Суд и наказание в Московской Руси

Размещено на http://www.allbest.ru/

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ ВЕТЕРИНАРНОЙ МЕДИЦИНЫ

Кафедра философии и социально-гуманитарных наук

Реферат

на тему: "Суд и наказание в Московской Руси"

Выполнила: студентка 1-го курса

3 группы ФВМ

Алексеева Анна Юрьевна

Проверил: преподаватель

доц., к.и.н. Игумнов Е.В.

Санкт-Петербург - 2013

Оглавление

Введение

1. Судебные органы

2. Судебные процессы по гражданским делам

2.1 Состязательный процесс

2.2 Инквизиционный (розыскной) уголовный процесс

3. Процесс по политическим делам

4. Виды преступлений

5. Система наказаний

Заключение

Список литературы

Введение

Фактически суд возникает вместе с государством, но развивается и совершенствуется постепенно, выделяясь в самостоятельный орган по мере развития государственного механизма.

В Московской Руси в XV-XVII веках суд осуществлялся князем (царем), Боярской думой, некоторыми приказами, а на местах - помещиками, вотчинниками. Московское государство создавалось постепенно - Москва вбирала в свои пределы и под высокую руку московского государя удельные княжества. Удельные порядки продолжали существовать на всей территории, какая составила землю Московского государства. Московский великий государь, царь и самодержец, оставался во многом по характеру своей власти удельным государем. Поскольку новое государство в своем устройстве оставалось удельным княжеством, постольку в нем жили и продолжали действовать начала, создавшиеся в удельное время, только теперь они действуют на более обширной территории. Но когда защита и охрана всего великорусского государства легли на московского государя, то стало ясно: суд во всех частях страны должен быть устроен одинаково и как можно меньше зависеть от самовольства судей.

Конечно, это был процесс непростой и не быстрый. Но самым важным было то, что устанавливалась обязательная зависимость между "всякими судьями" и центральной властью.

1. Судебные органы

В качестве основного источника права Московской Руси XIV-XV вв. продолжала действовать Русская Правда. Была создана новая редакция этого закона - так называемая Сокращенная из Пространной, приспособившаяся к московским условиям. Действовало также обычное право. Однако развитие феодальных отношений, образование централизованного государства требовали создания новых законодательных актов. В целях централизации государства и подчинения земель власти Московского князя издавались уставные грамоты наместнического управления, регламентировавшие деятельность кормленщиков, ограничивавшие в какой - то мере их произвол.

Самым крупным памятником права этого периода был Судебник 1497года. Он внес единообразие в судебную практику Русского государства. В Судебнике содержатся различные нормы, но основное его содержание составляют нормы уголовного и уголовно-процессуального права.

Главными целями судебника были: распространить юрисдикцию великого князя на всю территорию централизованного государства, ликвидировать правовые суверенитеты отдельных земель, уделов и областей. К моменту принятия Судебника далеко не все отношения регулировались централизованно. Учреждая свои судебные инстанции, московская власть некоторое время была вынуждена идти на компромиссы: наряду с центральными судебными учреждениями и разъездными судами создавались смешанные (смесные) суды, состоявшие из представителей центра и мест.

Если Русская Правда являлась сводом обычных норм и судебных прецедентов и своеобразным пособием для поиска нравственной и юридической истины ("правды"), то Судебник стал, прежде всего, "инструкцией для организации судебного процесса ("суда").

В Судебнике 1550 г. ("царском") расширялся круг регулируемых центральной властью вопросов, проводилась определенно выраженная социальная направленность наказания, усиливались черты розыскного процесса.

Регламентация охватила сферы уголовно-правовых и имущественных отношений. Был закреплен сословный принцип наказаний и одновременно с этим расширен круг субъектов преступления - в него включаются холопы: законодатель значительно более определенно ус-i и в законе субъективные признаки преступления, разработал формы вины.

Под преступлением судебники понимали не только нанесение материального или морального ущерба, "обиду". На первый план выдвинулась защита существующего социального и правового порядка. Преступление - это, прежде всего, нарушение установленных норм, предписаний, а также воли государя, которая неразрывно связывалась с интересами государства.

Специфика применения состязательного процесса (суда) и инквизиционного процесса (розыска), их основные этапы.

Облихование. Усиление центральной власти обусловило развитие форм внесудебной, внеправовой расправы. Практика выработала такую своеобразную форму судебного процесса, как "облихование" (ст. 52 Судебника 1550 г.): если подозреваемого обвиняли в том, что он "ведомо лихой человек", этого было достаточно для применения к нему пытки. Обвинение предъявляли 15-20 человек: "лучший люди", дети боярские, дворяне, представители верхушки посада или крестьянской общины.

Очевиден неправовой и социально ориентированный характер этой процедуры. "Облихование" порождало особого субъекта - "лиха человека", его появление в деле придавало особую значимость данному составу преступления. К "лихим", т.е. особо опасным, делам относились разбой, грабеж, поджог, убийство ("душегубство"), особые виды татьбы. Появляется понятие "крамола", т.е. антигосударственное деяние В него кроме перечисленных видов особо тяжких преступлений включались также заговоры и мятежи.

