи начинается там, где знание переходит в новый, так как привыкнув в повседневном общении говорить как придется, в судебном процессе юрист может повторить привычные ошибки. Поэтому необходимо постоянно работать над повышением культуры речи, стремиться знания увязать с речевыми навыками.

Коммуникативные качества судебной речи: ясность (доступность, простота), точность, убедительность, логичность, эмоциональность и экспрессивность позволяют судебному оратору сделать речь по настоящему доказательной. Рассмотренные выше качества судебной речи находятся в тесной взаимосвязи и в диалектическом единстве.

Основу целостности судебного выступления составляют предметно-структурное содержание и логическая структура. Для судебной речи, как мы уже отмечали, характерно трехчастное деление: выступление - основная часть - заключение. Помимо этого, логика рассуждения осуществляется от констатации - к опровержению и доказательству.

Судебная речь, обладающая всеми названными качествами, воспринимается как воздействующая, так как экспрессивно произнесенная судебным оратором речь подчиняет судей и аудиторию своей воздействующей силой, кроме того, экспрессивность усиливает точность и ясность мысли, эмоциональность речи.

Рассматривая лингвистический аспект судебной речи, мы постоянно увязывали его с психологическим аспектом, и обращали внимание на то, как языковые средства способствуют логичности, убедительности судебной речи, как в языке проявляется профессиональная этика юриста. Этические требования к судебному оратору и судебной речи связаны с проявлением уважения к суду, к процессуальному противнику, потерпевшему, свидетелям, подсудимому. А.Ф.Кони, например, нравственным долгом судьи считал, прежде всего, уважение к человеческому достоинству и справедливое отношение к человеку. Безусловно, общество вырабатывает формы речевого поведения и требует от носителей языка соблюдения. Этих правил, соблюдения этики речевого поведения, которая представляет собой собрание…людей корректного речевого поведения. Поэтому судебный оратор должен производить сложную операцию отбора в речевой акт того, что является наиболее уместным для данной обстановки общения.

Нами был исследован целый ряд речей судебных ораторов ХIX в - нач. XX в.: А. Ф Кони, Ф. Н.Плевако, С.А.Андреевского, В. Д. Спасовича и др. Их речи с полным правом можно назвать прекрасными образцами судебного ораторского искусства, мастерского владения словом. Мы выяснили, что судебное красноречие в условиях дореволюционной России имело целью не только объективное исследование обстоятельств дела, но и воздействие на чувства присяжных заседателей. Особое значение судебные ораторы придавали психологическому анализу личности подсудимого. Это помогало не только объяснить его поведение, но и выявить обстоятельства, способствовавшие совершению преступления. Однако специфика судебного красноречия XIX в - нач. XX в. должна оцениваться, с пашей точки зрения, с учетом исторических условий, состояния ораторского мастерства того времени.

Наиболее подробно была рассмотрена речь по делу рабочих Коншинской фабрики Ф.Н. Плевако. Анализ судебной речи Ф.Н. Плевако показал, что его язык ораторской прозы прост, доступен, богат художественными образами, может служить образцом речевого поведения для современных судебных ораторов. Вдумчивое, медленное прочтение текстов Ф.Н. Плевако было бы весьма поучительным не только для специалистов - юристов, но и для тех, кто устное публичное слово считает своим профессиональным долгом. Таким образом, мы пришли к выводу о необходимости чтения судебных речей выдающихся ораторов - юристов, где все содержание судебной речи, ее воздействующий характер проявляются в языковых средствах и находятся в прямой зависимости от убежденности оратора, от богатства его языка, для того, чтобы, произнося речь ,использовать слова обдуманно, с уважением, тем самым повышая качество и воспитательное значение судебных прений.

Сопоставительный анализ судебных речей ораторов XIX - нач. XX вв.. и нашего времени показал, что современная судебная речь уступает дореволюционному красноречию не только в эмоционально- воздействующем плане, но и в языковом, функционально - стилистическом. И в заключении, следует отметить, что необходимо уделять большое внимание развитию культуры судебной речи и общего ораторского искусства. На наш взгляд, основы красноречия нужно закладывать уже в период обучения детей в школе, так как именно школа должна воспитывать сознательное отношение учеников к языку. В связи с тем, что настало время, которое требует от граждан правовой грамотности, то следует включить в школьный курс изучение речей судебных ораторов XIX - нач. XX. вв., так как они имеют не только историческую ценность, но и лингвистическую.

Размещено на Allbest.ru