2. Судебные процессы по гражданским делам

2.1 Состязательный процесс

В судебном процессе различались две формы. Состязательный процесс использовался при ведении гражданских и менее тяжких уголовных дел. Здесь широко применялись свидетельские показания, присяга, ордалии (в форме судебного поединка).

В состязательном судебном процессе присутствовал широкий набор процессуальных документов: вызов в суд осуществлялся посредством челобитной", "приставной" или "срочной" грамоты. В судебном заседании стороны подавали "ставочные челобитные", заявляя о своем присутствии. По решенному делу суд выдавал "правовую грамоту", и тем прекращал иск.

Вторая процессуальная форма - розыскной процесс - применялась в наиболее серьезных уголовных делах (государственные преступления, убийства, разбой и др.), причем их круг постепенно расширялся. Сущность розыскного ("инквизиционного") процесса заключалась в следующем: дело начиналось по инициативе государственного органа или должностного лица, в ходе разбирательства особую роль играли такие доказательства, как поимка с поличным или собственное признание, для получения которого применялась пытка.

В качестве другой новой процессуальной меры использовался "повальный обыск" - массированный допрос местного населения с целью выявить очевидцев преступления и провести процедуру "облихования". В розыскном процессе дело начиналось с издания "зазывной грамоты" или "погонной грамоты", в которых содержалось предписание властям задержать и доставить в суд обвиняемого.

Судоговорение здесь было свернуто, основными формами розыска стали допросы, очные ставки, пытки. По приговору суда "облихованный", но не признавший своей вины преступник мог быть подвергнут тюремному заключению на неопределенный срок.

Решенное дело не могло вторично рассматриваться в том же суде. В высшую инстанцию дело переходило "по докладу" или "по жалобе", допускался только апелляционный порядок пересмотра (т.е. дело рассматривалось заново).

Но судебники все же уделяют состязательному процессу большее внимание. Сторонами в нем могли выступать все члены общества, в том числе и те, кто ранее были лишены этой возможности: холопы, несовершеннолетние (даже дети на родителей). Соборное Уложение не только продолжает эту традицию, но дважды (в преамбуле и в главе X "О суде") декларирует этот принцип - равного суда дня всех: "Чтобы Московского государства всяких чинов людем, от большого до меньшего чину, суд к расправа была во всяких делех всем ровна"(2). Этот принцип являлся основой государственной стабильности.

Исходя из этого, предусматривался отвод судей каждой стороной по мотивам родства или возможного пристрастного отношения к одной из тяжущихся сторон. Только делать это надо было, до начала процесса. Во-вторых, предусматривалась ответственность судей за вынесение "неправых приговоров", в том числе уголовная (по судебнику Ивана IV). Соборное Уложение ввело для судей наказание рублем: они должны были возмещать иск в тройном размере и уплачивать все судебные издержки. Следовало также обязательное отрешение проштрафившихся судей от должности. Применялись и другие наказания, о которых уже шла речь: высшие судебные чины (бояре, окольничьи, думные люди) лишались чести, то есть всех чинов и званий, выслуженных самими и предками, дьяки и подьячие - средние и низшие чины, - торговой казнью.

Но Соборное Уложение предложило и некую лазейку для судей - возможность вынесения ошибочного приговора, "без хитрости", то есть без умысла и пристрастия, который давал повод для пересмотра дела.

Поскольку одним из зол в деятельности суда с древнейших времен была волокита или затягивание рассмотрения дела (главным образом, с целью получения посула-взятки), то законодательство предусмотрело некоторые пути борьбы с ним. Волокитение дела преследовал уже Судебник 1550 г., а Соборное Уложение установило и меру наказания: челобитчик, доказавший волокиту, наличие проволочек в продвижении дела, получал с суда издержки, гак называемые "проести", по 2 гривны за день. Дьякам же за волокиту грозили батоги и тюрьма, а подьячим - кнут.

Дело начиналось обычно по жалобе истца - челобитной, в которой излагались предмет и суть спора. Подача жалобы не ограничивалась сроком давности, за исключением споров о земле. Они были весьма частыми и довольно жесткими, поскольку в XV в. ещё не все земли подверглись документальной регистрации. Чтобы пресечь земельные споры и стимулировать хозяйственную активность владельцев, судебники установили шестилетнюю исковую давность для земель великого князя и трехлетнюю для остальных земель. Затем, как известно, была введена и 15-летняя исковая давность по обязательствам.

На основе челобитной составлялся документ, называвшийся срочной грамотой, которую судебное лицо - "недельщик" - вручал сторонам (со сроком судебного разбирательства). В крайних случаях недельщик мог доставить ответчика в суд сам. В XVII в. "срочную" стали именовать "зазывной грамотой" и вручать местным властям, которые обязывались доставить ответчика в суд, применяя, если нужно, процедуру привода с использованием военной силы - стрельцов. В это время недельщика сменил "пристав", который формировал судебное дело. В нем не только фигурировали цена иска и место жительства ответчика, но и все те документы (купчие, меновые, заемные, кабальные и т.п.), которые подтверждали достоверность иска.

Срок суда можно было перенести, предварительно сообщив об этом и уплатив дополнительную пошлину. Сторонам можно было и "полюбовно" оговорить срок судебного разбирательства. Неявка ответчика в суд в назначенный срок влекла за собой признание его виновным без разбора дела и выдачу истцу па 8-й день после срока бессудной (правой) грамоты. Неявка истца влекла за собой прекращение дела. Проигран, процесс можно было и отлучившись с него на срок более трех дней. В случае болезни или другой уважительной причины стороны могли поручать ведение дела своим представителям (родственникам, соседям, наймитам). Правда, при этом возможности пользоваться всеми процессуальными действиями снижались. Так, сам истец в случае недостатка доказательств мог прибегнуть к традиционному виду доказательства, то есть очистить себя присягой. Наёмный же представитель не имел такого права, он мог использовать только поле. "А исцем целовати, -- гласит Судебник 1447 г., - а наймитам битися".

Суть состязательного процесса заключалась в том, что обе стороны имели на нем равные права и считались истцами, а сам процесс представлял собою одновременно и следствие, и суд. Как и ранее, он осуществлялся в форме диалога между сторонами в присутствии судей. Каждая сторона при этом представляла суду доказательства, выставляла свидетелей. При противоречивых показаниях свидетелей допускались присяги. Вплоть до середины XVI в. применялся и судебный поединок. Последний назначался только по личным искам, не затрагивающим интересов государства, и строго регламентировался. Наблюдение за поединком вели судьи (окольничий и дьяк), в присутствии доброжелателей и друзей сторон. Побежденная сторона уплачивала иск, судные и полевые пошлины. Но поле отживало свой век. Уже Судебник 1497 г. предусматривал замену его присягой (ст. 48), которая к середине XVI в. окончательно вытеснила "поле".

В ходе процесса при необходимости (при рассмотрении земельных тяжб) практиковались выезды на места для выяснения обстоятельств дела, опроса местного населения, исследования пограничных знаков и т.д.). На это время суд прерывался. Но главными доказательствами в суде являлись в это время письменные документы, их сила была выше других.

При недостатке или отсутствии документов на первый план выходили свидетельские показания, в том числе массовые опросы населения. В Соборном Уложении обстоятельно разработан институт свидетелей. Законодатель руководствовался при этом теорией формальных доказательств, поэтому количество привлекаемых свидетелей и их социальный состав зависели от размеров иска. Так, иски от 50 руб. и выше требовали опроса 10 человек, причем весьма важных, из числа "стольников", "стряпчих", дворян московских, стрелецких "голов" или гостей. При иске в 20 руб. достаточна была ссылка на 10 человек торговых людей и посадских. При малых суммах иска к свидетельству могли привлекаться крестьяне, холопы и даже женщины.

Важным видом свидетельских показаний являлась ссылка из виноватых. Это когда кто-либо из свидетелей одной стороны обнаруживал незнание дела или, что ещё хуже, показывал против неё, дело автоматически решалось в пользу другой стороны. Ссылка из виноватых возникла в древности, имела место уже в ПСГ, но приобрела безусловное значение с исчезновением "поля".

Соборное Уложение признало также значение общей ссылки или "общей правды", когда обе стороны привлекали в качестве свидетеля некое третье лицо (или третьих лиц). Это был остаток "третейского суда", при котором стороны подчинялись его решению. Как скажет общий свидетель, так тому и быть. Обжаловать решение такого суда было нельзя, ибо, как гласил закон, истец и ответчик "сами сове тех третьих излюбили", и "быти по тому, как они приговорят".

При особых обстоятельствах (отсутствии общей ссылки или ссылки из виноватых, при равенстве доказательств) мог быть проведен повальный обыск, то есть опрос "окольных людей", местного населения, среди которого предпочтение отдавалось очевидцам событий. Население не могло уклониться от опроса, а за "лживые обыски", то есть ложные показания, могло подвергнуться штрафу ("пени"), от 50 руб. с архимандрита до 1 руб. с крестьянина. Здесь тоже действовал принцип права-привилегии.

Кто мог выступать в суде в качестве свидетеля! Все совершеннолетние лица (по Соборному Уложению с 20 лет), за некоторыми исключениями. Не могли свидетельствовать в суде: жена против мужа, дети против родителей, холопы и крестьяне против своих господ. Явка свидетелей в суд была обязательной. С неявившихся мог быть взыскан весь иск и все пошлины и убытки.

Дача свидетельских показаний и повальный обыск завершались крестоцелованием, хорошо известным на Руси со времени принятия христианства. В Соборном Уложении целая глава (14-я из 10 статей) разрабатывает процедуру принесения присяги. Присягать могли лица не моложе 20 лет (с 15-ти в виде исключения), крест целовали одновременно только по трем искам (то есть три раза), за служилых могли присягать их люди (кроме наймитов). Иноземцы приносили клятву по своей вере. Ко кресту шли должностные лица, начиная со стольника, более высокие освобождались от крестоцелования. Женщины тоже допускались ко кресту. Надо думать, что крестоцелование не являлось формальной процедурой. В Московской Руси ей придавалось большое значение. Летописи говорят так: "В Московском государстве того не повелось, чтобы нарушить крестное целование". Не зря крестоцелование использовалось и при выяснении истины, когда отсутствовали другие доказательства. Вопрос о том, кому "целовать крест", истцу или ответчику, решался жребием.

Строгий порядок имел по Уложению и сам судебный процесс (судоговорение). Стороны должны были стоять перед судьями и отвечать "вежливо и смирно и не шумко, и перед судьями никаких невежливых слов не говорити и меж себя не бранитися". Оскорбление суда являлось уголовно наказуемым деянием: за ругань в суде следовала неделя тюрьмы и штраф, за драку - в двойном размере, за угрозу оружием без последствий - батоги, с ранением - кнут. Убийство в суде наказывалось смертной казнью. Ещё более суровыми были наказания за действия против чести и здоровья судей: за оскорбление словом - кнут и штраф, за удар и ранение - отсечение руки и двойной штраф судье, за убийство - смертная казнь и кабальные долги потерпевшего.

Рассмотрение дела в суде (вершение) фиксировалось в протоколе. Он назывался "судным списком" и оседал в архиве приказа. В нем фиксировались свидетельские показания, приводились цитаты из документов, выводы по обследованию местности. По итогам вершения выносился приговор (с указанием имен судей и их товарищей). Он считался окончательным, если не было данных, компрометирующих судей или порядок судопроизводства. Если они имелись, можно было апеллировать к суду Боярской думы и царя. Но повторение иска против того же лица запрещалось под страхом наказания батогами и уплаты "проестей" и "волокит".

Стороны получали копии приговора с подписями должностных лиц и печатью приказа. Исполнением судебного решения занимались приставы. Несостоятельных должников ставили на правеж, после которого следовала продажа дворов и имущества или отдача "головой до искупа". Истец, однако, не мог увечить или убить должника и по окончании срока отработки возвращал его в приказ, откуда взял. На правеже должника можно было выкупить, заплатив его долги. Время экзекуции зависело от суммы иска. За 100 рублей долга правеж осуществлялся в течение месяца. На правеж выставляли иногда и поручителя, а вместо феодалов - крестьянина или холопа. "Искуп" имел свою цену для каждого члена семьи, ибо отрабатывался всей семьей: 5 руб. в год для мужчины, 2,5 рубля для женщины, 2 рубля для детей свыше 10 лет. Применялось и тюремное заключение для злостных неплательщиков и неотработчиков, сроком до 5 лет.

2.2 Инквизиционный (розыскной) уголовный процесс

Начинался по инициативе государства и усмотрению государственных органов (но и по инициативе "добрых людей"). Главными здесь были Разбойный приказ и Земский приказ для Москвы. На местах сыск вели губные старосты и целовальники по наказам из Разбойного приказа и под контролем воевод. Судоговорение на таком процессе заменялось допросом обвиняемого, который вел судья (судьи), сам изыскивавший доказательства преступного деяния, устраивавший очные ставки, подвергавший обвиняемого пытке в случае необходимости.

Поводом к возбуждению дела могла стать и здесь письменная явка, то есть заявление потерпевшего о краже или разбое или привод обвиняемого с поличным. Им могло быть домашнее имущество, скот, хлеб или сено в поле, выловленная в пруду рыба и т.п. Стоимость поличного не играла роли, дело возбуждалось и в том случае, если оно "и гривны не стоит" (гривна - 10 коп.). В поимке преступника участвовало все население посада, села или деревни, которое было обязано оказывать помощь подвергавшимся грабежу или разбою. Отказ от помощи рассматривался как особая форма пособничества преступникам и карался штрафом и кнутом. Но закон давал гарантии безопасности преследователям татей и разбойников: оговор их в преступлении со стороны задержанных не имел силы (гл. XXI ст. 8, 15, 19,59). состязательный инквизиционный процесс уложение

Обстоятельства дела выяснялись на допросах, при проведении которых могла применяться пытка. Она помогала добиться собственного признания преступника, на котором базировался приговор. К ней прибегали и тогда, когда взятый с поличным уже сделал признание в татьбе или разбое. Так выявляли сообщников и добивались признания "в иных разбоях и татьбах", то есть в других аналогичных преступлениях. Даже иск потерпевшего удовлетворялся не по его заявке, а по показаниям обвиняемого под пыткой.

С конца XV в., в условиях роста профессиональной преступности (криминальных структур), разбойничьих шаек, стало развиваться специальное процессуальное действие - облихование. Оно помогало отличить "лихого человека" от обычного преступника. Облихование включало в себя опрос добропорядочного местного населения (повальный обыск) о возможной принадлежности подозреваемого к категории "лихих". По Судебнику 1550 г. такой вердикт большинством голосов выносили 10-15 человек "детей боярских" или 15-20 человек "добрых людей" (своеобразные присяжные заседатели). Если голоса разделялись поровну (10 - за, 10 - против), к подозреваемому применялась пытка. Не признавшего себя на пытке "лихим" при равенстве голосов заключали в тюрьму до открытия новых обстоятельств по делу или брали на поруки местные жители. Но чтобы "облиховывавшие", то есть дававшие показания "обыскные" люди не возводили напраслину по вражде, Судебник 1550 г. ввел для них наказание кнутом за ложный вердикт.

Основанием для возбуждения уголовного дела могла стать также язычная молка, то есть показание под пыткой, в результате которой выявлялись соучастники преступления. Язычная молка влекла за собой очную ставку, во время которой "язык", давший показания, ставился "с очей на очи" с оговоренным и опознавал его. Опознанный, в свою очередь, вовлекался в розыск, со всеми его прелестями, пыткой, повальным обыском. Правда, что касается людей "знатных", то есть известных в округе, видных, "добрых", то было наоборот. Сначала оговор надо было подтвердить повальным обыском, а уж потом следовала пытка. Причём закон оставлял облихованному право опротестовать результаты "обыска" на том основании, что "окольные люди лиховали по недружбе". В таком случае назначался повторный обыск, а потом пытка. Если сознавался, винился, - казнили, если нет - сажали в тюрьму "по обыскам" (гл. 21, ст. 44, 76 СУ).

Как видим, Соборное Уложение являлось универсальным законом, оно установило единые основания возбуждения уголовного дела за татьбу и разбой, независимо от социальной принадлежности человека. Существовало лишь одно обстоятельство, защищавшее честь служилого человека. Допрос под пыткой для служилых людей применялся лишь тогда, когда соучастники преступления из числа принадлежащих им крестьян и холопов подтверждали донос под пыткой. То есть сначала пытали их людей, а потом их самих. Это, кстати говоря, не всегда облегчало участь дворянина, ибо холоп, если он холоп по своей сути, всегда готов предать своего хозяина.

И последнее. Розыскные дела могли быть приостановлены или прекращены только по решению суда. Приговоры и решения не подлежали обжалованию и приводились в исполнение самими органами судебной власти. Естественно, что для исполнения смертной казни у московских судей были и специальные люди - палачи.

3. Процесс по политическим делам

Политические преступления расследовались с особой тщательностью. Такой процесс всегда начинался с теста доноса на то или иное лицо о его преступном замысле или уже о совершившемся преступлении. Можно было выкрикнуть в общественном месте известную фразу "Слово и дело государево". Произнесший ее считался осведомленным в некоем заговоре, и должностные лица обязаны были немедленно доставить его в Москву. Чаще всего выяснялось, что фраза эта прозвучала по "пьяному делу", в ссоре и имела основанием желание отомстить недругам или скрыться с места жительства. Лишь немногие подобные случаи представляли реальную государственную угрозу. Но в любом случае проводилось следствие, сопровождавшееся пытками с целью выбивания показаний, очными ставками изветчика с обвиняемым, с повальным обыском (если речь шла о действии "скопом" или о мятеже). Важно отметить при этом, что допрос с пристрастием начинался с самого изветчика, который при отказе от обвинения наказывался кнутом. В случае, если и сыск не подтверждал обвинения, доносчику следовало то наказание, которое предполагалось обвиненному человеку.

Окончательное решение по политическим делам выносил царь.

4. Виды преступлений

Соборное Уложение впервые дает их четкую классификацию. На первое место поставлены преступления против церкви, ранее бывшие объектом церковного законодательства. В первой главе "О богохульниках и церковных мятежниках" рассматриваются религиозные преступления: святотатство, возложение хулы на Бога и другая "церковная татьба". Проявления богохульства в любой форме (словесно, через поклонение языческим богам, волхование) наказывалось квалифицированной смертью через сожжение. Ещё подробнее расписана защита самой церкви и ее служителей. Срыв богослужения в церкви требует смерти, произнесение в ней непристойных речей в лицо митрополиту или игумену или другому священническому чину - торговой казни. Столь же строго законодательство и в отношении других церковных "бесчинств": убийства, нанесения увечий в стенах церкви и т.п. Мы видим, что религиозные преступления приобретают политический смысл, и государство, стремясь поднять авторитет церкви как особого идейного института, отходит от былого либерализма.

Свыше 70 статей X главы "О суде" Соборного Уложения посвящены защите чести, достоинства и неприкосновенности духовного сословия всех рангов. За бесчестье патриарха даже думные чины - бояре, окольничие и думные люди отдавались ему головою. Начиная с митрополита и ниже, предполагаются штрафы, составляющие годовой оклад оскорбленных.

Вторая группа преступлений - преступления против особы государя. Впервые в русском законодательстве смертной казнью карается любой человек, независимо от его социального статуса, имеющий умысел против жизни и здоровья царя. (Умысел на жизнь и здоровье феодала - отсечением руки). Весьма детально разработаны в Уложении нормы, направленные на охрану порядка в царском дворе и безопасности государя. Гл. III "О государеве дворе, чтоб на государеве дворе ни от кого никакого бесчинства и брани не было" велит наказывать штрафами, тюремным заключением и членовредительством за брань в присутствии "царского величества", драки, побои, нанесение ран. Ранение, причиненное оружием, даже не смертельное, не говоря уже о смертельном, в присутствии царя, влечет за собой неминуемую смертную казнь и уплату долгов убитого. Если царь при таких разборках не присутствовал и угрозы его жизни не существовало, наказание было более мягким.

Третья группа - государственные преступления - действия "скопом и заговором" против власти, против государственного аппарата. Запрещалось самовольно, "скопом и заговором", приходить к царю, к его чиновникам, с разного рода требованиями, а при их предъявлении избивать и грабить должностных лиц. Такого рода действия, имевшие место во время городских восстаний 1648 г., наказываются смертной казнью "без всякие пощады".

Четко определено в законе и понятие измены Московскому государству, каравшийся смертной казнью и конфискацией вотчин, поместий и другого имущества. Это "сбор рати", переписка и иные контакты с недругами царя, оказание им помощи, сдача города недругу, прием шпионов и диверсантов (иностранных людей для измены) и др. Судьбу изменников должны были разделить и члены их семей, знавшие о преступлении и не предотвратившие его. Однако Уложение делает значительный шаг вперед от опричного XVI в., освобождая от наказания жен, детей, родителей и других родичей, не знавших о преступлении. Более того, оно выделяет "прожиток" жене и детям из конфискованного имущества.

Важно отметить также, что при таких строгостях шпиономании не существовало, и Соборное Уложение разрешало свободный выезд за рубеж всем гражданам по личным и торговым делам. Достаточно было обратиться к воеводе, и тог обязан был оформить "без всякого задержания" проезжую грамоту, рискуя в случае задержки подвергнуться "государевой опале" и возмещению простоев и убытков. Даже не всякий тайный (без проезжей грамоты) переход границы рассматривался как измена. Если целью его было торговое дело или другой промысел, можно было отделаться битьем кнутом, да и то для того, "чтобы, смотря на то, другим неповадно было так делать". Соборное Уложение, таким образом, знает презумпцию измены. Измену надо доказывать. По этой же причине убить изменника можно было только в погоне, "догнав по дороге" (и получить награду в виде части имущества), но убийство захваченного изменника расценивалось как преступление со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Также обстоит дело и с ложным доносительством. Возводя извет (извещение о противозаконном деянии), доносительство, в норму закона, Уложение предписывает, что каждый извет должен иметь непреложные доказательства. Недоказанный донос крестьянина или холопа на своего господина наказывается кнутом, ложный извет человека из верхов на одного из своих рассматривается самим царем и наказывается той мерой, которую должен был нести оговоренный.

К государственным преступлениям относятся и нарушения прерогатив и регалий царской власти, порча и изготовление фальшивой монеты, нарушение государственной монополии на изготовление и продажу спиртных напитков и табака, подделка печатей и документов. Все они строго караются вплоть до смертной казни, а их укрывательство, недоносительство влекут за собой пытки, кнут, штраф, отрешение от должности.

Столь пристальное внимание Уложения к преступлениям политическим свидетельствует о шедшем правовом оформлении понятий государственного суверенитета, государственной безопасности, государственного подданства, воинского долга. Воинские преступления (побеги со службы, нарушения правил и порядка, произвол в отношении местного населения, насилие над женщинами) наказываются кнутом, конфискацией поместий, казнью (за измену - повешение на виду у неприятельских сил).

Довольно многочисленную группу составляют в Соборном Уложении должностные преступления и преступления против порядка управления. К ним относятся неправый суд за взятку или в результате пристрастного отношения к подсудимому по мотивам дружбы или вражды, нерадивое отношение к должностным обязанностям, волокита с рассмотрением дел в судах, подделка судебного решения ("приписки и скребения" судного списка), вынос дела из приказа, лжеприсяга, нарушение порядка судопроизводства "для корысти" и пр. Нарушение законности дьяками и подьячими строго каралось штрафами, тюремным заключением, отсечением руки и т.п. с обязательным отрешением от должности.

Отслеживались и действия низового звена в судах, приставов, недельщиков, губных целовальников. За поборы, устройства побегов татям и ворам или отдачу на поруку без доклада воеводе следовали кнут, тюрьма, денежные взыскания, лишения имущества и должности. За выборных губных целовальников при этом отвечала избравшая их община: недостающее для возмещения убытков потерпевшего имущество возмещали выборщики. Но закон, как и в других случаях, брал под защиту судебные органы отложных наветов. Ложные челобитья, ложные свидетельские показания и доносы, нанесение оскорблений судьям, драки в суде и т.п. требовали того же наказания, "что указано дьякам и подьячим".

Самую многочисленную группу преступлений в Соборном Уложении составляют уголовные преступления против имущества и личности (прав и жизни частных лиц). В области имущественных преступлений особое внимание уделялось татьбе, разбою и грабежу. Закон отличал простое воровство от разбойных краж и грабежей (с нападением на поселения, жилища, ограбления в пути с применением насилия, с использованием оружия, с сожжением двора, хлеба, с убийством). Наказание определялось в зависимости от характера и размеров содеянного и включало в себя обязательное возмещение материального ущерба. Смертная казнь за кражу назначалась уличенному в пей в третий раз. В первый раз применялась пытка, кнут, 2 года тюрьмы, выдавалась своеобразная "справка о судимости" - резали левое ухо. Во второй раз - резали второе ухо и сажали в тюрьму на 4 года. Уличенному в разбое в первый раз резали ухо и давали 3 года тюрьмы. Повторное преступление требовало смертной казни.

К преступлениям против личности закон относил убийства и нанесение увечий (ран, побоев и пр.). При правовой квалификации убийств и при определении санкций за них требовалось усматривать наличие или отсутствие умысла. В первом случае, как правило, следовала смертная казнь, во втором - менее суровое наказание. Соборное Уложение знает непредумышленное убийство (при обороне дома, в драке, в порядке самообороны, при защите слугой своего господина и пр.), наказание за которое зависело от социальной принадлежности человека. Так, служилый человек, убивший чужого крестьянина или холопа, возмещал ущерб другому помещику лучшим своим крестьянином или холопом, вместе с их женами и детьми, с их имуществом, выплачивал их кабальные долги (если они были) и подвергался тюремному заключению "до государева указа".

Уложение знает и категорию убийств нечаянных (от несчастного случая): испугавшимся животным, на охоте при стрельбе в зверя и т.п. В таких случаях предписывается "наказание никому не чинити", ибо совершилось убийство "без хитрости", "грешным делом, без умысления".

Как видим, Соборное Уложение знает такие понятия, как необходимая оборона и крайняя необходимость. Но оно знает и предел необходимой обороны и не допускает самосуда. Убить татя можно было, только поймав его на месте преступления, с "поличным", "в дому", в погоне, при оказании им сопротивления. В таком случае требовалось незамедлительное предъявление убитого (или раненого) "окольным людям" (соседям, односельчанам), а затем доставка его с поличным соответствующим властям. Самосуд над татем требовал компенсации его "бесчестья" и освобождения от пыток при дальнейшем рассмотрении дела. Помещики за самосуд над своими людьми лишались поместья. Даже животное (собаку, например), напавшее на человека, можно было убить только при "ручном бое", а не из ружья.

И только умышленное убийство влекло за собой смертную казнь независимо от социальной принадлежности убийцы. К таким причислялось всякое убийство в церкви, на государевом дворе, в суде, при татьбе и разбое, убийство слугами господ, детьми родителей, женами мужей, незаконнорожденных детей, братьев и сестер. Квалифицированным убийством считалось отравление зельем. Смертной казнью, как уже отмечалось, наказывалось насилие над женщиной воинскими людьми.

Что касается увечий, то их нанесение в любом случае требовало выплаты больших штрафов и часто огромной компенсации потерпевшему. Применялось и членовредительство по принципу талиона: око за око, зуб за зуб, руку за руку, нос за нос, ухо за ухо и т.д.

5. Система наказаний

Как мы уже видели, Соборное Уложение практиковало множественность наказаний за одно преступление. Это объясняется тем, что законодатель преследовал несколько целей, разрабатывая систему наказаний. Одной из них было желание восстановить справедливость возмещением нанесенного вреда. Не случайно почти в 30 % статей фигурируют штрафы.

Необходимо было устранить из общества склонных к преступной деятельности лиц и по возможности попытаться исправить преступивших закон. Поэтому гораздо шире, чем ранее, применяется тюремное заключение (в 40 случаях). Оно было срочным (как исправительная мера), бессрочным (до указа) и пожизненным (до смерти). Для обычных преступников сроки содержания в тюрьме колебались от 3 дней до 4 лет. Чаще всего практиковалось лишение свободы на срок до нескольких недель и месяцев. Важно отметить, что идея краткосрочного заключения (за нанесение побоев, бесчестье, кражи, оскорбления, нарушение порядка работы государственных учреждений и пр.), являясь исправительной мерой, была и кодексе ведущей.

С 1662 г. на содержание тюрем и заключенных были установлены бюджетные отчисления, и строительство тюрем стало государственной обязанностью. Практиковалась и последующая ссылка на окраины государства, где ссыльные, впрочем, использовались для охраны крепостей и городов и на некоторых государственных службах.

Смертная казнь в Уложении оценивалась учеными по-разному, в литературе фигурируют от 36 до 63 случаев. По подсчетам В.А. Рогова, о смертной казни говорится в 55 статьях, но с учетом повторений остается 25 случаев применения. Это наиболее тяжкие преступления, некоторые из них караются лишением жизни и в современном уголовном праве (богохульство, сдача города неприятелю, подделка денег, изнасилование, поджег и пр.). Смертная казнь за убийство преследовала цель обеспечить защиту личности. Главными способами казни были повешение (за разбой) и отсечение головы (за измену). Соборное Уложение знает ещё сожжение (за богохульство), залитие горла металлом (за фальшивомонетничество) и закапывание в землю по горло женщин (за убийство мужей). Как правило, в других случаях способ казни не указывался. Существовала возможность выбора ее в соответствии с воззрениями эпохи, со сложившимися обычаями. Конечно, применение смертной казни преследовало ещё одну цель - устрашение.

Нужно иметь в виду, однако, что угроза смертью, как полагал в свое время проф. Сергеевский, была чаще всего "мнимой угрозой, исполнение которой не предполагалось и самим законодателем в момент издания того или другого сепаратного закона". Это авторитетное мнение поддержал затем видный российский юрист, знаток уголовного законодательства России, Н.С. Таганцев. Он писал, что смертная казнь сделалась в XVII в. "одной из гиперболических формул, которыми был переполнен наш юридический язык того времени. Как всякий жаловавшийся на побои на подьяческом языке, что его били смертным боем до смерти многажды; как богатый монастырь, ходатайствуя о новых льготах, непременно писал в челобитной, что от крайнего и великого разорения жить братии нудно и гладно, и что он ходатайствует лишь потому, чтобы не помереть им голодной смертью всем до единого, так и законодатель говорил всякому ослушнику, что он безмерно живота лишен будет и что его будут казнить смертью без "сякой пощады, вовсе не думая, что эта угроза всегда будет выполнена. Это была излюбленная формула уголовной угрозы".

Телесные наказания назначались Уложением в 140 случаях. Это были, главным образом, наказания болевые, преследовавшие цель принудить преступников к исполнению правовых и административных предписаний и норм. Членовредительные наказании применялись гораздо реже (всего в нескольких статьях) - урезание ноздрей для "табачников" и ушей для "татей". Чаще всего применялись кнут и батоги, которые не преследовали цели смертной казни. Около 100 статей, говорящих о наказании кнутом, не назначая числа ударов, отдавали решение этого вопроса в руки судей.

Некоторые наказания, применявшиеся, главным образом, к представителям служилого сословия, носили позорящий характер: лишение чести и чина, отдача головою, торговая казнь. Ряд санкций имел неопределенный характер: "быти от государя в опале", "казнить торговой казнью да вкинуть в тюрьму" и др. По всей вероятности они определялись в каждом конкретном случае судьями и самим царем.

Заключение

Соборное Уложение подвело своеобразный итог развитию уголовного права и процесса в Московском государстве. Система судопроизводства была довольно сложной и заформализованной. Впервые осуществлена детальная регламентация процедуры следствия и самого судебного процесса. Заметно расширился круг деяний, подлежащих уголовному преследованию. Резкое обострение социальных противоречий в XVII в. ("бунташный" век) усилило карательный характер уголовного законодательства. Большей централизации подвергся судебно-административный аппарат. Но позиции всеобщности права ещё не были поколеблены.

Благодаря этому Соборное Уложение, требуя от правоспособного населения исполнения правовых норм, вменяет в обязанность власти заботиться о безопасности всех сословий, тщательно разбирать обвинения, защищать от доносов, осуществлять справедливый суд. Закрепляется принцип индивидуальной ответственности для всех сословий, запрещалось преследование невиновных родственников и членов семьи, применение бесцельных жестоких наказаний. Можно смело утверждать, что, несмотря на свойственную средневековью жестокость, традиции терпимости и гуманности в русском уголовном праве были значительно сильнее, чем в западных странах.

Список литературы

1. Соборное уложение 1649 г.

2. Хрестоматия по истории государства и права России: учебное пособие сост. Ю.П. Титов - М.: проспект, 2002. - 472 с.

3. Петров И.В. Государство и право Древней Руси. 750-980 гг./ И.В. Петров. - СПб.: Изд-во Михайлова В.А. 2003. - 413 с.

4. Белковец Л.П., Белковец В.В. История государства и права России. Курс лекций. - Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 2000. - 216 с.

5. Исаев И.А. История государства и права России: полный курс лекций / И.А. Исаев. - М., 2005. - 448 с.

Размещено на Allbest.ru